День оборотня Гл.19

Глава 19

Петин только что проверил списки лиц, имевших оружие. За Симбирцевым числились гладкоствольное МЦ, газовый ИЖ и резинострельная «Оса». Никаких ТТ-подобных единиц оружия у него не было. Оставалась еще вероятность, что это был пневмат, внешне похожий на ТТ. Но возить с собой в бардачке пневматику, имея «Осу», было глупо. Почти так же, как и возить настоящий ТТ.
Капитан решил позвонить Стасу. Выйдя из отдела, он набрал его номер, и, после взаимных приветствий, изложил ему информацию.
Стас заинтересовался.
- В городе бывает, говоришь? А можешь установить, где именно? И номер машины дай его. Машина на него оформлена?
Петин продиктовал номер джипа Симбирцева, и пообещал пробить, куда тот ездит в город. В принципе, это было не сложно. Симбирцев был коммерсом, владел двумя магазинами в поселке – продуктовым и строительным. В город с деньгами он мог ездить только на оптовые базы, договариваться о поставках, потому что своего грузового транспорта у него не было.
От конкурентов Хряка капитан довольно быстро узнал, на какой базе отоваривается коммерс. Перезвонив Стасу, он продиктовал ему адрес.
- Все, принял. Давай, браток, удачи. До связи.
Не успев положить телефон в карман, капитан достал его снова. Звонили из дежурной части.
- Ты где находишься?
«В пизде» - подумал капитан, а вслух сказал:
- Перед отделом.
- Тебя начальник вызывает.
- Хорошо, понял.
Чего начальнику от него понадобилось?
Спросив у секретарши, есть ли кто у начальника, Петин постучал в дверь кабинета. Услышав привычное «Да-да», он зашел внутрь и застыл, опустив положенное «Вызывали, товарищ полковник?»
Мордовец неприязненно посмотрел ему прямо в глаза, скривив рожу, как будто увидел перед собой мерзкую гусеницу.
- В Беляшах убийство. Поедешь ты. Как опер. Надо раскрыть! Пока не найдете, можете не возвращаться. К Воробьеву зайди. Все, свободен.
Вытыкаться смысла не было, но Петин все же попробовал.
- Так я же участковый, товарищ полковник.
- Ты что, не понял – на убийство как опер поедешь! Свободен, я сказал!
Внутренне ухмыляясь, Петин четко повернулся через левое плечо и вышел, притворив за собой дверь. В кабинет Воробьева он зашел без стука. Руки они с начальником КМ не жали друг другу уже давно, так что Петин был избавлен от этой омерзительной процедуры.
В кабинете Воробьева, кроме него самого, была молодая девушка и заместитель Базарнокурмангазского межрайонного следственного управления Лычков. Петин, не здороваясь, молча встал в дверях.
- А, вот… Сергей… Владимирович… Ты сейчас поедешь с прокурорскими работниками в Беляши. У нас там убийство. Горло перерезали. Участковый уже на месте ждет.
Девушка улыбнулась Петину, слегка кивнувшему в ответ. Лычков поднялся из-за стола.
- Так, ну, если все готовы, выезжаем на место.
Еще минут тридцать пришлось ждать «уазик», уехавший заправляться. Лычков с девушкой, которая, как понял Петин, заменяла Колокольцева, ушедшего в отпуск, поехали на тонированном джипе «Ниссан Патрол», капитан, вместе с экспертом – на «дежурке». Прокурорский джип держался позади.
Как понял Петин, расспросив эксперта, на происшествие уже отправили опера Рыбникова и отделовского следователя Поташова – этим объяснялась кажущаяся оперативность прокурорских, приехавших из Базарного Курмангаза. Обычно найти их была целая проблема. Однако участковый с Рыбниковым, находившиеся на месте происшествия уже больше трех часов, не смогли установить убийцу, и поэтому Мордовец принял волевое решение послать его, Петина.
