Песня

Холодный ветер с Балтийского моря тащил и расстилал над полями туманы. Мы шли по полю и внимательно смотрели себе под ноги, выискивали камни и всякую такую ерунду, которая завтра на съёмке могла бы впиться в бочину или выбить позвонок. Завтра нам предстояло снимать погоню воинов шерифа за храбрыми дружками Робин Гуда и падать на эту теплую, мягкую, покрытую туманом землю своими крепкими молодыми телами.Подходили к концу съёмки фильма «Стрелы Робин Гуда» на Рижской киностудии. Мы наслаждались этой средневековой атмосферой и латышской организованностью четвёртый месяц.. Уже были отсняты эпизоды в Польше в старинном замке Мальборк , и оставалось только поставить жирную точку. Надо было остаться живыми в сцене погони. Эта сцена для нас была самой сложной в фильме. Тогда и заработанные деньги пригодятся на покупку квартиры, мебели и всякого прочего хлама, так засоряющего этот прекрасный мир. Репетиция подходила к концу и режиссёр уточнял задания на завтрашнюю съемку. По мизансцене впереди на коне должен скакать Робин Гуд и прижимать к себе прекрасную дочь мельника. Ее роль в фильме играла латышская манекенщица Регина, девушка неземной красоты. Мы боялись поднять на нее глаза. А так хотелось рассмотреть, налюбоваться ее носиком, губками, волнами ее шелковистых волос, нежно вздымающейся грудью и такими обворожительными бедрами. Но чтобы не распалять гнев ревнивого режиссёра мы быстро отводили взгляды в сторону.Подошли к обсуждению того, кто повезет Регину. Можно я, Александр Самойлович?Нет, Коля, тебе нужно падать. А повезет ее Улдис. Справишься, Улдис?Конечно, - выпалил со своим латышским акцентом Улдис.Вот пусть Улдис и падает, а я повезу Регину.Улдис падать не умеет, и неприятности мне под конец фильма не нужны. А тебя ждет молодая красивая жена, и я обещал ей заботиться о твоей нравственности.Настроение у меня испортилось, надежда опять растаяла...День закончился протиранием штанов в баре гостиницы.Утро следующего дня выдалось погожим. Операторская «Чайка» медленно ехала по дороге ,идущей по краю поля.Мы,двадцать всадников,на рыси проходили дистанцию, размечая места падений.Приехали актеры. Регина вышла из машины и озарила поле своим сиянием. Улдис подъехал на вороном жеребце, и режиссер Сергей Тарасов, который не позволял никому дотрагиваться до Регины, взял ее за талию, и поднял в седло, прямо в цепкие ручищи Улдиса. Тот усадил Регину перед собой и прошелся с ней легким галопом. Она была испугана и от страха прижималась к Улдису.Мотор!Камера! - разнеслось над полем.Кони застригли ушами и начали топтаться на месте,пытаясь определить откуда придёт опастность. А опастность сидела у них на спинах,готовая по первому повелению режиссёра « начали» вонзить им в бока железные шпоры. Отряд полетел во весь опор, обгоняя «Чайку». Я двинул шенкелем, чтобы догнать Улдиса и взглянуть на Регину. Потом придержал коня ,отстал, вышел на свою позицию, и, дождавшись команды режиссера, грохнулся на землю. После трех дублей сделали перерыв, готовили другую сцену. Мы пошли разоблачаться и отдали лошадей конюхам. За время съёмок собралось много окрестного народа. В толпе царило такое оживление, как будто что-то «давали». Я подошел и увидел, что приехал Володя. Местная знать уговаривала его поехать на шашлыки. Нет, нет, ребята - отнекивался Володя . Только ,если с друзьями.Канечна, канечна, Владимир Семёнович, сколько хотите, столько и берите. Вы хозяин — как скажете, так и будет -извивался перед ним настойчивый лысеющий поклонник ,чем-то смахивающий на старшего официанта .Пока снимали крупный план Регины с Борей Хмельницким на коне, я успел переодеться и вышел на свежий воздух, напоенный горьким ароматом полевых трав. Сделав несколько шагов, я замер, как сеттер. Передо мной в облегающем льняном платье стояла «колдунья». Она прошла мимо, наклоняясь и собирая цветы. Меня как будто и не было. Наверное, я был очень похож на пень Боже мой, живая Марина Влади! Я был влюблен в нее без памяти с того самого дня, когда прорвался в кинотеатр «Балтика» на заграничный фильм «Колдунья» с запретным грифом «Детям до шестнадцати...» .Тогда она взаимностью мне не ответила. Она и не знала, что я есть на этом свете. Я уже не первый год работал в кино, и немного привык к таким чудесам, когда в коридоре студии вдруг встречаешь человека с до боли знакомым лицом: «Ах, да, это же князь Болконский »! Но князь равнодушно проходит мимо тебя. Он тебя и знать не знает. Он же с экрана тебя в зрительном зале не видел. Не видела меня и она.