Парад Жизни

Пролог

- Спросите меня, есть ли жизнь на других планетах? – как-то раз поинтересовался профессор у студентов. – И вот, что я вам скажу. Меркурий слишком жаркий. На Венере - частые кислотные дожди. На Марсе - сильные ветра и бури. Юпитер известен очень частыми газовыми извержениями. Сатурн одолевают магнитные бури. Уран задыхается под глыбами льда, а Нептун одолевают синий песок и дожди. Ну, а на Плутоне, слишком холодно.
- А на Земле? – спросил кто-то из студентов
- А на Земле? – переспросил профессор – А на Земле, как правильно заметил Бредбери, слишком много кислорода.


Атомное Лето

- Зря ты это придумал.
Я поднял темные очки, прижав их ко лбу, и посмотрел на Тони. Парень был очень сильно обеспокоен тем, что мы вышли наружу. Он вел себя так, словно мы были в клетке с тиграми.
- Не бойся, – заверил я напарника – Сирену дадут не скоро.
- Ну, а вдруг…
- Я же сказал, – весьма жестким тоном перебил я, – ничего не случится. Ты можешь расслабиться и не нервничать хотя бы минуту?
Все небо было тускло-белым, словно одно огромное белое пятно заслоняло всю небесную лазурь. Собственно, так и было. Солнце казалось близким, оно грело своими лучами и, казалось, звало поиграть с ними. По правде сказать, это была неописуемая красота. Огненное пятно плавно танцевало в жарких, белых волнах света, их хотелось схватить, будто это хвост редкого животного.
- Энди, мне это не нравится! – нервничал рядом Тони, – а что,если…
- Умей наслаждаться такими моментами, – тихо шепнул я, глядя на солнце уже без темных очков, – ведь, это может быть в последний раз.
Я оглянулся и посмотрел на наш городок. Пригород Кинерэм отличался от других тем, что был, во-первых, единственным на поверхности Меркурия, во-вторых, это был один единственный город, где все было сделано из КриоСтали – металла, внутри которого циркулирует холод, и он при сильной жаре не плавится. Дома, дороги, магазины и даже деревья делали из этого материала. Все было фальшивым, неживым и мертвым - мрачная безжизненная картина. Ну, и, в-третьих, это было маленькое селение, примерно на пятьдесят домов, известное, как курорт. Да-да, все правильно, именно курорт, куда приезжали земляне, на один определенный сезон. Когда искусственный защитный слой снимали, все могли из своих домов насладиться всей красотой Меркурия, его единственным великим и ужасным достоинством - огнем. В эту самую секунду приезжие прятались по домам, плотно закрывая все щели и дыры. Было ощущение, что город мертв, что тут нет живых. Однако, хоть они и были, я знал: в глубине души эти трусы мертвы. Ну, а я в запретный миг наслаждался красотами мира. В волнах жары город казался тортом в духовке. Раскаленное марево переливалось в глазах, даря ощущение, словно ты на дне прозрачного океана. Это невероятно красиво, что-то вроде Симфонии Разрушения, когда город тонет в потоках горячего воздуха, и все вокруг кажется миражом, хоть это и не так. Да, в домах прохладно и уютно, но, черт возьми, на улице было в три раза красивее и приятнее! Впрочем, это понимал только я.
Тони все время оглядывался по сторонам, словно боялся, что барьер даст дыру, а беспощадный огонь солнца - бой. Я закрыл глаза и вдохнул жаркий поток. Раскаленный воздух вошел в легкие.
И тут раздалась сирена.
Тони подпрыгнул, судорожно огляделся, словно ожидал, что на него вот-вот упадет бомба, и трясущимися руками схватил меня за плечо.
- Энди! – нервно закричал, утирая свободной рукой пот – Энди, черт бы тебя побрал, бежим! Не стой столбом, надо убираться отсюда!
Но я даже не шелохнулся. Закрыв глаза, вдыхал нагретый воздух. Сирена становилась все громче, и горожане поспешно включали в своих домах систему «МеркИнк», которая активировала КриоСталь. Все боялись сгореть в этот сезон, но какой тогда толк наслаждаться курортом, сидя в холодной клетке? Тони тряс мою руку, пытаясь всячески привести в чувство, но я был опьянен красотой, которую так полно открыл для себя впервые. Сирена выла все громче, это означало, что до роковой грани остались считанные минуты. Тони, поколебавшись какую-то сотую долю секунды, кинулся прочь. Напарник бежал по нагретому асфальту, в котором вязли ноги, спешил в наш дом, торопясь спастись от гнева планеты. Он мчался без оглядки, в то время как я, вскинув руки, встречал Солнце и Меркурий. Сирена уже заглушала все вокруг, даже мои собственные мысли. Но почему-то в этом адском шуме я отчетливо услышал, как хлопнула парадная дверь нашего с Тони дома. Затем вой сирен на минуту стих, и в нависшей тишине, я, не открывая глаз, затаил дыхание. Барьер, словно гигантское зеркало, разлетелся на куски, и жара солнца хлынула потоком в Кинерэм. В огромном, слепящем, жгучем свете я почувствовал, как все мое тело вмиг раскалилось, а затем стало мягким и липким, как пластилин. И в этот последний миг жизни я радостно рассмеялся и принял на себя лучи яркой звезды, сгорев в ее объятиях. Это было так прекрасно… Жаль, что все остальные никогда не смогут оценить эту красоту из-за страха перед стихией Меркурия, потому что человечество разучилось ценить красоту и любоваться ею даже на грани смертельной опасности.
Сезон курорта был открыт. Атомное Лето началось…


