Татарский фильм ужасов (гл.28-30)

Глава двадцать восьмая. Катакомбы. Диспут. Ужасы.

- Стойте!
Случилось то, чего я опасался больше всего.
Люди, арестовавшие нас, оказались прозорливыми и хитрыми. Таких на мякине не проведешь. Среди них был точно один стреляный воробей.
- Стойте! – сказал этот стреляный воробей и подтвердил мои опасения. – Их нельзя выпускать. Так и жди от них какую-нибудь гадость.
- А пакостей нам не нужно, - сказал страдавший худобой парень с ружьем.
- Рафаэль, приказ тебе. Отведи их в пустой коридор и не выпускай.
- Почему я?
- Каждый должен мотыжить свой огород.
- Ахмат, у меня нет огорода.
Единственно в чем нам повезло – охранять нас поставили самого тупого. Он прошел кастинг. Наверняка.
В проходе, дальше по коридору – именно туда мы шли, пока Гульназ не приспичило – было темно и неуютно.
В воздухе стоял запах тления.
- Они не знают, что с нами делать, - сурово объяснил помрачневший Ирек. - В кино обычно свидетелей убирают.
- Тогда и Рината убьют. Вашего знакомого, - сообщила Лиля.
Логики в ее словах не было. У многих не бывает логики. Даже женской.
- Он не один из нас, - раздраженно пояснил я, - Ринат – их сообщник. А это уже другая категория.
- А я… - Лиля задумалась, - не могу стать их сообщником?
- Можешь.
- Правда?
- Ну да, если предашь нас. Но это еще не факт. Тебя могут не принять в банду уродов. Ты считаешь себя уродом?
- Это почему сразу уродом? Я достаточно привлекательна.
Когда я излагал «Инструкции юному кладоискателю», я, кажется, забыл упомянуть четвертый пункт: будь готов к неожиданностям.
Я полагал, что золото, кроме нас, никого не интересует.
Не угадал. Мы угодили в западню.
Когда первоначальные охи и ахи (в основном, девчачьи) стихли, смелый Ирек пообвыкся в темноте и затянул свою старую песню:
- Итак, я решил разбудить очень странного хозяина дома. Когда я стал расспрашивать старика, он как-то сконфузился и вместо того, чтобы ругать меня, как настроился сразу, стал нелепо оправдываться. Мол, предупреждал, что в доме неуютно. Он чувствовал за собой какую-то страшную вину…
- Ирек, не надо… - взвыла Лиля.
На поверку она оказалась маленькая, пугливая девчонка.
- Что такое?
- Потом расскажешь, в спокойной обстановке. Я прошу тебя…
Поскольку остальные пленники молчали, Иреку пришлось дожидаться лучших времен.
Вот только будут ли они? Теперь все было в наших руках.
- Смотри! – я показал стоявшему рядом со мной Николая вперед, в глубину неизвестной пещеры.
- Что ты там увидел? – подобрался ближе Наиль, обладавший отменным слухом.
Слухом собаки или кошки. Лучше скажу по-другому, слухом дикого зверя.
Я жестом указал на пугающую тьму впереди.
- И что? – удивился Наиль. – Мы ведь, кажется, двигались как раз в ту сторону.
- Нет, это один из небольших проходов.
- Тогда впереди тупик.
Единственная свеча с большим трудом боролась с окружающей тьмой. По моему приказу ребята выключили свои фонарики. Экономили батарейки. Неизвестно, сколько времени придется нам провести в этих катакомбах.
- Есть мысль, - услышав наш шепот, присоединилась к разговору Лиля.
- Какая?
Это не сдержался Наиль. Несмотря на свои двадцать пять лет, он все еще ждал от женщин чего-то хорошего.
- Мы можем броситься разом врассыпную, - поделилась своими рассуждениями Лиля, - тогда спасемся.
Я покосился на девушку.
- Давай оставим гениальные идеи при себе…
Под волосами в ее голове, похоже, таились и другие сумасбродные мысли, но я должен был их предупредить. На то я и начальник.
- Это касается всех.
- И меня – тоже?
Наиль некстати стал интересоваться своим статусом.
Я молча кивнул.
Еще более внимательно присмотрелся к тщедушной фигуре философа.
