Неотправленное послание

Это был обычный осенний день в глухой деревушке 1998 года. Ветер едва слышно гонял листву по дороге, забивая ее под дворы с подгнившим деревянным забором. По дороге медленно, вперевалку, шли по домам козы, по пути собирая уже пожухлую траву. В доме напротив, старательно намывая окна, сидела на подоконнике женщина.

- Ой, Батюшки! - неожиданно в соседнем дворе послышались крики. - Ванечка! Ванечка! Ваня!
Соседка испуганно опрокинула таз с водой и тут же выбежала на улицу.
- Умер! Ваня умер! Ой, Господи! – завывала женщина из соседнего дома, вылетая на улицу и падая на лавку. - Оставил меня! На кого ж оставил, скажи?!

Тело Вани, распластавшись, лежало на печи на старом ватнике. Занавески трепыхались от ворвавшегося ветра, а дверь осталась открытой и протяжно скрипела в унисон с плачем. Наглый ветер рывком прорвался за занавески и окатил Ваню холодным воздухом. Рука больше не сжимала старую пожелтевшую бумагу, и она рывком взметнулась, тут же упав в дыру за печью.

***

- Катюш, а, может, не пойдешь ты на поле–то? – взволнованно говорила мама, по пятам следуя за дочерью. - Кто их знает, пиротехников этих? Кинут шашку не туда, наступишь и калекой останешься на всю жизнь!
- Да брось, мам, не придумывай, - улыбнулась ей Катя, - это же такое масштабное мероприятие! У всех все схвачено, и каждый следит за своим делом. Все будет хорошо, я проконтролирую. Я же командир, и это мое детище.
- Может, ты издалека проконтролируешь?
- Мы своих бойцов не бросаем и вместе с ними в бой до самого конца.
- Ой, Катя! Чует мое сердце, что плохая это задумка, - продолжала мать обеспокоенно. - Зачем так прошлое ворошить? Концерт бы устроили для ветеранов большой, цветы подарили, так им бы больше приятно было, чем об этой войне снова напоминать!
Девушка шумно выдохнула, собрала последние вещи, подтянула ремень и, уже выходя за дверь, спокойно сказала:
- А нашей молодежи тоже нужно наглядно объяснять. Не переживай, я скоро вернусь. Жди.

За окраиной небольшого городка уже вовсю гремела музыка, на автобусах привезли ветеранов и рассаживали их на самые удобные места. Они со вздохом обозревали поле, сплошь перерытое траншеями, и молодых людей, снующих туда–сюда в таких знакомых до боли формах.
Недалеко жужжал советский танк, на котором с радостным визгом катались дети, и вся остальная ребятня с диким воплем неслась туда, желая тоже покататься. Дети носились в разные стороны, еле удерживаемые мамашами. Каждому хотелось пострелять в тире, отпить из самовара, сфотографироваться возле зениток и танков и пообщаться с реконструкторами, которые тем временем обсуждали дальнейший план мероприятия.

- Так. Сначала выпускаем мирное население. Сейчас проверьте на готовность и можно отправлять на позиции, - Катя с суровым видом водила пальцем по карте и многозначно кивала в сторону поля. - У немцев что? Готовы?
- Колька с мотоциклом пропал…
- Как пропал?! Звони, ищи, не знаю, как! Через полчаса чтобы был на месте, и не в штабе, а за деревьями на первой позиции вместе со своими! Подведете - голова с плеч!
- Есть! – парень, запыхаясь, сорвался с места и вылетел из палатки.
- Ну, а наши, надеюсь, готовы? – спросила Катя, обращаясь к высокому парню, стоящему рядом. Он отряхнул шинель, затушил окурок и сказал:
- Ждем только тебя.
- Отлично. Где моя «моська»?
- Держи, - парень подал ей винтовку. - Ты это… Может, снайпершу Маше отдашь? Она же так хотела.
- Нет, пусть пока на открытом поле поучится.
- Но ты же и так заправляешь всем, зачем тебе она? Не будь такой жадной!
- Это моя снайперша! – обозленно рявкнула на парня Катя. - Я долго ждала этого дня! Сегодня проведем так, а там пусть Маша твоя хоть снайпершей, хоть связисткой, хоть санитаркой!
Девушка, сдвинув брови, развернулась и вышла.