Завтра обещали дождь

Капли дождя уже третий час падали с фиолетового неба и орошали кислотой весь городок. На Венере такие дожди были обычным явлением. Дом Бруксов ничем не отличался от других строений, особенными можно назвать только хозяев. В небольшой комнате, старик у теплого камина коротал вечер за чашечкой любимого душистого чая, который заваривал по особому рецепту. Временами он поворачивался к окну, вслушиваясь в музыку дождя . Даже улегся поудобней в большом кресле, наслаждаясь звуком падающих капель, которые с частым шипением растекались по крышам домов из НеоСтали. Мистер Брукс с женой жили в корпусе А5, располагающемся на юге Нью-Лондона, а потому здесь все было выполнено в английском стиле. Из-за того, что почва за многие годы пропиталась кислотой, все здания и транспорты левитировали - висели в воздухе, а не расплавиться домам не позволяла НеоСталь.
Вдруг в шум дождя вклинился тихий гул работающего двигателя. К дому подлетел глайдер и, открыв небольшой туннель в своем толстом корпусе, припарковался под навесом, у самого крыльца. На Венере люди пользовались общественным транспортом, а чтобы уберечься от смертельных капель, передвигались строго под навесами, которые нависали над тротуарами. Из-за этой зависимости жители Нью-Лондона всей душой ненавидели дождь…
Мистер Брукс, вскочив с кресла, торопливо зашагал в сторону прихожей. Сработали кнопки на панели, тонкая дверь резко подалась влево, скрываясь в стене. На пороге стояли пожилая женщина и маленький мальчик.
- Дедушка! – радостно завопил Ричи и рванулся навстречу старику. Мистер Брукс раскинул руки, со смехом обнял малыша. За внуком в дом вошла миссис Брукс и также лучезарно улыбаясь, позвала семейство на кухню. Спустя несколько часов, после вкусного ужина, Миссис Брукс мирно дремала в кресле, возле супруга. Малыш Ричи играл на полу с Метановым Воображателем – новым видом игрового конструктора, который проектирует модели путем силы мысли. А мистер Брукс, раскуривая трубку, все смотрел в окно, на желто-зеленые разводы на стеклах, оставленные дождем. Этот взгляд был полон ностальгии.
- Дед! – весело позвал Ричи, – А расскажи мне какую-нибудь историю.
Мистер Брукс улыбнулся, и, сделав пару затяжек, начал повествование.
- Существовало когда-то такое место, – заговорил старик вкрадчивым, хриплым голосом, – где шли дожди. Не все время, но довольно часто. Только это был необычный дождь - полностью состоящий из воды.
Дед с лукавой улыбкой покосился на малыша Ричи, который разинул рот от удивления.
- Под этим дождем можно было гулять очень долго, и от капель не было больно, наоборот - приятно. – продолжал старик – Он так же падал с небес и орошал все вокруг, только люди радовались тучам.
- Ух ты! – не удержался малыш и в восторге захлопал в ладоши, – И где же такая красота, дед?
- На Земле.
После этих слов ребенок рассмеялся. Дедушка снисходительно смотрел, как радуется маленький Ричи.
- Ну, ты и придумал! – веселился мальчик, – У нас! На Земле! Да как такое возможно-то?
Внезапно малыш нахмурился, и, как дед, посмотрел на залитое дождем окно. Только в его взгляде была не тоска, а легкая обида. Почему? Ну почему сейчас у людей нет такого дождя?...
Часы пробили десять вечера, и Ричи, пожелав деду спокойной ночи, неохотно ушел в детскую. А старый мистер Брукс продолжал смотреть в окно. Даже, когда семейство улеглось, он продолжал сидеть в кресле, неподвижно глядя в окно, словно надеялся увидеть там что-то потерянное в глубине лет. Затем взял с полки небольшую пластину и, прикрепив ее к виску, включил ПсиПриемник. Эта небольшая коробочка транслировала жителям в мысли изображения и отчетливый звук, причем, делала это так, словно это были их личные мысли или воспоминания.
Переключая каналы силой воли, мистер Брукс пытался найти что-то интересное.
- Сериал.
- Реклама.
- Передача. Опять реклама.
Поймав выпуск новостей, торопливо настроился на прогноз погоды.
- Завтра ожидается дождь. Примерно в пять утра, но опасаться нечего. Он продлится всего несколько минут, в то время, как жители будут крепко спать. И - к другим новостям Нью-Лондона.
Мистер Брукс раздраженно отлепил пластину и, бросив ее на тумбочку, нервно закурил трубку. Так, в глубоких раздумьях, старик просидел всю ночь.
Рано утром голограммные часы показывали 4.15 , когда Мистер Брукс осторожно вошел в свой кабинет. Супруга мирно почивала в спальне, а малыш Ричи отдыхал в детской. Старик открыл шкаф и аккуратно достал оттуда костюм. Это был костюм-оболочка – сделанный из легкой стали, полностью обтягивающий тело, такие использовали космонавты, но из более тяжелых сплавов, чем легкая сталь. Облачившись, мистер Брукс с усмешкой посмотрел на свое отражение в зеркале. Робот, да и только! Впрочем, цель оправдывает средства. Стараясь не греметь пластинами, старик осторожно вышел на улицу.
Дома и парковки соединяли широкие, тонкие мосты и навесы из НеоСтали, которые не плавились от дождя. Но архитекторы предусмотрели и спуски вниз, к рыхлой безжизненной земле. Мистер Брукс, легко передвигающийся в массивном, на первый взгляд, костюме, решительно шагнул на грунт. Постоял, попрыгал. Поднял глаза к небу, и, облегченно вздохнув, помахал рукой лиловым тучам, окутанным утренним сиянием.
Затем постепенно, словно проверяя, готова ли земля, начался утренний, кислотный дождь. Мистер Брукс поднял руки и стал ловить опасные капли, слушая, как они шипят в его руках. Он вспомнил те времена, когда мальчишкой жил в Лондоне и играл с дождем из воды. Воспоминания нахлынули так ярко, что старик, радуясь, как ребенок, прыгал и веселился, крича и смеясь на всю улицу. Дух детства прошел через его сердце, вызвав непрошенные слезы. Люди не замечали радости в дожде, для них это был яд. Яд и опасность. Мистер Брукс веселился долго, пока не упал без сил на мокрый, кислотный песок. Но, даже барахтаясь в опасной для жизни грязи, он продолжал тихо смеяться, любуясь лиловым небом…
Дождь стал усиливаться, а сталь костюма – угрожающе потрескивать. Мистер Брукс торопливо поднялся и двинулся к дому. Ноги разъезжались на разъеденной земле ядом земле, капли шипели на костюме все громче, срываясь с неба почти отвесной стеной… Наконец старик достиг заветного навеса возле своего крыльца, но, даже избежав смертельной опасности, не мог отказать себе в удовольствии постоять минут пятнадцать, наслаждаясь шумом дождя. Затем, улыбаясь своим мыслям, преодолел несколько ступенек.
Дверь тихо скрылась за стеной, впуская хозяина в дом. Проженный кислотой костюм висел лохмотьями, но глаза изобретателя сияли. Миссис Брукс стояла в коридоре и грустно смотрела на мужа.
- Ну, и как оно? – тихо спросила старушка.
Мистер Брукс, по-прежнему задумчиво улыбаясь, неторопливо расстался с остатками защитного костюма, переоделся. Поднял глаза на жену. Попытался что-то сказать, но так и не смог. Их просто не было, слов. Прошла, пожалуй, не одна минута, пока изобретатель смог выдавить восторженное и короткое:
- Как в детстве, Бетси. Как в детстве…
Его жена облегченно вздохнула. Морщины на ее лице словно разгладились, глаза сверкнули тем лукавым блеском, который хорошо помнил Мистер Брукс у веселой девчонки Бет, с ней когда-то не раз веселились под струями дождя. Потом женщина ласково обняла супруга и тихо прошептала:
- Значит, ты не зря потратил сорок лет на создание этого костюма.


