Свеча

Андрей Антонов













С В Е Ч А

фантасмагорическая повесть






Книга 1









Омск
//Амфора//
2010
ББК 84(2Рос-Рус)6-4
УДК 821.161.1
А90




Художник А. Антонов






Антонов А.
А90 Свеча. Книга 1. – Омск : Амфора, 2010. – 212с., ил.

Четверо друзей отправляются за город, на дачу. Случайная встреча наполняет выходные дни невероятными приключениями. События оказываются связанными со странным случаем, произошедшим с одним из героев много лет назад во время прохождения службы в армии. Его рассказ навевает и остальным друзьям воспоминания о необычных происшествиях, участниками которых довелось им быть самим. Отдельные истории, объединенные авторским замыслом, не нарушают целостности главной линии и лишний раз напоминают о том, что мир не так прост, как нам кажется.
















© Антонов А.Б., 2010
© Антонов А,Б., иллюстрации, 2010




Посвящается друзьям
моего детства и юности
Часть 1. Рыболовы-любители


Глава 1
Знакомство с главными героями.
Необычная встреча, без которой не случилось бы этой истории.
//Рота, подъем! Выходи строиться!//

Из всех дам я бы взял в попутчицы удачу,
хоть она и капризная барышня…

Дачный поселок находился километрах в тридцати от города. Когда машина съехала с трассы на проселочную дорогу, слева потянулись строения кирпичного завода, а справа - желто-зеленый пе鬬заж казахстанской степи. Водитель, мужчина лет тридцати, высокий, с военной выправкой, кареглазый брюнет, явно был в настроении. Он громко шутил по любому удачному поводу. Рядом, на пассажирском месте, сидел Герман, с которым они дружили с первого класса. Блондин в потертой джинсовой куртке, подчеркивающей голубизну глаз, искренне реагировал на каждую шутку громким заразительным смехом. На заднем сиденье старенькой, но еще очень бодрой //двенашки// сидели двое - симпатичный черноволосый казах с внешностью аристократа, ровесник двух первых, и парень помоложе, тоже брюнет. Он был не только моложе, но и гораздо смуглее остальных. Темные вьющиеся волосы и большой рот делали его похожим на латиноамериканца. В общем, было три к одному - три брюнета, один блондин.
Когда последняя крыша кирпичного завода проплыла и исчезла, показались неясные очертания дачных домиков. Дорога становилась все хуже и хуже. Машину то и дело подбрасывало на кочках, постукивали стойки амортизаторов, напоминая, что пора подумать о ремонте. Большие литые диски, обутые в низкую резину, да и весь так называемый //обвес// - бамперы и пороги не от завода-производителя - все это мало подходило для экстремальной езды по пересеченной местности. Смех и шутки стали слышаться реже. То слева, то справа, как тест на реакцию водителя, неожиданно возникали ямки и кочки и бросались под колеса. Примерно в двух километрах от первого дачного домика друзья увидели одинокую женскую фигуру. Услышав звук работающего двигателя, женщина оглянулась и остановилась.
- Щас тормозить будет, - догадался Владимир - так звали водителя.
- Тут идти осталось… прогуляется, - не поднимая головы, посоветовал парень с курчавой шевелюрой, тот, что был моложе остальных. Непонятно, как ему удавалось читать, но он даже не оторвал глаз от книги.
- А что, Олежка, возьмешь даму на коленки, - пошутил Талгат, сидевший рядом с ним, - если не баба-яга, конечно.
- Слушай, а ты угадал! - воскликнул Герман, когда машина поравнялась с женщиной, которая уже несколько минут стояла с поднятой вверх худой, костлявой рукой, торчавшей из широкого, опустившегося вниз рукава.- Глянь-ка!
Это была очень пожилая, можно сказать, старая женщина. Шея не держала голову, подбородок торчал вперед. Густые лохматые брови, крючковатый нос и какая-то странная, сильно поношенная одежда, похожая на монашескую.
- //Бичевок// я еще не возил, - сказал Владимир и, слегка прибавив скорости, проехал мимо.
- А мне кажется, простая бабка, посмотрим, на кого ты будешь похож в ее возрасте. Я думаю, на Фредди Крюгера, - упрекнул сидящий рядом Герман.
- Нет, я, пожалуй, пострашней буду, - Владимир скорчил ужасную физиономию: скосив глаза и изобразив зловещую улыбку, посмотрел в зеркало заднего вида. При этом нос его изогнулся и почти коснулся верхней губы. Друзья засмеялись, и //двенашка// весело въехала на дачную улицу.
Участок размещался на шести сотках, как впрочем, и все дачи вокруг. Несколько яблонь со времени их посадки заметно подросли и обзавелись густой раскидистой кроной. Пока трое друзей готовили рыбацкие снасти, Талгат успел переодеться в дачное обмундирование и прилег под одной из таких яблонь. Ветви давно не подрезали, и они образовали вокруг ствола подобие шатра. Темно-зеленая листва полностью скрывала нашего героя от остального мира. Чистый дачный воздух, ощущение покоя и безопасности сморили Талгата, он начал дремать. Голоса друзей, легкое шуршание листвы, стрекотание кузнечиков и щебетание птиц на соседнем участке слились в легкую успокаивающую музыку.
- Мне, короче, расчет опоры высоковольтки подсовывает, думал, я не в курсе, хотел, чтобы я подписал… - слышался в хоре голос Владимира.
- Я его спрашиваю: //Вы по сантехническим работам с кем договор подписывали?//…- голос Германа
- Да на поршнях нагар с палец! - голос Олега.
- А как потом сантехника с опоры снимали?- незнакомый женский голос.
- Я в него поршнем от КамАЗа запустил, он и спрыгнул сразу!- непонятно чей голос.
- Он, наверное, спрятался где-то…- голос Олега.
Послышались неторопливые шаркающие шаги, чьи-то руки осторожно раздвинули ветви... И вдруг! - Талгат в ужасе прикрылся рукой - та самая старуха, которая голосовала на дороге, закричала ему прямо в лицо голосом Владимира: //Рота, подъем! Выходи строиться!// На плацу играл духовой оркестр…
Медленно, очень медленно возвратилось сознание. //Понятно, что меня разбудило, - решил Талгат и, похлопав себя по нагрудным карманам, достал мобильник. - Странно, связи нет и непринятого вызова нет//. Широко зевнув, он выбрался из-под яблони.


Глава 2
Удачная рыбалка. //Когда закончил он рассказ, то в зале все уже рыдали//.