«Понимает же, сука, что больше некому, а все туда же. На хуй ты гнобишь меня, спрашивается? Ну выживешь ты меня, кто тебе «палки» делать будет?»
На часах было 19.35. В Беляши они попадут минут через 40. Станция, когда-то разделенная тупыми чиновниками между их и Желтогорским районами, была «аппендиксом», который регулярно осчастливливал их отдел коликами. Раньше на территории станции Беляши работало несколько крупных предприятий – завод железобетонных изделий, табачная фабрика, ХПП.
Сейчас ничего из этого уже не действовало, но административное деление, согласно которому на территории их района в придачу к территории табачной фабрики находились еще пара жилых улиц и три садово-огородных кооператива, оставалось в силе. А, так как, кроме Беляшей, у участкового их района было еще 5 населенных пунктов, находившихся несравненно ближе к райцентру, то профилактическая работа на территории станции практически не велась.
Ушлые воришки пользовались тем, что станция, поделенная между двумя районами, фактически нормально не прикрывалась ни одним из отделов, бегая с участка на участок, и воруя все подряд. Каждой весной возвращающиеся на свои участки дачники дарили их отделу несколько тяжких «висячков» по сто-пятьдесят-восьмой-третьей. Учитывая, что «контингент» на участке не знал ни участковый, ни опер, раскрывались они в порядке исключения. Бывали и более тяжкие преступления – причинение тяжких телесных, грабежи, разбои.
Водитель свернул на кольцо, перестраиваясь на трассу Желтогорск – Комсомольск. До Бляшей осталось меньше 15 километров. Петин посмотрел на часы – 20.02. «Уазик» ехал еще медленнее, чем он думал, из-за тумана. На улице была плюсовая температура, и густые его клубы в свете фар ближнего света создавали совершенно сюрреалистическую картину. Вот перед машиной, прямо через трассу, пробежал заяц. Остановился на обочине, повернулся и проводил удаляющуюся машину немигающим взглядом.
Скупые отблески придавали силуэту водителя нечто инфернальное. Непрерывно грызущий семечки эксперт, сидевший рядом, напоминал громадную разумную мышь, одетую в человеческую одежду. Рация, приглушенная водителем, неразборчиво бормотала что-то на каком-то древнем, инопланетном языке.
Вздохнув, капитан откинулся на сиденье. Как его заебал этот паноптикум! Вот сейчас приедут на место, сто процентов придется начинать искать убийцу с нуля. Рыбников с участковым, он был уверен, ничего толкового не сделали. Беляши он практически не знает, значит, искать придется вслепую.
«Уазик» свернул с трассы на дорогу к Беляшам. Туман все усиливался. Колеса месили жирную грязь, постоянно съезжая с колеи. «Водятел» матерился под нос, крутя баранку, как одержимый. «Ниссан» прокурорских держался позади.
Поплутав по станции, водитель уверенно подъехал к неосвещенному дому с покосившимся гнилым заборчиком. Капитан знал этот дом – в нем жила семья алкашей – мать, две дочки и сожитель. Однако личный состав «кильдима» постоянно менялся – то обе дочки блядствовали где-то в городе, то забирали с собой маму, а то приезжали всем кагалом, да еще привозили с собой всяких более чем сомнительных личностей, которые, собственно, и создавали основную часть проблем милиции.
Выйдя из «уазика», капитан матюкнулся – территория перед домом была по колено в жирной, густой грязи. Глядя на них, джип остановился поодаль, где земля была потверже. Девушка и Лычков, внимательно смотря под ноги, медленно направились к ним.
Дом алкашей был темен, как могила – два года назад у них отключили свет за неуплату. Капитан включил фонарь. Яркий пучок мощного диодного света, усиленный линзой, еле-еле пробивал туман метров на 10. Светя себе под ноги, стараясь по возможности не лезть в грязь, Петин пошел к дому. Папку он оставил в машине – вряд ли она сразу понадобится.