Небо

- А, черт!
Дверь с силой хлопнула, и, вздрогнув от неожиданности, я пролил кофе на исписанные листки. Быстро вскочив, я попытался вытереть лужу тряпкой, но получилось только хуже. Вошедший в мой кабинет начальник Джей-Джей изумленно поднял брови.
- Бумага? – с насмешкой спросил главный редактор – Только не говори, что в работе пользуешься бумагой.
- Ну… – отвлеченно пробормотал я, все еще силясь избавиться от пятен, – это такая привычка. Как курение…
- Лучше бы ты курил, – хмыкнул Джей-Джей, медленно подходя к окну, – а то еще подумают, что у нас работает дикарь.
- Несмотря на то, что этот дикарь – лучший работник месяца? – ехидно поинтересовался я.
- Что да, то - да! – улыбнувшись, кивнул шеф. – Этого у тебя не отнять, парень.
Наконец я вытер чертов кофе и, метнув тряпку обратно в угол, пристально посмотрел на редактора.
- Думаю, ты пришел не для того, чтобы рассказать мне о том, что пользоваться бумагой – позапрошлый век?
- Как всегда, Уолтер, – начал шеф, – дело – прежде всего. Есть интересная работенка. Тебе понравится.
Главный редактор запнулся, не отрывая взгляда от большого окна моего кабинета, из которого открывался «потрясающий» вид – бок небоскреба с огромной панелью. Обычно она демонстрировала рекламу, но сейчас крутили сериал.
- Ты любишь эту ерунду? – вдруг спросил Джей-Джей, прерывая паузу.
- Не люблю тишины, – пожал плечами я. В принципе, я понимал, почему начальник спросил об этом, ведь можно было включить изоляцию на окнах, защитившись от внешнего мира, как делали многие наши сотрудники. Многие, но не я. Наверное, из-за странных вкусов меня считают здесь чудаком, хотя работаю исправно. Вытерев руки об черные джинсы, я, пытаясь не смотреть на экран, поинтересовался:
- Так что там насчет работы?
- В одной деревушке происходят непонятные аномалии, – неохотно начал Джей-Джей – Никто не хочет браться за это дело, так как говорят, что все, кто сталкивается с этими странными явлениями, сходят с ума.
- Ты же знаешь, что это – вранье, – начал я, - Сплетни и слухи – не более.
- Может, оно и так, – кивнул Джей-Джей, напряженно хмурясь, – но, тем не менее, никто не берется за расследование. Категорический отказ, даже, если угрожаю увольнением.
Я слегка удивился. У нас работало с десяток опытных журналистов, и все они охотно разбирали задания, от которых попахивало мистикой. Такие материалы обеспечивали тираж газеты и славу автору. Странно… Ну что ж, если народ отказывается браться за это дело, то оно как раз для меня.
- Будем считать, что ты пришел по адресу, – бодро отрапортовал, на ходу подхватывая плащ, – куда ехать?
- Информация у тебя в тетрадке, – ухмыльнулся главный редактор, не отрываясь от экрана, – Все там найдешь, даже листать странички не нужно.
Я с трудом удержался от желания показать язык, сунул в карман пачку сигарет и торопливо выскочил за дверь.
На улице царила осень, и прохладный ветер то и дело норовил сорвать шляпы с одиноких прохожих, попутно заставляя ежиться от своих холодных объятий. Слава богу, я додумался утром взять плащ. Закурив сигарету, неторопливо двинулся в сторону стоянки. Мегаполис начинал свой день, в воздухе летали машины, а небоскребы своим величием и могуществом, казалось, подавляли все, что находилось далеко внизу. Высоко над головами шел ряд плазменных экранов, полностью закрывающих пространство. Они были везде и всюду, и, казалось, нет места, где они могли закончиться. Этот гигантский щит фактически накрывал всю планету, постоянно демонстрируя передачи, рекламу и фильмы. На уровне экранов висели прожектора и лампы утреннего света, которые работали днем и гасли ночью. Другого источника света не было. Эти экраны имелись даже на домах, расположенные так, чтобы в каждой квартире их могли видеть и слышать, а прохожие, всего лишь подняв голову, могли лицезреть рекламу зубной пасты, шампуня, продуктов или же любимую серию старого сериала. Рядом располагались рупоры, которые фактически дублировали телеинформацию для тех, кому лень бросить взгляд на экран. Это была гигантская какофония, а люди напоминали маленьких насекомых внутри большого, механического сердца. Да, на старушке-Земле теперь все было именно так…
Пока я шел к парковке, то старался не думать, насколько все это глупо и тщетно. Делая затяжку за затяжкой, улавливал обрывки слов, сыпавшиеся из сотен рупоров и экранов: «Эту зубную пасту рекомендуют лучшие врачи...», «Дорогой, что это?», «Только НеоСталь поможет вам осуществить…». За одну сотую секунды мое ухо уловило кучу разнообразной информации. Казалось, этот поток призван заглушать истинные мысли людей. Я бросил взгляд влево. Тротуары были заполнены народом, все торопились по своим, безусловно, важным делам, в Мегаполисе нет места безработным. Монолитная шеренга людей в строгих, серых костюмах и платьях, с кейсами и портфелями, они были похожи на бледные пародии самих себя. Многие носили плащи и перчатки, но главным атрибутом являлись теневые очки. Эта самая теневая технология защищала нас от экранов и рупоров на улицах.
Такая техника используется в каждом доме, чтобы закрыть себя от потока информации окружающего мира. Если, например, надеть теневые очки, то экраны для вас станут пустыми. Я ускорил шаг, не желая более находиться в этой серой массе и дальше слушать вопли рупоров.
Дверь машины с тихим гулом поднялась, и я поспешил спрятаться внутри, предварительно выкинув окурок. Быстренько включил теневые стекла, обеспечивая полную изоляцию. В машине горел слабый свет, и я не торопясь, изучил тетрадку, которую дал шеф. В наше время тетрадка – это тонкая компьютерная листовка, на которой журналисты пишут статьи и мысли, а еще получают почту. С заднего сиденья я достал старую, бумажную тетрадь и переписал адрес туда. Затем, вырвав листок, я прикрепил его чуть выше лобового стекла и завел мотор. Все бы посмотрели на меня как на дикаря, ведь бумага – это позапрошлый век. Но мне было все равно, ведь я еще с детства питаю страсть к этому изделию, особенно после того, как мой дед делал из бумаги смешные игрушки, которые называл как-то странно. Ори… Оригамо... Не помню…
Глайдер взмыл в небо, и, заняв воздушную полосу номер двадцать, я поспешил прочь из города.
До нужной деревни добрался только на следующее утро. Было довольно прохладно, но ветер вел себя скромнее, чем накануне. Передо мной расстилались ржавые поля, готовые полностью пропасть на зимний сезон. Простор неба закрывали экраны, но, поскольку рядом не было рупоров, услышать, что они рекламируют, я, к счастью, не мог. Однако сам их вид навевал ужас, создавая впечатление огромной клетки. На горизонте виднелись маленькие жилые дома, примерно этажей на пять, такие строили только в селах. Я сверился с листком, куда записал координаты, и направился на поиски нужного мне человека.
Это дело показалось мне странным с самого начала. Как только произносил имя «Марк Рэдинг», все радостно улыбались и охотно указывали дорогу. В этом селе, казалось, все любили Рэдинга, и потому я нашел его быстро. Это был пожилой старик, лет семидесяти, подтянутый и сухощавый. Небольшая борода, добрые серые глаза, мягкая улыбка. Одет он был скромно: желтая рубашка и черный рабочий комбинезон. Домик и двор выглядели очень ухоженными и опрятными, как, впрочем, и сам хозяин, который, услышав мой сигнал, поторопился выйти навстречу.
- Добрый день, – вежливо поздоровался я, исподволь окидывая взглядом стройную, без малейших признаков согбенности, фигуру собеседника.
- Добрый, – доброжелательно кивнул старик. Говорил он тихо и ровно, голос хозяина напоминал легкое дуновение летнего ветерка.
- Вы - Рэдинг?
- Верно, – согласился хозяин, – Он и есть. А вы кто будете, господин хороший?
Старомодное обращение слегка удивило меня, но, стараясь не показать этого, я вытащил удостоверение и представился.
- Вот оно что! – усмехнулся в бороду Рэдинг, - Вы, наверное, пришли полюбоваться на… гм.. «аномалию»?
- Хотелось бы, – весело согласился я. Почему то старик вызывал лишь положительные эмоции. Казалось, этот человек никогда никого не мог обидеть, а главное – рядом с ним каждый чувствовал себя уверенней. Пожалуй, я начал понимать, почему Рэдинга так любят в поселке.
- Что ж, – Марк неторопливо направился к старому амбару, – идите за мной, убедитесь во всем сами. Только не смотрите вверх, если не хотите ослепнуть.
В какой-то миг я все же хотел задрать голову, но все-таки воздержался. К чему зря рисковать… В молчании мы подошли к старому амбару, у которого не было крыши. Стропила уходили куда-то вверх, пол был устлан душистым сеном. Я попытался оглядеться, как Марк остановил меня:
- Нет, не так. В самом амбаре ничего нет. Закрывайте глаза и ложитесь на землю. Тогда увидите.
Немного поколебавшись - не хотелось испачкать плащ - я все-таки решился. Журналист я или где? И вообще, ради чего сюда приехал? Выбрав местечко, я аккуратно устроился на маленькой копне сена. Что ж, пока все прекрасно: аромат скошенной травы, легкий ветерок. Только в чем же аномалия?!
- А теперь посмотри вверх, парень, – прозвучало в окружающей меня тишине. – Только аккуратно.
Я заколебался, помня о том, что недавно сказал Марк. Невольно глаза зажмурились еще сильнее – ослепнуть совсем не хотелось. Но, с другой стороны, если хозяин сам разрешает… Да и задание ведь выполнять надо... Сделав усилие, я быстро открыл глаза.
Все, что я увидел - это огромная небесная лазурь, похожая на яркое полотно. Я даже расстроился поначалу: ну, и в чем же секрет? Но вскоре на этом полотне появилось серое пятно, которое медленно тянулось по синему фону. Это казалось чем-то нереальным, диким, странным… От увиденного перехватило дыхание, неужели это - голограмма на остатках крыши? Я пулей вылетел из амбара, торопясь проверить свою догадку. Но она не подтвердилась. Высоко, над нами, там, где находился сплошной слой экранов, зияла дыра. Видимо, три панели снесло, и теперь через эту самую дыру проглядывало загадочное синее полотно, по которому плыли серые массы.
- Что это? – ошарашено пробормотал я. – Это ведь не голограмма, правда?
- Правда, – кивнул старик, улыбаясь – Это - Небо.
Небесная лазурь сводила с ума своим видом. Тихо и безмятежно серые массы, которые Рэдинг назвал облаками, плыли вдаль. Зрелище красивое и страшное одновременно. Я до конца не мог поверить в то, что все это - настоящее, а не поддельное или же искусственно спроектированное. Еще очень долго не мог уйти из этого дивного уголка, небо, казалось, не отпускало меня, зачаровывая постоянным движением и палитрой дивных красок...
Глайдер был на полпути к Мегаполису. Все еще пребывая под впечатлением увиденного, я даже забыл включить теневые окна и уже несколько часов на всю катушку меня глушили рупоры и телеэкраны. Однако именно сейчас они не мешали мне думать.
- Как же быть? – вслух рассуждал я, – Ведь Джей-Джей ни за что не опубликует правду, ему это не выгодно, - сделав затяжку, торопливо ткнул сигаретой в пепельницу. – Но с другой стороны, никак иначе этот факт объяснить нельзя. Значит, промолчать? Не давать никаких материалов расследования? Впрочем, - я решительно проложил курс, - можно найти компромисс. Напишу неправду, но с тонким намеком, так, чтобы напомнить всем, какие красоты мы скрыли от себя. И какие – потеряли. А там –будь, что будет!
Я приближался к зданию редакции, но мысли мои были очень далеки от города. Каждую минуту я невольно вспоминал этот прекрасный кусочек реальности, который вырвался из железного занавеса и вновь переживал те ужас, восторг и удивительное ощущение счастья. И в то же время я понимал, что после выхода статьи экраны будут восстановлены, и люди больше никогда не увидят это чудо – покрывало небес. Если только я промолчу… Но у меня не было другого выхода…
Прощай небесная лазурь.… Прощай навсегда…