Все стремится к равновесию.
Смеялся - плачь, плакал - смейся…

Пройдя метров сто по неширокой дачной улице, друзья вышли на извилистую тропинку. Прячась в желто-зеленой, местами высохшей траве, тропинка быстро бежала вниз к небольшому песчаному плесу, ограниченному с двух сторон плотными зарослями камыша. Река в этом месте была спокойная, неширокая, и ее легко мог переплыть даже начинающий пловец. Друзья спустились на пляж.
Рыбалка намечалась не промысловая, а //для души//. Кульминацией мероприятия должна была стать вечерняя уха, и каждый член компании чувствовал себя как-то по-особому счастливо в предвкушении //официальной части// и от того, что есть возможность два дня отдохнуть от города, забыть хоть ненадолго накопившиеся проблемы. Как будто все плохое осталось там, за чертой асфальта, и перестало существовать, как только машина спустилась на степную дорогу.
- Талгат, а ты что так испугался, когда я тебя разбудил? - спросил Владимир, - приснилось что-то?
- Ты прикинь, Вольдемар (Талгат переделывал имена на западный манер, как когда-то дворяне произносили их на французский лад), я лежу, слушаю вашу болтовню. Слышу, ты крадешься, как Чингачгук. Хотел подшутить, думаю, гаркну неожиданно. Вдруг на меня бабка как заорет! Ну, та, что сегодня на дороге тормозила… Потом телефон зазвонил. Я думал, крыша поехала!
- Сбой программы, - сумничал Олег, - а вообще, если учесть, что Вольдемар у нас уже почти Фредди Крюгер, то они с бабулей из одной команды. А что, твой мобильник ловит? - обратился он к Талгату. - Тут, вроде, связи нет, - Олег достал телефон и посмотрел на экран. Все проделали то же самое. Сигнала не было.
- Здесь, вопреки логике, связь бывает только в дождливую погоду, и то не всегда, - сказал Владимир, насаживая червяка на крючок.
- Ура-а-а! С почином, господа! - Герман вытащил первого чебака, совсем небольшого, - в этом месте крупная рыба никогда и не водилась. Он долго рисовал в воздухе острием бамбукового удилища, пытаясь поймать летающий над головой солнечный зайчик, наконец это ему удалось, и рыбка плюхнулась в пластиковый бидон, наполненный речной водой.
- Самое странное, - продолжал в это время Талгат, - кажется, я и не спал вовсе. Могу пересказать, что говорил каждый из вас. Хотя, знаете, сон с таким количеством событий, как, например, //Война и мир//, можно увидеть за доли секунды…
- Иди сюда, родной! Или, как говорят америкосы, иди к папочке!- теперь Олег подсек и сразу поймал правой рукой чебака крупнее. Немного крупнее. Всегда кажется, что рыба тяжелей, до того момента, пока не снимешь ее с крючка. Видимо, рука, оттого что долго держит удочку, чувствует минимальное изменение веса.
- Господа рыболовы, - торжественно провозгласил Олег. - Как говорил один мой знакомый, //у меня был аналогичный случай//, я имею в виду игры разума. Если пожелаете, расскажу. Только не сейчас - вечером. Рыба нас слышит. Когда я вспоминаю это, выражаясь высоким слогом, //кровь стынет в жилах//. - Олег ловко бросил рыбу в горловину бидона, находящегося от него в полутора метрах. Бидон булькнул и проглотил добычу. Парень довольно тряхнул курчавой шевелюрой.
К вечеру начался настоящий клев. Следуя законам равновесия, налетела туча комаров. Друзья, как назло, забыли мазь, а идти на дачу не хотелось. Примерно через час, когда все надавали себе достаточно пощечин, уничтожив не один десяток комариного племени, бидон почти доверху наполнился чебаками и окунями. Первый пункт из списка мероприятий был выполнен на совесть. Следующим непременным пунктом шло купание. Река в этом месте почти не имела течения, вода нагрелась за день, и мужчины еще долго плавали и дурачились, наслаждаясь ощущением свободы и теплым приемом тихой речки. Было уже около одиннадцати, когда они наконец отправились на дачный участок.
Поднявшись по склону оврага той же тропинкой, что привела к реке, веселая шумная компания двинулась по проезду, пересеченному в нескольких местах перпендикулярно идущими улицами. Кое-где, прорываясь на свободу сквозь крашеный штакетник забора, торчали кусты малины и смородины. В других местах это был шиповник, жасмин или барбарис. Герман отстал шагов на десять, когда остановился на одном из пересечений улиц, пытаясь поймать сигнал на мобильный телефон. Он крутился на месте, поднимал руку с телефоном вверх, вытягивал в сторону. Это было похоже на регулирование движения на оживленном перекрестке. И вот на экране появились две черточки. Герман обрадовался, хотел нажать кнопку вызова и вдруг почувствовал на себе чей-то взгляд. Оторвав глаза от экрана, посмотрел в конец улицы, пересекающей ту, по которой они двигались, и вздрогнул: в тупике, на фоне густых деревьев, стояла знакомая фигура. Это была бабка, просившаяся в попутчицы. Ни глаз, ни выражения лица он не видел - было слишком далеко, но чувствовал - старуха смотрит на него. Из-за наступивших сумерек картина выглядела особенно зловеще, да еще и художественное воображение разыгралось. //Когда я вспоминаю это, кровь стынет в жилах//, - вспомнились слова Олега. Оправившись от оцепенения, Герман окликнул друзей и замахал рукой, но когда все трое подбежали к нему и он повернулся, чтобы указать на старуху, ее уже не было.
- Она только что стояла там, под деревом! Она смотрела на меня!
- Кто стоял? Кто смотрел?
- Та бабка! Клянусь!
- Ну и что? Наверное, где-то здесь ее дача, - предположил Олег.
- Я же говорил, //бичевка//. Шарится, ищет, где что украсть. Расслабься, Гера, - сказал Владимир, и друзья продолжили путь.

Чтобы уха была гуще, Талгат добавил немного перловки, взятой для прикорма рыбы, и теперь все с большим удовольствием уничтожали кулинарный шедевр, сочиненный общими усилиями. Талгат, правда, претендовал на эксклюзивное авторство, но все его доводы разбивались о неприступную стену из таких аргументов, как чистка картофеля и поход за зеленью.
Небольшой дачный домик составляли всего две комнаты. Первая, остекленная по периметру большими решетчатыми окнами, играла роль прихожей, кухни и столовой одновременно. Здесь же находилось дополнительное спальное место, представляющее собой старый раскладной диван. Вторая комната - непосредственно спальня и гостиная. В ней было одно окно с видом на участок. Войдя в калитку, нельзя было пройти незамеченным. Комната была больше первой, вдоль трех стен стояли современные односпальные кровати с деревянными прямоугольными спинками, у четвертой стены - высокий, под самый потолок плательный шкаф. Свободным оставался только центр помещения, да и тот занимал журнальный столик.
Друзья сначала расположились на открытой веранде, обвитой диким виноградом, но так как был уже конец августа и ночи становились прохладнее, примерно в час ночи мужчины перебрались в дом и продолжили ужин в кухне-столовой.
- Заседание продолжается, - объявил коротко подстриженный черноволосый Владимир, взяв на себя обязанности председательствующего. Он слегка захмелел, что можно было сказать и об остальных участниках застолья - компания собиралась поддержать уже пятый или шестой тост, - предлагаю выпить за Великое переселение народов, о коем я думал, пока мы перебирались с веранды в кухню.
После крика //Ура!//, которым сопровождался каждый сказанный тост, начался экскурс в историю. Друзья вспомнили о падении Римской империи, германских племенах, о том, откуда появилось обидное прозвище //варвар//, вспомнили бесстрашных викингов и еще более кровожадных гуннов, от набегов которых и началось движение Европы. Пользуясь случаем, в шутку попрекнули Талгата возможным родством со свирепым Аттилой, о происхождении которого до сих пор спорят историки, известно только, что у него были тюркские корни. Именно он был главным предводителем гуннов. //А погиб из-за бабы, - сокрушенно вспомнил Олег исторический факт, - его убила невеста в первую брачную ночь, юная германка//. Тема Великого переселения долго не могла исчерпать себя, наконец Владимир крикнул:
- Брэк! Господа присяжные, поступило предложение…
- От кого поступило?
- От меня. Прошу поставить на голосование. Кто за то, чтобы выслушать обещанный рассказ Олега Николаевича? Талгат Хамитович, прошу наполнить бокалы. Кто //за//, прошу выпить. - Все дружно выпили, включая Олега Николаевича. - Олег Николаевич, ваше последнее слово, - продолжал Владимир.
Герман снял со стены гитару и с чувством запел:

Когда закончил он рассказ,
То в зале все уже рыдали…
И со слезами на глазах
Свой судьи приговор читали…

- Не очень веселая история, - предупредил Олег и как-то переменился в лице: заметно протрезвел, в глазах появилась тревога, даже еле заметный страх, навеянный воспоминаниями. Его состояние неожиданно передалось другим, друзья перестали шутить и приготовились слушать.
Часть 2. Живописец ночей


Глава 1
Неожиданный подъем. //Таблетка//. //Не извольте-с беспокоиться//.

Мертвых боятся больше, чем живых.
А следовало бы наоборот.