Нелепая майка в виде футболки скорее скрывала, чем подчеркивала грудь настоящего мужчины и мышцы ребенка.
Учитывая рекомендации ныне покойного Ляшко, к походу Наиль оделся подобающе.
- Это что?
Я задал свой вопрос, увидев его в красной футболке, на которой черным контуром был выведен широко известный портрет Че Гевары.
- Товарищ Че, - ответил Наиль, удивленно уставившись на меня.
Он почему-то полагал, что я не знаю того, что знает даже первоклассник в любой стране мира.
- Я спросил, зачем ты носишь его?
- Зачем? – Наиль глубоко задумался.
Так я узнал, что Наиль политически подкован – но, скорее Зюгановым, чем Лениным, поскольку последний (последним он был в исторической перспективе, а не в политической хронике) мог выступать даже в «Комеди Клаб». Не то, что Геннадий Андреевич, который копировал раннего Брежнева. А Ленин был, как мы знаем, оратором, который за словом в карман не полезет.
- Мой кумир, - выдал после небольшого раздумья Наиль.
Разговор невольно зашел о политике.
- Многие ратуют за западный путь развития, - начал он.
Это было вместо затравки.
- Так я против.
- Ну и хорошо, - разрешил я.
- Ни одна страна, выбрав этот путь, не стала богатой экономически. Китай пошел по собственному пути. Нельзя молодому человеку стать успешным, копируя удачливого отца.
Наиль оказался силен в политике.
В темноте пещеры мы могли как раз разрешить проблемы, стоящие перед страной.
- Когда я вижу непорядочного человека, мне почему-то кажется, что он состоит в «ЕР».
Это немногословный Коля бросает свою затравку. Практически бомбу.

- Это почему?
- Да любой из них – копни поглубже, окажется замешан в коррупции или иных преступлениях.
- Газеты уже устали писать об этом, - в тон ему сказал я.
- Особенно оппозиционные.
- Которых почти не осталось?
- Ну да.
- Ты хочешь это обсудить?
- А что еще делать в темнице!
Коля пожимает плечами. Кто-то толкает меня в спину. Я недовольно оборачиваюсь.
- Я хочу сказать о коррупции.
Фандус даже притоптывает от нетерпения.
- Есть программа сокращения дорожно-транспортного травматизма. Есть строка: «Разработка аптечки для водителей» — и дальше цифра в несколько миллионов рублей.
- Это я называю «наглый распил», - соглашается Наиль. Его тема.
- Точно. Эти разработчики из аптечки выбросили необходимые каждому лекарственные средства и взамен добавили несколько бинтов. Здорово? Кто только голосует за них? Я никого не знаю такого.
- Зайди на любое республиканское совещание. Там - полный зал сторонников или адептов партии.
Потом неугомонный Наиль поворачивается ко мне:
- Вот скажи мне: кого бы ты хотел видеть президентом?
- В смысле второго срока?
- Да.
Я отвечаю, не моргнув глазом:
- Обаму.
- Да нет же! Я имею в виду, у нас в стране, - закипает он. – Итак, кто? Медведев или Путин?
- Можно ответить позже? Я еще не определился.
Наиль от возмущения брызжет слюной. В мою сторону. Не специально, конечно.
- Что за люди! Они ведь тоже не определились. Какое тупое совпадение.
- Не засоряй мне мозг.
Я даже готов был станцевать сиртаки, если бы умел. Лишь бы он отвязался.
Но это не просто. Наиль в азарте. Он охотник на низко летящую дичь.
- Я хотел бы знать: ты аллодоксафобией не страдаешь?
- А что это?
- Боязнь собственного мнения. Я смотрел по телевизору интервью одного политика. Когда ему задали вопрос, он начал: вы знаете, я вопрос понял, он не так прост, как кажется, дело в том, что… многие телезрители знают. Прошло несколько секунд, а он ничего существенного еще не сказал. Эта болезнь характерна для чиновников любого ранга. Они не должны иметь своего мнения по определению. Ты же не чиновник.
Вот. Мне опять не удастся отмолчаться.
Я бывал в студенческих неугомонных компаниях в основном, в общаге. Там гитара, там водка, там жаркие научные споры. О том, твердотопливное горючее лучше или жидкое - например. Или политика: Путин лучший президент. Или все-таки Медведев.
