Однажды в глухой деревне (окончание)

Однажды вечером, открыв на звонок дверь, я увидел на лестничной площадке Сашу. Волосы его были спутанными и мокрыми от дождя, одежда тоже намокла, и своим жалким видом он сразу напомнил мне тот вечер и того непутевого Сашу, который долго ходил за солью.
Я посторонился и пропустил его в прихожую. Раздевшись, он, не спрашивая, сел в кресло. Ему было явно не до этикета.
Я сразу догадался, что привело его ко мне. Но подозреваемый в жестоком убийстве не учел одного: я готов был стоять, как кремень, на своем.
- Я понимаю, - начал Саша, собравшись с духом, - ты боишься рисковать. Но... запомни, мое спасение и моя погибель - все в твоих руках!
- Саша. - Комок подступил мне к горлу. - Мы говорили уже на эту тему. Боюсь, ничего не изменит моего решения...
- Эх, была, не была! - Саша встрепенулся. Лицо озарилось непонятной торжествующей улыбкой.
- Понимаешь, я не могу лжесвидетельствовать и не хочу этого делать...
- И не надо. Я кое в чем тебе сознаюсь, а ты подтвердишь мое алиби. Договорились?
- Нет, - я жестко сжал губы, - так не пойдет. И ты это прекрасно знаешь. Пока варилась уха, ты имел неосторожность отлучиться. Ты ездил в деревню. Тебя видели на улице во время дождя. Ты приехал на мотоцикле. Люди говорят об этом! Не мне - следователю.
Казалось, последним аргументом я сразил его наповал. Однако подозреваемый в убийстве уже пришел в себя и, нарочито растягивая слова, проговорил:
- Да, я ездил в деревню. Но не затем, чтобы убивать старика. Для этого я мог приготовить алиби понадежнее. И еще... зачем мне нужна эта смерть? Я ведь не сумасшедший!
- Не знаю.
- Правильно. Да, я был в тот вечер в деревне. Если признаюсь, что именно я там делал, ты заявишь, что я был с тобой неразлучно?
- Не знаю. Я не готов ответить, не выслушав тебя.
- Хорошо. Понимаешь, мне нельзя говорить на суде, для чего на самом деле я приезжал в деревню. И в твоих интересах это тоже.
Я насторожился.
- Что ты хочешь этим сказать?
- Я думаю, ты сам не захочешь, чтобы на суде прозвучала правда, - продолжал Саша, возбужденно облизывая губы, - я расскажу все, если только… ты пообещаешь выслушать меня, не перебивая, а затем, поверив фактам, сделаешь единственно верный и справедливый ход. В противном случае, мне придется… опозорить тебя. Извини.
Он так настаивал на моей клятве, что я дотошно выполнил все формальности заклинания.
- На мотоцикле, который я оставил еще утром в зарослях малины, я доехал до деревни, - несмело начал рассказчик. - Огородами я пробрался к себе во двор. Только не перебивай, пока я могу выдать как на духу. Было темно, и я надеялся, что меня никто не увидит и не узнает. Я долго стоял под окнами гостевой комнаты, прежде чем убедился, что в доме все спят. После этого прошел в дом и открыл потайную дверь. Охваченный сильным возбуждением я зашел в спальню. Взгляд мой скользнул в темноте по комнате и отыскал спящую Катю. Да-да, твою Катю. Она лежала, широко раскинув обнаженные руки. Золотые кудри волос рассыпались по подушке. Она даже не успела их прибрать.
Подойдя вплотную к постели, я одним медленным, но неотвратимым движением, стянул одеяло вниз. Катя спала непробудным сном. Я, не мешкая, стал ее раздевать. Никто не знает, насколько волнительно и приятно снимать одежду у спящих красавиц. Сначала было немного сложно, я снимал с нее ночнушку, и мне приходилось то и дело переворачивать ее. Один раз она даже чуть не упала с кровати, но я вовремя ее удержал. Когда дело дошло до лифчиков и трусов, мне стало легче и, вместе с тем, любопытнее. После каждого этапа моему взору открывались новые подробности: то груди, выпуклость которых еще утром взбудоражило мое воображение, то пухлая задница и заросший волнистыми волосами лобок, то, наконец, самое притягательное и прекрасное - углубление половой щели. Складки, которые угадывались под джинсами, в которых она ходила, теперь бесстыдно обнажились моему взору. Я чувствовал себя богом, перед которым нет тайн.
Надо было торопиться. Я вооружился фотоаппаратом. Раскладывая спящую красавицу в разных волнующих позах, я, не переставая, щелкал затвором и вспышкой. Но не порноснимки были моей задачей. Нет, я старался снимать ее целомудренно и эротично. Сложнее всего было придать спящему телу жизненную энергию и обаяние живой плоти.
- Зачем тебе понадобились эти снимки, извращенец? - невольно вырвалось у меня.
- Сугубо для личного пользования. Только для этого. Теперь, после моего рассказа, ты понимаешь, что на суде я не могу признаться в правде?
Какой подлый и циничный удар был нанесен мне институтским приятелем.
- Я не верю тебе, - буквально взревел я.
- В чем?
- Ни в чем. Этого не может быть!
- Я принес фотографии. Прости меня.
Я разложил снимки на столе. На них действительно была Катя. Моя дражайшая супруга.
- Негативы!
Саша протянул пленку. Я оторопел. Первым порывом было уничтожить отснятый материал. Но потом я решил оставить снимки - на память. В искусстве эротической фотографии Саша, похоже, достиг значительных успехов.
- Эта мерзость не имеет права на жизнь, - вынес я резюме, отсмотрев все материалы.
Я зажег конфорку на кухне и сжег на газу полученные из рук Саши снимки - все до единого.
- Я могу рассчитывать на то, что ты подтвердишь мое алиби? - нерешительно спросил Беляев. В его голосе появились жалостливые нотки. Таким тоном разговаривают в кино нашкодившие злодеи.
- Надежда умирает последней.
Саша ушел. Я остался наедине со своей неразрешимой проблемой.

В конце месяца состоялся суд. В качестве свидетеля на заседания был приглашен и я. В интимные подробности разговора с Сашей, который состоялся по его инициативе в нашей квартире, супругу я не стал посвящать. И правильно сделал. И никогда не посвящу. У каждого человека есть тайны, которые он унесет с собой в могилу.
На суде подозреваемый ежеминутно бросал на меня взгляды. Он был задумчив и держался очень мужественно, когда судья огласил приговор.
История на этом закончилась. Решение суда было суровым, но справедливым.

Фаниль ГИМАДИСЛАМОВ