Зайдя в дом, он сразу почувствовал «амбре» из смеси запаха давно не мытых тел, блевотины, перегара и испражнений. За дверью был коридор с закопченными стенами. Петин почувствовал движение справа снизу и перевел туда луч фонаря. На полу сидел молодой бородатый алкаш, пристегнутый за руку к какой-то трубе. Увидев свет в коридоре, из примыкающей комнаты навстречу ему вышел молодой участковый Вася.
- Здорово! А я уже устал ждать вас. – в этот момент он напомнил Петину обеспокоенного Медвежонка, встречающего Ежика в тумане. И вправду – сегодня туман ведь. Так он ежик?
Гоня посторонние мысли, Петин спросил:
- Это кто? – ткнув в сторону алкаша фонарем.
- Да это так… сосед… Просто пристегнули, чтобы не орал.
- Кого убили?
- Освенцима. Горло перерезали.
Значит, сожителя, понял Петин. Кличку Освенцим он получил за примечательное телосложение – уже несколько месяцев, допившись, он уже почти не ходил, питаясь тем, что подкидывали сожительница и ее дочки. А подкидывали они нечасто – ибо были заняты гораздо более важными делами. Все это Петин знал, так как уже выезжал сюда в качестве дежурного опера пару месяцев назад – тогда одна из дочерей полоснула другую бритвой по руке. Писать заявления тогда никто из них не стал, рана была поверхностной, и ограничились тем, что оформили всю семью по мелкому хулиганству, доставив их в отдел в «собачнике» и прыснув туда в воспитательных целях струю «Резеды».
По иронии судьбы, «воспитанию» подверглись все, кроме самой «резальщицы» - она была на 8 месяце беременности, и везти ее в отдел не решились. Полумертвого Освенцима, разумеется, трогать тоже никто не стал. Кому понадобилось убивать человека-растение?
- Кто – неизвестно?
- Вроде сожитель одной из этих шмар, - указал Вася своим фонариком в сторону комнаты, из которой вышел. Петин прошел вслед за ним.
В первой из двух смежных комнат находилась невысокое коренастое существо женского пола лет неопределенного возраста. Посветив на грязное пропитое лицо, Петин узнал Лену – старшую из двух сестер, ту, которая в прошлый раз резала руку второй сестре.
- Встань, тварь, руки на стену! Быстро! – рявкнул Петин. Лена послушно поднялась с пола, пошатываясь на нетвердых ногах. – Ноги шире! Шире, я сказал!
- Мне нельзя, у меня после родов кровотечение откроется! – заголосила Лена.
- А мне похуй, тварь, встала давай, бля! – прикрикнул Петин, не настаивая, впрочем, на дальнейшем расставлении ног. Лена застыла, опершись на стену без малейшего признака обоев.
Капитан с Васей прошли в смежную комнату. Посветив на диван, Петин увидел полуодетого Освенцима, лежащего навзничь на спине. Некто аккуратно, будто скальпелем, перерезал горло обтянутому старой кожей скелету. Посветив ближе, Петин увидел, что крови натекло совсем немного – в высохшем теле Освенцима ее и не могло быть много.
Обескровленный тонкий порез очень напоминал странгуляционную борозду, оставленную струной – и капитан усомнился было, действительно ли Освенцим быль зарезан. Тем более, что посветив вокруг, ножа он не обнаружил. Но, присмотревшись, он не нашел характерных загибов раны на боковую сторону шеи. Нет, это порез. На вид рана была неглубокой, и очень тонкой, как будто резали чем-то острым. Первая мысль капитана была «Лена!»
- А не эта тварь его? Помнишь, она бритвой сестре руку порезала?
- Да не, сосед говорит, здесь мужик какой-то тусовался, с младшенькой. А эта после родов вроде успокоилась – правда, пить меньше не стала.
- А где Рыбников со следаком?
- Они на ж/д вокзал поехали, караулить, вдруг убийца на электричке смыться захочет.
