Самиздат литеретурно-публицистический журнал

Просто травинка
и просто листочек,
В детской ручонке -
белый платочек,
А на заборе
мяукает кошка,
Лучик оранжевый
льётся в окошко,
Бабушка Поля
вяжет чулочек,
В авоське Маринки -
редиски пучочек,
На самокате
Алёнка гоняет,
Женька в кино
отпустить умоляет,
Крошки воробышек
смело клюёт,
В ветках берёзовых
скворчик поёт -
Мир улыбается,
солнце ликует!
Это ль не счастье?!
А горе - минует...

Просто травинка
и просто листочек,
В детской ручонке -
белый платочек,
А на заборе
мяукает кошка,
Лучик оранжевый
льётся в окошко,
Бабушка Поля
вяжет чулочек,
В авоське Маринки -
редиски пучочек,
На самокате
Алёнка гоняет,
Женька в кино
отпустить умоляет,
Крошки воробышек
смело клюёт,
В ветках берёзовых
скворчик поёт -
Мир улыбается,
солнце ликует!
Это ль не счастье?!
А горе - минует...

---

Нас познакомил Пушкин в школе.
Как бы избранница его,
"Я к вам пишу, чего же боле?" -
ты мне писала, и до боли
хотел я более того.

Где мир без боли и потерь?
Где счастье правит безраздельно?
И как открыть бы эту дверь
Моей душе, больной смертельно?
Ищу везде покой, любовь,
Ищу себя, ищу спасенье.
С колен поднявшись вновь и вновь,
Молю у Бога избавленья.
Прошу за близких и родных,
Прошу за всех людей у Бога.
Прошу за добрых и за злых,
За всех, о ком в душе тревога.
Прошу направить, научить
Сносить обиды и лишенья.
Прошу науку дать, как жить
Без боли, страха, сожаленья.
Я не герой и не пророк,
Я маленький по жизни странник,
С судьбой простой, лишь в пару строк,
Такой, как все, я не избранник.
Но как-же ноет и болит,
Душа израненная жизнью,
Зачем она все знает, зрит,
Коль не помочь больной Отчизне?
Коль не исправить, объяснить,
Заблудшим душам их ошибки,
Призвать людей в покое жить,
Прося прощенья за проступки.
Зачем, зачем душа болит?
Зачем страдает истекая?
Как пес бездомный все скулит,
На чью-то милость уповая.

Больную душу можно вылечить добром,
Больную душу можно вылечить любовью,
Но места не найдёшь сегодня днём с огнём,
Где раненую душу не посыпят солью.

И только солнца луч сквозь кружева берёз
Златыми брызгами весною заискрится,
И от дурманящих, по-майски тёплых гроз
Душа опять очистится и исцелится.

И соловей о счастье снова запоёт,
Душа от боли, безразличия оттает
И вольной птицею запросится в полёт -
Так солнце по весне надежду воскрешает!

Заграница, заграница,
По ночам в кошмарах снится.
О тебе мечтал одной,
А пожил, -хочу домой!
Я наелся заграницы,
Гамбургеров, чипсов, пиццы.
Мир постылый и чужой,
Как-же я хочу домой!
Мне теперь все чаще снится
Дом родной, не заграница.
И мечтаю я опять
Чемоданы паковать.
Не спешите за границу,
Обожгетесь о жарптицу!
Лучше воробей в руках,
Чем журавль в облаках.
Где родился надо жить.
На чужбине, лишь тужить.
Улетают даже птицы
В край родной из-за границы!

Ночь укутала всю землю
Черным одеялом
И рассыпала по небу
Звезды покрывалом.
Словно бисером по шелку
Вышиты узоры.
От заката до рассвета
Опустились шторы.
Темень ночи освещает
Серп луны растущей,
Как приклеен он на шторы
Красоты для пущей.
В стороне, над горизонтом,
Рожки опустивши,
Он,как сторож одинокий,
Над землей застывший.

Когда-нибудь случится чудо,
Прольется дождь живой водой,
Потоком нежности и ласки,
Любви божественной, святой.

