Петя.

Петя сплюнул. В трещину пересохшего асфальта, неизвестно как сюда попавшего, стекала слизистая жидкость с красными жилками. Он брюзгливо сморщился. Выглянул из-за дерева. Вдали виднелся силуэт приближающейся машины. Это был обычный «жигуль», вот модель разглядеть было пока трудно. Ну, что ж, с Богом, - и с этой мыслью Петр Самохвалов вышел на обочину дороги.
За рулем вместо видавшей виды небритой рожи, что было бы естественно вдали от города и, собственно ожидаемо, восседало чудо. Возможно для любого другого мужчины это «чудо» показалось бы обычной женщиной, даже просто бабой бальзаковского возраста, но только не для Пети Самохвалова. Последний раз женщину он видел лет семь назад. Чудо, выпучив на него глаза, громогласно гаркнуло:
- Че уставился, особого приглашения ждешь?
Самохвалов еле сдерживая себя в руках, попытался выдавить улыбку. Неизвестно, что из этого получилось, но судя по реакции женщины, попытка оказалась не очень удачной. Она выжала сцепление и включила первую передачу, давая всем видом понять, что разговор окончен. Петю тут же расклинило и он, молниеносно вцепившись в дверную ручку, открыл дверь и уже на ходу садился в тронувшуюся машину.
Это была «шестерка». Самый худший из всех возможных вариантов. НО. Выбирать не приходилось и это во-первых. Ну, а во во-вторых, водитель вызывал у Петра определенно положительные эмоции. Она была настоящим чудом и Петро покрыл, напоминающие на ощупь наждак, губы новой порцией слюны. Слово «покрыл» вызвало приятные и одновременно неприятные ассоциации.
- Че облизываешься?, -насторожено спросила дама.
- Да, это, пить хочется, - как-то внутренне напрягся Петя, пугаясь собственных пошлых мыслей.
Дама помолчала некоторое время, а потом кивком показав назад, обронила:
- Бери, пей. С газом.
Нащупав рукой бутылку газировки, он краем глаза заглянул в небольшое декольте. Машину подбросило на ухабе, бутылка откатилась в сторону. Дама усмехнулась.
- У тебя проблемы?
- Да, нет, - Петя неожиданно для себя засмущался. Она заметила.
- Та, да, - резко ответила дама. Первая – это твои руки. Вторая – это твои глаза.
Петя не стал оправдываться, а тихо извинился. Дама постепенно теряла чудесный ореол. Может оно и к лучшему.
Не успев до конца открыть бутылку, он обдал себя не очень холодной газированной водой, что с одной стороны в такую жару принесло немного облегчения, но с другой и это было более важно, еще порцию неуместного смущения. Он нервничал и это было заметно. Но еще хуже, Пете казалось, что женщина догадывается причины его нервозности.
- Открой бардачок, - это было сказано таким насмешливым тоном, что смущение Самохвалова ветром сдуло и на его место пришла ярость. Но он все еще держал себя в руках. В бардачке оказался рулон салфеток.
- Ничего страшного, - уже миролюбиво добавила водитель, после того как Петр немного привел себя в порядок. Мусор он выбросил через окно и тут же об этом пожалел, но женщина на это никак не отреагировала. Наверное, сама такая, - подумал Петр.
- Маша.
- Что, Маша? – встрепенулся Петя и тут же прикусил губу, но слово не воробей. Женщина усмехнулась. Ее это, видимо, забавляло.
- Петр….Извините, день такой…
- Какой? – с натиском спросила Маша.
Петр снова напрягся. Неужели догадалась? Да нет. Не может быть. Одежду он сменил, побрился. Хрен его теперь с зеком спутаешь.
- Неудачный, - туманно ответил Петр и усмехнулся ей в ответ. Это придало ему уверенности.
- Да, бывает. Хотя мне думается, что у тебя он как раз удачный.
- С чего бы это?
Маша промолчала. Замолчал и Петр.
Спустя минут пять ухабов, резких бросков машины то вправо, то влево Маша спросила:
- А тебе куда? Там дальше скоро поворот. На Кукуево. Мне туда.