Вы, конечно, помните, господа, что, отдавая долг Родине, я служил, как и вы, еще в Советской Армии. Но речь не об этом. Так вот, служил я в автобате, на Дальнем Востоке. Сначала меня посадили на КамАЗ и я почти полтора года катался с грузами по командировкам. Когда разъехались по домам очередные дембеля, место водителя командира части стало вакантным. Объявили негласный конкурс. Я его выиграл благодаря моему ротному. Без ложной скромности скажу, я был хороший водитель, в технике разбирался и ремонт старался делать вовремя.
УАЗик дали новый, я не знал проблем, появилось даже свободное время. Часто приходилось проводить его в ожиданиях. За эти полгода я прочитал столько, сколько, наверное, теперь не прочту за всю оставшуюся жизнь.
Постепенно я познакомился не только со всеми родственниками комбата, но и с людьми, имевшими косвенное отношение к его семейству. Приходилось возить //самого// и других офицеров нашей части. Я возил его жену и дочь по магазинам и салонам, возил отца, мать, тещу, даже каких-то не то родных, не то друзей, приехавших в гости из Австралии. Ко мне привыкли, полюбили, что ли. Бывал на свадьбах, днях рождения, похоронах. Подполковник иногда пересаживал меня за руль //Волги// или какого-нибудь //Жигуля//. А однажды мне пришлось ездить на //таблетке// - санитарном УАЗе…

Как-то ночью, сразу после отбоя, меня разбудил дневальный. Звонил комбат, кстати, я называл его по имени-отчеству, конечно, когда рядом не было солдат или офицеров. Мне было велено немедленно приехать. Я быстро оделся, отправился в гараж, прогрел машину. На дорогу ушло не более пятнадцати минут. Комбат встречал меня у подъезда пятиэтажки в накинутой поверх майки спортивной куртке.
- Товарищ подполковник! Сержант…- козырнул я, но не успел доложить о том, что прибыл именно я и никто другой.
- Олег, у меня к тебе большая просьба, - подозрительно мягко начал подполковник.
- Слушаю, Андрей Николаевич.
- Помнишь, Светлану Петровну возил несколько раз к бабке в деревню? Ну, к той, что сглаз снимает, порчу, лечит что-то там? Дорогу помнишь?
- Конечно, помню.
- Хорошо, вон стоит //таблетка//, садись и езжай за бабкой. С тобой едет ее родственник, зять или брат - не знаю! Короче, он для тебя //старший по машине//. Все объяснит. Да, чуть не забыл! Вот командировочное. Завтра выспишься. Счастливо!
- Не извольте-с беспокоиться! Доставим-с в лучшем виде-с! - пошутил я. Подполковник как-то скупо улыбнулся, махнул рукой и исчез за дверью с кодовым замком, только появившимся в то время.

//Старшим по машине// оказался угрюмый мужик лет пятидесяти. Одет неплохо. Сухой, неприятно пахнущий табаком. Когда я уселся за руль, он представился:
- Николай,- и протянул мне крепкую жилистую руку.
- А что не на командирской машине? - поинтересовался я.
- Дорогу знаешь? - вместо ответа спросил Николай. Я кивнул. Он молча предложил закурить. //Кэмэл// - узнал я желто-коричневую непочатую пачку и с трудом, при помощи ногтей, выцарапал сигарету.
- Спасибо, - поблагодарил я и повернул ключ зажигания.
Мы быстро выбрались по пустым ночным улицам за город и сразу повернули на восток. Дорога проходила по краю густого смешанного леса. Иногда наш путь пересекали околки, вырвавшиеся за границу тайги. Тогда деревья гасили своими вершинами звезды, и мы видели только небольшой участок дороги, освещаемый светом фар. Я попытался завязать разговор:
- А что, Степановна жива, здорова?
- Умерла, - тихо, без какой-либо интонации произнес пассажир и закурил очередную сигарету. Больше он ничего не сказал, я счел неприличным навязываться. Так и ехали молча, уже минут сорок-пятьдесят. Хорошо накатанная полевая дорога то взлетала вверх на сопку, то так же круто падала вниз. Меня начало подташнивать от таких //полетов// и оттого, что Николай почти не делал пауз между сигаретами. Когда сделалось совсем дурно, я решил остановиться.
- Выскочу на пару минут, - извинился я и спрыгнул на землю.
- У нас мало времени. Мы должны похоронить Степановну до рассвета, - предупредил Николай. Я застыл в недоумении…
- Ее воля. И место она указала, - не дожидаясь моих вопросов, сказал Николай.
Ночь была темная. Звезды слабо светили сквозь облачную пелену. А месяц только-только начал нарождаться. Я отошел к заднему колесу машины... Мой пассажир выпрыгнул с обратной стороны и, вместо того, чтобы вдохнуть свежего воздуха, опять щелкнул зажигалкой. Стало тоскливо и тревожно, сердце сдавила обида на комбата, который дал такое странное задание. И что значит //мы// должны похоронить? //Ведь наверняка полковник знал, что предстоит мне пережить в эту ночь//, - думал я.
Нет! Не знал комбат, какие приключения ждут меня, не мог и я представить себе такого!
В пяти километрах от поселка Партизанский, пункта нашего назначения, дорога пересекалась другой. Мой новый знакомый тоном, не принимающим возражений, велел повернуть направо:
- Запоминай, поедешь сюда с мужиками. Когда похоронят Степановну, поставишь свечку, зажжешь и сразу езжай в город. Мужиков оставишь, они сами доберутся. Надо успеть до рассвета, а то бабка не простит. Делай так, как я тебе сказал. Никого не развози, свечку должен зажечь ты, уезжай до рассвета! - Николай говорил тихо, но я чувствовал в его голосе тревожные нотки. Стало жутковато. Чтобы успокоиться, списал тревогу на то, что ночью все видится в другом свете. Я хотел спросить, почему он сам не поедет хоронить бабку, но не успел открыть рот, как странный знакомый достал из внутреннего кармана мятую пачку денег и протянул мне одну купюру со словами:
- Ничего не спрашивай, Андреичу про деньги не говори.
Я сунул сто долларов в карман и подумал: //Солдат спит, служба идет. Какое мне дело до чужих проблем?//
От перекрестка ехали еще минут сорок. Наконец у края надвинувшегося темной стеной леса Николай поднял руку, давая понять, что надо остановиться.
Здесь и находилось кладбище. Было очень темно. Я разглядел лишь несколько поросших травой холмиков, покосившийся деревянный крест да четыре надгробные плиты. Когда глаза немного привыкли к темноте, стало ясно, что это даже не плиты, а широкие, довольно толстые доски, используемые как надгробия. На досках были вырезаны какие-то знаки, похожие на синтез иероглифов и кириллицы. Николай не дал рассмотреть это //народное творчество//. Показав, где находится свежевырытая могила, взял меня за локоть и повернул лицом к машине: //Поехали, нет времени//. Я пригляделся к циферблату, было четверть третьего. Почему-то сам начал беспокоиться и даже прикинул: //Осталось часа полтора до рассвета//…



Глава 2
//Нельзя налево, только направо//. Странные похороны.

Когда в жизни случается плохое,
хочется думать, что это сон. Когда снится
что-то хорошее, хочется верить, что это явь.