- А что за снайперша? – спросила девушка, собирая все бумаги и надевая на шею фотоаппарат.
- Да понравилась ей одна девушка – боец, - начал парень. - В войну была отличным снайпером, да только погибла. Расстреляли ее немцы. Ни могилы, ни фамилии. Одно только имя. Катя.
- Тезка, - протянула девушка. - Тебе не кажется, что она слишком серьезно к реконструкции относится?
- Кажется, - кивнул парень, снова закуривая, - она забывает, что это просто показательные бои, а не игра чужой судьбы. Не той жизнью живет она… Не той.
С этими словами он бросил недокуренный окурок, затоптал и вышел вслед за остальными.

Катерина уже почти была на месте, когда вдали послышалось знакомое прощание Славянки.
- Пора.
Девушка сделала неловкий шаг назад и, споткнувшись об корягу, кубарем полетела вниз в овраг. Ударившись головой об камень, девушка потеряла сознание.

***

Катя очнулась от тягучей боли на затылке. Она осторожно коснулась рукой до больного места и нащупала спутанные мокрые и липкие волосы. Девушка села и напряглась, вслушиваясь в звуки вокруг себя. На удивление было тихо, только едва уловимые разговоры долетали до ее уха.
- Сколько я провалялась? Наверное, потеряли уже! – спохватилась она, хватая винтовку.
Катя, спотыкаясь и падая обратно в грязную траву, кое–как выбралась из оврага и застыла на одном месте.

- А завтра в штаб поедем, там бойцы новые прибудут, - напротив девушки сидел высокий мужчина средних лет в потрепанной форме и старательно мешал ложкой в котле какую–то жижу. Вокруг него сидели и занимались своими делами еще несколько солдат, совсем незнакомых Кате.
- Побольше бы опытных… - ответил другой, снимая сапоги и заново перетягивая ноги. - А то этих же фрицев как тараканов в печной дырке…
- О! Смотрите! – на девушку уставились удивленные глаза. Ложка застыла в воздухе, и капля звучно слетела обратно в котел.
- Здравствуйте, - опешив, промямлила Катя, - а где все?
- А здесь! Командир Малеев Павел Сергеевич и мои бойцы, - привстал мужчина, бросая ложку в котелок. - А ты чего одна? Откуда взялась?
- С реконструкции, - ответила девушка. - А я вас что-то не вспомню…
Малеев окинул девушку взглядом подошел и, осмотрев, сурово сказал:
- Не вспомнишь… Документы покажи.
- Какие документы? У меня ничего с собой нет, - Катя с силой прижала к себе винтовку, двинув брови. - А вам они зачем?
- Так! Всем оставаться на своих местах! Колейников Иван, со мной!
Малеев рывком схватил девушку за локоть и потащил под навес, вырывая винтовку из рук девушки.
- Что происходит?! – кричала Катя, пытаясь вырваться из цепких и сильных рук мужчины, но он только сильней, до боли, сжал ее локоть - Кто вы такие?!
- Не кто мы, а кто ты такая?! - мужчина толкнул Катю под навес, скрываясь в темноте.
- Командир! – выкрикнул один из солдат. - Может, вы с девушкой–то полегче?
- Со шпионами у нас разговор короткий! – рявкнули из глубины, заставив всех потупиться в пол.

От резкого толчка Катя больно ударилась об неаккуратный сруб дерева. Все тело изнывало от боли, волосы сбились в клочья, лицо измазалось в грязи. Девушка, прерывисто дыша, взглядом поймала молодого красивого и статного парня, молча глядевшего на нее. Большие карие ясные глаза и густые брови сильно врезались в память, напоминая какие–то до боли знакомые черты.
Ваня тихонько отошел в сторону, пропуская командира и не спуская с девушки своего взгляда.
- Ну?! Так где документы? Номер части, звание?
- Какое звание?! Я реконструктор! Что вы делаете?! Отпустите меня сейчас же!
- Что за реконструктор?! Ты шпионка? Кто прислал тебя?! – взревел командир.
- Никто меня не присылал! – закричала девушка. - Я командир реконструкторов, проводили мероприятие в честь победы!
- Какой победы?!
- Победы над фашистами в Великой Отечественной Войне… - пролепетала девушка, вжавшись в стену и тут же взвизгнула.
Малеев зарычал и с силой ударил кулаком рядом с головой девушки. На лицо Кати посыпались опилки и всякий мелкий мусор. Глаза сильно закололо от попавшей туда пыли.
- Ты что, играть в игрушки тут вздумала?! Документы!
Девушка, щурясь заслезившимися глазами, уставилась на него, не зная, что ответить. В голове мысли сварились в одну кашу, и Катя ничего не понимала.
- А это что?! - бросил на нее орлиный взгляд Малеев. - Быстро ты, я смотрю, до командира дослужилась. И форма–то у тебя аккуратненькая, а пару слов связать не можешь. Снимай!
Катя посмотрела на него испуганным взглядом котенка и шарахнулась назад, не понимая, что нужно делать.
- Я кому сказал! - Малеев начал шипеть и с нарастающей злобой выкрикнул снова:
- Снимай!
Взбешенный и обозленный командир рывком накинулся на Катю и резко с силой рванул за плечи. Ткань затрещала, и девушка взвизгнула. Новенькие погоны, приобретенные девушкой пару дней назад, оборванными смятыми тряпками свалились на пол.
- Тоже мне, боец… Тьфу, - Малеев сплюнул на погоны, валявшиеся на полу и ногой отшвырнул их в угол.
- Товарищ командир! Может, контузило ее? Может, наших постреляли где? Ну видно же, не врет она! – встрял в разговор Иван.
- Молчать! Я не давал разрешения встревать! Обыщи ее и глаз с нее не спускай! – Малеев завел руки за спину и шагнул к выходу. - Завтра в штаб поедем. Туда ее отдадим. Там пусть и допрашивают, и разбираются, кто такая.