- У нас друзей в СНГ не осталось. Все какие-то не такие. А может, мы сами не такие?
Раздались в ответ голоса:
- Вот и в ВТО нас не пускают.
- Европа изнежена.
- Цивилизованна.
- Да. Это верно, - Наиль гнет свою линию, политическую. - Цивилизация приносит удобства. С другой стороны, люди, пребывающие в условиях парника и культуры, становятся изнеженными, инфантильными.
Они не привыкли решать сложные проблемы. Их нет.
Тогда при любой трудности приходят в голову кардинальные решения. Где-то, скажем, началась война. Война – это плохо. Цивилизованные люди, ничтоже сумняшеся, принимают решение.
Значит, надо послать войска или, что, пожалуй, еще лучше, авиацию. Пусть наведут порядок и снимут головную боль. Зачем вникать в детали и пытаться понять, что довольно сложно и без бутылки не разберешься?
Наиль обладал отменной памятью. Если надо, «Луку Мудищева» наизусть процитирует.
Я прислушался. Невольно.
Теперь он слова Ричарда Гира приводил по памяти.
- Ложь может быть очень разной. У Рене Магритта есть знаменитая картина. На ней с фотографической точностью изображена курительная трубка, а внизу написано «Это не трубка». Ты смотришь на эту картину и думаешь: как же так? Но если ты дашь себе пару минут, ты поймешь, что это действительно не трубка, а лишь ее изображение, и все, что хотел сказать Магритт своей картиной, — ложь может быть очень тонкой. Такой тонкой, что она почти перестает казаться омерзительной.
Я намеренно привожу диспут полностью. Или почти. Для того, чтобы цензура, вернее, продюсер, мог вырезать в будущем фильме некоторые сцены, а потом авторы выпустили на диске полную, режиссерскую версию.
- Тот же Ричард Гир высказал интересную мысль. Дословно: «На пресс-конференции Никсон сказал, что он не обманщик. В суде Клинтон сказал, что не имел никаких сексуальных отношений с той женщиной. Перед вводом войск в Ирак Буш сказал, что ему известно, где находится оружие массового уничтожения. Как это видится мне, американские президенты, эти весьма уважаемые люди, могли бы легко одолеть любого в международном конкурсе лжецов».
Я поддержал Наиля:
- Америка и западные страны преуспели в обмане. Достигли неимоверных высот. У них это стало образом жизни. Как дела? О кей! А у самого нет денег даже на еду. Россия еще только на пути к обману, к поголовному вранью. Пока высокие чины стесняются врать, создают пресс-службы, которые врут за них.




Тут стало тихо. Или это в темноте Наиль терпеливо ждет реплик. Или комментариев на свой пост.
- Наиль…
Я бросил вокруг себя подозрительный взгляд. У моего приятеля не было головы. Ручаюсь, раньше Наиль был башковитым парнем.
Только имел небольшой прибабах на почве политики.
А тут он валится на меня, истекая кровью.
На мою рубашку брызжет теплая жидкость, окрашивая ее в цвет футболки Наиля.
Истошный вопль застрял в горле, которое в то же время было схвачено словно железной рукой.
У меня от брызг гаснет свеча. Мы погружаемся в темноту.
В темноту, где царит ужас и смерть.

Глава двадцать девятая. Тайны раскрываются.

Я хватаю за руку в темноту первую попавшуюся девушку, и под ее визг мы бежим вперед.
Практически сбиваем с ног Рафаэля, который нагнулся, чтобы вытащить из своего глубокого кармана джинсов фонарик.
Только благодаря этому мой план удался.
Секунда – и мы в относительной безопасности.
Оглашая мрачные своды пещеры визгом, мы несемся вперед. Спотыкаемся, падаем, снова ударяемся в темноте о стены.
Визг девушки становится более осмысленным. Она, похоже, начинает понимать, что не чудовище глубин уводит ее в логово, а нежданный спаситель.
Когда впереди мелькает свет лаза, она убеждается, что опасности нет, что рядом с ней бесстрашный и ловкий Анас Гилязов. А я узнаю, что спасся вместе с Гульназ. Это она подвернулась мне под руку и стала невольной напарницей.