Назад ехали быстрее, до Партизанского добрались не более чем за полчаса. Из кирпичного, на высоком фундаменте, дома два довольно приличных мужика вынесли открытый гроб и впихнули его в салон, отгороженный от кабины стеклянным раздвижным окошком. Крышку прислонили к сиденьям вдоль кузова машины. Оба уселись по другую сторону. Все делалось быстро и как-то обыденно. Как будто грузили старый диван, а не провожали покойника. Людей было мало, не больше десяти человек. Молчали. Никто не плакал, не причитал. Не чувствовалось траурной торжественности, и на душе сделалось еще тоскливее. Николай захлопнул заднюю дверь и подошел к открытому окну кабины.
- Если не успеете до рассвета, вези обратно, - коротко напутствовал он меня и махнул рукой в том направлении, куда нам предстояло ехать.
Все происходящее казалось довольно странным. Хотелось найти оправдание таким необычным похоронам. Не придумав объяснения, я, наконец решил воспользоваться лучшим правилом на свете, подходящим к такому случаю: //Не мои проблемы//, и немного надавил акселератор. В салоне за спиной тускло горел потолочный фонарь. Я глянул в зеркало заднего вида, и мне вспомнился французский художник начала семнадцатого века Жорж де Ла Тур, прозванный //живописцем ночей//. Картина, представившаяся моему взору, была достойна его кисти: две мужские фигуры, выхваченные из темноты слабым светом, гроб, стоящая на боку крышка. К счастью, мне почти не было видно покойной, только нос и светлое пятно лба. Я чувствовал усталость, даже слабость. Временами казалось, что все происходит не со мной либо просто снится.
Наконец доехали до знакомого перекрестка. Я повернул налево и вздрогнул, услышав стук из салона. Мужчина, что сидел ближе, кричал и показывал жестами, что надо ехать направо. На руке, высвободившейся из рукава, красовалась татуировка со знаками, похожими на те, что я видел на надгробных досках. Но в самом облике пассажира ничего необычного не было. Второй мужик, с чертами положительного героя, кивал, выказывая полную солидарность со своим товарищем. Я открыл переборку и начал доказывать, что лучше знаю, куда ехать.
- Если мы ехали в село и повернули направо, значит, из села надо ехать налево! Логично?
- Нельзя налево, только направо, - на все мои доводы дуэт дружно твердил одно и то же.
Наконец терпение кончилось. Сказывалось утомление последними событиями. В сердцах, задвинув створку, я поехал туда, куда считал нужным. Хотелось поскорее покончить со всем, так что сам не заметил, как сильно прибавил скорости, резко объезжая дорожные неровности. Машину подбрасывало на кочках и сильно кренило на виражах…
Сзади, в салоне, раздался какой-то грохот и сразу же стук в окно-пе¬регородку. Резко остановившись, я посмотрел назад - гроб лежал на боку, покойница вывалилась из него. //Положительный// покрутил пальцем у вис¬¬¬¬ка, и оба принялись укладывать тело на прежнее место. В какой-то момент голова покойной сильно откинулась назад, и мне вдруг показалось, что она сквозь прищуренные веки посмотрела на меня с укоризной. Чтобы не видеть происходящего в салоне, я отвернулся к лобовому стеклу.
Когда снова поехали, было без двадцати четыре. И опять вспомнилось, что наказывал Николай. Минут через десять машина уперлась в подножие сопки. Дорога закончилась, но кладбища не было. Меня охватило отчаяние. Разум отказывался понимать происходящее, в какое-то мгновение показалось, что я схожу с ума.
- Мы говорили, надо направо, - упрекал первый.
- Логично, не логично, умник нашелся, - ворчал второй.
Мне хотелось только одного - избавиться от похоронной команды, от гроба, крышки, свечи в кармане и укатить восвояси. Мне так захотелось в свою часть, гараж, казарму - куда угодно, лишь бы все это поскорей закончилось!
- Держите гроб! Крепко держите! - крикнул я, метнув такие молнии, что мужики вдруг присмирели и вцепились в края гроба, приготовившись к гонке.
Когда машина проскочила перекресток, начало светать. Не сбросив скорости, я мчался дальше. Гроб подпрыгивал, отрываясь от пола, вместе с ним подкидывало сопровождающих. Меня самого то трясло, то полностью отрывало от сиденья. В общем, на похоронную процессию это мало походило. И если бы кто со стороны сказал: вон, мол, покойника везут, то я думаю, что его тут же скрутили бы и увезли в психиатрическую клинику.


Глава 3
//Против таких аргументов не возражают//. Рассвет. Утренние кошмары.

Если на тебе креста нет, это еще
не значит, что ты ни во что не веришь…

Наконец подъехали к кладбищу. Почему оно оказалось в противоположной стороне, я просто не хотел уже думать. Спрыгнув на землю, сделал несколько наклонов корпуса назад и вперед. Похоронная команда и не думала выходить из машины.
- Эй, вы что, офигели?! Давай быстрей! Николай сказал, что до рассвета похоронить надо.
- В курсе. Хоронить не будем. Уже рассвет, - уперлись мужики. Действительно, начинало светать. Облачность рассеялась, звезды с каждой минутой заметно гасли, и слегка порозовело небо на востоке.
- Да какой рассвет, ночь еще, - уговаривал я, но они сидели, насупившись, опустив головы, как нашкодившие коты. Мне стало страшно, что придется везти покойницу обратно в Партизанское. Тогда это уже никогда не кончится! Решив не сдаваться, во что бы мне это ни стало, я достал из нагрудного кармана стодолларовую купюру, подаренную Николаем.
- Против таких аргументов не возражают, - уверенно произнес я и похрустел банкнотой. Звук возымел на упрямцев магическое действие. Тот, что казался старшим в команде, спрыгнул наружу.
- Хорошо, - сказал он и ловко выхватил заветную бумажку. - Но это твое решение. Твое, поклянись богом.
- Вот те крест! - согласился я и неожиданно для самого себя перекрестился.
- А ты крещеный?
- Конечно, - соврал я и испугался, что меня заставят предъявить крестик.
- Хорошо, - опять сказал старший и скомандовал: - Артем, будем считать, что рассвет еще не наступил, давай на меня…
Вытащили гроб, поставили на краю ямы и принялись прилаживать крышку. Я знал, что знахарку звали Степановной. Видеть ее ни разу не приходилось. Мертвая была похожа на артистку, специально загримированную под сказочную колдунью: щеки глубоко провалились, тонкий греческий нос загнулся и казался накладным. Жесткие седые волосы выбились из-под косынки и растрепались, видимо, когда она выпала из гроба. Покойная в молодости была брюнеткой, так как в густых бровях вперемежку с седыми волосами оставалось много черных. Странное дело, мне приходилось видеть покойников - всегда казалось, что это просто восковая фигура, в этот раз такого впечатления не было. Я списал это на усталость и на то, что было еще довольно темно. Где-то глубоко в лесных зарослях проснулись первые птицы. Живое щебетание вывело меня из оцепенения.
- Все, поехал, - сообщил я свое решение и добавил, оправдываясь: - мне сказали, что вы сами доберетесь.
Тот, кого я считал старшим, кивнул, продолжая заниматься своим делом, и даже не поднял головы. Второй вообще не удостоил меня своим вниманием. Я не удивился. Я уже ничему не удивлялся, поскорей забрался в машину и дал задний ход.
Когда машина проделала чуть больше половины пути, уже совсем рассвело. Меня начало страшно клонить в сон, бороться становилось все труднее. Свернув на небольшую опушку на окраине леса, я остановил машину в незаметном с дороги месте и, устроившись поудобней, уснул.
Сон прервало ощущение дискомфорта. Что-то твердое давило бедро. Перевернувшись на спину, продолжая лежать на сиденьях, я пошарил в кармане х/б и нащупал какой-то длинный гладкий цилиндр. Это была свеча, которую дал Николай. Она не была похожа на те, что ставят в подобных случаях. Примерно два с половиной сантиметра в диаметре, грязно-белого цвета, как простая хозяйственная. //Как же я забыл?! Ну и что, почему он сам не поехал?! Кто для меня эта бабка?!// Я совсем не отдохнул, ночные происшествия казались теперь глупым фарсом, разыгранным странными людьми. Сон снова начал путать мысли, веки сомкнулись. Я открывал и снова закрывал глаза, пытаясь окончательно пробудиться и продолжить путь.
Где-то рядом хрустнула ветка, потом еще раз. Послышался звук: кто-то медленно шел по мягкому ковру из упавших разноцветных листьев. Я лежал и смотрел в боковое стекло сквозь ресницы из-под неплотно сомкнутых век. Видел в окне желто-зеленые пятна листвы и мерцание солнечных зайчиков… Легкая тень пробежала по окну, я приоткрыл глаза.
- А-а-а-а! - крик, вырвавшийся из моей груди, мог привести в трепет самые мужественные души - на меня смотрела мертвая целительница! Зло нахмурив лохматые брови, она грозила костлявым пальцем. Резко приподнявшись на сиденьях, я отпрянул к противоположному окну. Старуха исчезла… Приснилось, подумал я, но как только сел на водительское место, она снова появилась в противоположном окне, грозя мне пальцем. Признаюсь честно, я боялся лишиться чувств, но первой моей реакцией было - защитить себя чем угодно. Нагнувшись, схватил с пола монтировку, а когда выпрямился, старуха снова спряталась. //Скорей отсюда!// - решил я и, резко развернув машину, выехал из леса.
Оказавшись на открытом пространстве, залитом солнечным светом, я быстро пришел в себя. Страх пропал, сердце, еще минуту назад колотившее в грудную клетку, успокоилось и притихло. Стало стыдно. Чтобы доказать, что на мнение //второго Я// мне абсолютно плевать, я закурил и минут пять спокойно походил вокруг машины. При этом монтировка оставалась в кабине. Окончательно стряхнув оставшиеся впечатления, бодро влез в кабину и поехал по направлению к городу. Благополучно добрался, пересел на командирский УАЗ и отправился в часть.
С полковником мы ни разу так и не обсуждали эту командировку. В Партизанское больше не посылали. И это меня совсем не огорчало…


Глава 4
//Нас должны снести//. Дом с //удобствами// на улице. //Привет, Степановна!//

Мысль материальна. Мы сами
создаем для себя ситуации.

