Три антиутопии - Глава №14 (2)

В начало

Нас подняли неприлично рано – ещё до двенадцати. Накануне мы все изнервничались и полночи бегали друг к другу обсуждать случившееся. Естественно все не выспались, но офицерша была неумолима. Она потребовала, чтобы мы построились и отправились на улицу заниматься спортом. Многие из наших зашумели и сказали, что на улице неприятная погода, поэтому мы могли бы позаниматься в зале, но она приказала прекратить разговоры и вытолкала нас на улицу.
Солнца не было, дул неприятно прохладный ветер, но офицерша всё-таки выстроила нас на спортивной площадке. А потом, чтобы, как она сказала: «подбодрить нас», решила на собственном примере показать, как делается утренняя зарядка. Она принялась приседать и махать руками; в общем, показала себя не с лучшей стороны, потому что нормальный человек такое делать не будет, особенно с утра и при плохой погоде.
Затем она приказала приступить к отжиманиям и даже показала, как это делается. Все нашли это упражнение неприличным, но я, чтобы её подбодрить, сделал из вежливости три отжимания. Она обрадовалась и похвалила меня, сказав, что я – настоящий командир. Остальные решили, что отжимания нужны для того, чтобы стать офицером, и тоже сделали по паре отжиманий.
После зарядки мы отправились в душ, а после душа на завтрак. Еда опять была приготовлена не так, как я люблю, да и выбор блюд был неудачным. Я спросил, можно ли будет потом заказать другие блюда, на что офицерша ответила, что – нельзя, но, если мы станем настоящими солдатами, нам разрешат иногда заказывать блюда за своё счёт. По-моему, это странное условие, похожее на дискриминацию по должностному признаку. Но я не стал высказывать своё мнение, так как к тому времени понял, что подобные разговоры её так сильно расстраивают, что в результате она начинает невероятно громко орать.
После завтрака некоторые из ребят пожаловались, что устали от физических нагрузок, а потому хотят вернуться в свои комнаты и немного поспать. Я тоже был не против отдыха, но офицерша была неумолима и объявила, что мы пойдём на учёбу.
Она снова нас построила и повела в любопытное здание, имеющее интригующе загадочный вид: оно выглядело так, будто его строители старательно делали его как можно более обычным.
Снаружи оно выглядело простым прямоугольным домом без окон, с простыми никак неукрашенными стенами. Наверное, в древности военные хранили в таких домах велосипеды, сельскохозяйственный инвентарь, доспехи, катапульты и прочее важное оборудование.
В другой раз я бы не обратил на такую постройку внимание, но в окружении недавно построенных современных зданий оно смотрелось несколько вызывающе. Согласитесь, если рядом со спальным корпусом, оформленным в виде салуна с дикого запада, и столовой, выстроенной наподобие средневекового замка, стоит небольшой ничем не украшенный дом ‒ это будет выглядеть интригующе.
Когда мы вошли, всё поначалу выглядело очень скучным: вдоль стен не стояли доспехи, а под потолком не висели головы разнообразных животных, зато вокруг было много старых автомобильных колёс, проржавевших бочек, мотков проводов и гор банок из-под краски. Мы прошли к дальней стене здания, в центре которой располагалась старая плохо покрашенная металлическая дверь. Офицерша отворила её, и мы вошли в находящуюся за дверью комнату.
Эта комната была гораздо меньше склада, через который мы прошли, но наша группа в ней легко поместилась. Самой важной её частью была большущая дверь из светлого металла. Офицерша что-то произнесла в прикреплённое рядом с дверью переговорное устройство. Переговорное устройство бикнуло и зажгло лампочку, после чего большущая дверь поползла в сторону, показав всем насколько она толстая. За дверью обнаружилась комната, оказавшаяся старым, но очень большим лифтом. Мы зашли в него.
Как в лучших сказках, это небольшое невзрачное здание имело размер больше, чем казалось снаружи. На одной из стен лифта двумя рядами располагались кнопки с числами от нуля до двенадцати. На небольшом экране светилась цифра ноль.
Офицерша нажала на кнопку с цифрой три, и лифт, громыхая и немного подёргиваясь, принялся опускаться вниз. Когда на экранчике зажглась тройка, лифт в нерешительности остановился, подумал и нехотя пришёл к выводу, что двери открыть можно, но только наполовину. Впрочем, этого было достаточно чтобы вышли все.
Выйдя из лифта, мы остановились и принялись смотреть на офицершу, а офицерша стояла и смотрела на лифт. Терпение офицерши закончилось первым, и она, ругнувшись, принялась закрывать двери лифта руками, но двери не поддавались. Тогда она начала заталкивать двери обратно в стены, но для лифта и для нас её действия показались лишёнными смысла. Наконец, она выдохлась.
