Ворох дней-6

Никогда не приглашайте зорких и наблюдательных людей в гости. Нет, если вы уверены в себе и своих домашних, то – пожалуйста. В противном случае лучше не рискуйте.
Я с детства близорука, а посему приучена вглядываться во всё с особой тщательностью. Причём это касается не только внешней стороны вещей, но и человеческих взаимоотношений. При этом я очень придирчива. Идеальный порядок меня настораживает, беспросветная грязь отвращает, патриархальный уют усыпляет, и только художественный хаос примиряет меня с хозяевами того жилища, куда порой доводится попадать. Я люблю, когда книги стопками лежат на подоконниках, прикроватных тумбочках или у дивана на полу. Когда кипы журналов цветными глянцевыми пятнами украшают ковры и кресла. Когда на стуле перед телевизором стоит недопитая чашка чая с полуутопленной ложечкой. Мне по сердцу разномастные тарелки и бокалы. И уж, конечно, дополнит картину развалившаяся на хозяйском месте кошка или собака, догрызающая тапочки.
Дома, где хозяева ценят себя больше всего на свете, обычно украшены гобеленами в массивных рамах или потемневшими от времени полотнами. От них веет такой скукой, что невольно начинаешь их рассматривать, чтобы хоть как-то развлечься. Я ценю лишь то, что пропитано теплом рук. Ну, например, акварельку в деревянной рамочке, лоскутное панно или детский рисунок, прикнопленный над кухонным столом.
В доме, куда меня пригласили в субботний день, не было ничего, что могло бы меня раздражать. Ни гобеленов, ни порядка, ни патриархальности. Это вообще съёмная квартира, отъевроремонтированная, перепланированная на современный лад. Здесь даже есть пианино, правда, электронное. Хозяйка – моя коллега по работе. Её муж – мой бывший шеф. Дети – две девочки семи и девяти лет – души не чают в моём сыне. Нас пригласили на арбуз и сливочный ликёр.
Пока дети играли в «твистер», мы втроём сидели за столом, вращали в руках рюмочки с ликёром, пахнущим шоколадом, и мучились. Обществом друг друга. Точнее, глава семьи нам мешал своим присутствием. Есть такие люди, которые угнетают окружающих своим существованием. Их переполняет чувство любви к себе и абсолютно не волнует чужое мнение. Им кажется, что самый подходящий эпитет, олицетворяющий их суть – это «гениальный», а значит, все вокруг должны им служить. Может быть, во мне говорит чувство обиды. Да, было время, когда мне, как подчинённой, приходилось терпеть от шефа. Но я сейчас не об этом.
Жизнь этой семьи в течение двух лет проходила на моих глазах. Им как-то не приходило в голову скрывать от посторонних свои отношения и семейный уклад. В наш маленький город они приехали из Москвы, где карьера ни у того, ни у другой не сложилась. А амбиции остались. За эти два года они сменили три съёмных квартиры, и всегда были готовы снова переехать. Я была во всех трёх, каждый раз зарекаясь вновь переступать порог. И дело вовсе не в вечных коробках, которые даже не распаковываются. Зачем? Вдруг опять придётся менять жильё. А в отсутствии душевного тепла. Четыре человека, составляющие эту семью, чужие друг другу. Четыре больших «эго». Можно я расскажу о каждом из них?
Итак, начну с великанского «эго». Как вы думаете, это нормально, когда сорокалетний дяденька, уверенный в том, что он – единственный в мире трудоголик, непревзойдённый талант в сфере журналистики, не может достать из холодильника готовую еду и поставить её на разогрев в микроволновку? Его кабинет увешан почётными грамотами и благодарственными письмами, но в нём он появляется не раньше полудня. Как правило, вялым и безжизненным. К концу рабочего дня он принимает несколько чашек чая с волшебным бальзамом на спирту и веселеет. Мысли и творческие силы переполняют его голову. «Вот вы все бежите домой, а я останусь здесь работать до поздней ночи», - укоризненно говорит он сотрудникам. И, действительно, работает. Рядом с ним всё это время должны находиться жена и дети. Жена, чтобы подавать чай и ездить за допинг-пивом. Дети, чтобы создавать домашнюю обстановку. При этом им запрещено бегать по пустым вечерним коридорам, смеяться и обращаться к папе со своими нелепыми детскими вопросами. Чаще всего они засыпают в чьём-нибудь пустом кабинете.