Володя был оживлен, весел и беспечен. Он выглядел победителем. Он написал баллады к этому фильму. Марина Влади ,как шёпотом сообщил мне Боря Хмельницкий ,охлаждая мой пыл,была его женой. И мир казался ему прекрасным, как луг в мае ,по которому ходят женщины и кони. А все красавцы, вроде меня, «умывали» по утрам свои постные лица прохладной водой,и без конца задавали себе один и тот же вопрос: «Как же так?».Мы обнялись.Володя в моих объятиях был маленьким ,но плотным. Вспомнили о съемках в «Интервенции», когда он чудом не сломал себе шею, прыгнув с балкона в сцене драки. Вспомнили о том, как фильм «положили на полку», и режиссёра Полоку чуть не посадили в острог. А его, Высоцкого , сыгравшего там главную роль « не рекомендовали» снимать. Вспомнили его первый концерт в Ленинграде в джаз-клубе «Восток» ,после которого сняли директора дома культуры с «физической» фамилией Ландау. -Ну , ребята . Я вам под сражение в болоте такую балладу написал , заслушаетесь,забудете про драку. Подъехал и спешился Боря Хмельницкий, и прямо в костюме Робин Гуда начал обнимать Володю. Они обнимались, приподнимая друг друга, и изображая неизвестные приемы нанайской борьбы. Таганские братья — они ликовали от того, что судьба к ним так благосклонна, от того, что она их заметила и так правильно оценила.Володя приударил за Региной и начал было напевать ей гениальные куплеты из своих баллад: «Я поля влюблённым расстелю...». Но ,вспомнив про Марину, быстро и сбивчиво начал рассказывать нам абсолютно неправдоподобную историю, о том ,как он купил в комиссионке «диповский» мерседес. Жаворонкам его было не перекричать. Боль в бедре от неудачного падения на секунду приходила и отступала вновь в наркозе этого необычного ,прекрасного дня. Совсем рядом со мной, в двух шагах, так что ее можно было потрогать рукой, бродила по полю среди лошадей Марина Влади со своими роскошными распущенными волосами, и стройными босыми ногами топтала ту же траву, по которой только что ступал и я. Здесь же на расстоянии, на котором не успевал растаять аромат её волос, бродила Регина, и рассеянно слушала комплименты режиссера. Повод для комплиментов был нелицемерный. Хрупкая манекенщица, не осознавая того, промчалась галопом на вороном жеребце,будто съела мороженое. Спустя мгновения все сели в автобус и поехали в гости есть шашлыки. Володя всех приглашает. Мы приехали в долину огромного оврага, по дну которого струилась прозрачная речушка. Крутые берега были усеяны «скворечниками», утопающими в зелени фруктовых садов. Это было садоводство. «Скворечники» местного народонаселения испускали из труб сизый дымок. Поселок жужжал и лаял. Разноголосым хором кричали дети. Наш главный зазывала вытащил из своего «скворечника» жену, с полотецем на голове и по локти в тесте, и возгласил: посмотри кого я тебе привёз! Тут же он жадно осушил стакан самогона, и через минуту упал под куст красной смородины.Больше я его не видел. По посёлку, как по цыганскому табору, молнией разнеслась весть о том, что приехал Высоцкий. Марина Влади — не в счет. Да ее никто и не узнал. На нее и не смотрели. Беглыми взглядами были отмечены Вия Артмане и Боря Хмельницкий. Режиссер Тарасов, директор Цирельсон и другие важные члены съёмочной группы, абсолютно не известные в этих кругах, вообще были восприняты не дороже сантехников и толпой местных жителей оттеснены от Владимира Семёновича, который уже держал гитару наперевес. Поселковая развилка стала его пьедесталом . Протиснуться к Володе было невозможно. Он своим авторитетным хриплым заговором быстро организовал садоводов. Притащили несколько столов и выстроили из них длинный прилавок. Как из рога изобилия на него посыпалась колбаса, огурцы, помидоры, пирожки и вообще всё, что едят местные жители. Зазвенели стаканы, кружки, стопочки. Рекой полилось «белое» вино. Бренчала гитара , трещал костер. А надо всем этим хриплый надрывный голос Высоцкого. Он пел баллады, которые написал к этому фильму. А народ выкрикивал и просил хорошо знакомые ,петые-перепетые песни : «Баньку», «Шифмана», «На канатчиковой даче» ...Володя, а если б водку гнать не из опилок, то чего б нам было с семи бутылок - настойчиво просила публика.На крутые берега оврага высыпала тьма-тьмущая народу. Я с трудом пробрался к Володе и встал за его спиной. Он сидел на табуретке, Марина устроилась у его .