В темноте на ее месте мог оказаться любой из команды. Я схватил то, что подвернулось под руку. Женский визг подсказал мне, что я не ошибся. Робинзону нужна Пятница. Лучше, если она другого пола.
Я не придумал ничего лучшего, чем сбежать из плена с кем-то на пару. Сразу видно, что удача на моей стороне.
Мы выбираемся на поверхность и бежим по открытой местности к лесочку. На нашей стороне фортуна. Ахмат, Рафаэль и предатель Ринат не выставили караул. Тем лучше!
После минутного забега по жаре мы оба вспотели.
- Давай остановимся и передохнем, - предлагаю я на правах организатора побега.
- Я согласна, - ответила мне Гульназ.
Глаза ее заблестели.
С догадливой улыбкой я шагнул вперед.
Смущенно улыбаясь, она двинулась мне навстречу.
Гульназ мне нравилась. Фигура у нее была крупная, пышная – одним словом, соблазнительная для большинства мужчин.
Другими словами – Сименович. Анна.
Глаза круглые. Да такие, словно она и не подозревала о силах, которыми Господь наделил ее тело.
Рифату достался лакомый кусок. Вернее, он сам добыл. Жена его, насколько я помню, была плоской как стиральная доска.
Тут не все поймут. Поясню: она была худой, словно страдала анорексией.
Совсем другое Гульназ. Девушка-мечта. Из счастливых снов множества мужчин на земле.
Оставшись с ней наедине, я только и делал, что обмерял глазами ее бюст.
- О! – крикнула Гульназ.
Сперва я даже не понял, что имела в виду возбужденная девушка. Только потом, проследив за ее взглядом, я понял, что влип.
Как в плохом сне, мне не дали закончить начатое. Вдоль лесочка, неторопливо раздвигая ветки худеньких березок, к нам шел мужчинка с ружьем наперевес.
Торопиться ему не было нужды.
- Нас застукали.
- Хорошо, что у нас еще ничего не было, - подумала о своем и озвучила мысль Гульназка.
- Руки вверх! – сказал мужчина, подойдя ближе.
Совсем как в кино. Про немцев и партизан.
Как же я мог подумать, что коварные похитители сокровищ могут оказаться беспечными, как мы?!
Губастый. Не зная имени, я его так назвал. Очень похоже. Жаль, что вы не можете оценить мою наблюдательность. Были бы в восторге.
- А теперь… - Губастый самодовольно ухмыльнулся. – Вытяни руки ко мне.
- Не собираюсь я тебя обнимать! – выплюнул я накопившуюся горькую слюну.
- У тебя что, олигофрения в стадии дебильности?
Я догадался, что Губастый комиссован от армии. Откуда тогда он столь точно знает специфические термины? Стало быть, с упорством маньяка вешает на других свой диагноз. Из-за которого, собственно, и комиссован.
Оказалось, Губастый решил связать нам руки. Более того, выбрав березки покрепче, парень привязал к ним и меня, и Гульназ.
- Не скучайте. Я на пост.
Губастый ушел. Караулить в засаде таких же хитрожопых, как мы.
Это не мои слова. Это слова Губастого, которые он произнес напоследок.
- Какой ты смелый! Не расстраивайся! – утешила меня Гульназ, увидев мой помрачневший вид.
Я был расстроен не эпитетами пленителя, а самим фактом пленения.
Противник оказался и сильнее и удачливее.
- Как ты себя чувствуешь? – обратился я к Гульназ.
Хотя понимал, оба связаны. Удача отвернулась. Да еще девушка расстроила меня.
- Я бы тебе отдалась, - сказала она.
- Вот невезуха. А что, нельзя было эти слова сказать немного раньше?
Сразу видно, что девушка живет сегодняшним днем.
- Давай обсудим эту тему потом, - предлагаю я.
- Потом ничего не выйдет.
- Это почему?
- Потом будет Рифат.
- Ах, опять этот Рифат!
Видимо, в моей реплике было много горечи и тоски.
- Не горюй! Прошу тебя… - томно произнесла Гульназ.
Я окинул ее взглядом:
- Когда все твои товарищи и любовники умрут, ты выйдешь за меня замуж?
