День оборотня гл.11

Глава 11

На следующий день во время завтрака, проходившего в столовой на первом этаже госпиталя, капитан снова увидел незваных гостей.
В здание госпиталя вели три входа – основной, рядом со столовой, черный – позади здания, и воздушный коридор из поликлиники на втором этаже. Сидя за столиком вместе с другими пациентами, Петин заметил двух типов в гражданской одежде, подозрительно отирающихся около входа в госпиталь. Интуиция подсказала ему, что это по его душу.
Не спеша дожевав бутерброд с маслом и сыром и допив кофе с молоком, капитан взял ложку и стакан и пошел наверх. Больше ни от кого бегать он был не намерен.
У входа в палату дежурила целая делегация. Кроме Лисуна со вчерашним мужичком было еще двое молодых парней и сам Воронин. Рядом стояли старшая медсестра, дежурный врач и заведующая отделением
Воронин сразу взял быка за рога:
- У меня официальное разрешение начальника медико-санитарной части Бесараб на проведение следственных действий с вами. – сказал он, предъявляя Петину лист формата А4.
Петин внимательно изучил протянутый документ. Стоявшие рядом «уэсбэшники» напряглись, видимо, на случай, если он захочет съесть его или дать в морду Воронину.
Все правильно – разрешение на проведение любых следственных действий в помещении стационара без отрыва Петина от лечения. Капитан вернул документ Воронину.
- И какие следственные действия вы хотите со мной проводить?
- Мы отберем от вас объяснение по поводу…
- Я никаких объяснений до окончания лечения давать не буду, - перебил его Петин.
- Но у нас официальное разрешение заведующего медико-санитарной… - злорадно начал Воронин, но Петин опять не дал ему договорить.
- Ну и что? Мое здоровье кому виднее – Бесарабу или мне? Я вот считаю, что состояние моего здоровья не дает мне в полной мере осознавать окружающую действительность.
Воронин рывком развернулся к своим подчиненным, кипя от бешенства:
- Найдите двух понятых! Фиксируйте отказ от дачи показаний!
Больные проявили солидарность, отказавшись от участия в качестве понятых, и Воронину пришлось использовать старшую медсестру и заведующую. Петин еще раз повторил, что не дает объяснение только из-за состояния здоровья, особенно обратив на это внимание понятых. Лисун заполнил бланк объяснения, перекатав данные Петина с какой-то бумажонки, и дал его подписать понятым, после чего дружная компания «уэсбэшников» удалилась. Петин лег на кровать, закинув руки за голову.
В палату, осторожно, как мышка, зашла одна из медсестер – она делала ему уколы этим утром. Оглянувшись, она сказала:
- Ой, извините, я, наверно, вас побеспокоила!
- Да нет. – Петин сел на кровати, скрестив по-турецки волосатые икры.
- Это к вам приходили, да? – любопытство молодой медсестры было таким трогательным, что обычно нелюдимый Петин решил его удовлетворить.
- Ко мне,- капитан улыбнулся.
От нее он узнал, что он видел не всех «уэсбэшников» - еще четыре человека блокировали лестницу и воздушный коридор. «Десять человек! Ни хрена себе!» - подумал Петин. Не иначе, уже навели справки о его подготовке. Петин даже знал, кто им дал такие данные. Не Воробьев – тот был слишком глуп, чтобы предупредить «уэсбэшников» о том, что Петин опасен. Кадровик Залесский. Прозвище Гниль зря не зарабатывают.
В общих чертах рассказав медсестре, которую звали Аня, свою ситуацию, Петин увидел, как гаснет интерес в ее глазах. Еще бы – за ним пришел целый отряд – наверное, он был серийным убийцей или, на худой конец, крупным взяточником. А оказывается, он всего-навсего какие-то никому не нужные дела потерял. Скучно. О причинах, по которым убийца был интереснее девушке, чем обычный опер, Петин старался не думать.
Впрочем, ему было выгодно, чтобы медсестра разнесла его рассказ среди коллектива. Рассказывать каждому было слишком утомительно, а байки и домыслы, которые могли строить врачи, тем более после рассказов Лисуна, были капитану невыгодны. Далеко не все люди относятся к бандитам и убийцам с таким романтическим восхищением, как эта молоденькая девушка.