Петр повернул голову, на языке вертелся вопрос, но он так и не решился его озвучить.
- Остановишь на своем повороте.
- Запросто. Но машин здесь мало ходит в эту пору, да и шансов, что подбросят можно сказать, что нет.
Он затихла и сбросила скорость.
Петр внимательно на нее посмотрел.
- Можешь заночевать у меня. Щеки женщины покрылись румянцем.
Нет, не догадывается, - с радостью на душе подумал Петр, а в голос ответил:
- Спасибо, Маша. Это было бы очень кстати.
Это был обычный деревенский дом. Обветшалый забор. Небольшой садик с вишнями. Небольшая собака на привязи, выглянувшая из полуразваленной будки, пару раз гавкнула и вернулась к своим собачим делам. Небольшой сарай с коровьим мычанием. И еще что-то небольшое.
Петр вызвался чем-либо помочь, искоса поглядывая на топор, лежащий возле груды порезанных на пеньки бревен. Но Маша покачала головой.
- Не надо. Зимой меня здесь уже не будет.
Петр присел на выступ фундамента дома и закурил. Готовя ужин, Маша то и дело бросала косые взгляды на него. Петр понял, что ему и впрямь сегодня повезло. Одним ужином не обойдется.
Он взял два пустых ведра и побрел в сторону нескольких домов, сгруппировавшихся по обе стороны грунтовки, образуя как бы врата при въезде в деревню. Там был колодец.
Повеял слабый горячий ветерок. Лицо обдало тополиным пухом и Петр чихнул.
- Будьте здоровы, - раздался звонкий голос из-за плеча и Петя резко обернулся.
На него смотрели голубые глаза и сморщившееся лицо старухи. Петр оторопел и посмотрел вокруг. Нет, это была она.
- Спасибо, - ответил Самохвалов и продолжил свой путь. Наверное, показалось, от неожиданности, - подумал он. Он не очень хотел, что бы его кто-то видел, но Маша, похоже, не сильно беспокоится о своей репутации. О своей Петя не беспокоился тоже, ее у него уже давно не было. Ни здесь, на свободе, ни там, откуда ему чудом удалось свалить. Нет, все-таки ему повезло, - еще раз торопливо подумал он, боясь ее, эту самую удачу, спугнуть.
Зубы до боли обожгла свежая вкусная вода. Он отпрянул на секунды, давая им отойти, и снова принялся жадно пить.
- Да, жарко сегодня.
Петр ошалело бросил ведро на подставку, оно закачалось, давая части воды вылиться наружу. Снова этот чертов голос! Он обернулся. На него смотрели голубые глаза.
- Ты пей, пей, милок, не обращай внимания на старуху.
Петр не шевельнулся. Старуха присела на стоявшую рядом лавочку.
Обычная старуха. Ну, не совсем обычный, как для ее возраста моложавый голос. Ну и что?
Петр улыбнулся.
- Еще то пекло. Хотите напиться?
- Спасибо, милок. Я уже попила. Надолго к нам?
- Нет.
На этих словах Петр обернулся и стал переливать воду в свое ведро. Потом опустил уже пустое в колодец и прижав ладонью бревно, тормозя спуск, он обернулся. Старухи уже не было. Он осмотрелся вокруг. До ближайшего дома было, по меньшей мере, метров 70. Как она успела? А если она узнала его? Кто знает, может его фотографию показывали по ящику и она побежала звонить в ментуру. Хотя, это вряд ли. Полные воды ведра приятно оттягивали его руки вниз, лишний раз ему напоминая, что он на свободе.
Поедая вкусно приготовленный вареный картофель, Петр вспоминал старуху. Странно, что он ее не заметил тогда, в первый раз. По обе стороны дорожки были поля. При всем желании, там было просто негде спрятаться. Ну, разве что парочка изящных тополь. Но с чего бы старухе там прятаться?
Маша подлила в стопку. Себе в стакан освежила домашнего виноградного вина. Они чокнулись. Выпили. Вернее, Петр выпил. А Маша, так, пригубила. Ее глаза уже были влажными.
- Завтра я еду в райцентр. Смогу подбросить.