Мои слова оказали на Гульназ неожиданное действие. Я полагал, что невинными своими словами я развеселю ее. Но не тут-то было.
- Ты предсказываешь смерть? Всем?!
В ее голосе сквозил ужас.
- Я пошутил, - горячо возразил я. – все будет хорошо.
- Хорошо? Мы связаны. Минуту назад нас могли убить…
В ее взоре было много холодной жестокости.
- Но ведь не убили. Наоборот, мы убьем всех своих врагов.
- Ты сорвался с катушек!
Роль экзекутора мне начинала нравиться.
- Ты хотела отдаться, потому что думала умереть?
- Мы были близки от смерти. Может, в пещере все уже давно погибли.
- Может быть, - я стал, как никогда, серьезен.
Через минуту молчания я озвучил то, о чем мучительно размышлял в тишине:
- Надо вернуться в дом и запереться до утра.
- В какой дом?
- В наш.
Теперь особняк, в котором мы провели несколько ночей, я по праву считал своим.
- Единственный шанс выжить – это выбраться к машине и починить его.
Это было уже нереально. Но… очень успокаивало мою спутницу.
- Мы спасемся. У меня в рюкзаке есть нож.
- Вот только его не достать, - высказала здравую мысль Гульназ.
Я, воспитанный на приключенческих книгах и фильмах в стиле экшн, на что-то надеялся.
- Кто это? – голос Гульназ.
Она обернулась с испуганным криком.
- Ты не узнаешь его? – радостный возглас. Мой.
- Теперь узнала.
Я скалился на все тридцать два моих зуба. Или… сколько их у меня там?
Передо мной стоял Расим. Живой и во плоти. Тот, кого мы уже похоронили в своих мыслях.
Он торопливо развязал нас (перерезал веревки) и повел прочь от гиблого места среди березок средней полосы, где застукал беспечную парочку бандитский отморозок Губастый.
Ба! Неужели я это написал? Настоящий писатель.
Теперь о деле.
- Я сбежал. Я сумел развязаться, - торопливо сообщает подробности Расим.
- Ты воспользовался тем, что Губастый отвлекся на нас?
- Да. Губанов, то есть, Губа остался сторожить вход. Руки у меня были связаны веревкой.
Опять веревка! Губа, по всему видать, большой любитель игр со связыванием. Настоящий садо-мазо.
- Мы притаились недалеко от входа. Увидев вас, он побежал догонять. Поздно заметил. Я кругом побежал к вам, надеясь как-то помочь.
- Ты здорово помог!
- Спасибо, - поблагодарила Гульназ.
Когда мы стали недосягаемы для врагов, я получил возможность проинформировать приятеля о событиях последних дней.
Умирая, Ляшко не успел облегчить душу чистосердечным признанием.
- У него в брюхе торчал кол, но он умер не сразу.
Теперь очередь Расима.
- … с того места, как ты пропал, - уточняю я.
Оказывается, Расим, обходя озеро, наткнулся в лесу на фургон. Водитель авто заметил бродягу и кликнул своих.
- Я оказался в плену у непонятных людей. Только позже я выяснил, что они охотники…
- Какие охотники?
- Охотятся на вас. И за золотом. Я постарался сбежать. Добежал до дома. К счастью, дверь оказалась открыта. Меня встретил Тимур. Не успели мы поздороваться, как нас настигла погоня. Это страшные люди. Особенно Губа. Он и убил Тимура. Очень страшным способом.
- Я знаю.
- Я вырвался из дома. Но меня нагнали у озера. Так я снова оказался в плену. Но был уже связан. И меня плохо кормили. Почти не кормили.
- А вороны?
- Какие вороны?
- Мертвые птицы у озера.
- А это… я точно не знаю. По-моему, он накормили птиц отравленными отходами после завтрака. Вороны все время кружили над лагерем и могли выдать их местонахождение. Но я могу и ошибиться.
Мне полегчало. Многое после рассказа Расима прояснилось.
Все мы были свидетелями предшествующих событий. Порой загадочных и страшных. На деле никакой мистики не оказалось. Существующие тайны объяснялись просто.
А я уже нафантазировал себе чудовищ и пришельцев с иных миров. Их в реальной жизни не существует.
Я пересмотрел свои взгляды, как Сергей Мавроди в «Матросской тишине».