Меня застанет он нежданно,
До нитки вымокну смеясь,
И счастье будет несказанным,
И смыта будет с меня грязь.

Залечит все ушибы, раны,
С волос стекая на плечо,
Он будет радостным, желанным,
И буду я просить:"Еще!"

И в том серебряном потоке
За облака я вознесусь,
Презрев земное притяженье,
В нем с бесконечностью сольюсь!

Текут ручьём солёным слёзы -
Нескончаемыё поток,
Как будто по весне берёзе
Топором рванули бок.

Из этой раны утром ранним
Льёт ручьём лечебный сок.
Моей души больную рану
Лечит горьких слёз поток.

И с ними боль ушла куда-то,
Снова жизнь играет тушь.
А слёзы горькие - расплата
За бездушье наших душ.

Я на любовь подсел, как на иглу,
И, душу обнажая вечер каждый,
До бешенства, до призраков в углу
Я дозы жду, я наслажденья жажду...

Еще чуть-чуть и ломки подойдут,
Всю сущность исковеркают напасти,
И в нетерпеньи туго-туго жгут
Кладу на чувства, стягиваю страсти…

Ширнусь. Улет. И вот я вне Земли.
Приход и кайф и больше нет стремлений…
Убей меня! Распни! Сотри! Сомни!
Но я любим! Герой я! Даже Гений!

Лечу сквозь свет и падаю во мглу,
Запоем пью, но мучаюсь от жажды…
Я на любовь подсел, как на иглу,
После того, как встретил Вас однажды!..

Увы, мой друг, опять весна,
Толстеют дни, худеют ночи,
И год на месяц стал короче,
И до рассвета все без сна…

Искрящийся атлас снегов
Рвут грязи гнойные нарывы,
И ворон каркает надрывно,
Пророча гнев и месть богов…

Опять распятия берез
Вдоль насквозь мокрого проселка
Сечет вонючая позёмка
Из-под несущихся колес…

Смесь снега с глиной и капель,
Кота безумные рулады,
Ручьев холодных серенады –
Вот в двух словах вам весь апрель.

Капелька моя светлая,
Надежда неласковых дней,
Оставила незаметно
В тоскливой печали моей.

Любовь моя в горле вязнет -
Она никому не нужна.
К жизни твоей привязанность
Вдруг стала тебе не важна.

Как старая вещь, ненужная,
Мешаю любовью своей -
В жизни моей натруженной -
Она мне - как звонкий ручей!

Капелька моя светлая,
К тебе я тянулась душой.
Жизнь моя неприметная
Совсем оказалась пустой.

Господи! Дай же мне силы
Отодвинуться просто в тень -
Чтобы любви не просила,
Поняла: я - вчерашний день.

Кукурузные поля,
Стелется дорога.
Хуторок стоит вдали,
Позабытый Богом.

Сиротлив и одинок,
Тихий и печальный
Появился на земле,
Словно бы случайно.

Жизнь проходит стороной,
Главною дорогой.
Умирает хуторок
В рощице убогой.

Притча о пропавшем топоре

У одного человека пропал топор. Он подумал на своего соседа и стал к нему приглядываться. В самом деле: ходит он, как укравший топор, смотрит, как укравший топор, - каждый жест, каждое слово выдавали в нем вора. Вскоре топор нашелся. Когда после этого человек снова взглянул на соседа – тот уже ничем не был похож на укравшего топор.

Зима заплакала ручьями,
Потоком вешних, талых вод.
Сравнялись реки с берегами,
Сломав некрепкий в марте лед.

И лес затоплен по колено,
Стоит озябший и сырой.
Застыл весь серый, как в шинелях,
Как на плацу солдатский строй.

Но дни становятся длиннее,
Лучи косые, все прямей,
Весны дыхание сильнее
И просыпаться веселей.

А на палитре буро-серой
Цветов все больше с каждым днем,
И пишет Мастер акварелью,
А не сиеной и углем.