Петр кивнул, пережевывая картофель с котлетами. Самогон был ядреным. Маша постепенно из просто чуда превращалась в принцессу. Ее глаза смотрели то прямо него, то плавно ускользая куда-то вниз.
- Куда добираешься?
- Домой, - Петр был лаконичен, хотя и понимал, что хозяйка заслуживает на более детальные ответы на свои вопросы.
- К жене?
- Нет, не женат я.
Но, похоже, ее это не волновало.
- Еще долить?
- Нет, спасибо, - пробормотал Петр, доедая остатки в тарелке.
Маша стала убирать со стола. Петр блаженно закурил. Он смотрел туда, где у Маши еще сохранилась талия. Она повеселела. Ее походка приобрела какую-то легкость и даже игривость, причиной чего могло быть и вино, и его редкий, но порочный взгляд по ее фигуре. Она ему нравилась. Она это знала.
Внутри дом выглядел куда лучше. Скромно, но очень уютно. Чувствовалась рука хозяйки. Петр так и не спросил ее по поводу мужа. Впрочем, была ли она замужем, его тоже волновало мало.
В главной комнате, насколько мог судить Самохвалов, стояла единственная старого вида кровать, с кованными ножками и с замысловатыми кругляшками на их концах, успевшими основательно проржаветь.
- А что там? – спросил Петр, указывая на закрытую, выкрашенную в черное, дверь, что зияла как глаз на фоне выбеленной стены.
- Там еще одна комната.
- Я буду спать там? – неожиданно для самого себя спросил Петр.
- Там нет кровати.
В простых словах было вложено столько смысла, что Петр почувствовал себя не в своей тарелки. Он оглянулся. На стареньком, совковского производства , серванте в рамочках стояло несколько фотографий. Скорее, что бы куда-нибудь деть себя, нежели от любопытства он подошел к серванту. Почти все фото черно-белые. На них девочка и взрослая женщина в разных комбинациях: то вместе, то раздельно. Одна, успел заметить Петр, была обрезана, оставив краешек плеча, на котором лежала рука улыбающейся взрослой Маши. Как-то странно все это, - успел подумать Самохвалов до того, как вздрогнуть. Его плечо почувствовало прикосновение. Он резко обернулся.
- Испугался, - засмеялась Маша и Петя улыбнулся ей в ответ. У нее была тонкая талия и очень чувственные губы. Она приподняла подбородок, как бы потянувшись к нему. И Петя понял, что он пропал. К его огромному удивлению кровать не скрипела. Более того, она даже не прогибалась. Скорее всего, были подставлены доски. Со лба градом лился пот, а постанывания Маши не оставляли ему шансов продержаться дольше. Даже мысли о досках нисколечко не помогли. И Петя сдался.
Проснулся он от укола в подсознание петушиного крика. За окном было серо. В единственной в комнате кровати было пусто, не считая самого Петра. Сколько уже, - потягиваясь, подумал Петя и придвинул ногой к себе стул, на котором покоилась его одежда. Достав из кармана наручные часы и обнаружив, что рано до неприличия, он повернулся на бок с надеждой досмотреть свой незаконченный сон. Она не оправдалась. Надежда, в смысле. Сквозь тишину Петр отчетливо слышал шаги Маши во дворе. Ему стало неудобно, вот так валятся в кровати, в то время как хозяйка уже на ногах. Усилием воли он поднялся с постели и, чуть ли не в прыжке, натягивая брюки.
На серванте между фотографий стаяло небольшое зеркало в деревянной рамке с металлической ржавой ножкой сзади. Петр склонился над ним, одновременно пытаясь застегнуть рубашку. Выглядел он помолодевшим и хорошо отдохнувшим, но видать это эффект от недостатка света, - подумалось Петру, но все же остался увиденным доволен. Ему вспомнилась ночь и он снова остался доволен. Слишком много позитива, - мысленно поубавил пыл Петя, помня, что нет худа без добра, так же как и добра без худа. Он согласен за все платить, знать бы, чем и наперед. Не любил Петя сюрпризы. Он оглянулся в поисках своих носков и заметил, что черный глаз дверей смотрит на него как-то по-другому. Подойдя к ней, он понял в чем дело. Дверь была приоткрытой. Прислушавшись к звукам во дворе, да, Маша хозяйствует во всю, он вошел в проем.