Начитавшись сказок седой древности, я в своем воображении стал участником оживших легенд и мифов.
А исторические изыскания позволили мне не только найти путь к потерянным золотым монетам Колчака, но и погрузиться в атмосферу далекого прошлого. Мне за каждым кустом виделись призраки прошлого - бойцы Красной армии и расстрелянные беляки, проигравшие Гражданскую войну.
Воображение сыграло со мной плохую шутку.
- Надо быть реалистом! – сказал я.
- То есть? – всполошилась Гульназ.
Непонятный блеск в ее глазах мне не понравился.
- Делать скорее ноги.
- Как это?
- Бежать!
- Как бежать?
- Изо всех сил. Вприпрыжку. Как сайгак.
Гульназ наморщила нос:
- А Рифат? А остальные?
Я сделал хитрое лицо:
- У меня есть отличный план.
- Ты гений!
- Ну да.
- Бери метлу и лети за ними.
Гульназ не поняла моих намеков. Не писатель, чтобы мыслить образами. Я же обозвал ее ведьмой. Фигурально, конечно.
- Какую метлу?
- Ты простофиля.
- Никакой я не Киркоров, - обиделась Гульназ, уловив в моих словах аналогию с всемирно известным рукастым певцом.
- Что мы можем сделать против вооруженных бандитов? – пояснил я свои мысли.
Ахмат и его подручные были если и не бандитами, то очень близки к ним. Аффелированными к ним структурами. Вот!
- Я поняла. Надо тикать изо всех сил. Разумный выбор разумного человека.
Ирония в ее тоне зло ранит меня.
- Мы вернемся с людьми. Недалеко от машины есть холм. Мы проходили через него, когда обнаружили дом. Там ловит рация. Я имею в виду сотовый телефоны.
- Трусы… - пренебрежительно фыркнула Гульназ.
Если она рассчитывала рассердить меня, то ее план блестяще удался.
- Если хочешь быть смелой и мертвой, оставайся!
Гульназ молчит. Такой расклад ее тоже не устраивает.
С тяжелым вздохом Расим подводит итог бессмысленной дискуссии:
- У нас нет другого выхода. И оружия – тоже.
Сразу видно, что человек не живет в мире фантазий. Я с признательностью жму ему руку.
- Идем!

Глава тридцатая. Неожиданная находка в доме.

План действий нам до конца был еще не ясен. Для начала мы вернулись в особняк Юрия Константиновича.
Как всегда, дверь была заперта на висячий замок, а хозяин болтался неизвестно где.
- Может, он дома?
Предположение Гульназ меня удивило.
- Кто-то его закрыл снаружи, что ли?
- А такого не может быть?
- Может, конечно…
- Надо постучать. Вдруг кто дома?
- Лучше заглянуть в окошко. Помогите мне.
Помочь вызвался Расим. Кто же еще?
Я заглянул через стекла внутрь. Ничего не было видно.
Юрий Константинович явно не держал свое жилище в чистоте.
Грязь и муть. Не стекла, а… даже не нахожу сравнения!
Их не мыли с тех пор, как образовался поражающий мир тандем – эта новая форма дружного правления в стране.
- Давай лучше постучим, - предложил я, - прежде чем взломаем замок.
- Мы что, взломщики?
- Да, Гульназ. Именно они. Будем брать хату.
Замок был хлипкий. Наверное, хлипкий. Потому что поддался сразу.
- Юрий Константинович сам сказал, приходите, как только появится необходимость. Необходимость появилась. Да еще какая.
Я оправдывался в глазах Гульназки. И в своих тоже.
Еще надо будет оправдаться перед хозяином. Да ладно… Деньги с собой есть – возместим ущерб, если что.
В доме все осталось, как прежде. Неполиваемые цветы в горшках, засохшая пальма в углу, назойливые мухи на подоконнике – все было такое родное и внушающее упокоение.
- Гульназ, приготовь что-нибудь на стол, - приказал я.
Гульназ встала по стойке смирно и зачем-то отдала честь.
- Я сооружу чего-нибудь поесть, - вызвался добровольцем Расим, - скидывайте рюкзаки.
Решив насущные задачи, точнее, проставив их перед личным составом, я стал проводить рекогносцировку.