Поначалу меня всё это удивляло. Мой день расписан чётко по плану: утро – детский сад – работа – детский сад – дом. Первые полгода моей трудовой деятельности в редакции сын терпеливо ждал, когда мама соизволит придти за ним в садик. Он неизменно оставался последним в группе. Спасибо воспитателям, они тоже не роптали. А мама просто расплачивалась за свою деликатность и ответственность. Ибо, будучи вызванной в кабинет шефа, когда до конца рабочего дня каких-то пятнадцать минут, она не менее терпеливо выслушивала грандиозные планы по переустройству мира, верила в то, что и от неё что-то зависит, пока не поняла простой истины: шефу нужны были «уши». Чужие, воспитанные, чтобы не перебивали, не косились на часы.
Однажды сын встретил меня с покрасневшими от слёз глазами. «Я думал, ты бросила меня», - сказал он печально. С тех пор я перестала быть вежливой сотрудницей. Более того, начала требовать, чтобы на служебной машине меня вовремя доставляли в садик. Расположение шефа я утратила. Да и Бог с ним! Это ли важно?
Персонажи номер два. Эго-дети. Склонна думать, что наследственность здесь играет малую роль. Любой психолог объяснит это лучше меня. Расти я в семье, где папа целыми днями цокает по ноутбуку, а мама лихорадочно его обслуживает, я вела бы себя точно так, как две эти девочки. Хорошо одетые, имеющие всё, о чём мечтают современные дети, растущие на йогуртах и мюсли, но не знающие ласки и душевного тепла. Они ежедневно борются между собой за внимание родителей. Тщетно. Иногда они даже слышат: «Господи! Куда бы вас деть!».
Мой сын дружит с ними, поэтому иногда они приходят к нам. С удовольствием едят блины и плюшки из песочного теста, те, что «на скорую руку». «Интересно, почему мама ничего не печёт?» - спрашивают они у меня. Не знаю. Их мама любит суши.
Первое время они с опаской проходили мимо нашего кота, боялись смотреть в сторону клеток с хомяком и морской свинкой. А когда у нас появился Бантик, смешной, ласковый пёсик, младшая девочка с криком ужаса бросилась на диван, закрываясь подушкой. «Уберите его!» - голосила она. Пришлось Бантику весь вечер томиться в ванной. «Почему ты боишься животных?» - допытывался мой сын. «Наш папа говорит, что это – грязь», - таким был ответ. Ну, что тут скажешь?..
И, наконец, несколько слов о женщине, к которой термин «эго» подходит менее всего. И всё же – это мини-эго. Каждое утро она приходит на работу со словами: «Опять я за вас всех получила!». Очевидно, мы должны быть благодарными за то, что она играет роль громоотвода. Ночами муж поднимает её и требует, чтобы она немедленно занесла в блокнот его очередную гениальную мысль, записала список поручений и в конце дня отчиталась об их выполнении. А в гневе он страшен! Она не смеет пользоваться косметикой, ибо красота женщины должна быть естественной. Она одевается в дешёвых магазинах, экономя на себе, потому что нужно как следует одеть детей и его – Царя Вселенной.
Насколько я помню, раз десять она пыталась уйти от него. Забирала детей и уезжала ночью к маме. Утром приходила на работу и, счастливо улыбаясь, рассказывала: «Примчался за нами следом! Сказал, что без меня пропадёт! Ведь он, как ребёнок, не знает, с какой стороны холодильник открывается!». Ещё бы! Его можно понять.
Да вот в чём же её «эго»? Вероятно, в гордости от того, что она ощущает свою мнимую незаменимость. Превознося мужа до небес, она просто посадила его себе на шею, сотворив из него инфантильного псевдоинтеллигента. Я не верю, что за такого можно выйти замуж в здравом уме, но точно знаю, что создать его женщина может собственными руками.
Итак, мы пили сливочный ликёр. Я-то хорошо понимала, зачем меня пригласили в этот дом. Хозяевам я была нужна для того, чтобы не остаться вдвоём в выходной. Дети не в счёт. Они и без того целыми днями пропадают во дворе, пока стоят тёплые деньки. Своим намётанным близоруким взглядом я многое увидела: её усталость и опустошённость, его равнодушие и внутреннюю пустоту, безликость снимаемого жилья. Я не осуждаю их, не удивляюсь, не пытаюсь помочь. Тем более что меня никто об этом не просит. Я хочу к себе домой. К душистой яблочной шарлотке, ещё оставшейся после завтрака, к недочитанным вместе с сыном Муми-троллям. И к счастью просто посидеть втроём – мама, папа, ребёнок – на стареньком, обшарпанном диване, распевая во всё горло «Не вешать нос, гардемарины».