Ваня приблизился к Кате. Девушка шарахнулась, косясь на него недобрым взглядом.
- Не бойся.
- Ты кто такой? – осторожно спросила она.
Парень неловко прикоснулся к одежде девушки. Катя вздрогнула.
- Тише. Я только осмотрю. Я - рядовой Колейников Иван Евдокимович. В штаб мы направляемся. Бойцов должны дать и…
Катя уже не слушала. Она с широко открытыми глазами смотрела на Ивана и не могла поверить своим глазам.
- А ты на моего прадеда похож. Он у меня когда молодой был, то такой же был красивый и статный…
Ваня улыбнулся широкой добродушной и такой знакомой улыбкой.
- А я вот прадеда и не помню. Только по рассказам мамы. Сварливый, говорят, был.
У Кати бешено колотилось сердце, она незаметно щипала себя, надеясь проснуться. Все так странно и так страшно.
- Ваня, а ты откуда будешь?
- Я из Смоленска, деревня там есть одна… Эй, э-ей! – парень споткнулся на словах, смотря на сползающую по стенке девушку.
- А какой сейчас год?!
- 1942–ой.
Катя тут же побледнела, громко выдохнула и провалилась во тьму.

***

Грузовик, яростно рыча мотором, пробирался сквозь дорожную грязь. От качки местами разорванный брезент развевало в разные стороны. Катя очнулась и полуоткрытыми глазами осмотрелась.
- Что, очнулась, красна девица? – ухмыльнулся один из бойцов. - А для командира–то ты слабенькая. Вон, у товарища Малеева поучись, если успеешь.
Громкий мужской гогот разрезал слух девушки, и она сморщилась. В горле пересохло, и очень хотелось пить. Девушка шумно взглотнула, уставившись в потолок.
- На, попей, - Ваня протянул ей свою фляжку.
Катя подозрительно уставилась на него, боясь протянуть руку, хотя очень хотелось.
- Эх, Ванька, Ванька, - оглянулся на него Малеев, вздохнув, - добрая твоя душа. На войне такие первыми погибают!
Ваня взглянул на командира исподлобья и придвинулся поближе к Кате, наклоняя ближе к ней флягу с водой.

Вдруг в воздухе растянулся сильный гул. Протяжный вой мотора волнами рассекал воздух.
- Немцы!
- Приказ остановить машину, всем выскочить из машины! Всем выскочить из машины!
Послышался свист снарядов и мощные взрывы. Катя вцепилась в плечо Ивана и, сжав губы, завертела головой.
Машину затрясло, оглушительный свист разрезал воздух. Резко кузов машины вскинулся в воздух, и девушку с парнем вышвырнуло наружу.