Мираж

Я с облегчением сел на лавочку, стоявшую неподалеку от университета. Воздух был горячим, от жары рубашка липла к телу. Ветер взметал в воздух клубы пыли, алое небо казалось ослепительно ярким на фоне белых туч. Лишь изредка проглядывало солнце. На горизонте виднелись небоскребы -наш корпус находился за городом. Красный гигант медленно и лениво продолжал жить - на Марсе все было спокойно.
В нашем университете собрались, в основном, любители старины, так как это был Исторический корпус. Изучали, все, что считалось варварским.
Лавочка, на которой устроился я, была, по сути, остановкой, скоро должен прибыть автобус, который увезет меня прочь с этого пыльного пустыря в не менее пыльный город. Красное небо продолжало давить своим великолепием, а твердый, багровый грунт неприятно грел ноги. Все это заставляло меня нервничать, и я мечтал поскорее добраться до своей прохладной квартиры. Тут я заметил, что из здания вышли мои друзья – Смит и Джордж. Я знал их уже давно, они тоже были рьяными любителями истории. Познакомились мы еще на Земле, и вместе решили поступать сюда, в университет на Марсе. Эти двое что-то горячо обсуждали, видимо, новую работу. Я зажмурился от солнечного блика, и на несколько секунд выпал из реальности. Видимо, повлияла жара. Открыв глаза, даже не сразу понял, что неподалеку, возле красных холмов, кто-то есть.
Буквально напротив меня стоял человек в коричневом комбинезоне, очень похожем на униформу рабочего. Хотя именно такой экипировки я ни у кого здесь не видел. У незнакомца было продолговатое лицо, большие черные глаза, абсолютно лысый череп, и, что самое странное, - красная кожа. Точнее, багровая, напоминающая ожоговый загар. Он стоял в десяти метрах от меня и явно чего-то ждал. Я оцепенел от увиденного, ведь тут, на Марсе, жизни нет, по крайней мере, так заявляли колонисты. И вот - пожалуйста, вижу нечто очень странное, не подающееся объяснению. Красный человек смотрел на меня с опаской, словно ожидая нападения. В мареве, которое окутало меня своими жаркими руками, факт появления инопланетянина, точнее, местного аборигена, до меня дошел не сразу, я так и продолжал в тупой полудреме пялиться на эту красную фигуру. Прошло несколько долгих секунд, прежде чем я осознал всю серьезность своего открытия, и, вскочив с лавочки, бросился к неизвестному существу. Однако тот не торопился знакомиться, наоборот - помчался прочь, словно я был хищным зверем, а он – беззащитной жертвой. Я летел, спотыкаясь о жесткие камни, пыль за мной, клубилась, наверное, на всю округу. Красный человек был дико напуган и улепетывал со всех ног, поэтому я, как ни пытался, не мог его догнать.
- Стой! –вопил изо всех сил, – Подожди!!! Я не сделаю тебе ничего плохого!! Эй!!
Но, похоже, мои крики только подхлестывали беглеца. Мы выскочили к большому кратеру, где незнакомец просто исчез - как сквозь землю провалился. Я долго всматривался в алую панораму, которая расстилалась передо мной, но нигде не было никаких признаков жизни. Рубашка прилипла к телу, в боку кололо, но, дыша, словно загнанный конь, я продолжал шарить взглядом в поисках незнакомца. Жара, казалось, стала еще сильнее, сдавив голову раскаленным обручем.
- Рэй!
Внезапно раздалось за спиной, и в первый миг, услышав свое имя, я дико испугался. Казалось, незнакомец сам позвал меня, но на самом деле это был всего лишь мой друг Смит. Как оказалось, они с Джорджем бежали за мной всю дорогу до кратера.
- Рэй! – снова растерянно окликнул Смит – Что с тобой? Тебе плохо? Куда ты так рванул?
- Я видел, – начал я, но закашлялся: воздуха не хватало, пришлось выдержать паузу. – Я… видел… кого-то. Это был гуманоид, не человек.
- Что?! – удивился и Джордж, подбежав ко мне, – Это же невозможно!
Друзья переглянулись, потом с любопытством и сочувствием снова уставились на меня.
- Я знаю… - задыхаясь, помотал головой я – знаю… Это правда…
Еще раз окинул взглядом кратер, но там было пустынно. Однако я упорно стоял и пялился по сторонам, в надежде, что вновь увижу этого загадочного, красного человека и покажу его ребятам. Тогда они поверят мне и перестанут коситься, как на сумасшедшего.
Но чуда не произошло. Потоптавшись рядом со мной еще пару минут, друзья начали выявлять нетерпение и беспокойство.
- Рэй! – осторожно начал Стив, положив руку мне на плечо, – А может, это был всего лишь мираж?
- Ага, – охотно поддакнул Джордж – тебе наверняка голову напекло, обычное ведь дело на Марсе! Помню, у меня после теплового удара такие галлюцинации были! Куда там твоему красному человечку!
- Может быть… - медленно пробормотал я, пытаясь убедить себя, что увиденное действительно было миражом. А как же иначе, если планета пустынна, а ребята, которые бежали за мной, уверяют, что никого не видели?
Послышался гул мотора, и мы невольно взглянули на дорогу. Прибыл наш автобус. Стив и Джордж рванулись к шоссе, и я поспешил за ними, напоследок бросив на кратер прощальный взгляд. Бесполезно. Мираж. Это был мираж… Как обидно!
Автобус остановился, и мы быстро запрыгнули в салон. Я сел на первое свободное сиденье и уставился в окно, не в силах оторваться от уже изученного взглядом вдоль и поперек кратера. Стив и Джордж неторопливо устроились на задних сиденьях – их любимые места. Обычно там всегда ездил и я, но только не сегодня.
Автобус трясло на горной дороге, и, пользуясь моментом, Стив наклонился к Джоджу:
- Ну, так что – предложил, поглядывая на уставившегося в окно Рея, – мы смолчим? Или все-таки лучше сказать, а то он всю жизнь будет бродить вокруг кратера, разыскивая своего красного человечка?
- А что велел шеф? – так же тихо ответил Джордж, – Шеф сказал: по приказу мэра мы обязаны скрывать от землян, что марсиане все-таки живут на планете. Так что все сомнения побоку.
- Но ведь он же наш друг! – шепотом возмутился Джорджи, - Мы не можем смотреть, как Рэй мучается. Возьмем с него слово, в конце концов…
- Нет! – отрезал друг и, заметив, что товарищ уже встал со своего места и двинулся к ним – кратер исчез из виду – заторопился, - Приказ есть приказ. Что важнее: дружба или долг? По-моему, долг. Тем более, что своим молчанием мы не предаем нашу дружбу. Я прав?
- Прав, – вздохнул Смит, и опустил взгляд. – А жаль, что так все получилось…
- Что поделаешь! Политика. В ней нет места звездной романтике. Верно, Рэй? – Джордж заговощицки подмигнул подошедшему другу. – Ты-то как раз это хорошо понимаешь…
Я удрученно кивнул и занял свое привычное место рядом с друзьями. Звездная романтика – не для нас, историков. Только факты.
Мы, наконец, свернули с горного серпантина на шоссе. Через полчаса уже будем в городе…