- И что, больше Степановна тебя не проведывала? - выдержав паузу, поинтересовались слушатели. Настроение компании было мрачно-тревожное. Чтобы взбодриться, выпили и пошли курить на воздух. Черное небо было усыпано мелкими искорками звезд, на севере горела ровно отрезанная половина луны. Друзья вышли за калитку и выстроились вдоль забора, лицом к нему… На темном фоне стены висел желтый прямоугольник окна. Может быть, так Малевич придумал свой //Черный квадрат//, поменяв местами фон и фигуру? Слабо освещенные лунным светом, не шелохнувшись, стояли мрачные силуэты деревьев. Что-то гоголевское чувствовалось в этом тихом ночном пейзаже. Свежая ночная прохлада скоро снова загнала в дом.
- Вы позволите закончить?- спросил Олег. Друзья не возражали, напротив, удобней расположились на своих прежних местах и приготовились слушать - несмотря на поздний час, спать никому не хотелось.
- Когда я собирался на дембель, среди прочих вещей, которые хранились в гараже, я случайно обнаружил ту самую злополучную свечу, которую забыл поставить на могилке. Не знаю, что в тот момент двигало мной, - уложил ее в чемодане среди прочих вещей.
Примерно месяцев пять я был уже гражданским человеком. Все события той страшной ночи стерлись, я почти не помнил даже лиц персонажей. Работа, суета и быт разделили мою жизнь на //до// и //после//, а сама служба в армии виделась неким барьером между отрезком //до// и прямой, стремящейся к бесконечности.
Жил я тогда в доме на трех хозяев. Квартира досталась мне по наследству, от бабушки. Дом был старый, с //удобствами// на улице, обитатели, включая меня, плохо ухаживали за ним, надеясь на скорый снос. С того момента, когда впервые переступил порог, я слышал: //Нас должны снести//. И еще несколько лет после того, как я пришел из армии, дом жил //на чемоданах//. Моя квартира состояла из холодной прихожей, кухни и квадратной комнаты, служившей и спальней, и гостиной.
Дом находился на краю города, в пятидесяти метрах от речки. Чтобы порыбачить или искупаться, можно было босиком выйти и пересечь дамбу, которая служила бульваром для прогулок горожан.
В один прекрасный летний день, накупавшись с парнями, жившими по соседству, я так устал, что, не обедая, прилег вздремнуть. Видимо, старые стены хорошо впитывают информацию - мне часто снилась моя бабушка. Сны, в которых она присутствовала, были всегда добрые, бабушка с малолетства воспитывала меня, и я до сих пор помню ее сильные ласковые руки. Спал я крепко, но чутко, как сторожевая собака. Поэтому сразу услышал, как кто-то тихо открыл дверь и вошел, остановившись в проеме из кухни в ту комнату, где лежал я. Кровать располагалась вдоль стены, в которой находился проем. Я не мог видеть, кто в нем стоит. Наконец посетитель шагнул, и на мое лицо упала тень. Я подумал, что зашел кто-то из парней, с кем купались сегодня, - они обещали прийти ко мне с пивом. Пытаясь побороть сон, приподнял тяжелые веки, - в ногах у меня стояла бабушка. Мне казалось, что я все еще сплю, но она вдруг сделала неясный, но очень знакомый жест. Мгновенно распахнув глаза, я вдруг увидел, что это не моя бабушка, а та самая мертвая целительница опять грозит мне пальцем! //Уйди, уйди!// - поджав к себе ноги, кричал я и в ужасе махал рукой. //Уйди, уйди!// - чтобы не видеть ужасной старухи, я зажмурился. Неожиданно хлопнула дверь в прихожей. Продолжая кричать, я осмелился глянуть - страшная гостья исчезла. Решив, что это все-таки сон, и немного успокоившись, я занялся приготовлением к посиделкам с друзьями…

- Да-а-а…. Обиделась на тебя колдунья, - высказал предположение Талгат.
- Конечно, ты ей такое ралли устроил! - поддержал Владимир.
- Неспокойно мне как-то, - с задумчивым видом сказал Герман. - А бабулька, которую на дороге видели, похожа по описанию на Степановну… Может, пора спать, господа? - добавил он, зевая.
- А кто в кухне ляжет? Найдутся смельчаки?
Решили тянуть жребий. Короткая спичка досталась Олегу. После собственного рассказа, когда в подробностях пришлось вспомнить то неприятное приключение, и от мысли, что придется находиться одному в отдельной комнате, стало жутковато. Олег предложил выпить перед сном. Выпили и улеглись. Но спать не хотелось. Друзья долго переговаривались лежа, пока опять не вышли на тему, которая, казалось, была уже закрыта.
- Я думаю, если считать гипотезу о параллельных мирах не слишком фантастической, то можно предположить…
- А почему, сударь, вы называете ее фантастической? - перебил Талгат Владимира, - кто отрицает существование радиоволн или электричества? Если мы чего-то не видим, более того, не можем объяснить, это вовсе не значит, что этого не существует…
- //На антресолях, над кухней жила бабушка. Она жгла у себя наверху керосиновую лампу с рефлектором. В электричество она не верила…// - процитировал Олег из бессмертного //Золотого теленка//.
- Не хотелось вспоминать, - неожиданно признался Герман, - но, если вы успели заметить, господа, разговор все время крутится вокруг снов и бабушек. Так вот, как говорил знакомый Олега, //у меня был аналогичный случай//. Я могу рассказать историю, в которой главные действующие лица - ваш покорный слуга и... Лучше все по порядку. Если спать не хотите, конечно.
Предложение приняли единогласно. Голос Олега можно было принять за два, ему так не хотелось оставаться одному в отдельном помещении.
Вскипятили чайник. Свежезаваренный напиток распространял приятный бодрящий аромат. Несколько глотков горячего чая совершенно сняли остаток сонливости. Полуночники расселись на привычные места, и, помня золотое правило: не ужинать после шести, каждый взял что-нибудь пожевать: кто тарелку с остатками салата под майонезом, кто просто свежий хрустящий огурец или горсть стручков зеленого гороха. Видя такую //боевую готовность//, Герману ничего не оставалось, как начать повествование.


Часть 3. Путешествие в тонкий мир


Глава 1
//Бон жур, месье. Асетуа//. Неожиданное открытие. Игра //в одни ворота//.

Мир не так прост, как нам кажется.
Чтобы разобраться во всем, надо подняться
на самую высокую ступень лестничного
марша, называемого эволюцией.
Я думаю, что сейчас мы стоим не выше
второй ступени.