«Это хорошо» - подумал Петин. – «Хоть мешаться не будут».
В коридоре послышались шаги – до дома, наконец, добрались прокурорские и эксперт. Вася пошел их встречать.
Петин продолжил осматривать тело Освенцима. Большая часть тощего грязного лица была разбита. Если бы в старике было бы больше крови, лицо бы сейчас было опухшим, как подушка. Особенно досталось верхней части черепа. Скорее всего, его били ногами – отбивать кулак о костлявый череп никто бы не стал, били бы в нос и челюсть.
Осторожно светя слабеньким карманным фонариком, в комнату зашел Лычков с девушкой. Вася почтительно держался позади. Петин снова перевел луч фонаря на рану. Нет, она явно была неглубокой. И вряд ли послужила причиной смерти. Хотя… учитывая состояние Освенцима, и ее могло быть достаточно.
Из-за обезвоживания организма Освенцима, рана выглядела так, как будто была нанесена минимум неделю назад. В правой части, в районе сонной артерии, рана углублялась, и здесь как раз было немного крови и что-то вроде гематомы.
Мозг капитана начал работать четко и слаженно, как всегда бывало в экстренных ситуациях. «Порез неглубокий, значит, били наотмашь. Бить по горлу можно слева направо и справа налево. Если справа налево, то порез будет больше к левой боковой стороне, здесь симметрично. Значит, били слева направо, если правша, от себя. Где заглубляется, там работал кончик, уже под конец удара. Видно, нож острый и тонкий».
Отойдя, капитан освободил место для прокурорских. Лычков начал диктовать девушке, устроившейся на корточках, текст протокола осмотра места происшествия.
- Ну, что вы думаете? – обратился он к Петину, пока девушка дописывала уже продиктованное предложение.
- Он умер не от раны. Скорее всего, от черепно-мозговой травмы. Забили ногами или чем-то твердым.
Еще раз осмотрев рану, Лычков согласился, что рана вряд ли стала причиной смерти.
- А, может, он просто умер? Сердце не выдержало пьянки?
- Может, и так. – Пожал плечами Петин. – Это уже эксперт решать будет. – Он понял, куда клонит прокурорский. Если преступление не раскроют, в СК попадет «висяк» по 105 или 111 – в зависимости от причины смерти. А за «висяки» имеют даже прокурорских следаков и их начальство. Тем более - за тяжкие. Гораздо легче, если эксперт даст заключение, что Освенцим загнулся от пьянки – тогда материал просто отправят в милицию, которая будет возиться с «висяком» по телесным.
- Да, да, хоть бы телесные! – радостно заверещала девушка-следователь. Мучиться с материалом на время отпуска Колокольцева ей совсем не хотелось.
Оставив прокурорских описывать труп, Петин снова вышел к Лене.
- Кто его завалил? – уже спокойным голосом спросил он у продолжавшей стоять на стенке молодой алкашки.
- Я… Я… не знаю!.. – Лена всхлипывала, но убрать руку со стены не решалась.
- Слышь, овца, ты мозги тут не еби. Вы вместе бухали, и ты не знаешь, кто его завалил? Ты че, совсем что ли за дурака меня считаешь?
Лена зарыдала в голос. За спиной капитан уловил движение. Обернувшись, он увидел Лычкова.
- Надеюсь, нам здесь все всё расскажут. – Официальным тоном изрек прокурорский, снова растворившись в темноте. Петин поморщился – ему давали «зеленый свет», но он не считал целесообразным бить еле держащуюся на ногах Лену. Прокурорские никогда не любили марать свои холеные ручки, делегируя это ментам. Петин уже не раз и не два выезжал с ними на убийства, и каждый раз было одно и то же – делай с подозреваемым что хочешь, лишь бы он признался. Зато потом, когда ты применишь силу без команды «фас!», тебя в любой момент обуют-оденут и пошлют загорать в солнечный Нижний Тагил, как капитана Николаева.