Раздались дикие вопли и крики. Последнее, что видела Катя - это бегающих горящих людей, перевернутый грузовик и пытающегося выбраться командира Малеева. Потом с воздуха засвистел еще один снаряд, и машину накрыло яркое пламя.
Осколки и ошметки разметало далеко вокруг, оставив на дороге огромные воронки с летящим пеплом. В воздухе запахло гарью и паленым мясом, обдавая кожу жаром.
- Ваня? – сипло окликнула парня девушка. - Вань, ты живой?!
Парень подтянулся к Кате и накрыл ее своим телом, шепча ей на ухо:
- Пожалуйста, не кричи и не шевелись. Живой я, живой… Потерпи немного, самолеты покружат и улетят. Лежи.
Ваня стиснул зубы от нестерпимого жара и обжигающих ошметков, падающих на лицо. Катя чувствовала, как его сердце колотилось в бешеном ритме, и сильней прижалась к нему. Ей не хотелось ни о чем размышлять и ни о чем думать. Хотелось только выбраться из этого кошмара.
Когда в небе гул затих, они осторожно поднялись.
- Теперь в лес. Места мне здесь уже знакомые, там недалеко есть речушка. Передохнем. А дальше надо идти к штабу. Недалеко уж осталось. Жаль, не все доехали…
Катя молча смотрела на обгоревшие останки. В волосах запутался пепел, спутанные локоны щекотали измазанное и красное лицо.
- А похоронить… - шепнула она себе под нос, глядя вперед немигающим взглядом, но Ваня ее услышал.
- Нечего тут уже хоронить. Идем.

***

Когда солнце уже заходило за другой берег, они уже сидели возле реки.
- Значит, победим?
- Победим…
Катя грустно склонила голову и тихо сказала:
- Знаешь, что самое грустное? Ты так сильно похож на моего прадеда.
- И что ж тут грустного?
- Ничего… Все грустно.
Ваня напрягся и просипел:
- Что ты хочешь этим сказать?
Катя только грустно хмыкнула, расстегивая подранную рубаху и доставая потертую фотографию. Ваня пытался всмотреться на лицо, глядевшее с фотокарточки, но не успел. Девушка уже спрятала фото обратно.
- Мне было всего пять лет, когда он умер. Но он меня так любил, как никто. Даже в силу возраста он играл со мной и не давал ребенку скучать… Я сама так скучаю… - продолжала девушка. - Мне сложно поверить во все происходящее. Я так жалела, что не успела поговорить, но теперь… Все странно. Все так странно.
Ваня, поджав губы, подпрыгнул с места. Он рывками ходил взад и вперед. Потом он резко схватил девушку за плечи и рывком придвинул к себе.
- Я не верю. Я готов был поверить про это твое будущее, но это уже слишком…
Он долго и с надеждой смотрел на Катю, но та молчала. Ваня вздохнул и сел обратно.
- Знаешь, что я поняла? – тихонько спросила девушка и тут же ответила. – Что это мое наказание, и я никогда не вернусь домой…
- Наверное, у тебя правда ранение. Тяжелое… - вздохнул Ваня. - Скоро доберемся. Вернешься ты домой. Вернешься.
Ваня ободряюще приобнял девушку и посмотрел на багровый закат. Он думал о том, как все страшно на этой войне и как обезумевшие от горя люди сходят с ума. Но когда-нибудь все образуется. Когда–нибудь.

***

Прошел довольно много времени с тех пор. Ранним летним утром Командир Екатерина уезжала с госпиталя вместе с Колейниковым Иваном.
- Ну что, Екатерина? Как здоровье? Готовы к новым начинаниям? – подошел к ней бравый седой мужчина, раскуривая трубку.
- Так точно! – улыбнулась девушка.
- Сегодня же забираем ваших бойцов и отбываем, - встрял Иван.
- А ты, Колейников, смотри у меня! Береги снайпершу нашу. Где еще таких сыскать?! Гляди у меня, чтобы я ее больше здесь не видел!
- Будет исполнено! - Ваня перевалился через дверь машины и, пыхтя, пожал руку мужчине.

Уже в пути Катя мысленно перебирала весь прошедший год. Столько всего прошло – смерти, бои, проигрыши и победы. Но это все не её, ненастоящее. Иван поймал ее задумчивый взгляд и спросил:
- Что такое?
- Мне нужно домой… Ну, ты понимаешь…
- Да опять ты заладила! Домой и домой! Здесь твой дом! Я, может, жениться на тебе хочу!
Девушка тут же сглотнула невидимый ком и подавилась. Взгляд мгновенно затуманился.
- Остановись…
- Чего?!
- Машину останови, я сказала! Приказываю тебе, как командир! Товарищ Колейников, остановите машину!
- И не подумаю!
Катерина на ходу открыла дверь и выпрыгнула из машины, кубарем покатившись по дороге.
Машина неприятно взвизгнула. Иван, запыхавшись, спрыгнул и побежал за девушкой. Катя резко соскочила с дороги и побежала прямиком в лес.
- Катя, стой! Не беги туда! Сумасшедшая!
Девушка припустила что есть силы. Слезы брызгали из глаз. Она бежала по лесной чаще, спотыкаясь об ветки и царапая лицо.
- Катя! – слышалось вдалеке.
Девушка бежала вперед, ничего не соображая, но впереди ее ждал обрыв. Катя пыталась притормозить, нога зацепилась об выступавшую корягу, и девушка сорвалась вниз. Упав, Катя попыталась встать, но ногу схватила дикая боль.

