Жизнь одинокая среди лесов
Весь проржавел, сердца нет.
Помню я девушку, к счастью был готов,
Любил… но будущего нет.

Ты прости, не могу любить.
Дома нет. Деревня впереди.
Должен я кого-то убить,
Только ты лучше дома сиди.

Были мы счастливы. Только проклят я.
Знает жестянщик мой секрет.
Адрес где живет матушка моя.
Где братишка мой и отец.

Лишился радости от стрельбы.
Пуля в сердце - моя награда.
Сеяла банда наша гробы.
И теперь умереть мне гадом.

Как же жить, если нет любви?
Сердца нет – и всегда один.
В путь меня ты благослови.
Я обманутый властью сын.

Сын..

Бальзам армейских суеверий,
Родник надежды…
Как измеришь
Восторг,
Когда, отдавши честь,
Кричишь: " Так точно! Буду! Есть!"
Бежать, стрелять и кашу есть.
Приняв приказ дедов на веру,
Травя людишек, как халеру,
Влюблённый мальчик-лейтенант
На руку вяжет красный бант,
Взрывает минометом дом,
И девочку, что в нём живёт…

Наш адмирал из кругосветки,
С планшетом сидя на коленках,
Приказы выложил в Фейсбук,
Все также пилит этот сук.
Как галстук друг жевал и он,
Прижатый чьим-то сапогом,
Набрал сынов для подлой рати,
С тюрьмы и прочей грязной знати,
Стрелять…
Под флагом желто-синим,
Друг в друга, в мать свою, в Россию…

А в гарнизонах суеверий
У жен мужей идут потери,
У дочерей отцов потери...
Бегут в дыму, ломая двери,
Срывают маски и не верят
Убиты люди, а не звери.
Заплакал мальчик,
- Ты… потише,
В тебя...
Нацелился тот рыжий..

Мечта армейских суеверий:
Хороший бонус без потерей...
Кому тушёнку, кому бусы...
Мы не герои и не трусы...
Мы заработаем немного,
Потом в обратную дорогу,
Нас ждут давно жена и мать,
За них мы будем убивать…
Шахерезада суеверий,
Ты ночью к ней,
Которой верил…
Но снится выстрел... тишина...
Срываешь маску... там... жена...

Жена..

Ах, этот ветер луговой,
Такой душистый, разнотравный!
Я погружаюсь весь в траву,
Иначе не сносить мне глАву.

Ах, этот дикий вид врагов
И шелест пуль из автомата!
И танка скрежет, и зубов.
И тут гранаты взрыв, засада!

Ах, этот грохот местных птиц
Сумбурно пляшущих по кругу!
Пойдём под сень лесных ресниц,
В укрытие - детей, подругу.

Ах, временной тот переход-
Ракетой май взрывает лето-
То луг, то лес, букет цветов.
Каратели, колючка, гетто.

Лето.

Как вдохновенно, с трепетом, мы помним
Сильнейших чувств смятенье, страсти плен,
И безмятежность... Звёзды на бездонном,
Ночном на небосводе, грусти тлен.

Но как же быть желаньем обладает
И лютый кровожадный изувер ,
Как метроном кровавый всё качает,
Из памяти замученный сюжет.

Шуршит тихонько дождь, сопит в лукошке
Котейка, имя носит в его честь.
Воспоминанья... Быстро! Где таблетки -
Спеши-и! Чтоб на качелю вновь не сесть...


Качели..

monter,
dandelion wine,

VikaD,

Нас с Прошкой познакомил черт,
Скрепив печатью горячо…

…Парк, я с подругою иду
Тревожно.. Чувствую беду.
Вдали то выстрелы, то крики,
То гвалт лихий и многоликий:
Тут сзади парни за одежду,
Схватив, распределили между
Собой:
Серёге лиф, трусы Андрюшке,
А сарафан порвал Петруша…
Я выбегаю, и к берёзе!
Прижалась, голая и босая…
Тут хлопец выскочил с межи:
Схватил за руку
- Ну, бежим!
Свистели сзади, как ужи!

Все добежали..
Старый дом.
Ряд заколоченных окон.
Закрыли двери на засов.
Тут стуки, вопли не людей.
Животных может быть? Чертей?
Вдруг дым пошел из под двери.
- Гори! - кричали все, - Гори!
Прижалась к Прошке
под огнем..
Он шепчет:
- Поплывём вдвоём
За горизонт, за окоём…
…Пойдем по саду, не спеша.
- Мне от тебя бы малыша.
К исходу дня, среди золы..
Два сердца, близко от любви..

Любовь..

Мне нравилось ромашку пить с утра:
и голова ясна, и душу греет;
теперь ромашка прорастет в меня;
крыл ангела коснутся... Посветлеет.