Петин посмотрел на часы – 10.54. Пора было идти на физиотерапию. Он захватил простыню с кровати, которую стелил на кушетку в кабинете физиотерапии, и пошел к воздушному коридору. После процедур он зашел к Жанне Эдуардовне, от которой узнал, что «уэсбэшники» поставили на уши всю медико-санитарную часть, чтобы достать его. Но все документы были в порядке, по результатам исследований у Петина был выявлен остеохондроз шейного отдела, поэтому доказать, что капитан лежит здесь незаконно, они не смогли. Заведующей МСЧ Бесараб позвонил какой-то высокий чин из ГУВД и сказал, чтобы она оказывала всемерное содействие сотрудникам УСБ, а Петина выкинула из госпиталя как можно быстрее. Заведующая уверила, что Петин лежит в госпитале на законных основаниях, а срок лечения у него заканчивается через неделю, и выписать его раньше ну никак не получится. Все же ее заставили подписать бумагу, которую Петин уже видел.
Еще четыре дня его никто не беспокоил. Жизнь текла по режиму. Он ел. Пил. Спал. Принимал уколы. Ходил на процедуры. Занимался в кабинете лечебной физкультуры.. Несколько раз выходил в город, гуляя по проспекту.
В одну из прогулок он купил газету, польстившись на броский заголовок «Майор милиции раскрывает тайны ведомства в видеообращении премьер-министру». В статье рассказывалось о старшем опере из одного из курортных городков черноморского побережья, будто бы выложившем в интернет два видеоклипа, в которых раскрывал глаза премьер-министру Крабину на многочисленные нарушения в системе МВД.
«Утка» - подумал Петин. Хрен какой сотрудник пойдет на такое. С землей сровняют. С другой стороны… Кто его знает.
Вот только давать подобный расклад Крабину – все равно, что жаловаться американскому президенту на вторжение в Ирак. Глупо. Наивно. Нет, скорее всего, все-таки утка. Но мысль о южном майоре запала Петину в голову.
Купив через несколько дней номер другой газеты, Петин узнал, что майора выкинули из системы по личному распоряжению Хабибуллина, за клевету на начальство. «Доигрался» - подумал он.
В другой газете приводилась полная распечатка речи майора. Прочитав ее, Петин почувствовал разочарование – майор оказался еще более наивным, чем он думал.
Никаких особых разоблачений южный опер не сделал, поплакавшись на ненормированный рабочий день и отсутствие выходных – это и так все знали. Кроме того, майор набивался Крабину в прижопники, призывая поставить его во главе комиссии, проверяющей деятельность МВД. «Ну да, как же» - подумал Петин.
Если выгонять за такие мелочи, то его, Петина, давно пора посадить. Может, то, что его высказывания не выходили за пределы их отдела, и спасало его, хотя внутри ОВД порождало немало проблем и сложностей.
А может быть, нужно было лизать жопу, как все, и не выделяться? Чего он добился своим выпендрежем? Кому чего доказал? Что изменил? Только проблемы нажил. В этой сраной системе, сраной стране, сраном мире хрен кому чего докажешь.
Но Петин так не думал. Он не собирался никому ничего доказывать. Никому – кроме себя. Доказать, еще раз почувствовать, что ты мужчина, воин, герой, не сдающийся, идущий напролом, плюющий на опасность. Без этого ощущения для Петина не существовало самоуважения, а без самоуважения незачем было жить. И сложившаяся ситуация была просто еще одним испытанием, тестом, уроком, подаренным ему судьбой. Тестом, который предстояло пройти с честью.
Бывший учитель физики, а ныне – министр МВД Хабибуллин, похоже, никогда не знал, что такое честь. Более того, ненавидя само это слово, он заменил действовавший до него Кодекс чести рядового и начальствующего состава органов внутренних дел на эфемерный Кодекс профессиональной этики. Кто из милиционеров мог ответить, что такое этика?
Но для капитана Петина, рядового «винтика» ржавого, слепого и бездушного механизма МВД, честь пока еще была реальным понятием. Не честь офицера, сотрудника, мундира или службы государству – этого всего уже давно не существовало. Честь человека, уважающего себя. Честь мужчины, готового сдохнуть в неравном бою за право гнуть свою линию. Честь свободного, даже в цепях не чувствующего себя рабом.
Какая это все лажа.