Королевская лилия

1. Bagatelle (1777 год)

За карточным столом – веселье, смех.
На дамах – состоянье в миллион.
И королева: «Умоляю всех!
Кто хочет спать – гоните в шею сон!

Вниманье, господа! Наш милый граф
Сейчас пообещал мне bagatelle!»
- Свою любовь, мадам? Иль я не прав? –
«Дворец построить лишь за семь недель!»

- Дворец? За семь недель? Да это бред! –
- За восемь, господа! Я вам клянусь!
«Д’Артуа, послушайте, мой свет,
Пари вы проиграете, боюсь!

Отсчёт начнём с сегодняшней зари.
Два месяца ведь пролетят, как сон!»
- Мадам, клянусь! Я выиграю пари!-
(«Он выиграет!» - «Не выиграет он!»)

Неделя за неделею растёт
В лесу Булонском – на пари – дворец.
- Ну, как там, граф, строительство идёт?
Когда ж вы завершите, наконец?

- Два месяца с сегодняшней зари!
Но мне хватило даже семь недель.
- По-моему… вы… выиграли пари!
- Мадам, примите дар мой – Багатель!

2. Поход на Версаль (5 октября 1789 год)

Октябрь. Париж. К походу на Версаль
Призвал Марат – кровавый «Друг народа».
И толпы женщин, завернувшись в шаль,
Идут, смешавшись с гвардией у входа.

И вот дворец. У королевы взор
Тревожен: «Сир, что там за шум и крики?»
Король молчит. А во дворе: «Позор
Луи!». И рвутся к небу пики.

А во дворе – пришедшие ревут,
Не сдерживают натиска швейцарцы.
«Король сбежал! Нет короля!» - орут
Взбешённые и женщины, и старцы.

Но на балкон, дыханье затая,
Король выходит, помолившись в небо.
«Позвольте, господа! Но вот он я!
Вы хлеба ждёте? Будет много хлеба!»

Толпа кричит. Король уходит вон.
Ещё минута – и снесут все стены.
«Не верим! Австриячку на балкон!»
От ярости – все губы в клочьях пены.

И королева с сыном, глубокó
Вздохнув и осенясь крестом, выходит.
И про себя: «О боже! Нелегко,
Когда вся чернь в версальских парках бродит!».

Но вот толпа затихла. Сотни глаз
Внимательно следят – что будет дальше?
И вдруг раздался над Версалем глас:
«О vive la Rien!» - и не было в нём фальши!

И этот возглас загремел сильней,
И сотни глоток подхватили фразу.
А королева руки всё сильней
Сжимала, как-то обессилев сразу.

Поклон – толпе. О, сдержанный поклон!
Хотя холодный пот на платье капал…
С улыбкою покинула балкон
И. двери затворив, спустилась на пол
Без сил…

3. Марат – «Друг народа». Воззвание

«Пока ещё не поздно – короля
Скорей под стражу! Парижане, к бою!
Возьмём себе бурбонские поля!
Всю Францию поднимем за собою!

В темницу австриячку! И долой
Министров, их прислужников и мэра!
Пусть станет наше прошлое золой!
Да не ослабнет в будущее вера!

Нас усыпляют! Будем начеку!
Спасём же революцию от краха!
Невиданным террором на веку
Пятьсот-шестьсот голов склоним на плаху!

Богатство да оставит богачей!
Париж, вперёд! Париж, готовься к бою!»
Марат, создатель пламенных речей
Не мог понять, пожертвовав собою,

Что на Земле – всегда один закон:
Извечно людям равенство лишь снилось!
Но только кровь, которой жаждал он,
Ещё никем на свете не простилась.

4. Башня Тампль. Зима 1793 года

Башня Тампль. Королева
У окна стоит и смотрит
На унылый, мрачный двор.
Ты, принцессой, не мечтала
О таком конце ночами
В старом Шёнбрунне? Тогда
Юный Моцарт на паркете
Растянулся – ноты вроссыпь.
Помнишь, бросилась к нему?
Помнишь, он тогда воскликнул:
«Я женюсь на ней! Лишь стану
Взрослым! Сразу в благодарность
Я женюсь на ней тотчас!».
Только ты женою стала
Короля! Ты – Королева!
(… Со двора кого везут?..)
О, блистательные залы!
Зеркала, вино и карты!
От свечей – одни огарки, как сейчас…
Башня Тампль. Караулы.
Ах, версальские аллеи!
Маскарады до утра!
…От дождя изображенье
Расплылось или платочек
Вымок… Боже, королевам
Не положено рыдать!
Помнишь страшный день в Версале?
Толпы черни у балкона,
Ты – одна перед толпой!
А потом в Париж в карете,
За каретою – торговки,
Жёны лавочников вопят:
«Короля везём в Париж!».
А потом… Ты помнишь, помнишь?
Постоялый двор в Варенне…
Будь же проклят ты, Варенн!
Короля, тебя – под стражу.
В Тюильри сперва. А в Тампль
Заключили уж потом…
Что теперь на белом свете
У тебя, Антуанетта?
Дождь, окно, платок в руке…
Короля они казнили –
Те, которые когда-то
Всей толпой в Версаль пришли.
А тебе, моя принцесса,
Что осталось, что осталось?
Лишь смотреть в окно с точкою,
Своего черёда ждать…

5. Мария-Антуанетта

Оделась в чистое, жалея – нет румян,
И вышла. Вот телега средь двора.
А конвоир по-прежнему так пьян,
Но всё же смог сказать: «Мадам, пора!»

Ещё далёко площадь, но слышны
Оттуда звуки дроби барабанной.
А волосы, что были так пышны,
Теперь повисли. И улыбкой странной

Застыла на её лице печаль.
Но строен стан и прям, хоть без корсета.
– Вам королеву бывшую не жаль?
– А где она? Неужто эта? Эта?!

Повсюду крики бешеных людей.
Но что ей крики? Ей всегда кричали.
Тогда: «Виват!», ну а теперь: «Смерть ей!».
Ах, смерть? Ну что ж! И не таких встречали!

«Мадам, позвольте Вам помочь чуть-чуть!», –
Промолвил ей палач у эшафота.
Лишь в три ступеньки королевский путь…
– Нет, я сама. Излишняя забота…

И волосы смиренно приподняв,
Последний вздох – секунду подождите!
И с тонкой шеи что-то быстро сняв,
Спокойно приказала: «Мсье, рубите!».

Сверкнул на солнце гильотинный нож.
Вся площадь замерла как-будто в страхе.
Раздался звук, на тихий стон похож,
И тут же голова упала с плахи.

Палач высόко над толпой поднял
Ту голову, показывая свету.
И каждый, содрогаясь, увидал
В последний раз Марию-Антуанетту.