Давай подружимся с Друзями,
чтоб знать ответ на все вопросы?
Или останемся друзьями,
как НАТО и великороссы?

Ты будешь где-нибудь под Прагой,
а я с казачкой в Армавире,
и это будет чистой правдой,
что мы живем с тобою в мире.

В таком огромном мире-тире,
где и враги слывут друзьями...
Давай же просто жить в квартире,
пускай и не дружа с Друзями.

Давай подружимся с Друзями,
чтоб знать ответ на все вопросы?
Или останемся друзьями,
как НАТО и великороссы?

Ты будешь где-нибудь под Прагой,
а я с казачкой в Армавире,
и это будет чистой правдой,
что мы живем с тобою в мире.

В таком огромном мире-тире,
где и враги слывут друзьями...
Давай же просто жить в квартире,
пускай и не дружа с Друзями.

1

Бредет разбитая старуха
набитых чад.
Грядет моральная разруха,
духовный чад.

В какие дебри нас заманит
лукавый грош!?
Ивану дай под глаз - за мани
и Мане тож.

Голь деревенскую тряси
их блага для,-
их на Руси, как иваси,
Иванов, гля...

Эпоха денежных мешков
и миссис виз,
и половых меньшевиков
сексуализм.

Бредет старуха в голубом
сквозь грязный шик,
кругом - толпа и пыль столбом,
и - ни души.

И на экраны срам смотреть,
и жизнь - кино,
и так потянет умереть
давн-ым-давн-о.


2

Отец и сын:
тот - вор, а этот - сторож.
Ушел один,
конец другого скор уж.

Поставит штоф,
кусище сала вынет...
А дальше что?
А дальше - что и ныне:

в деревне - темь,
хрипит голодный боров,
и нету тем
для трезвых разговоров.

1994 г.

Вот книги - пестрота обложек,
вот книги - проза и стихи.
Они, как судьбы, непохожи
и, как прохожие, тихи.

Я в них заглядывал как в тайну
и плыл, теряя берега,
и, будто пушкискую Таню
от глаз дурных оберегал.

Хотя и дело их, и слово
куда значительней моих,
я с ними был на равных словно -
ну как живой среди живых.

И что незыблемы веками,
того вместить никак не мог,
когда ложился между нами
сухой бессмертья холодок.

По стеклам автомобиля барабанил дождь. После получасовой поездки мы наконец добрались до места назначения.
- Это он?
Водитель не поворачиваясь, ответил:
- Да.
Я с интересом изучал строение. С лева от дороги тянулся серый трехметровый забор. Верх, которого обрамляла колючая проволока. Через каждые метров двадцать с него молчаливо взирали видеокамеры. Прямо перед забором тянулся ров. Чуть ближе к дороге изредка стояли маленькие ёлочки, будто они боялись сравняться с забором по высоте. Мысли становились все мрачнее, а на сердце тяжелее…
Машина остановилась перед воротами. Двое моих сопровожатых, включая водителя, вышли. Я еще секунду сидел, а потом вышел из машины под дождь. Подняв воротник черного пальто, и невольно поежившись, двинулся к проходной (да, да, зонтик у меня пребывает в трех состояниях: сломан, забыл, и нету). Перед нами, с двух сторон от стеклянного входа, стояли два двухметровых охранника в черной форме. В руках у каждого черным металлом поблескивал Абакан. Справа от входа висела металлическая табличка, золотыми буквами на ней было написано:

«Федеральное исследовательское
бюро РФ «Алантис»»

Разверзлись громом небеса,
Обрушен гнев на непокорных.
И Бог, являя чудеса,
Уничтожает племя вздорных.

Всех нечистивых, жадных, злых,
Погрязших в хаосе, разврате,
Свой взор он обратил на них
И предъявил счета к оплате.

И поздно выть и голосить,
Рвать волосы и сокрушаться,
И поздно милости просить,
Рыдать, кричать и убиваться.

Пред неизбежностью конца
И в час последний на закате
Глаза открылись у глупцов,
Но поздно думать о возврате.