Меня разбудил будильник, который не надо заводить и который не звонит, но работает безотказно. Правильно, мочевой пузырь. Я не ворочался, чтобы не тревожить жену. Она мирно сопела, участвуя в событиях хорошего сна. Открыв глаза, глянул на висящие в черном пространстве зеленые цифры электронных часов: ноль один, тринадцать. Очень не хотелось уходить из-под теплого бока. Полежав с минуту, все-таки пошел на зов организма. Босые ноги ощутили прохладное покрытие ламината, и я в темноте отправился по знакомым лабиринтам квартиры. Сквозь закрытые шторами окна слабо пробивался свет ночного города, этого было достаточно, чтобы не налететь случайно на дверной косяк или пуфик возле туалетного столика. Миновав проем между спальней и прихожей, я уверенно повернул налево. Слабо блеснула ручка двери ванной комнаты. //Верной дорогой идете, товарищ//,- похвалил я себя. По злому умыслу архитекторов, проектирующих квартиру еще в доперестроечные времена, туалет, конечно же, находился рядом с кухней. И вот, когда цель ночного путешествия была уже так близка, напротив двери санузла я заметил металлический блик, как раз на высоте ручки. Разумеется, решив, что это //зайчик//, отраженный от ручки туалетной двери, я, было, собрался открыть нужную дверь, и тут взгляд мой снова упал на светящееся пятно напротив. Я не верил своим глазам: в стене, за которой находилась спальня, где на широкой двуспальной кровати в этот момент тихо и безмятежно спала моя любимая женщина, была дверь! Вспомнив, что ничего крепче чая накануне не употреблял, я решил поступить, как герой книги или фильма ужасов, - ущипнул себя. Было больно. //Не может быть//, - решительно повернулся я на сто восемьдесят градусов и зашел в туалет… Однако, даже когда я вышел и яркий свет, который включался снаружи, осветил стену - дверь была! Узкий коридор не позволил открыть ее, и мне пришлось притворить дверь в санузел.
Чувствуя, как сердце колотит в ушах, я открыл непонятно откуда взявшуюся дверь и просто остолбенел: взору моему представилась довольно просторная комната, искусно стилизованная под провинциальную усадьбу середины девятнадцатого века. Тишина и спокойствие царили здесь. Высокий потолок украшали деревянные балки с имитацией рубленых топором углов и червоточин. Ткани и мебель, видимо, тщательно подбирались в антикварных салонах, но не были настолько роскошны, чтобы к вещам было страшно прикоснуться. Комфортная мягкая мебель, консервативный рисунок шкафов и деревянных деталей, теплая цветовая гамма искусно состаренных стен (наверное, фирма, выполнявшая отделку, собаку съела на разного рода состариваниях), предметы старины и книги - не теряющие актуальности. Короче, интерьер в духе вечных ценностей. Комната к тому же была просто переполнена произведениями искусства, при этом полна воздуха и совершенно не напоминала лавку старьевщика. Меня поразило изящное сочетание роскоши, простоты и уюта. В остекленную высокую дверь в другом конце комнаты видно было, что помещение граничит с террасой, выходящей в сад или даже парк. Крышу террасы держали на себе круглые белые колонны, непременно присутствующие в архитектурном проекте старинной русской усадьбы.
За массивным круглым столом из красного дерева сидели две старушки в нарядах, соответствующих интерьеру. Правильней будет сказать, пожилые дамы. Они резались в //дурака//. //Бон жур, месье. Асетуа//, - сказала та, что сидела прямо напротив и указала движением головы на свободное кресло. Мне стало неловко за то, что я нарушил правила этикета и не поздоровался с дамами первым. //Экскузе муа, медам//, - неожиданно для себя начал я по-французски, но меня хватило еще только, чтобы спросить: //Парле ву русси?// Когда-то я изучал английский, но глубина познания этого языка была не намного больше, чем французского. Дама, что вела переговоры, кивнула и глянула на меня поверх пенсне. Я снова смутился - весь мой гардероб составляли полосатые хлопчатобумажные трусы. Сидевшая боком старушка тоже повернула голову, оценила мой наряд и добавила, указывая на вещи, аккуратной стопочкой сложенные на ушастом диване: - //Я думаю, мон ами, они придутся вам впору//. Действительно, вещи оказались моего размера, и я сразу оценил качество джинсов - долларов девяносто, не меньше. Обувь, правда, хоть и была как раз, но явно взята из реквизита для фильма, события которого происходили не позднее начала девятнадцатого столетия. Надо признать, сапоги были из кожи очень хорошей выделки, легкие, приятно облегающие ногу. Белоснежная сорочка со стоячим воротничком и прошитым двумя полосами передом завершила мой необычный костюм. Увидев свое отражение в стеклянной дверке витрины, довольный своей внешностью, я уселся в предложенное кресло.
Старушки производили приятное впечатление. Со следами былой красоты, прошу прощения, я опять-таки позаимствовал выражение Ильфа и Петрова, но оно как нельзя лучше подходит к описанию внешности моих новых знакомых. Чистенькие, аккуратные, спокойные и, как я уже успел заметить, очень обходительные. Конечно, сразу надо было спросить, какого черта они делают в моем доме и как вообще это может быть. Но я решил не рубить с плеча, тем более все еще верил, что это просто качественный сон, хотя тактильные ощущения были явными. Пальцы чувствовали шершавую поверхность карт, было мягко и уютно в большом старинном кресле. //И во сне может быть мягко и уютно//, - уверял я себя.
Три партии выиграл я, и лишь одну - дама, сидевшая напротив.
- Предлагаю игру на интерес, - сказала старушка в пенсне и выложила на стол серебряный рубль с двуглавым орлом.
- Идет, - добавила такой же рубль вторая и обе вопросительно посмотрели на меня.
- У меня нет серебряных… сотка наших идет против вашего? - решил схитрить я. Не жульничал, просто предлагал. К удивлению, дамы сразу согласились, и когда, забывшись, я хотел отправиться за деньгами, они решительно усадили меня, уговорившись верить на слово и записывать мои ставки.
Охвативший меня азарт не давал реально взглянуть на происходящее. Я выиграл уже тринадцать серебряных рублей, когда старушки заявили, что рубли кончились, достали золотые червонцы и фамильное ожерелье, усыпанное бриллиантами. Лица их покрылись румянцем, порозовевшая, немного припудренная кожа выдавала в каждой азартного игрока. Слегка наплевав на приличия, если, конечно, можно наплевать //слегка//, барыни скинули чепчики и, комментируя каждый ход, громко, с размаху били входящую карту.
- А что против колье поставить? - спросил я, завладев последними золотыми червонцами. - Квартиру, машину ставить не буду, - предупредил я, - а денег таких у меня нет.
Старушки жаждали реванша. Собрав карты в колоду, они долго совещались на французском, совершенно забыв про этикет и не обращая на меня никакого внимания.
- Ставите на кон весь выигрыш, - наконец объявила решение дама, сидевшая по левую руку.
- И второе. Вы никогда и никому не расскажете, что с вами приключилось этой ночью, - добавила вторая с ударением на слова //никогда// и //никому//, - это ваша ставка.
- Согласны? - в один голос спросили они меня.
Дамы играли невнимательно, плохо запоминали вышедшие из игры карты. За все время им удалось оставить меня в //дураках// не более пяти раз, хотя они нагло вели игру //в одни ворота//. Решив, что риск минимальный, я согласился.
Удача изменила мне. Я проигрывал партию за партией. Почти не осталось ни золотых, ни серебряных монет, а я все проигрывал и даже //примерил погоны// из двух шестерок. Стало ясно - меня просто разыграли и теперь методично добивают. Как ловко провели меня! Остался последний золотой. //Играем до трех//, - предупредили меня. Напрягая интеллект, я выиграл все же партию, но вторую и третью снова проиграл. //Если я проиграю, все кончено!// - почему-то решил я. И вот, когда счет равнялся два к двум и к одному, я решился на отчаянный поступок и незаметно сбросил под стол мешающую карту. Показалось, что незаметно.


Глава 2
Бегство. Удивительное спасение. //Разве можно уснуть во сне?//

Если кто-то не может объяснить
тебе что-то, кто из вас глупее?

- Жулик! Жулик! - заорали старухи, и я неприятно удивился, как изменились перекошенные от злости лица. В прищуренных глазах засверкал какой-то дьявольский огонь, а изборожденные морщинами черты приобрели вдруг что-то зверино-хищное.
Мне стало жутко, старухи попытались схватить меня, я выскользнул и прямиком выскочил в приоткрытую стеклянную дверь на террасу. Справа и слева ко мне бежали бородатые дворовые мужики в косоворотках и широких штанах, заправленных в сапоги. Не оставалось ничего кроме как броситься в сад. Ночь была не слишком темная, оглянувшись на бегу, я насчитал четырех преследователей. Страх придавал мне сил, но я чувствовал, что преследователи не отстают, напротив, расстояние постепенно сокращается. Вдруг впереди показался большой пруд. Кто-то стоял в лодке и махал мне, призывая скорей прыгнуть на борт. Я на бегу вскочил в добротную деревянную лодку и она, мгновенно отчалив, сразу же оказалась в двадцати метрах от берега. Преследователи остались на берегу и только кричали и грозили внушительного размера кулачищами. Рядом с ними стояли две хитрые картежницы и тоже обещали мне скорое возмездие.
Моей спасительницей оказалась молоденькая, лет пятнадцати, русоволосая девчушка. Правильный нос, красивые губы и широко расставленные глаза на круглом лице. Цвета глаз я не разглядел, мне показалось - зеленые. Веснушки, рассыпавшиеся вокруг носа, придавали облику озорной характер. Одета она была в широкий легкий сарафан, в каких выступают народные эстрадные коллективы. Это, конечно, полностью вязалось со всем, что я наблюдал до сих пор. Правда, закралось сомнение: сплю ли я? Особенно после того, как почувствовал настоящую усталость после сумасшедшего марафона. Окончательно успокоившись по поводу преследователей, я и впрямь слегка задремал, убаюканный плеском воды, рассекаемой веслом. //Разве можно уснуть во сне?// - удивился я, услышав тихий приятный голос девочки.
- Я не сплю? - спросил я, окончательно запутавшись.
- Это нельзя назвать ни сном, ни бодрствованием, - очень грамотно для деревенской девчушки ответила она, причаливая к поросшему высокой травой берегу. - Пойдемте со мной, я постараюсь объяснить все на уровне вашего интеллекта, - произнесла она. Такой тон даже задел мое самолюбие.
Мы немного углубились в заросли, и перед нами открылась небольшая поляна. На середине горел костер. Рядом лежали приготовленные для сидения стволы столетних деревьев. Мне показалось, что я попал в какую-то странную, но любопытную сказку.
- Постарайтесь понять, - говорила девочка; красивое лицо ее при свете костра казалось старше, чем прежде. - Вы оказались в настоящем месте совершенно случайно и до тысячной доли секунды удачно, став свидетелем существования другого мира.
- Параллельного?! - догадался я, блеснув эрудицией.
- Известные вам измерения - это только то, что вам известно…
Разговор наш длился достаточно долго, постараюсь коротко рассказать, что я понял, как сказала девочка, соответственно уровню интеллекта.