В голой выбеленной комнате стоял один стол. В окружении свечей и образов на Петра с большой качественной фотографии смотрели знакомые голубые глаза. Петя оторопел. Спустя секунды, он перекрестился и мигом вылетел из комнаты. Как-то сразу нашлись носки. Он вспомнил, что Маша что-то говорила о ней. Мол, туда нельзя, потому и закрыто. Черт, черт! Нет! А может мне просто показалось? – с надеждой сам себя спросил Петя. Он посмотрел на дверь. Он была распахнута настежь. Он подошел и остановился на пороге, не в силах переступить его еще раз. Бред какой-то, - мысленно отмахнул наваждение Петя и уверенно вернул дверь в нужное положение.
Уже светало. Он испортил свежий прохладный воздух сигаретным дымом. Присел на фундамент дома. Было как-то не по себе. Бежать из тюрьмы дело нервное. Вот и навиделось, - успокаивал себя Петя. Но увидев выходящую из сарая Машу с бидоном в руках, он разом забыл о своих страхах и наваждениях. Жизнь – прекрасна. И он, вставая ей на встречу, наверное, впервые за многие годы искренне улыбнулся.
Подкурив очередную сигарету, Петя проследил за плывущей в дом Машей. Убрав посуду со стола, она пошла переодеваться. Время ехать в райцентр. Мелькнула мысль: а не пойти за ней следом, но вспомнив, как всплеснула руками женщина, узнав, сколько уже времени, он решил оставить все как есть. Нужно было думать, что делать дальше.
Из разговора за завтраком, он узнал, что год тому умерла мама Маши, а отец покончил собой много лет назад. Пил? Нет. Объяснений не последовало, ну и ладно. Маша собиралась продать дом в деревне и переехать в райцентр. Собственно, она уже практически переехала. Снимала там квартиру. Планировала купить свою в будущем. Вот только, как продать дом на окраине деревушки? Петя вспомнил фотографию с голубыми глазами в комнате с черными дверями.
- Нет, сестры у мамы не было. Вообще никого не было. А почему ты спрашиваешь?
И в самом деле, почему?
- Просто так, - улыбнулся Петр, но теперь улыбка далась ему с трудом.
Машина завелась в первого раза и Петр ее даже как-то зауважал. Несмотря, на «шестерочный» имидж. Выехав на дорогу, она вдруг предложила:
- А вообще, если не куда идти, можешь остаться у нас. Работу найдем. Жилье, почитай, есть.
Петр внимательно посмотрел на нее.
- У меня есть незаконченные дела. Но спасибо за предложение.
- Подумай на досуге, - усмехнулась она.
При въезде в городок стояла машина ДАИ. Петя съежился, проткнув ногтями пластиковую дверную ручку машины.
- Не бойся. Все будет в порядке.
Но случилось то, чего и боялся Петр. Их остановили. Инспектор не спеша ковылял к машине, а Маша, положив свою руку Петру на колено, прошептала:
- Не двигайся и ничего говори. Даже не вздумай!
- Ты знаешь? – удивленно спросил Петро.
- Конечно, - вместе с улыбкой его обдало лаской, теплотой и заботой. С самого начала знала. Поверь мне, все будет хорошо.
Инспектор посмотрел права, тех паспорт машины и монотонно пробубнил о побеге очень опасного преступника. На Петра он даже не глянул. Маше отдали честь и она, спокойно и тягуче медленно включив передачу, плавно тронулась. Слова дались Пете с трудом. Ком был, казалось, с бетона. Он с трудом мог различить разделительную полосу на дороге, а ручка двери стала частью его организма.
- Все, расслабься….Все уже позади.
- Ка-ак, как это…как он меня не заметил, - пытаясь говорить внятно, Петя сильно задергал головой, как какой-нибудь заправской заика.
- Ты понравился моей маме, Петя, - прошептала она, проезжая мимо автовокзала, даже и не думая там остановить, как было оговорено в самом начале.
- Ну, и мне тоже, - добавила боле громко она, снова улыбнувшись ему.