Побудь со мной

- А ведь я мог погибнуть!
Глава семьи пытался всячески привлечь к себе внимание. Эдгару Стоуну, как никогда, хотелось, чтобы жена утешила его, приласкала, поддержала, и старался из-за всех сил. Но все попытки были тщетны, Джуди молча и равнодушно ела свою порцию супа, меланхолично кивая в ответ на жалобы мужа. Семейство Стоунов встретилось за ужином, но казалось, что сидящим за этим столом было попросту наплевать друг на друга, такая атмосфера равнодушия и уныния царила вокруг. Впрочем, так было всегда. Единственное, что отличало сегодняшний вечер – это страх смерти, который пережил днем Эдгар.
- Да, я все понимаю, – изрекла, наконец, Джуди, по-прежнему не отрывая равнодушного взгляда от тарелки. – Только ты зря беспокоишься, ведь все обошлось, правильно?
- Ты хоть в состоянии представить, что я сейчас бы мог и не сидеть здесь! – раздраженно швырнул на стол салфетку муж. – Или тебе все равно?!
- Но ведь сидишь же. Из-за чего тогда так переживать?
Эдгар тяжело вздохнул и снова взял в руки ложку. Какой смысл что-то объяснять, если собеседник тебя не понимает? Впрочем… Тело опять стало охватывать уже привычное ежедневное оцепенение, не хотелось ни говорить, ни смеяться, ни плакать. Покой, только покой… Без малейших эмоций… Жена права: они так жили всегда, почему же сегодняшний вечер должен стать исключением?
Восьмилетняя Эмили наблюдала за родителями с легким удивлением. Они никогда так себя не вели, особенно папа. Быстро одолев свою порцию, мистер Стоун молча поднялся, и, ни слова не сказав жене, ушел в зал. Джуди тоже доела суп, и, собрав миски, как автомат, пошла к раковине, абсолютно не обращая внимания на дочь. Так же, впрочем, как и на кошку Джину, которая старательно терлась о ноги. Эмили, отставив пустую тарелку, продолжала смотреть на маму, словно ждала, что та все-таки повернется к ней и одарит ласковой улыбкой. Как это было когда-то, когда они еще только прилетели на эту чужую, странную планету. Но потом все изменилось. И мама, и папа стали хмурыми, неулыбчивыми, раздраженными. Девочка забыла, когда в доме звучал смех. Впрочем, как и плач. Только тупое, изматывающее равнодушие. Хотя, пожалуй, изменились не только ее мама и папа. Такими стали и тетя Дженни, и дядя Билл, и семья Бланк, и Ротвельды… Сколько раз они с подружками обсуждали все эти изменения, но так и не могли понять, в чем же причина такого поведения поселенцев-землян.
Увы, чуда не произошло и на этот раз. Мама не обернулась. Она молча мыла миски, передавая их прибору-сортировщику, запрограммированному на расстановку посуды. Игнорируя шум аппарата, Эмили постояла еще немножко, в упор глядя на мать. Потом горько вздохнула и медленно побрела в зал.
Эдгар вольготно раскинулся в кресле, тупо глядя в огромное окно. Все, что он мог видеть – это желтый, рыхлый и неровный рельеф планеты. Девочка с тоской перевела взгляд на надоевший до оскомины пейзаж: небо - желтоватое, словно окутанное слоем пыли, вдали виднеются тонкие, высокие, похожие на спички кратеры, испускающие горчичный дым, иногда - газовые порывы. Где-то на горизонте разбросаны шахты. Именно там работало семейство Стоунов. Пыль и газ окутали шахтерский городок, который служил для многих домом. На улицах было одиноко и холодно, словно страшный морок овладел поселенцами и навеял на всех отчаянье. Серые и унылые будни на Юпитере давно стали для всех привычными. Но только не для детей.
Эмили снова перевела взгляд на отца. Он по-прежнему неподвижно сидел на подушках, взгляд устремился куда-то вдаль, руки повисли вдоль кресла, а разбросанные ноги казались пластилиновыми. Гробовую тишину нарушало только жужжание мотора робота-горничной, которая убирала в зале. Эмили тихо подошла к отцу и вскарабкалась на колени. Но с таким же успехом она могла прижиматься к мраморной статуе: мистер Стоун не дрогнул, не погладил малышку по голове, не приласкал. Глава семейства по-прежнему неотрывно смотрел в окно, наблюдая за извергающимися из кратеров парами газа.
- Пап… - робко прошептала Эмили
- А ведь я мог погибнуть… - игнорируя дочь, тихо пробормотал Эдгар. Он все еще вспоминал о сегодняшнем обвале и взрыве газа на шахте, но делал это уже скорее по инерции, без эмоций и переживаний. – А вам все равно…
- Мне не все равно, пап! – горячо выкрикнула Эмили и обняла отца за шею. Но он даже не попытался ответить на ласку дочери. Горничная закончила работу и выкатилась из комнаты, воцарилась давящая, гнетущая тишина. Привычная гостья для этого дома. Эмили по-прежнему ждала. Ждала, когда папа очнется и, как несколько лет назад, засмеется и предложит почитать книжку. Или поиграть в прятки. Или в шахматы. Да во что угодно готова была играть Эмили, только бы он обратил на нее внимание! Но чуда опять не произошло… Вздохнув, девочка встала и вернулась в кухню. Может, мама сегодня предложит поиграть или порукодельничать?
Стоя у ледяного дверного косяка, сделанного из НеоСтали, Эмили физически ощущала, как ее душу начинает сковывать такой же леденящий холод. Джуди давно уже выключила робота, но вода продолжала течь в пустую раковину. Миссис Стоун просто стояла у мойки, погрузившись в глубокую задумчивость. Увидев, что мама наконец-то освободилась, малышка подбежала к ней и порывисто обняла. Может быть, сейчас… Однако Джуди резко оторвала от себя дочь и раздраженно выкрикнула:
- Прекрати, Эмили! Ты что, не видишь: я занята?!
- Но, мамочка…
- Позже ,– отрезала Джуди, не глядя на нее. – Иди к себе, поиграй. Я устала и хочу отдохнуть. Ты уже большая девочка и можешь занять себя сама.
Девочка, всхлипывая, убежала в свою детскую и скорчилась в углу, среди игрушек. Да, у нее было все: игрушки, книжки, красивая одежда, но не было главного: любви мамы и папы. Маленькая Эмили не знала, что газ, с которым каждый день работают ее родители и остальные поселенцы-земляне, был чудовищным ядом, поскольку медленно убивал все человеческие чувства и эмоции. Здесь люди забывали, что такое забота о близких, страх, нежность, страдание, любовь… Только в минуты опасности эти чувства просыпались, но ненадолго. Как случилось в этот вечер с Эдгаром… Лишь на детей не влиял этот страшный газ, и они продолжали каждый день искать возможность пробудить любовь родителей. Но так и не могли, потому что не знали истинной причины.
К малышке подкралась Джина и стала, мурлыча, тереться об руки маленькой хозяйки. Эмили порывисто схватила ее, прижала к груди, силясь удержать пушистый комочек – существо, которое проявило к ней хоть какой-то интерес. Кошке не понравилась попытка ограничить ее свободу, и она отчаянно стала вырываться. Но девочка изо всех сил прижалась мокрым от слез личиком к пушистой шерстке киски.
- Подожди! – умоляюще прошептала Эмили – не оставляй меня, пожалуйста! Ведь я совсем никому не нужна… Хоть ты побудь со мной….


Рассвет

Я потер покрасневшие глаза. У нас в конторе все работали за компьютерами, но это не было в тягость. Распечатка текста, создание компьютерных программ и прочая масса текущей работы занимали около трех часов, ну, а оставшиеся из рабочего времени еще три мы с удовольствием тратили на развлечения в популярной социальной сети. Вообще-то на Сатурне не приходилось скучать: дома, величественно возвышающиеся на поверхности бледно-желтого гиганта, были увешаны различной рекламой, на скоростной дороге постоянно клубились люди, а воздушные трассы каждую минуту рассекали глайдеры. Мы достигли немалых высот, принесли в пустошь технологическую жизнь. Сатурн стал сердцем научного прогресса.
Стрелка часов уже подобралась к пяти часам и я, выключив компьютер, стал собираться домой. Поставив отметку об убытии, я поторопился выйти на улицу. Скоростная дорога - похожая на эскалатор, только плоская – была, как всегда, переполнена: сотни полос и примерно столько же очередей на пути к маршрутам. Я подошел к остановке и пристроился в «хвосте» очереди. Мне повезло: уже через полчаса я был возле дома. Поднимаясь по ступенькам, торопливо прикидывал, что по приходу нужно заказать молоко и еду, после чего зайти в социальную сеть и кое-что написать друзьям.
- Добрый день, Уильям!
- Здравствуйте, миссис Брок, – кивнул соседке. После чего поспешил домой. Дверь с легким гулом отъехала в сторону и спряталась в стене из НеоСтали. Я зашел на кухню и активировал панель магазина «СатурнМолл». Вставив зарплатную карточку, я ввел список необходимых продуктов. Электронные деньги «уехали» со счета и через пять минут, по системе вакуумных сообщений, я получил пакет с заказом. Бросив его на стол, торопливо включил компьютер. Гул трех процессоров плюс три экрана... Я потер и без того были уставшие глаза, но отказаться от общения в сети было выше моих сил. В перерывах между глотками молока, стал торопливо строчить послания друзьям. В конце концов, завтра у меня выходной, так что можно не торопиться выключать машину, а посидеть подольше.
Часы пробили четыре утра, но единственным, что освещало мою комнату, были мониторы. На двух работали развернуты социальные сети, а на третьем установил музыкалку. В принципе, так я проводил свои дни с самого детства, невзирая на то, что мой дедушка неоднократно пытался приохотить внучка к чтению. За всю свою жизнь он собрал множество книг, и все тома до сих пор здесь, в этом доме. Но, ни один из них я так и не прочел, желание вроде бы и было, но вот возможности…. Впрочем, так жили все, кто прибыл на Сатурн с Земли и сразу окунулся в реальность научно-технического прогресса.
Шел уже третий час, как я пялился на экраны. В сети ничего не происходило, и я одиноко обновлял страницу, в надежде: что-то изменится. Но ничего не менялось: тихо играла музыка, а по моему лицу равнодушно скользили блики мониторов.
И вдруг, свет разом погас. По всей видимости, электростанция, расположенная за городом, подверглась волне магнитной бури, которые на Сатурне очень частые гости. Обычно для защиты от них использовали барьеры, но на этот раз, похоже, где-то произошел сбой. Некоторое время я, ожидая, сидел в полумраке, потом махнул рукой на все попытки электриков и тупо рухнул на кровать. Ощущал себя выжатым лимоном, хотя и не делал никакой тяжелой работы. И уже закрывая глаза, вдруг увидел маленький лучик света за ширмой.
Присмотрелся внимательнее. Действительно, тоненькие лезвия света стремительно прорезали черноту ширмы. Что бы это значило? Подскочив к окну, я отдернул занавеску. Впопыхах зацепил книгу, которая лежала на подоконнике, ее когда-то, перед смертью дед оставил здесь, именно на этом месте, но я никогда ее не трогал. Просто не было дела. А теперь… Я поднял томик, смахнул толстый слой пыли с обложки, и наконец-то рассмотрел незамысловатое название. Рассказы. Внутри лежал лист бумаги, служивший закладкой. Однако, когда я открыл этот сборник, то увидел, что это вовсе не закладка, а записка. В первых лучах рассвета я прочел ее.
«Дорогой Билли. Я знал, что когда-нибудь ты встанешь из-за своего компьютера и возьмешь в руки эту книгу, ведь я не зря ее оставил на подоконнике. Надеюсь, рано или поздно, ты откроешь для себя книги, которые станут твоими друзьями в том мире, о котором ты давно забыл. Твой дедушка».
Убрав письмо, я заметил подчеркнутое предложение, из рассказа «4D», который находился как раз на той странице, где лежала записка. Там было начертано: «Нельзя описать словами то чувство, когда ты видишь себя впервые за двадцать три года жизни». А ведь автор был прав… Я посмотрел в окно и первое, что увидел, был не город, с его вечной рекламой и железным коварством, а бледно-желтые просторы, уходящие вдаль. Они манили, очаровывали своей непривычной красотой. Над ними раскинулось бледное небо – символ вечности. Я впервые увидел вдали камни, которые, казалось, жили своей жизнью, высоко над головой висело теплое солнце, открывающее новый день. Сатурн очаровывал своей гармонией и манил, как мотылька огонь. Он был настоящий и казался живым среди этих бездушных, жестоких зданий из НеоСтали. Казалось, эта невиданная красота срывала стальные маски, которые мы надевали каждый день.
И тогда я понял, что компьютеры украли у нас то, чем мы могли любоваться долгое время. Мне нужно было увидеть этот утренний пейзаж и прочитать слова в старом сборнике, чтобы наконец-то понять, что мне хотел сказать дедушка.
Эй, люди! Очнитесь!! Ведь за окном целый мир. И он так прекрасен…