- Посмотрите! Русский партизанка! Ай-яй-яй! Какой неудачный падение! – услышала девушка над своей головой.
Катя приподняла голову и ошарашено дернулась прижавшись спиной к обрыву. На нее с противной ухмылкой смотрел немец, а чуть подальше от него копался в мотоцикле его напарник.
- Взять тебя. Мотоцикл мест нет, - загоготал он.
- На тебя даже смотреть противно, не то что сидеть, - процедила сквозь зубы Катя. Резким рывком она дернулась и плюнула ошарашенному немцу прямо в лицо. - Недолго вам улыбаться осталось. Скоро весь Берлин задрожит от плача ваших бледных немочек!

Ваня, запыхаясь, бежал вслед за Катей, как внезапно вблизи прогремел громкий выстрел и звук мотора.
- Катя… Нет! – вскрикнул он и побежал в сторону звука. Натыкаясь на острые ветки, он добежал до обрыва.
- Катя! – внизу распласталось окровавленное тело девушки.
Спотыкаясь, падая, он слетел с вниз, подбегая к почти бездыханному телу. Дрожащими руками
он разорвал рубаху девушки и выдохнул от ужаса. Лицо Кати уже побледнело, но она еще еле шевелила губами.
- Ваня… Возьми там… Там возьми… - пытаясь указать ему на внутренний карман, сипела ему девушка.
- Сейчас, сейчас, - он трясущимися руками достал из кармана клочок бумаги и старое фото.
С фотографии на него смотрел молодой статный паренек с глубокими большими глазами и густыми, чуть сдвинутыми бровями. Ваню затрясло.
- Видишь… Прадед мой… Колейников Иван Евдокимович. Это 1947… Домой тебя позже отпустят. А бумагу… Храни. Матери моей передашь, - девушка глубоко вздохнула, и глаза ее навсегда застыли.
Ваня развернул лист бумаги и шепотом прочел:
«… Дорогая Катя. Не знаю, с чего начать, но когда ты получишь это письмо, то меня уже давным давно нет на свете. Меня нет, но есть ты. Я тебя очень прошу… Живи той жизнью, которая предназначена тебе. Война, она не твоя. Я бы все рассказала тебе сама, но нам никогда не суждено встретиться. Прошлое никогда не сможет встретить будущее. Мы с тобой застряли. Помоги сама себе. Помоги нам, иначе кто его знает, сколько раз нам с тобой придется рождаться и умирать… Не играй с прошлым, не вглядывайся в него. Оставь военные реконструкции для тех, кто не относится к ним серьезно. Я тебя очень прошу. Если хочешь помнить, помяни прадеда. Сходи к нему, принеси цветы... И помни, он тебя всегда любил. Ты для него дороже всех на свете.
Катя…»

***

Это был обычный осенний день в глухой деревушке 1998 года. Ветер едва слышно гонял листву по дороге, забивая ее под дворы с подгнившим деревянным забором. По дороге медленно вперевалку шли по домам козы, по пути собирая уже пожухлую траву. В доме напротив , старательно намывая окна, сидела на подоконнике женщина.
- Ой, Батюшки! - неожиданно в соседнем дворе послышались крики. - Ванечка! Ванечка! Ваня!
Соседка испуганно опрокинула таз с водой и тут же выбежала на улицу.
- Умер! Ваня умер! Ой, Господи! – завывала женщина из соседнего дома, вылетая на улицу и падая на лавку. - Оставил меня! На кого ж оставил, скажи?!
Тело Вани, распластавшись, лежало на печи на старом ватнике. Занавески трепыхались от ворвавшегося ветра, а дверь осталось открытой и протяжно скрипела в унисон с плачем. Наглый ветер рывком прорвался за занавески и окатил Ваню холодным воздухом. Рука больше не сжимала старую пожелтевшую бумагу, и она рывком взметнулась, тут же упав в дыру за печью.