Три антиутопии - Глава №1 (Первая антиутопия)

Привет, меня зовут Джек Фримен. Я живу в самом свободном и демократичном государстве, защищающем права человека.
Я свободен и умею отстаивать свои права с самого рождения. Моя мать кормила меня грудью целых полгода, да и то только потому, что, когда я получил сосок, мои зубы крепко сжались и больше не разжимались, хотя отец очень старался их разомкнуть. Какие только инструменты он тогда ни использовал ‒ всё впустую. Он даже пытался мне пятки прижигать, но и это не помогло. Зато я получил вдоволь молока: не зря же такие зубы называют молочными.
У других, менее свободных народов, молочные зубы слабые и быстро выпадают, а у нас ‒ фрименов ‒ зубы начинают расти раньше головы, чтобы каждый, даже самый маленький, мог иметь личное оружие для защиты своих прав и свобод.
В год мне дали имя и нож ‒ в награду за умение выживать. Отец тогда сказал: «ничто не может защитить права ребёнка лучше, чем нож». Врал конечно: даже мать спит с тяжёлым арбалетом, не считая топора под подушкой и пики под кроватью. У самого-то, небось, есть нечто посолиднее рогатки, которую он всегда держит на виду, чтобы все думали, что он слабак, и не боялись подойти ближе. Но ничего ‒ оружие дело наживное.
До четырёх лет я отстаивал своё право на жизнь и достойную еду, сражаясь с волко-крысами и другими мелкими животными. В четыре года я получил свой первый боевой топорик: мне тогда почти удалось зарезать отца. Он потом долго смеялся и сказал, что я хорошо умею маскироваться и сидеть в засаде. После этого ко мне стали относиться как к взрослому – с уважением.
К шести годам у меня уже был арбалет. Я тогда охотился на зверо-чиновников, которые пока ещё встречаются в наших лесах, и наткнулся на полуразложившийся труп фрилансера. Осталось от него немного, но судя по следам, на него напало стадо разумных коров. Они забрали всё оружие – даже ножи! – но, слава богу, прозевали арбалет, который он бросил перед тем как бежать. Арбалет системы «кольт» был очень старым, но после капитального ремонта стал почти как новый.
Свой огнемёт я получил в бою со львами-пацифистами. Наших тогда полегло совсем немного, а львов было не меньше десятка. О нападении удалось узнать заранее, и мы успели позвать ещё две семьи на помощь. Тогда я познакомился с ней.
Отец говорит, что молодёжь теперь взрослеет рано: он-то познакомился с моей матерью, когда ему было пятнадцать, а мне сейчас четырнадцать с половиной. Он тогда ей не понравился, и она решила: «прикончить хлюпика, чтоб не мучился». Но когда он ответным выстрелом отстрелил ей руку с арбалетом, она поняла, что это – любовь.
Я не знаю, что такое любовь, но, когда я увидел её над трупом убитого ею льва, я понял, что мы созданы друг для друга: она жгучая блондинка, у неё столько же шрамов сколько у меня, и есть красивый голубой глаз.
Я тогда ей тоже понравился. Она говорит, что у меня обаятельная улыбка, – сразу видно, что не дам себя в обиду. Ей только захотелось узнать насколько я хорош на охоте, а шкура боевого веганта, которую я подарил ей через неделю, развеяла все сомнения.
Мой отец не прочь получить в семью ещё одного стрелка, а она к тому же ещё и классный подрывник. Но её предок заявил, что мы сможем забрать одного из его лучших бойцов только через его труп. Меня это не пугает, ради любви я готов преодолеть любые трудности, и моя девчонка согласна мне помочь.
Я счастлив жить в моей стране. Я силён, у меня полжизни впереди, есть подруга, а главное – никто лучше нас не знает, что такое настоящая свобода. Политики могут много говорить о равенстве, но какое может быть равенство, если он тебя может убить, а ты его нет?
Я знаю, есть ещё люди, живущие под гнётом правительств, – мы-то от своего давно избавились. Все правительства мира только и думают о том, как бы ограничить наши права и свободы, а потом выступать в качестве их защитника. Но только вместе со стариной «кольтом» ты можешь быть уверен, что на твою независимость никто не покусится. Хотя атомная бомба ещё эффективнее.
Каждый должен уметь защищать свои права и свободу, биться за них каждый день, а если нужно ‒ умереть. Если ты к этому не готов, у тебя скоро не будет ни прав, ни свободы.
Только вместе со свободой и независимостью может существовать истинная демократия. Нам всё равно кто ты, главное – чтобы ты был готов постоять за себя и разделял наши убеждения. Если ты готов биться за свою свободу, зови – мы придём и поможем. Но если нет, значит и жизни ты не достоин.
Жди, мы идём.