Сущности мира, в который я случайно попал, живут за счет энергии живых существ нашего мира. Наибольшую энергию они получают из положительных и отрицательных эмоций. Так же, как и наш, их мир - дуален. В нем есть совершенно незнакомые нам, но приблизительно похожие понятия, такие как тепло - холодно, высоко - низко, плохо - хорошо, а значит, и добро - зло. Сущности, питающиеся положительными эмоциями - светлые, по-нашему добрые, тогда как те, кто существует за счет отрицательных эмоций, - темные, то есть злые. Не отсюда ли понятия о злых и добрых духах, ангелах и бесах? Две милые старушки усыпили мою бдительность, притворившись светлыми. Они пытались погубить меня, забрать всю энергию. Но меня спасла светлая сущность, выступив в роли ангела-хранителя. Светлым нужны живые, чтобы подпитываться постоянно вырабатываемой энергией. Они забирают минимум, провоцируя обновление. Если в нашем мире не останется существ, вырабатывающих положительную энергию, или таких останется совсем мало, светлые сущности сами начнут погибать. Темные же убивают одного, стараясь забрать все и сразу, чтобы поскорее перекинуться на другого. Между тьмой и светом идет постоянная борьба. Тот ангел-хранитель, присутствие которого мы иногда так явно ощущаем, - светлый. Слушая все это, я постепенно понимал суть всех религий, значение молитвы, во мне просыпалась вера.
- А почему я вижу вас именно такими? - поинтересовался я.
- Хороший вопрос. Очень просто. Ты нас не видишь, ты чувствуешь, но ваш мир построен на обонянии и осязании, это очень примитивно в сравнении с нами. То, чем обладаем мы, у вас есть, но на стадии зарождения. То, что ты чувствуешь нас - это и есть то самое зарождающееся, но оно требует в вашем мире какого-то объяснения. Твой разум, опираясь на собственный опыт и опыт всех предшествующих поколений, рисует приемлемые для тебя образы, создает объяснимые ситуации.
- А как теперь вернуться в свой мир? Мне что, драться с кажущимися врагами, когда в действительности никакой борьбы нет? Это абсурд! Хотя, нет, борьба происходит? И не важно, как все преподносится мне. Главное в моей ситуации - победить?!
- Ну вот, кажется, понял! Кстати, ничего, что я на //ты?//
- Издеваешься? - усмехнулся я. - Значит, пока я не вернусь, все будет происходить не так, как мне кажется (как именно - мне не понять своим недалеким человеческим умишком), я должен бороться теми способами, какими привык?
- Не обижайся, но это так. И еще: барыни играли на твое молчание, хорошо, что игра не закончилась, значит, будешь все помнить и расскажешь другим. Люди постараются не давать воли отрицательным эмоциям.
- А меня отправят в психушку, - добавил я.
- А что такое психушка? - поинтересовалась девочка.
- Высший разум, а про психушку не знаешь, - с издевкой произнес я.
- Ладно, плыви, моряк, надеюсь, больше не увидимся.
- Плавает говно, моряк ходит, - снова пошутил я.
- Что? Не поняла, - спросила девочка, но я уже оттолкнулся от берега и ничего не ответил. //А с юмором-то у вас слабовато//, - подумал я и стал грести в тыл врага, вторгшегося на мою территорию.


Глава 3
//Хорошие были джинсы, да и сапог жаль//. Новые спортивные достижения. Встреча с //родимой//.

Не всякая собака
друг человека.

Я решил причалить правее, в том месте, где по берегу шли заросли ивы, протягивающей свои гибкие ветви к самой воде. Была надежда подойти незамеченным. Когда я осторожно, стараясь не шуметь, пробирался сквозь стену ивовых прутьев, вдруг услышал слева от себя голоса преследователей. Слов было не разобрать, но я понял главное - они оставались пока на том же месте, где благодаря моей спасительнице им пришлось прекратить погоню. Значит, удалось причалить, не выдав себя. Это была удача. Оставалось пробраться в дом и выскочить в ту самую дверь, сквозь которую я попал сюда. //Выходит, я в девятнадцатом веке. Жаль все-таки, не удалась экскурсия! Я-то думал, это просто театрализованное представление//. Когда до усадьбы оставалось несколько десятков шагов, сзади раздался глухой собачий лай. Оглянувшись, я с ужасом увидел двух южнорусских овчарок, бежавших по тропинке по направлению ко мне. Представьте себе болонку размером с кавказскую овчарку! Если бы в этот момент запустили секундомер, то наверняка был бы зафиксирован новый мировой рекорд в спринтерском забеге. Только успел я захлопнуть створки стеклянных дверей, как собаки навалились на них, встав на задние лапы. Вставив в дверные ручки ножку оказавшегося рядом стула, я зафиксировал двери и с удовольствием продемонстрировал собачьим мордам смачный кукиш, покрутив им у носа каждой. Оказалось, радовался я рано - из глубины комнаты ко мне бросились старые знакомые, те самые старушки. Зная, что другого способа покинуть их усадьбу нет, они оставили караул у пруда, а сами отправились сторожить выход в мой мир. Ужас сковал меня, когда я увидел, как сильно они отличались от милых пожилых дам, любезно обходившихся со мной вначале! Растрепанные седые волосы торчали в разные стороны, тушь потекла и размазалась по лицу, из-под испачканной одежды торчали худые костлявые руки с пергаментной кожей и синими узловатыми венами толщиной с мизинец. Когда они схватили меня своими страшными руками за рубаху и потащили к двери, в которую не переставали рваться собаки, я опомнился. Рванул рубаху на груди - пуговицы, как горох, застучали по полу. Накрахмаленная сорочка осталась у них, а я бросился к спасительной двери. Одна из ведьм, по-другому я не мог теперь их называть, подставила ногу, и я упал, растянувшись во весь рост на холодном каменном полу. Падая, я больно ударился коленом - боль была вовсе не виртуальная! Старухи схватили меня за сапоги и снова потащили к остекленной двери. Сила у них была нешуточная, но мне удалось остаться без сапог, а дамы с размаху уселись на пол, держа в руках по одному из пары. Ведьмы не сдавались и, быстро опомнившись, вцепились в джинсы, которые ожидала та же участь, когда мне удалось расстегнуть ширинку. Если не считать джинсов, сапог и рубахи, негодяйки остались ни с чем. Во время вынужденного стриптиза я все же дополз до двери и, распахнув ее сильным ударом кулака, выкатился наружу. Вернее будет сказать - вкатился внутрь своей квартиры.
Когда я вернулся в спальню, то, произведя несложные вычисления, был очень удивлен - все описанные события произошли со мной в течение восьми минут. Я лег под одеяло, придвинулся поближе к родному теплому боку и, испытывая сильную усталость, сразу уснул.
Утром, за завтраком, вкратце рассказал жене свой странный сон. Она сразу заметила опухшее колено и разбитые костяшки пальцев правой руки. //Немного подробных деталей - неплохой рассказ получится. Оставляй ночник включенным. Головой на что-нибудь налетишь - не такое приснится//, - жена засмеялась и начала собирать сумочку. //Хорошие были джинсы, да и сапог жаль//, - с грустью подумал я…

Глава 4
//Семь футов под килем!// Олег уходит на рыбалку. Зарядил дождь.

Часто наше настроение зависит от погоды.
Жаль, что погода не может
зависеть от настроения.