Вместо этого Петин вышел в коридор к пристегнутому соседу. Расспросив его, он узнал примерную картину происшествия.
Три дня назад к Освенциму приехали его сожительница и обе ее дочки. Младшая, Вика, привезла с собой ухажера из Каутска. Три дня вся кодла, включая его, соседа, непрерывно бухала на радостях. Сегодня после обеда, зайдя к ним опохмелиться, он увидел еще живого Освенцима с перерезанным горлом, и валявшуюся без памяти Лену, после чего побежал звонить в милицию. О сожителе Вики было известно только, что он недавно освободился не то за убийство, не то за разбой, и что зовут его Виталя.
Петин вернулся к Лене.
- Убери руки со стены. Присядь, – чуть ли не ласковым голосом предложил он. Лена со стоном опустилась на грязный пол. – Кто у Вики ухажер?
Лена затравленно посмотрела на него, сжавшись, как будто он собирался ее ударить. Петин еще более терпеливым тоном повторил:
- У Вики, у сестры твоей, кто ухажер? Парень, который с вами приехал? Из Каутска? Кто он такой?
- Я не знаю-ю!.. Его Виталя зовут! Он страшный. Он дядю Сережу убил. Он меня убьет!.. – У Лены начиналась истерика.
Потратив еще пятнадцать минут, успокаивая рыдающую Лену, капитан узнал важную информацию. На другой окраине Беляшей стоял заброшенный дом, в котором сейчас могли прятаться Вика, ее мать и сожитель-рецидивист.
Нужно было немедленно ехать туда. Капитан посмотрел на часы – 21.12. Беляши окружены полями, до ближайшего населенного пункта километров 20. Идти пешком по трассе опытный рецидивист не станет, поля и посадки в такую погоду труднопроходимы, и убийца вполне вероятно может переждать до утра, чтобы попытаться уехать на электричке, товарняке или попутке.
Зайдя к Лычкову, и сказав ему об этом, капитан взял хлюпающую носом Лену и пошел к «уазику». Васю он оставил прокурорским, чтобы те потом не плакали, что остались без «оперативного сопровождения».
Нацепившая куцую курточку Лена показывала водителю дорогу. Петин сказал ему ехать на одних габаритах, и теперь «уазик» ежеминутно рисковал завязнуть в грязи. Услышав от Лены, что до места осталось около полукилометра, Петин велел водителю остановиться, и дальше пошел с Леной пешком.
Только сейчас до него дошло, что в пылу служебного азарта он пошел задерживать убийцу с ножом практически с голыми руками, да еще и в одиночку. Нет, нож у Петина, конечно, был, но устраивать фехтовальные поединки было глупо. Но и возвращаться назад он не хотел. Водитель был вооружен, но толку от него не было.
Петин развернул шапку кокардой назад. На этой улице не горел ни один фонарь, свой фонарик капитан не включал, и к концу пути и он, и Лена были по колено в грязи. Не доходя метров 100 до полуразрушенного деревянного домишки, указанного Леной, Петин шепнул ей «Стой здесь!» и стал огибать территорию двора, заходя к дому сбоку.
Собственно, вариантов было всего три. Либо бандит с матерью и Викой находились в доме, либо в надворных постройках, либо их не было там вовсе. По дороге, в машине, Петин разузнал у Лены примерную планировку дома и расположение надворных построек, состоящих из одной-единственной погребки.
Стараясь не шуметь, капитан медленно продвигался к дому, держа наготове фонарь. Вот он уже у стены. Эх, жалко, нельзя посветить на землю – посмотреть, нет ли следов на грязи. Осторожно переставляя ноги, Петин наступил на обломок штакетины, сломавшийся с четким громким звуком. Со стороны погребки он услышал явственный шум, и переключил все внимание туда. В два прыжка достигнув входа в помещение, он включил фонарь импульсном режиме и распахнул дверь, готовясь отскочить в случае чего.