Где нет места грёзам

Высокая зеленая трава щекотала лицо. Я зажмурился и мотнул головой, стряхивая назойливые травинки. Рядом лежала она, та единственная и неповторимая. Настоящая. София прижалась головой к моей груди, и мы вместе любовались синевой небес, греясь под ласковым солнышком. Это было наше с ней время. Глядя на улыбку любимой, я словно забыл, что такое знать, что тебя любят. Когда я касался ее рук, то чувствовал холод одиночества. Словно все это происходило очень давно, а не в эту самую минуту. А целуясь, я невольно вспоминал, как же было божественно касаться этих губ когда-то…
- Что-то не так? – чуть отстранившись, спросила девушка.
- Нет… - пробормотал я, словно во сне, – только почему-то никак не могу вспомнить…
- Что именно вспомнить, Джек?
София смотрела мне в глаза. На ее лице не было ни капли эмоций, хотя она всегда улыбалась.
- Помнишь тот летний дождь? – вдруг тихо спросила любимая.
Я, кивнув, закрыл глаза. Вспышка. Как наяву, снова увидел знакомую картину: мы стоим под летним дождем у старого магазина. Капли падают мне на лицо, стекая по щекам, словно слезы, царит ночь и лишь одинокий, старый фонарь освещает улицу. В этом полумраке я глажу рыжие волосы Софии, которая прижалась к моему плечу. В тот момент я был счастлив, как никогда. Неожиданно серая тень сомнения вновь коснулась моей души, и я поять стал отчаиваться, борясь с непонятной безысходностью.
- Столько было наших важных минут, а даже ты не помнишь их...
- Я стараюсь.
«Джек!»
Вспышка. Мы любуемся озером, это на заднем дворе нашего дома. Раннее утро, когда солнце еще только набирает силу, а ветер чист от выхлопов.
«Джек!» «Очнись!»
Вспышка. Я держу Софию за руку, мы гуляем по скверу возле нашего дома. Дышит холодом морозная зима, но мне жарко – я согрет ее любовью. Софи весело хохочет, зачерпывая полные горсти снега…
Вспышка. Вспышка памяти…
- Джек!!!
Капсула открылась, и я проснулся.
- Зачем?! – в бешенстве заорал я – Зачем ты меня разбудил, Эрик?!
- Довольно! – гневно оборвал меня МакКензи, за шиворот вытаскивая из капсулы. – Ты уже сходишь с ума в этом анабиозе!
- Отвяжись! – вне себя взвыл я, и, прорвавшись к пульту, вновь начал вводить данные, –это - единственный способ вспомнить.
Друг перехватил мою руку, тем самым удержав от повторного запуска.
- Если ты хочешь вспомнить, – тихо и жестко сказал МакКензи, – то тебе стоит сесть и просто подумать.
Я по инерции огрызнулся, но все же отошел от капсулы и быстрым шагом двинулся на кухню, чтобы приготовить себе горячий кофе.
В нашем кафетерии имелось огромное окно, из которого открывалась изумительная панорама. В черном небе мерцали звезды, где-то вдали одиноко светило солнце. Поверхность планеты покрывали огромные глыбы льда . Он сковал не только землю, но и дома, и даже сердца… Ведь не зря Уран называют сердцем одиночества...
Я глотал обжигающий кофе, но не чувствовал тепла, наоборот, лишь замерзал еще сильнее. МакКензи устроился напротив и с задумчивым видом созерцал пейзаж за окном.
- Ты вспомнил? – нарушил друг хрупкую паузу.
- Нет, – я огорченно потер лоб, – никак не получается. И главное, никак не пойму, что же такое забыл. Знаю только, что очень важное.
- Это касается Софии?
- Да, – кивнул я, и снова глотнул кофе, – именно так.
- Я думаю, ты справишься и без аппаратов. Тебе стоит только попытаться. Ну!!
Я покорно закрыл глаза. В дымке лет стали клубиться картины воспоминаний. Летний дождь, весенние прогулки, наши тихие ночи, пышные праздники…. София такая красивая. Вот опять июльским вечером мы стоим под тем самым, одиноким, фонарем. Она смотрит мне в глаза, но в них я не читаю любви. Лишь боль. Боль и разлуку, словно меня тут нет. Или же… это ее нет…
Вспышка. И я внезапно все понял. Медленно открыл глаза.
- Эрик, – не поворачиваясь, обратился к МакКензи, который – я чувствовал – уже стоял позади меня – Эрик, ты же погиб. Как же так…
Набравшись храбрости, я обернулся, но никого не увидел. И тут до меня дошло. Я забыл самое главное воспоминание: почему я бросил Софию. Все это время, находясь во сне, я жил грёзами. И теперь все еще оставался в мире, где нет тебя, моя любовь.
Громко прогудел сигнал, и капсула анабиоза распахнулась. Меня слегка мутило и трясло от холода. Сквозь пелену тумана я видел блуждающие на поверхности тени.
- Вспомнил! – лихорадочно пробормотал. – Вспомнил. Ведь это я бросил тебя, София.
Слезы потекли по щекам, мгновенно превращаясь в кусочки льда. Все эти моменты, которые я переживал вновь и вновь, были моей попыткой все вернуть. И моей надеждой. Я улетел работать на Уран, даже ничего не сказав ей, тогда молодой ученый был одержим наукой и желанием работать в этом филиале Корпорации Тэнга. Я улетел, унося ее образ в своей памяти. И только сейчас, на покрытом льдом Уране, наконец, понял. Нет выбора между семьей и мечтой. На самом деле, мы ничем не жертвуем, а лишь разрушаем самое ценное, когда делаем неправильный выбор. Я бы все сейчас отдал, чтобы получить второй шанс. Но, увы, вынужден погибнуть именно так, в холоде и одиночестве. Это был мой выбор. И обвинять уже некого… Кроме себя.
Я услышал, как открываются двери в комнату – прибыл отряд спасателей. Это было последнее, что я увидел, перед тем, как потерять сознание.


