Самиздат литеретурно-публицистический журнал

Мне снился Бог в огромной зале
Средь потолков высоких мрака.

Не другом. Не любимой. – Невстреченной
Я стала в этой жизни для тебя...

- Місячна фаза
Винна, мій друг,
Випий «імпази»,
Щезне недуг.

За окном мелкий снег сеется,
Расстилаясь затем фетром.
Из трубы, невесом, веется
Сизый дым, уносясь с ветром.

Я уеду в Тмутаракань
Я уеду в такую рань.

«В чём, Единая Россия,
Заединилась?», спросил я.
«Заединились мы в «бабках»,
Их у нас в медвежьих лапах
Очень много – до отрыжки,

Там, где ковыль ласкает степь седую,
А травы поднимают горизонт,
Моя земля, Таврийские просторы,
Ты, как чудесный, дивный сон...

Если ты стоишь на скотобойне с гордо поднятой головой,
тебя потащат на убой в первую очередь.

Обычный жизненный рассказ.
За стеной раздаются пьяные возгласы, ругань, звон бутылок, грохот, нецензурная брань, звуки ударов, пьяный плач…. А он сидит, сжавшись в комочек, завернувшись в старое одеяло

Продолжение цикла "Городские картинки"
И на подмостках бульвара
В огнях городских фонарей,
Торжественно открывается
Последнее дефиле.

Продолжение приключений детей, обреченых защищать Землю.
Цербер медленно брел по улице, не замечая посторонних людей, и от нечего делать, пинал носком кроссовок подвернувшийся под ноги, камешек. Камешек, отскакивая от асфальта, постоянно попадал под чужие ноги, и улетал куда дальше, чем рассчитывал парень, и ему постоянно приходилось его догонять.

Вновь город, вновь теже лица. И вроде, все хорошо. Но от судьбы не уйдешь, и город все равно должен быть унечтожен.

Бледнолицая Луна
Тонким прутиком выводит
Моей жизни письмена,
И вокруг дозором бродит.

Я сама не знаю, где ты?
На каком стоишь ветру?
Мне машины и кареты
Не нужны в моем краю.

Маленькие ситуации из жизни которым никто не придает внимания, хотя именно они показывают из какого теста мы сделаны. Некоторым может показаться, что всё это происходит совсем рядом с домом, и они будут правы. Всё написанное случается почти каждый день, нужно лишь заметить...

Холодный полумрак до тла сгоревших окон.
Холодных простыней убийственная гладь.
Холодный полублеск зрачков застывших стекол.
Холодное "прошло", повернутое вспять.

И сердцу верить уж не надо -
Успело биться перестать.

Одна простая фраза: "Не люблю"
И вдребезги стеклом по теплым венам,
Пощечиной руками из гвоздей,

Вот такой вот поворот

В снегу по пояс питерское утро
Хранит еще остатки перламутра,

Создается впечатление, что мы возвращаемся в средневековье. Служители культа повсеместно кропят «святой» водой вновь открываемые школы, больницы и другие учреждения (хорошо хоть не общественные туалеты), устраивают "крестные ходы" с целью что-то вымолить у Бога.

Когда мы ищем доброту в душе земли,
Возьмите в руки маленький кристалл...

Устами ребенка. 2.5 года
5 утра. Ребенок сбился с режима и проснулся.
Мама -спит. Папа -спит. Он -нет -не справедливо. Вывод - Надо разбудить маму.

Бог так устроил, что без каменных красот
Не осознать нам...

И разжимая чьи-то руки,
Она, все ж кажется, права..

Отцу, который никогда им не был.
Разорви мою волю в клочья.
Ну? Давай, разорви и брось ее!

Кровь наследника на грязных сапогах,
Кровью перепачканы бушлаты,
Революция на вздыбленном коне,
И озлобленны голодные солдаты.

Под звуки песни, рвущейся из кассетного магнитофона, сосредоточенно трудились советские инженеры. Одна из них, моя бывшая одноклассница, розовощёкая Лариса, ловко орудовала вязальными спицами, заканчивая спинку мохерового пуловера. Интеллигентная дама, довольно солидного возраста, с очками, спустившимися чуть ли не на кончик носа, что-то вывязывала крючком. Две молодые сотрудницы, разместившись за одним столом, перелистывали красочные странички журнала моды. В углу комнаты, повернувшись лицом к отопительной батарее, сидел паренёк.

По всем признакам появившийся у нас недавно дома котёнок был котом. И назвали мы его Тимофеем. Пока это рыжее, пушистое создание оставалось в стадии детства, проблем у нас не было, за исключением порванных штор и обоев. Мы понимали, что все эти напасти временны. Мол, Тимошка повзрослеет, поумнеет, и тогда для нас наступит покой.

Частенько у людей
порядки веселей:
Опеку получай
хоть до седых бровей.