- Не ходи за мной!
- Почему? - скорчила недовольную мину Гульназка.
Вместо ответа я послал ее – проверить входную дверь.
- Чтобы была заперта на крепкий засов.
- Будет сделано, - бодро отрапортовала девчонка и зашуршала к выходу.
Я направился в спальню.
В опочивальне Юрия Константиновича стоял затхлый аромат старых носков. Небрежно убранная маленькая кровать. Взбитые заботливой рукой две перины. Одна на другой.
Наверное, такая спальня была у Ленина в Шушенском. Когда он еще не был вождем мирового пролетариата.
- Ничего примечательного! – я обвел еще раз глазами неказистую обстановку и вышел в зал.
Обзор других помещений только подтвердил первичный диагноз – здесь живет закоренелый холостяк.
И привычек менять не собирается. А зачем? Лишние потуги. Стирать полы, убирать паутину со стен, а также мыть окна не будут до второго пришествия. По крайней мере, Путина – это точно.
- Смотри, что я нашла.
Когда я поднялся и вошел в зал, я увидел Гульназ, выходящую с тетрадкой из спальни.
- Что это?
- Похоже на дневник. Но я могу и ошибиться.
Гульназ поднесла к глазам раскрытую в самом начале общую тетрадь и с выражением прочитала:
- Я начал вести эти записи, чтобы открытия и тайны, которые сопровождают мою здешнюю жизнь, не пропали втуне после моей кончины. Бред какой-то… Может, это переписанная от руки книга.
- Что там еще?
- Я перелистала несколько страниц. Вот еще: «По примеру хозяина дома я начал свои записки. В ходе дальнейшего изложения вы, уважаемый читатель…» Все ясно. Здесь живет непризнанный писатель.
- Почему ты так решила?
- Он сам пишет: уважаемый читатель. В дневниках так не пишут.
Я взял записки самодеятельного писателя и пристроился в кресле под пальмой.
- Теперь не отвлекай меня. Я должен изучить мемуары.
- Так это мемуары! Как я сразу не догадалась…
Гульназ ушла на кухню. Пусть поможет Расиму.
- Я уверена, эти страницы написаны сумасшедшим.
Девушка вернулась обратно, чтобы настроить меня на чтение.
- Он не сумасшедший.
Я успел прочитать несколько строк.
- Не сумасшедший.
- Увы, Юрий Константинович в здравом уме. Тогда дело совсем дрянь.
Я молча кивнул Гульназ, показывая в сторону кухни. Девушка, как собака, сразу поняла жест и ушла к Расиму.
Я погрузился в чтение.
Юрий Константинович писал о том, что его сопровождают какие-то непонятные монстры, и он вынужден купить в Казани ружье.
Потом он привел старинную легенду о Туй-бике. Но уже в связи с Иваном Грозным. Московский царь, оказывается, знал о том, что подземные призраки выходят на поверхность и убивают по ночам самых важных людей из его войска. Непонятные смерти в самом центре лагеря, а также в гуще войска многочисленными вылазками казанцев объяснить было невозможно. Перепуганные свидетели смертоубийства говорили о неких серых людях-призраках, проникающих в самые безопасные и хорошо укрепленные места русского войска и деморализующие личный состав. С наступлением рассвета ночные упыри исчезали в многочисленных подземных ходах, оставляя после себя горы трупов. Ни один из вредителей-диверсантов не был задержан или убит. Их нельзя поразить выстрелом из лука и пищали, в один голос утверждали часовые.
Было решено разыскать входы в лабиринты и взорвать подземелье таинственных монстров. Только после многочисленных подземных взрывов удалось уничтожить некоторую часть темного мира и захватить Казань.
- Я догадался, что этими таинственными лазутчиками могли быть сыновья древней старушки, которые, как умели, защищали основанный ими город, - сообщил я Расиму и Гульназ за обедом, вычитанные мной сведения из толстой тетради.
Тишина, воцарившаяся за столом, говорила о том внимании, которое привлекло мое сообщение. Даже Наиль прекратил свое привычное чавканье. Что говорить тогда о Гульназ. Она округлила глаза, и была готова слушать меня часами.
- Какие еще сказки описаны в этой тетради? – спросила она в наступившей тишине.