Мой друг шторм

- Ну вот! Опять! Ах, чтоб тебя….
Будильник настырно звенел, и я раздраженно стукнул по кнопке, затыкая ему рот. Сев на кровати, устало потер глаза и увидел рядом, на койке, своего напарника Стьюи. Вид у него был, как всегда, испуганный.
- Может, не пойдем? – робко спросил парень , – А? Гарри, давай останемся.
- Это наша работа, – твердо ответил я, натягивая синюю рабочую куртку, – и кто-то же должен ее делать.
Стьюи тяжело вздохнул. Он был очень худым и щуплым, напоминая маленького, пугливого жучка. Глаза при малейшем шуме воды бегали по сторонам, словно искали источник опасности. Я, наконец, оделся, и решительно скомандовал:
- Пошли, дел у нас сегодня много.
Стьюи покорно кивнул и поплелся за мной. Мы прошли коридором к дверям лифта. Подъемник дернулся и резко понес нас ввысь, в самое сердце Комплекса «Звезда». Сам центр находился на поверхности моря, но корпуса располагались на дне, их соединяли длинные лифты, с помощью которых мы и передвигались. Это занимало от силы минут десять. Пока мы поднимались подводными глубинами, Стьюи трясло от напряжения. Он всячески старался унять свой страх, но получалось у него слабовато. Местные воды отливали синей тьмой, мы видели лишь несколько метров пространства, освещенные фонарями лифта. Я все время пытался представить, как же мы выглядим со стороны. Наверное, как большая, яркая точка, стремительно летящая вверх... По данным нашего сонара, тут есть рыбы, но мы их никогда не сможем увидеть, сколько бы ни освещали пространство прожекторами. Как правильно заметил Фил, жители глубин живут в полной темноте, потому всегда и прячутся от ярких лучей. Впрочем, тут, наверное, существуют не только рыбы… Однажды мы слышали шаги на поверхности лифта, но так и не успели узреть виновников шума. Судя по звукам, эти «рыбы» были гуманоидами. Мы прозвали их Мрачными - за любовь к темноте. Но, в принципе, до Мрачных нам дела не было, поскольку работа заключалась совершенно в других действиях: усмирять штормы, которые на этой планете здесь были очень частыми и постоянно стремились захлестнуть город, расположенный неподалеку от комплекса «Звезда». Так проходили наши будни. Нептун стал мрачным, но одновременно интереснейшим местом обитания.
Дверь лифта распахнулась, и мы со Стьюи вошли главную каюту Центра. Бригадир Джойс был на месте, скрестив руки, он привычно изучал пейзаж за окном. За пультом сонара устроился Фил – веселый, бойки й парень, он как раз увлеченно нажимал на кнопки, параллельно прислушиваясь к шагам Мрачных. Наверняка не ложился спать, вытягивая дежурство на кофе. Стьюи прошел к своему месту - пульту управления, который следил за появлением штормов. Я же стал рядом с Джойсом. Время моей работы - вывозить на определенные точки так называемый Глушитель, устройство, сдерживающее и уничтожающее шторм – пока не наступило.
- Вы сегодня поздновато, – хрипло бросил Джойс, искоса поглядывая на меня, - Проспали, ребята?
- Если бы я не ложился спать – парировал, подхватывая стаканчик с кофе, принесенный роботом, – тогда явился бы вовремя. А так – увы…
Джойс, весело хмыкнув, покачал головой, но промолчал. Он по-прежнему не отрывал взгляда от горизонта, где синела ровная гладь. Поверхность планеты, помимо вод, была усеяна очень мелким, синим песком, который проникал повсюду. Так что большинство городов на планете строилось на основе гравитационных технологий, то есть, парящими в воздухе. Но, к сожалению, какими бы могущественными свойствами не обладала НеоСталь, против местных штормов она была бессильна. Поэтому для защиты населенных пунктов и создали такие комплексы, как наша «Звезда».
Черное вечернее небо укрывала россыпь звезд, где-то далеко вдали, среди них выделялось блеклое, желтое пятно. Это было Солнце. Сгущались сумерки, но видимость была довольно неплохая, впрочем, светлее на Нептуне не бывает. Старик Джойс по-прежнему не сводил глаз с окна, задумчиво потирая подбородок. Он здесь работает не один год, наш состав для него третий, так что парень - профи своего дела. Я бросил быстрый взгляд на Стьюи. Все знали, что Роджерс боится штормов, еще на первом задании, когда он устанавливал Глушитель, транспортник перевернулся, и парень пошел ко дну вместе с кораблем. Мы до сих пор не знаем, как ему вообще повезло выжить. Джойс считал, что шторм «пощадил» его, а вот Фил утверждал, якобы Стьюи спасли Мрачные. Так или иначе, Роджерс остался жив, но побороть страх перед стихией уже так и не смог. После этого случая мы поменялись с ним рабочими местами, так как начальство отказалось отпускать парня с объекта. Бюрократы! Разве они понимают, что творится в душе у человека, который чудом выжил в эпицентре разбушевавшейся стихии!
Внезапно взвыла сирена, и почти одновременно с ней негромко вскрикнул Стьюи .
- Что там? – резко обернулся Джойс.
- На нас движется шторм! – нервно отрапортовал Стьюи, не сводя глаз с экрана.
- Движется? – удивленно спросил Фил, – Не образуется?
- Нет! – панически взвизгнул Роджерс, почти не владея собой от страха, – он идет прямо на нас! Если ничего не предпринять, то нас снесет вместе с городом!
На горизонте появился огромный тайфун, который неумолимо надвигался на Комплекс, почти полностью закрывая горизонт.
- Я - в шлюпку! – крикнул на ходу, бросаясь к двери.
- Погоди! Одного глушителя здесь не хватит! – остановил меня Джойс, в считанные секунды он тоже очутился возле ангара, – Нужно, как минимум., три. Тогда ловушка сработает идеально.
- Парни, стоп! А кто пойдет третьим? –заорал, пытаясь заглушить сирену, Фил. – Ведь один человек не может работать на двух глушителях сразу!
Все замерли, парализованные этой простой истиной. Все верно, один из нас должен активировать устройства, так как мы не успеем вернуться и сделать это. А поскольку Фил не умеет работать с Глушителями, то, кроме Стьюи, просто некому выйти в море. Вся команда, не отрываясь, смотрели на Роджерса. Он, разумеется, сразу все понял, и судорожно сглотнув слюну, торопливо кивнул.
…Установив Глушитель на воде, я дернул рычаг и крикнул в рацию:
- Готово!
Все пространство бесновалось в шуме ветра и волн. Огромный шторм неумолимо надвигался на нас, это зрелище справедливо называют разрушительно прекрасным, но мне сейчас было не до красот стихий.
- Я готов! – откликнулся по рации Джойс.
- Стьюи? Ты как? – спросил я. В рации – треск помех. – Стьюи? – тревожно повторил. – Доложить о готовности! Время на исходе!
- Да, да, – дрожащий голос Роджерса наконец прорезался сквозь оглушительный треск, – секунду, я сейчас...
- Стьюи, быстрее! – свирепо гаркнул Джойс, – ты мчишься в самый центр шторма!
- Я… я … - проскрежетало в шуме помех.
- Что там? – встревожено спросил я. – Готовность, парень! Соберись, в конце концов, слышишь!
- Я готов, но… ребята! – громко ахнул Стьюи и внезапно умолк.
- Что?! Что?! – вне себя, надрывался Джойс
- Это… это… - голос Роджерса бился с помехами, – ребята, вы не поверите! Это так красиво!!!
Я изумился. Впервые за много времени Стьюи произнес похвалу водной стихии без страха, с восторгом и радостью. Но ни одного вопроса задать уже не успел: связь оборвалась. Застыв в немом бессилии, я смотрел, как черная точка взлетела ввысь и прошла по тоннелю торнадо. Это был корабль Стьюи. Я словно окаменел, и только тревожный сигнал рации привел меня в чувство.
- Гарри, черт возьми! – рявкнул Джойс, – Ноги в руки, парень, быстро! Убираемся отсюда!
Я резким разворотом направил шлюпку к Комплексу. Пока мы мчались по волнам, я слышал в наушниках, как Джойс отдает приказы Филу. Несколько секунд - и из всех трех глушителей вырвались молнии, которые окутали тайфун. В считанные минуты шторм был обезврежен. Снова воцарилась тишина, сияла водная гладь. Только на ней мы так и не увидели корабля нашего Стюи…
Царила поздняя ночь, но никто так и не ложился спать. Я торопливо глотал горячий кофе, не сводя полного надежд взгляда с окна. Меня еще трясло от шока, но главной мыслью, отравляющей существование, была одна: мы погубили Стьюи. Беззвучно подошел Джойс и, сочувственно положив руку на плечо, молча стал рядом. Несколько мучительных секунд мы пристально смотрели в окно, ощущая, как надежда потихоньку испаряется, словно кусок льда на жарком солнце.
И вдруг я услышал смех. Радостный, лишенный страха и боли. Эти хрипловатые нотки и еле уловимый хрусталь колокольчика никак нельзя было спутать, я хорошо помнил, как весело и заразительно смеялся мой напарник. Когда-то, еще до того рокового для него шторма.
- Ты слышал?! – встрепенулся я, хватая Джойса за руку, – Это смех Стьюи, я уверен!
Джойса взглянул на меня с легкой усмешкой. Его губы улыбались, но глаза отливали сталью, и я захлебнулся словами. Наверное, смех мне почудился, иначе мой бригадир радовался бы тоже…
- Каждый вечер я слышу смех, – тихо ответил на мой невысказанный вопрос Джойс, – потому и не сплю. Почти никогда, только иногда прикорну на часок-другой днем. Ведь вы для меня - не просто третий состав. Я помню каждого, кто был здесь до вас. Кто не вернулся оттуда.
Он кивнул на окно, и я тоже перевел взгляд на горизонт. Там был только синий песок, но я был уверен: среди этих дюн сейчас находится и наш Роджерс.
- Что ты слышишь? – тихо спросил Джойс.
- Смех, – так же негромко ответил я, – беззаботный, чистый, радостный смех. Смех нашего Стьюи.
- Это хорошо, – мягко улыбнулся бригадир, и, заметив мое глубокое изумление, негромко пояснил, – Он боялся стихии, боялся смерти, но перед лицом опасности все-таки сумел побороть свой страх и спасти город. И я горжусь Роджерсом и очень рад за него. Теперь он стал свободным.