Я спросил её: «зачем нужно закрывать эти двери?» А она ответила: «если двери лифта не закроются, люди с нижних этажей не смогут оттуда нормально подняться». Когда-то давно это подземное здание имело несколько лифтов, но теперь в рабочем состоянии остался только этот. Чинить лифт никто не умеет, поэтому всякий раз, когда он застревает, большинство людей решает, что лучше остаться внизу, чем лишний раз подниматься по лестнице на поверхность.
Я согласился, что пониматься по лестнице на несколько этажей это – мучение. Не понимаю, зачем древние люди строили дома с большим количеством этажей? Очевидно же, что гораздо удобнее жить в одноэтажном или максимум двухэтажном здании. Места для жилья и так хватает, поэтому перенапрягаться, поднимаясь по лестницам, или пользоваться опасными для жизни лифтами нет никакого смысла.
Немного отдохнув, она решила, что пришло время нам поработать. Она разделила нас на две группы и приказала каждой заталкивать одну из дверей в стену. Сама она стала командовать.
Наконец, ценой титанических усилий, мы запихнули двери лифта в стены, и он, поняв, что держать двери открытыми уже ни к чему, начал их закрывать. Офицерша приказала всем срочно отойти от лифта, но некоторые выскочить не успели. Трое наших оказались пойманными захлопнувшимися дверьми и ещё долго кричали пока их голоса не стихли где-то внизу.
Всё наше отделение было в шоке. Все уже думали, что мы больше никогда их не увидим, но офицерша нас успокоила, сказав, что они скоро поднимутся вместе с теми, кто вызвал лифт снизу. Действительно, через некоторое время снизу послышалось громыхание. На уровне нашего этажа громыхание прекратилось, и лифт вновь открыл двери. За дверьми стояла наша троица. Они выглядели встревоженными, но были рады снова видеть нас. Мы тоже обрадовались.
Наша командирша поблагодарила за помощь поднявшегося в лифте офицера, и он, кивнув в ответ, нажал на кнопку нулевого этажа. Лифт закрыл двери и пополз, громыхая, вверх.
Офицерша построила нас и повела по длинному коридору. Вдоль коридора шло множество дверей, некоторые из которых были открыты. За открытыми дверьми имелись комнаты, часть из которых были тёмными, а другие ‒ освещены. В освещённых комнатах виднелись рабочие столы с ТелеКоПами и ещё много разной непонятной техники.
Мы прошли в конец коридора, в торце которого находилась дверь. Офицерша толкнула её и ввела нас в большой зал, полный всякого разного оборудования. Больше всего в зале было экранов, поэтому я даже решил назвать его «экранным».
Экраны здесь, казалось, были везде: на стоящих вдоль стен столах; под потолком, закреплённые так, чтобы на них было удобно смотреть сидя; а всю противоположную стену занимал один большой экран, постоянно показывавший множество разных картинок с непонятными цифрами и надписями.
Офицерша сказала, что мы находимся в контрольном зале, и это – наше место службы. Оказалось, что все эти экраны показывали отдельные участки границы нашей страны. Впрочем, не всю границу, потому что часть оборудования уже не работает. Однако, если что-то невозможно увидеть через камеры наблюдения, нужную картинку можно получить с прицельного оборудования автоматических орудий, расставленных вдоль границ.
Ещё недавно за всем этим следила какая-то машина, которая почему-то перестала работать, а теперь эту работу должны делать мы. Нам следовало научиться пользоваться всей этой техникой, чтобы не пропустить через границу то, что пропускать не следует.
Один из наших спросил: «почему нельзя сделать так, чтобы орудия стреляли во всё, что движется?» А офицерша ответила, что: «тогда орудия будут стрелять по летящим птицам и переходящим через границу животным. Но мы же не хотим убивать невинных животных?» Все согласились, что птиц и животных надо беречь.
Экранов в зале было много, но некоторые из них не светились. Многие установленные вдоль стен контрольные панели тоже не работали, но тех, что работали, с лихвой хватило на нас всех. Мы расселись перед работающими экранами и попытались понять, что на них происходит. Офицерша подходила к каждому и объясняла значение кнопок, рычажков, надписей на экранах, давала расшифровку всевозможных сокращений и ещё много чего другого. Судя по всему, не только я один почти ничего не понял.
Пострелять нам в этот день не дали. Офицерша сказала, что, перед тем как стрелять, нам следует научиться пользоваться следящим оборудованием.
В целом, служба мне понравилось, хотя запомнить всё это, наверное, невозможно.