Мне было хорошо ее видно и я ласкал её взглядом. Она не сводила с Володи глаз. Быстро смеркалось. Свет от костра высвечивал ближний круг , и в звенящей тишине песни казалось, что у костра сидят лишь несколько человек. Но когда песня заканчивалась, из сумрака ночи , в мерцании мириад дрожащих огоньков, раздавался шквал криков и аплодисментов. Перебрав струны, Володя подвинул табуретку, и случайно встал ее ножкой мне на большой палец ноги. Нестерпимая боль стрелой пронзила мое тело. Я попытался выдернуть ногу, но ничего не получилось. Табуретка всё глубже вдавливала мой палец в землю. -«Дом хрустальный на горе для неё...» - пел Володя Марине. Она смотрела на него преданными, любящими глазами. Прерывать такой взгляд было бы преступлением. Я терпел невыносимую боль. Голова сжалась железным кольцом спазма. Когда Володя закончил петь и привстал, я сел на землю и еле удерживал себя в сознании. Крики, аплодисменты и прочий шум пропадали и возвращались снова. Я натужено улыбался глупой улыбкой, но в темноте этого никто не видел. Я поплёлся вдоль дороги, оставляя за собой мокрый след невидимого в темноте цвета. Сзади затарахтел мотоцикл. Добрый паренек домчал меня до города. Перевязав палец, я уснул мёртвым сном. Проснулся я от Володиного крика в коридоре гостиницы. Не понимая, что происходит, я выглянул из номера, и лицом к лицу столкнулся с Хмельницким. Коля, помоги, пойди к Володе, я сейчас!А что происходит?Его музыку не приняли. Как не приняли? Ведь вчера…Так, не приняли. Будет писать другой композитор — эта им не подходит.Я заглянул в его номер. Лицо у Володи было бордовым, жилы на шее раздуты, глаза лопались от гнева. От вчерашнего блаженства не осталось и следа. Несколько человек безучастно пребывали в номере. Марина стояла перед ним на коленях. Он сидел на диване, обхватив голову руками, и глухо рычал: «Суки, суки, суки!».
Прошло пять лет.Вышел и растворился с экранов фильм про английского разбойника Робин Гуда без музыки Высоцкого , ни у кого не оставивший внятных воспоминаний. Видимо , власти видели в нём прообраз Ленина, а Володя этого не понял или не хотел понять и в песнях оставил его бандитом. Наверное думал они не заметят. А они заметили и «зарубили». «Зарубили» Володю . Никто не стал бастовать, выражать протесты и отказываться от гонорара. У Робин Гуда и его «лесных» братьев износились до дыр джинсы, купленные на заработанные деньги . Володя с песнями в одиночку продирался к своему любящему народу через каждую подворотню и открытое окно .
Я работал в Москве на Олимпиаде и , в один из вечеров ,поехал к приятелю на Малую Грузинскую .Неожиданно, а он жил в этом же доме, встретил Володю,измождённого ,нервного , с помятым лицом. Его сопровождала не колдунья, но персонаж из их числа.Говорил он сбивчиво и не понятно о чём. Долго и высокопарно представлял свою спутницу.Ей рассказывал про наши подвиги . Та лукаво щурила и опускала глазки. Похоже ,ей всё нравилось. Он показался мне брошенным и одиноким .Тянул за пуговицу и звал с собой,суля неземные радости.Потом попросил в долг денег ,клятвенно заверяя ,что на днях он получит солидный гонорар. И не было никого рядом, кто бы изменил их планы . Амок — почему то промелькнул в мозгу рассказ Цвейга .А как же Марина? Я постарался побыстрее освободиться от их общества и мы разошлись в разные стороны праздновать очередной « удачный» вечерок. На другой день по Москве разлетелась весть, что Высоцкий умер.Я позвонил Боре.Он был подавлен.Спустя два дня я нехотя тащился в театр на похороны , опасаясь быть замеченным в порочащих связях. Но проблески стыда не позволяли оставить в такую минуту , как мне казалось , одинокого неприкаянного человека , с которым пересекались пути земной жизни. Да к тому же уже совсем мёртвого. На дальних подходах к театру толпы людей заполняли все улицы и переулки. Я подумал ,что это зрители изнурительного олимпийского марафона,проходящего по улицам Москвы. Но ,оказалось, что это его поклонники пришли попрощаться с любимым актёром..Улицы были перекрыты милицейскими кордонами.Среди них я узнал своих ленинградских товарищей в штатском Жору Полтавченко и Вову Путина. Они зорко следили за порядком и запоминали лица сострадающих.Народу было столько , что, несмотря на свой магический пропуск, я так и не смог пробиться к нему. Как когда то на вечеринке в Риге. Видимо, здесь была другая магия . И откуда только они все взялись?Странно?! Как странно?! А ведь ещё вчера никого с ним не было...Или может их в сумраке не было видно?