Один Год

- Лучше не опаздывать, - тихо шепнул я, заставляя себя оторваться от любимых жены и дочки.
Элен с укором посмотрела на меня, но затем ободряюще улыбнулась и горячо поцеловала.
- Береги себя!
- Конечно. - кивнул я.
Бросил взгляд на часы - три часа пополудни. Мой корабль отбывает через десять минут. Я еще раз крепко обнял и расцеловал жену, маленькую дочь, после чего, взяв сумку, поспешил к кораблю. На небольшом транспортнике конусной формы красовалось изображение Корпорации Тэнга. Для вылета подобрали команду из пяти человек - Стив, Кайл, Питт, парень которого все звали О'Ниллом и Крис Ривз - наш бригадир. Он же встречал меня на пороге кают-компании.
- Вы, видимо, Дэйв? – спросил, улыбаясь, Ривз, я с ответной улыбкой кивнул в ответ, - Что ж, проходите.
Все с комфортом расположились в креслах, приготовившись внимать последним инструкциям начальства. Милые, обаятельные ребята, пожалуй, мы сработаемся.
- Итак, слушайте все сюда! – решительно заговорил бригадир. - Вы наняты Корпорацией по контракту на год для работ на шахтах Плутона. Потрудиться придется немало, но главное, что опасности для рабочих там никакой нет. Особых трудностей тоже, поскольку львиную долю работы за нас будут делать машины. Думаю, эти условия устроят всех. Я не ошибаюсь? Вот и отлично. Все готовы к отлету?
Утвердительное "да" отчеканили все пятеро, и вскоре корабль решительно взмыл в небо, оставляя родную планету за окном иллюминатора.

Примерно час спустя наш экспресс прибыл на Плутон. На карликовой планете было очень холодно, но ученые позаботились, чтобы Комплекс был обеспечен всеми необходимыми системами жизнеобеспечения. С поверхности серой планеты солнце выглядело толстой, огненной звездой, а молочный свет, который окутывал все вокруг, обеспечивали лишь созвездия и три спутника - Харон, Гидра и Никта. Упаковавшись в ТермоОболочку, мы быстро зашагали к Комплексу, ведь, хотя внутри костюма и поддерживалось тепло, леденящий холод на Плутоне был воистину чудовищным и пробирал до костей. Наконец, все зашли в здание, и Ривз сразу вспомнил об инструкциях. Быстро определились, кто где будет жить, с картами для кафетерия и цехов.
- О’кей! – подвел итоги бригадир - Завтра приступаем к работе.
Стив и Кайл отвечают за работу Сборщика и Погрузочных Ботов, Питт и О'Нилл будут водителями этого самого Сборщика. Этот огромный комбайн собирает минералы, их потом Боты складывают в контейнеры. В мои обязанности входит следить за Системой Жизнеобеспечения в Комплексе. Ну, а твоя задача, Дэйв, - упаковывать контейнеры с минералами в Транспортник, и вводить в программы курс на Землю и обратно.
Глядя в укрепленное окно своей комнаты, которую делил с О'Ниллом, я долго провожал взглядом наш корабль, который стремительно рвался ввысь, торопясь покинуть Плутон, пока его двигатели не замерзли. Этот корабль теперь мы увидим только через год...

Утром я стоял в погрузочном цехе, наблюдая, как Сборщик собирает снаружи минералы. Комбайн был создан из специальных ТермоПластин, по той же технологии, что и наши ТермоОболочки, внутри циркулировало тепло, не давая механизму замерзать. Я устало пил кофе, глядя, как Сборщика окутывает свет Харона. Фактически мой цех был ангаром, где находились два продолговатых, прямоугольной формы транспортника. Именно в них я загружал контейнеры и, нажав кнопку панели, отправлял на Землю. Ровно через час они возвращались. День прошел продуктивно, от нашей бригады Земля получила за последние сутки около 100 контейнеров.
- Все! - крикнул мне через весь цех Стив, - Этот ящик - последний!
Я взглянул на часы. Всего одиннадцать вечера - не так уж и плохо.
- Хорошо! – громко одобрил. - Тащи его к этому
Я указал на корабль и вместе со Стивом мы быстро погрузили оставшиеся минералы. Затем, нажав на кнопку, заставил корабль покинуть планету.
- Отлично, дневная выполнена! - с улыбкой отрапортовал Стив.
- Точно! – с удовольствием кивнул я – теперь можно и кофе глотнуть!
Так шли дни. Монотонные, но по-своему разнообразные, как, в общем-то, и сама жизнь. Сутки перетекали в недели, потом – в месяцы, такие похожие друг на друга и разные одновременно.

Полгода мы усиленно собирали минералы и отправляли на Землю. Ривз каждый вечер хвалил нас, все ребята смеялись, шутили и иногда даже позволяли себе пиво, что контрактом, в принципе, запрещалось. Однако нашим старшим был Крис, а он понимал, насколько тяжела наша работа, позволял нам иногда расслабиться.
Как-то ранним утром я услышал какой-то шум в кафетерии. Глухой гул волнами разносился по пустому Комплексу, но, пока я оделся и, сонный, доплелся до помещения, постепенно начал утихать. За дверью вся бригада что-то горячо обсуждала. Пока я пытался разобраться, что к чему, О'Нилл выбежал за дверь, но очень скоро вернулся. В его глазах был страх.
- Крис застрелился. – негромко ответил парень на молчаливый вопрос бригады.
Никто не ждал такого поворота событий. Ведь все шло так гладко, так почему же человек, который вроде был доволен условиями и заработком, вдруг пальнул себе промеж глаз? Крис не оставил ни записки, ни указаний - ничего. Был лишь труп ранним утром в кафетерии. Стив и Питт упаковали тело бригадира в один из больших мешков, которые хранились на складе как раз для таких случаев, и унесли прочь. Чуть позже все мы сидели в кафетерии, пытаясь навести порядок в мыслях за чашкой кофе. Не знаю, как остальные, но я отказывался верить в происходящее. Мы были сбиты с толку, всем казалось, что призрак нашего товарища еще бродит здесь. Липкая, тягучая тишина окутывала всю бригаду. Наконец, Кайл поднялся и тихо, но с твердостью в голосе, сказал:
- По контракту я замещаю бригадира в экстренных случаях. Думаю, сейчас именно такой случай, и возражений от вас не будет.
Все согласно кивнули. В эту минуту вопрос назначения нового бригадира волновал меньше всего, но, если так положено, надо уладить формальности.
- Что ж, - неуверенно продолжил Кайл. – я рад, что вы не против. Сегодня – отдых, а завтра продолжим сбор минералов. Хоть Ривз и мертв, но работу никто не отменял.
Ответом снова было молчание. Слова казались лишними, все необходимое уже прозвучало. Кайл потоптавшись, сел на место, рядом с О'Ниллом, и вместе со всеми погрузился в размышления липкой тишины...
Скоро дни в