Три антиутопии - Глава №17 (1)

В начало

Ферму подожгли совсем недавно. Горело всё: и дом, и хозяйственные пристройки; горел даже противопожарный водоём рядом с сараем вегантов, – судя по запаху, это был разлившаяся вегантская жидкость, которая хранилась в небольшой пристройке рядом с сараем. Сам сарай тоже горел, вернее, догорал.
На фоне полыхающего дома я разглядел фигуру матери. Она сидела спиной ко мне и выглядела на удивление спокойной. Я подбежал к ней и увидел лежащего перед ней отца. Его голова лежала у неё на коленях. Он не шевелился. Она ничего не делала – просто неподвижно сидела. Казалось, что она не дышит, а только сидит и держит на коленях его голову.
– Он мёртв? – спросил я.
– Нет, он спит.
– Что с ним случилось?
– Обширные ожоги. Я смазала их мазью и дала ему снотворное. Сейчас он спит.
– Кто это сделал?
– Паук.
Теперь многое стало ясно: это был человеко-паук – крупнейший поставщик всего, что производят веганты. Он всегда охотно хвастался своим влиянием и богатством, полученным благодаря какой-то особой технологии добычи и значительного повышения производительности.
Что ж, количество продуктов, добываемых с одного веганта, у Паука действительно впечатляло, но качество было ниже среднего – оно было настолько хуже, что он даже объявил это брендом. Он так и говорил: «веганефть марки Бренд».
Кроме названия, Паук придумал особую классификацию, согласно которой выходило, что его продукция самая качественная из всех возможных. Он также пытался навязать эту классификацию другим и даже предлагал проводить бесплатную проверку продукции и выдавать сертификаты качества, но дураков не находилось – мы и без него знали, что наша продукция лучше.
Человеко-паук был самым крупным поставщиком, но всё-таки недостаточно крупным, чтобы по-настоящему мешать: его товара было много, но ‒ низкого качества, а мы поставляли заметно меньше, но наш товар был высококачественным, и таких как мы было много. Так было до тех пор, пока он не придумал приватизировать вегантов.
До нововведений Паука веганты были ничьи, и тому были свои причины. Дело было в том, что, когда вегант отдаст всё, что накопил, его нужно отпустить, чтобы он мог найти себе кормёжку и снова как следует заправиться. Куда побежит голодный вегант? Где найдёт остатки нефтепродуктов? Никто этого не знает, даже он сам не знает, – он лишь инстинктивно следует на запах и идёт туда, куда ведёт его великолепное обоняние.
Говорят, что хороший вегант может учуять остатки нефти даже в закопанном глубоко под землей старинном нефтепроводе. Я в это не очень верил пока однажды своими глазами не увидел семейство вегантов, сидящих в глубокой яме вокруг ржавой трубы. Труба была старая, а яма – совсем свежая и выкопанная совсем не так, как люди копают.
В общем, такой порядок вещей устраивал всех: каждый мог пойти в лес и поискать себе веганта – какого нашёл, тот и твой. Так было до того, пока Паук не придумал ставить клеймо и объявил помеченных вегантов своими. Теперь выходило, что всякий, взявший заклеймённого веганта, становится вором, если в течение трёх дней не вернёт его или не выкупит у Паука за указанную им сумму.
Своё самоуправство Паук объяснял тем, что на его предприятиях к вегантам относятся особенно чутко и внимательно, обеспечивая им особых уход, который включал в себя: тайский массаж, СПА-процедуры, солярий и оздоровительную гимнастику. Таким образом, со слов Паука, выходило, что он вкладывает в вегантов больше средств, а значит, имеет на них больше прав. Естественно, большинство фермеров, включая моего отца, были не согласны.
– Паук забрал всех вегантов или только тех, что с клеймом?
– Всех, кого нашёл. Он сказал, что делает это в качестве штрафа.
– А кого он не нашёл?
– Твоего – боевого. Его хижину Паук не заметил.
– Значит, хижина дяди Тома цела?
– Дяди Тома? – усмехнулась мать. – Да, цела. Сейчас это единственное здание на всей ферме – именно там я взяла мазь, чтобы спасти отца.
Я предложил отнести отца в хижину, мать согласилась, и мы втроём осторожно перетащили его туда. Хижина стояла под обрывистым берегом возле реки и была незаметна со стороны остальной части фермы – это объясняло, почему Паук её не заметил.