Под утро, когда черные проемы окон начали еле заметно сереть, компания угомонилась и уснула крепким, но слегка тревожным сном. Олег снова улегся в доставшейся по жребию отдельной комнате. Наступающий рассвет успокаивал, и ему не было теперь так страшно, как ночью. К тому же приятно было сознавать, что впереди еще целый день и целая ночь загородного отдыха.

Друзья проспали почти до обеда. Первым пробудился Талгат. Его кровать стояла прямо под окном, форточка была открыта. В непривычной дачной тишине, нарушаемой лишь пением птиц да стрекотанием кузнечиков, он вдруг почувствовал, что стало тихо, как-то по-другому. Птицы и насекомые вдруг замолчали, появился другой звук. Талгат прислушался - ветер шумел в пышной листве яблонь и легонько постукивал плохо прижатым оконным стеклом в соседней комнате. Присев на кровати и глянув в окно, он понял, что сегодня порыбачить, скорее всего, не удастся. Было пасмурно, небо полностью обложили хмурые серые тучи, с минуты на минуту собирался пойти дождь. После вчерашних, да уже и сегодняшних ночных тостов немного подташнивало и слегка болела левая сторона головы. Он встал, по-солдатски быстро оделся и заправил кровать. После вышел на веранду с бокалом воды и зубной щеткой, мимоходом поставив на плиту чайник. В это время дождь забарабанил по металлочерепичной кровле.
Постепенно проснулась вся команда и, закончив утренние процедуры, уселась пить свежий цейлонский чай. Лица, слегка помятые, начали приобретать человеческий вид, все смеялись и шутили, отпуская дружеские остроты наподобие: //А вы, сударь, очень неплохо выглядите сегодня, надо только убрать мешки под глазами и поправить макияж…//. Дождь, видимо, зарядил не менее чем на сутки. Лил не переставая, мелкие капельки, казалось, висят в воздухе. Известно, что такой моросящий дождь не заканчивается быстро. За окнами было темно, как в сумерки, скучно и тоскливо.
Было около трех пополудни. Перспективы на оставшуюся часть дня строились невеселые, ничего не оставалось, кроме как сидеть в доме и развлекаться разговорами. Олег предложил все же отправиться на рыбалку, утверждая, что в такую погоду рыба просто бросается на крючок. Кроме него никто не изъявил желания мокнуть ради сомнительного удовольствия, да к тому же на даче оказалась всего одна плащ-палатка. Так что Олег отправился один. Отговаривать не пытались, все знали, что рыбалка - его страсть. Олег, действительно, ни за что не отказался бы от своего намерения, ничто не увлекало его, как рыбная ловля. Только на рыбалке он забывал все плохое и действительно отдыхал, восстанавливая нервные клетки, которые, как известно, не восстанавливаются.
- Третьим будешь? - позвал Талгат Германа, который стоял на открытой веранде и смотрел вслед уходящему Олегу. На улице было сыро и прохладно, Герман с удовольствием вернулся в дом и уселся за стол, накрытый оставшимся от вчерашнего.
- Я предлагаю выпить за тех, кого нет сейчас с нами, а именно за рыбаков, отправившихся в суровый и дальний поход, - предложил тост Владимир.
- Семь футов под килем! - поддержал Талгат, а Герман по привычке снял со стены гитару и начал с припева: //Я пью до дна за тех, кто в море! За тех, кого любит волна…//. Троица дружно, пытаясь не халтурить, спела куплеты, которые помнила. При этом друзья разложили песню на два голоса. Высоким голосом пел Владимир. Жалко, никому кроме пичуг, спрятавшихся в зарослях от дождя, не удалось оценить эти старания, однако сами исполнители остались очень довольны, а посему немедленно выпили за трудную рыбацкую долю. Пошли разговоры о рыбалке, о кораблях и кораблекрушениях. Герман рассказал о том, что когда он служил в армии, ему посчастливилось побывать на авианосце //Минск//. О том, какой огромный этот корабль - не корабль, а плавучий город. Сравнили с ним парусники, на которых Колумб и другие отчаянные мореплаватели бороздили океан, открывая новые земли. Упомянув Колумба, нельзя было не вспомнить о покорении Америки. Заговорили о войне белых с индейцами. Конечно, знания, основанные на произведениях Майна Рида, Фенимора Купера и других романтиков, не давали правдивого представления о тех далеких событиях, тем не менее, не все было вымыслом. Правда ведь то, что приходилось строить форты, чтобы уберечься от набегов индейцев? Сравнили форт и средневековый замок, их функциональность. Когда пошли разговоры о замках как об уцелевших памятниках архитектуры, Владимир вдруг щелкнул пальцами, подняв правую руку вверх, призывая остальных к вниманию.



Часть 4. Тайны старого замка


Глава 1
//Я дальше не поеду, да и вам не советую//. Зарубежные гастроли. Нарушители дисциплины.

Морихэй Уэсиба сказал:
Если бы не было движения, рухнула бы
вся Вселенная. Движение - важная
форма выражения жизни, символ свободы.

- Я вспомнил историю, которая произошла с двумя моими приятелями, когда мы были в Венгрии на гастролях,- тихим спокойным голосом начал он свой рассказ. - В старших классах я танцевал в народном ансамбле Дворца комсомольцев-целинников. Рустам раньше меня пришел в ансамбль, танцевал просто профессионально. Парень дерзкий, заводной, успевал еще на каратэ ходить, в подпольную секцию. Роста среднего, нормального сложения, //качком// не назовешь. Были ребята и выше, и сильнее, но Рустам отличался подвижностью и завидной растяжкой. В движениях его чувствовалась легкость и непринужденность. Выше почти на голову, я, как и остальные, признавал его лидерство //по умолчанию//. Сам Рустам никогда не задирал никого, наоборот, всегда становился на сторону слабого. Хотя в его жилах текла татарская кровь по отцовской линии, лицо у него было узкое, больше европейское, с прямым аккуратным носом. Волосы светло-русые, лишь наружные уголки голубых глаз были немного вытянуты и выдавали в нем потомка азиатов, придавая внешности особый шарм. Отплясав несколько концертов в самом Будапеште, мы продолжили гастроли по провинции, по столице погулять особо не удалось, но джинсы и батник я успел прикупить. На гастролях мы были вместе с ансамблем казахского танца //Алтынай//, концерт из чередования казахских и русских номеров принимали просто здорово.
Случилось это в красивом, достаточно удаленном от столицы местечке Тыштар. Я помню крупное поселение, больше претендовавшее на статус небольшого городка. В основном здесь были частные каменные дома в один или два этажа, окруженные такими же каменными заборами. Несомненно, влияние на местную культуру оказали турки, совершавшие набеги на Европу начиная с одиннадцатого века. В те далекие времена Венгрия носила название Паннония и задолго до турок была ставкой известного нам Аттилы. Более современно выглядели несколько магазинов в центре и дом культуры, в котором мы и давали концерт. Тем не менее, в архитектурном решении этих построек также чувствовался национальный характер.
С трех сторон селение окружали сопки, покрытые темными лиственными лесами. На каменистом склоне одной из них как будто висел большой каменный дом, больше похожий на замок. Красивая смуглая переводчица, женщина лет тридцати с цыганскими чертами лица, сообщила, что в нем никто не живет. Хотели было открыть пансионат, потом музей для привлечения туристов, ничего не вышло - дом пользовался плохой репутацией, местные строители отказывались наниматься на работу, а приехавшая из Будапешта бригада реставраторов сбежала ровно через два дня, при этом профессор, входивший в ее состав, читавший лекции на историческом факультете, провел четыре месяца в психиатрической лечебнице.
Дом, или замок - как правильнее, не знаю, местные жители называли его домом, на вскидку, находился примерно в семи-восьми километрах от Тыштара. Нам предстояло дать еще один концерт. Ожидалась воскресная ярмарка, а посему - приезд зрителей из нескольких окрестных деревень. Была суббота, выступление завтра, после обеда нам разрешили погулять по городку с условием, что к ужину все явятся без опоздания. Времени оставалось предостаточно, и Рустам предложил отправиться осмотреть загадочный дом. Я отказался, решив полчаса вздремнуть, а после просто пошляться по улицам. Пойти согласился только Коля - высокий лопоухий молчун, парень себе на уме. Присущий тому и другому авантюрный склад характера часто толкал эту парочку на какие-нибудь приключения. Местные бы