Они в секунду помудрев,
Соединившись с небесами,
Все ценности свои презрев,
Уйдут с открытыми глазами.

Вы зверька во мне разбудили,
Темного, совсем незнакомого...
Заставляли краснеть предательски
В плену одинокой комнаты...

Всё плохо! Хотя всё хорошо -
В доме и тепло и сытно,
А на душе - рубцы, и скрытно
Там всё по-чёрному пошло.

Зачем предательство?! И почему?
Зачем добру так отвечают -
Злом, завистью? И очерняют! -
Свою же душу опуская в тьму?

И больно! И несправедливо!
А мне Господь дарует диво
И творчества, и созиданья,
На зло не обращать вниманья...

Ведь и в рубцах добро красиво,
А зло и в жемчугах - черно,
А сердце в зависти - спесиво,
Слепо и глухо, и темно.

Над злом смеюсь, глотая слёзы,
Врачуя душу шёпотом берёзы
И брызгами шального солнца -
Добро опять в моём оконце!

Да пусть их - пусть живут во злобе,
В чёрной копоти гремучих слов!
Бог по делам поставит пробу,
Очистит душу от оков.

Ржавчиной злоба
Душу разъедает,
Сушит и калечит,
И во мрак ввергает.
Ненависть повсюду
Липкими объятьями
Душит, убивает,
Будто на распятьи.
Тело приколочено
И венок терновый
На голове всклокоченной
И на кресте дубовом.
Голгофа бесконечная,
Повсюду мрак и пламень,
И мука это вечная,
А в сердце лед и камень.

Я хотел бы с тобой просыпаться,
И, конечно, с тобой засыпать.
Бесконечно с тобой целоваться
И цветами тебя осыпать.

Собирались долго, почти целый год. Готовились тщательно. Как всегда. Не суетились. Братва самых пальцераскоряченных стран посылала паханов. Побазарить в натуре, поботать по фене.

Их было восемь. Последних избранников братвы, надежда и опора. Чтобы никто не наезжал, забрались далеко. В горы. Охраны выставили не счесть. Пацаны паханохранители суетились как заводные. Все оцепили

Пусть не нова дворянская Татьяна,
Пусть теперь иные времена,
Но надо ли искать в словах изъяна:
"Я не Вам - другому отдана!"
Да, отдана. Я отдана другому.
Как нам решить извечный этот спор:
Любовь иль долг? Как выбрать - по какому
Идти пути? Читать в глазах укор -
Или в любимых, недоступно нежных,
Иль в детских, не понявших до конца
Невзгоды утаённой жизни прежней,
И оттолкнувших нового отца?!

Пусть не нова дворянская Татьяна,
Пусть теперь другие времена -
Так уж случилось. Даже как-то странно:
Я не Вам - другому отдана!

Как же хочется мне выпить!
И по-пьяному поплакать:
Пьяным море по колен!
И с души слетает накипь -
Ждёшь с надеждой перемен!
А с утра - меня по отчеству
Снова кличет одиночество,
Снова хочется напиться,
Уколоться и забыться
И как будто возродиться.

Но пока ещё есть разум
Да и маслом хлеб намазан,
Чтобы чувствам волю дать.
Я сыграю образ счастья -
Пусть завидуют ненастья!
Пусть все думают - удача!
И живу легко, не плача!
Но так хочется напиться,
Уколоться и забыться,
Чтоб сгоряча не удавиться!

Оживились воробьи после зимней стужи
И щебечут шалуны, прыгая по лужам.

Днем на солнце тает снег и звенят капели
Верба в марте зацветет, а нарцисс в апреле.

На коричневом ковре прошлогодних листьев
Распушится сон-трава в голубые кисти.

Изумрудным станет луг, желто-бело-синим
С незабудковой каймой по краям в низине.

И прикрывши наготу, лес принарядится
В атлас, шелк и кисею, бархаты и ситцы.

Соловьиная пора, торжество природы!
Оживает все вокруг в это время года.

В мае зацветут сады, нежно-белым цветом
и закончится весна, повстречавшись с летом.