Хижина насквозь пропахла вегантом, но у неё была крыша, и здесь, как в любом месте где содержались веганты, находился запас лекарств от ожогов, а вода из протекавшей рядом реки подходила как для питья, так и для тушения пожаров.
– Как Пауку удалось его подловить? – спросила Красотка.
– Видно, стар стал: забыл, что, если вегант испуган, значит, его кто-то напугал.
Это была популярная поговорка, напоминавшая о том, как легко испугать веганта. Каждый, кто содержал вегантов, хорошо знал, что, если они заволновались, значит, надо хватать оружие и готовиться к бою.
– Как он мог такое забыть?
– Боевой вегант слишком странно бегал. Было не понятно: со страху он носится или у него гон начался, и его пора в лес отпускать.
По словам матери, они с отцом были в доме, когда вегант начал носиться по двору и орать. Но едва отец вышел, вегант завопил ещё больше и со всей мочи рванул к лесу. Отец схватился за оружие, но было уже поздно: сидевший в засаде Паук накрыл его огнём.
Расправившись с отцом, Паук принялся жечь дом. Мать смогла выскочить и спрятаться в глубокой заросшей травой яме, но никакого серьёзного оружия прихватить не успела. Паук решил, что мать сгорела, и занялся угоном наших вегантов, а потом всё поджёг. Матери оставалось лишь лежать и смотреть как человеко-паук уничтожает наше имущество. Когда он ушёл, она вылезла из ямы, взяла из хижины боевого веганта лекарства и оказала отцу первую помощь.
Внезапно послышался громкий вопль. Вопящий явно приближался к нам. Мы выскочили из хижины. Я взял наизготовку огнемёт, чтобы в случае чего угостить нежданного гостя порцией огня. Вопль приближался со стороны берега, но, из-за нависающего над хижиной уступа, источник вопля видно не было. Он был уже так близко, что мы хорошо слышали дробный звук шагов.
Внезапно над уступом взмыла тень и с громким воем полетела на нас. От неожиданности я не успел вовремя нажать на спусковой крючок. Пламя полетело к цели, но цель была быстрее. Мы пригнулись, и сопровождаемая огненным столбом вопящая тень пролетела над нашими головами и со всего маха рухнула в воду, подняв над собой фонтан брызг. Пламя встретилось с брызгами и зашипело. Я убрал подачу топлива, пламя исчезло.
Когда пар рассеялся, из воды показалась вытянутая морда, которая могла принадлежать только одному существу на свете – моему боевому веганту. Вегант подплыл к нашему берегу, вылез и шумно отряхнулся.
– Ты мог меня убить, – заявил он.
– Ничего, ты огнеупорный.
– Но я мог умереть от страха.
– А ты чуть не оглушил нас своими воплями. Ты в курсе, что так ты привлекаешь к себе слишком много внимания?
– Так я меньше боюсь.
– Кого?
– Паука. После вашей фермы он отправился на ферму Красотки. Но это было направление, куда пошёл я. Стоило мне туда прийти, как сразу появился Паук и принялся всё жечь. Я решил, что он меня преследует, и помчался к вам просить о помощи.
– Этот гад жжёт мою ферму?! – переспросила Красотка.
– А что тут странного? Он – Паук, он любит жечь.
– Мы немедленно идём туда.
– К Пауку я обратно не пойду, – замотал головой вегант.
– Можешь остаться здесь, – предложил я.
– Нет – рядом с вами безопасней.
– Тогда иди с нами, но не смей говорить о вреде пищи.
– Не очень-то и нужно: вы всё равно тупые и не захотите признать порочность вашего образа жизни.
Я хотел ему ответить, но вспомнил, что с вегантами спорить бесполезно: они всегда считают себя правыми и всеми силами стараются оставить за собой последнее слово. Вместо этого я быстро собрался, и мы отправились на ферму Красотки.
Когда мы туда пришли, ферма уже догорала. Все веганты были угнаны. Всё, что можно было уничтожить или испортить, было уничтожено или испорчено. Паук даже разбросал кипу шкур вегантов, которые Красотка готовила для продажи. Сжечь он их не мог, но он их продырявил и, разложив в одну линию, написал на них красной краской:
ЕНТА ВАМ ЗА ПИРЛХАРБР