Отвыкшие от света глаза плохо видели освещаемую быстрыми вспышками внутренность погребки. Скорее уловив, чем увидев движение слева, капитан отскочил на полшага назад, переводя туда луч фонаря и рефлекторно поднимая левую руку в положение защиты.
Пригнув голову и закрыв лицо сгибом левой руки, на него бросился парень в желтой телогрейке, замахнувшись правой рукой, как для удара ножом. Самого ножа Петин поначалу не увидел, но ему было уже не до этого.
Резко подпрыгнув, капитан выбросил вперед правый ботинок, метя в низ живота, и готовясь в случае промаха мгновенно сместиться назад и влево. Но этого не понадобилось – удар пришелся точно навстречу, и парень, рухнул вперед, утробно хрюкнув. Чуть отскочив, Петин не столько добил, сколько зафиксировал упавшего ногой по спине, вторым ударом выбив из правой руки нож с черным лезвием.
Переведя фонарь в обычный режим, и зажав его зубами, он сел на спину упавшего, готовясь в случае чего жестко добить его в затылок. Но увлекшись своей победой, он забыл о том, что нельзя ослаблять контроль.
Внезапно о его голову сломалась гнилая штакетина. Шапка смягчила удар, и ущерб был незначительным, но оставлять этого просто так было нельзя. Капитан нагнулся вперед, и, врезав кулаком по затылку лежащему, резко выбросил ногу туда, где должен был стоять ударивший, и тут же развернулся, вставая в боевую позицию.
На полу погребки навзничь лежала перемазанная грязью чумазая Вика, натужно вдыхая воздух. Парень шевелился, издавая невнятные звуки, но не делал попыток встать. Оглядевшись и убедившись, что больше здесь никого нет, Петин одел на лежавшего наручники. Посветив фонарем на нож, он удивился. Это было не бытовое изделие, не зековская поделка, а фабричная копия ножа американской морской пехоты времен Второй мировой. Подняв нож двумя пальцами за гарду, капитан осмотрел его.
Нож был явно заводского изготовления, с такой же кожаной наборной рукояткой, как на оригинале, но с более коротким и гораздо более тонким лезвием – видимо, из-за этого куплен он был в самом обычном магазине, несмотря на зловещий вид и внушительную гарду. Остро отточенное лезвие было чистым – видимо, нож протирали. Ничего, испачкать лезвие в крови Освенцима будет несложно – лишняя гарантия, что прокурорские не запортачат дело.
Дальше было делом техники. Капитан позвонил водителю, и сказал ему привезти сюда Лычкова, следователя и Васю с двумя понятыми. За полчаса, понадобившиеся для поиска понятых и доставления прокурорских на место, Петину пришлось один раз «успокаивать» оклемавшегося убийцу, который вдруг резко поднялся на ноги и попытался ударить его головой в живот. Сидевшая на жопе в том же положении Вика вела себя более спокойно.
Капитан отрешенно подумал, что стоявшая на ветру в одной короткой курточке поверх ночнушки Лена может себе все застудить. В тишине не было слышно никаких звуков, кроме отдаленного лая собак да хриплого дыхания лежавшего навзничь задержанного. Петин решил отложить его допрос на более подходящее время.
Подъехала «дежурка». К дому пошли Вася с двумя понятыми и прокурорские. Следователь начала составлять протокол места происшествия, Вася, восхищенно глядя на Петина, сообщил, что мать Лены и Вики вернулась в дом, и сейчас сидит в «уазике». Сфотографировав нож, эксперт положил его в пакет из-под мусора, подсунув понятым для подписи листочек бумаги, который он позднее будет использовать в качестве упаковочной бирки.
Вику и мать, как непосредственных свидетелей преступления, решили забрать с собой, определив в уже привычный им «собачник», скованного убийцу положили под ноги в салон «дежурки». Забрав по дороге с вокзала Рыбникова и Поташова, группа возвращалась в отдел.