Снежинок вальс. Весь в переливах
снег. Дыхание туманно и несмело.
Склонилась чернобрюхая луна
И сердце мое вынуло умело.

Луна..

Где закончились студенческие годы? Нет, не в библиотеке. В Доме профсоюзов – издержки раздела власти.

Пуля – универсальное средство, и от зверя, и от врага, и от свободного голоса.

Ну почему сразу ненавижу?! Просто недолюбливаю. Ненависть – слишком сильное чувство, они его не достойны.

Зря я не чума, впрочем, и не насморк.

Как ночь, так писанина – меня давно предупреждают, что я не то освещаю по ночам.

Больно смотреть как дряхлеет тело, а ещё больнее – как угасает в молодом человеке разум. Первой уходит душа, там уже зомби – долгожданен покой.

Лжецы, в своём воспалённом воображении почему-то думают, что им удастся заставить поверить в эпидемию самосожжений.

Мысли..

Рысь, Рысь, как ты там ?!
Я узнал тебя - только вот.
Сколько будет еще ночей без снов?!
Сколько ждет нас еще невзгод?!

Рысь, Рысь, как же так пошло?
Тот мальчишка не повзрослел.
Сколько мимо тебя пуль прошло?
Сколько нужно для жертвы тел?

Я бы мог говорить с тобой ни о чём:
О печалях, о грёзах, других мирах,
Я твоими речами был бы так увлечён,
Что не сразу заметил бы косы удар.

Только ... пульс на исходе, время не ждёт.
Всё как прежде - прицел нацелен на грудь.
Улыбнись же Рысь, тебе так идёт.
Я с тобой и продолжу твой трудный путь...


Улыбнись..

Эдем не для всех, не для каждого -
Для тех, кто везде поцелован.
Для слога высого страждущих,
Для ищущих Ра в теле голом.

В Эдем гениальной нации,
По крови рек в райские кущи,
Вы, низшие, рылом не лезли бы,
Сей рай не для бездарей сущих.

В Эдем генитальной нации,
Где боги - Бандера и Гитлер,
Нет доступа тем, кто обрезаны,
Сей рай не для низших растений.

В телах, где первичные признаки
Сильнее, чем чувство и разум.
Маньяк в человечьем обличии,
Трясется в крови от оргазма.


Согласен..

У бедного Щелкунчика забота
всего одна: убийство мирных граждан.
Таким вот уродился полоротым.
Просвечивают мелкие прорехи
на рубище судьбы: не то, что свыше
дано распоряжение - когда-то
льняное полотно прогрызли мыши,
снующие хвостатые солдаты.
«Ты - царственных кровей. Ты - принц в опале» -
бормочет, затерявшись между кресел,
обитых дерматином, в темном зале.
Едва ли он понравится принцессе.
«А ну-ка, не ленись!» - довольно грубо
гранатой угостит. Мерцает блёстка
на матовой щеке.
Он стиснет зубы -
и непонятно: плачет ли, смеётся…


И менять ничего не надо...

Завелись в Укропе колорады
Нагло так забрались в стены, в крышу,
В тишине бессонной, постоянно,
Топот колорадских лапок слышу.

Я – менту: Смотри, яки проглоты!
Фас! Ату их! Но в отказе он.
То что жизнь дается в мире Богом,
Не отменит никакой погон.

Признаюсь, что три часа я ждал,
Но убитым счет открыть не смог.
Позже корешь мой мне подсказал,
Что от колорадов есть газок.

Как хозяин, как защитник даже
С униформы – лишь одни трусы,
С Градом в темноте стою на страже.

Сгинь несчастный, с глаз моих уйди..


...............

Волшебный сладкий сон был прерван ревом пуль.
Слетел цветка бутон и стекол треск и звон,
И завтрак прям в постель! Горячий поцелуй!
Весь мир расцвёл огнем коктейля брызг и струй.

За городом в тиши безумно хорошо,
Кувшинки, камыши, ныряем голышом.
Осталось проживать ещё три целых дня.
Вся эта благодать,- нацистов западня!

Бывает и так..

Прохладно.
Вечереет.
Файв-о-клок
привычно перельется в посиделки.
И Шерлок расплетая вновь клубок,
катая мысль в фарфоровой тарелке
с голубенькой каемочкой небес,
предсказывает новое убийство.
От ужаса дрожит прозрачный лес,
свидетелем событий ненавистных.
Но снова пуль в обоймах
клац, клац, клац -
торопится жестокий декоратор,
зомбированный одурью паяц,
пригладить-причесать
персона грата -
свободный край: такие времена.
Убитый пес грызет пробитый мячик…

Две старости - у мутного окна,
а у двора
СС - овский каратель…


Страшно получилось...