ДВЕРЬ В ГЛУБИНЕ ДВОРА-3

По дороге в типографию, Стас и Марина какое-то время молчали. Первой не выдержала Марина:
– Скажите, а почему Петр Петрович решил взять вас в штат? Ведь мы отлично справлялись сами. Вон Глеб хорошо делает обложки, да и Володе-дизайнеру часто заказывают особо ответственные работы. Что-то у нас последнее время появилось слишком много сотрудников.
«Так, вот в чем дело! – с разочарованием и, в тоже время, с облегчением подумал Стас. – Вековечная замшелая болезнь: страх допустить в свой уютный, сложившийся мирок новых людей. Православное мещанство. Вот почему они меня вчера так сканировали: свой или чужой?»
Вслух же сказал:
– Объем изданий будет увеличиваться: у директора на этот счет есть свои соображения. Поэтому работы хватит всем.
– Хорошо, если так, – ответила Марина. – А вы человек церковный? Исповедываетесь? Причащаетесь?
«Опять медкомиссия, – подумал Стас. – Рассказать ей о том, как в течение года был чтецом-псаломщиком? Об учебе на богословских курсах? Или рановато?»
Поэтому ответил уклончиво:
– Конечно. Регулярно.
Удивительно, но Марину ответ устроил настолько, что она даже не стала спрашивать, в какой храм он ходит и есть ли у него духовник.
Разговор прервался и Стас, уйдя в себя, стал вспоминать вчерашний разговор с директором.
Они сели за огромный, обитый зеленым сукном стол – наследие чиновничьей России середины XIX века – и Петр Петрович, посерьезнев, начал:
– Видите ли, Станислав, мы, хотя и не крупное, но одно из престижных издательств в нашем регионе. Среди православных, разумеется. У нас неплохой тематический план, мы издаем быстро и много. Конечно же, согласно нашим возможностям. «Быстро и много» – это принцип, которого мы с Вадимом Семеновичем – моим компаньоном и замом – придерживаемся неукоснительно. И на православном книжном рынке – мы очень заметны. Но наше узкое место – это оформление изданий. Те из профессиональных художников, которых мы приглашали, были далеки от церковной жизни. Для них, что епитрахиль, что евхаристия – одно и то же. А дилетантов-доброхотов было полно. Предложили одному такому рабу Божию сделать рисунок для обложки брошюры о покаянии, так он изобразил звероподобного священника с нечесаной бородой, а в качестве кающегося – охламона в шортах с физиономией пассивного гомосексуалиста. Причем все это было еще и плохо нарисовано.
Поэтому, Станислав, я очень на вас рассчитываю. Никто не обязывает вас делать самому оформление всех наших книжек. Привлекайте того же Глеба, Владимира, руководите версткой. Ваша сверхзадача – создать узнаваемый художественный стиль издательства. Сходите в отдел сбыта – он в соседнем дворе. Пусть Глеб вас проводит. Там, на складе много интересных новинок других издательств. Мы продаем их по обмену. Посмотрите, как они делают, может, и найдете что-то полезное для себя.

* * *
Сверхозадаченный ныне Стас в свое время мечтал стать живописцем. При поддержке матери и отчима окончил художественное училище, отслужил в армии, а затем поступил на вечернее отделение Полиграфического института. Почему именно туда? За два года службы художником штаба части, Стас понял, что на живописный факультет какого-нибудь серьезного художественного вуза ему не поступить, а на факультет, где готовят художников-оформителей книги, его знаний, умений и навыков вполне хватит. Тем более что книгу он любил с детства: в его семье была хотя и небольшая, но хорошая библиотека, которую начинал собирать его покойный отец.
Во время учебы Стас работал в редакции малотиражного научно-технического журнала, а закончив вуз, удачно устроился в крупное книжное издательство «Северный Край» художественным редактором.
Пять лет работы в этом издательстве стали для Стаса хорошей школой. Он приобрел не только профессиональные навыки, но и неоценимый опыт общения с литературными редакторами.
И уже без всякого удивления выслушивал рекомендации по оформлению обложки типа: «У меня дома стоит баночка из-под ночного крема – бирюзовенькая-бирюзовенькая (при этом глазки редакторши закрывались, а ладошки складывались вместе), я ее принесу, а вы именно такого цвета сделайте фон».
И, казалось бы, все хорошо получалось у Стаса в плане творческом, но внутренняя неуспокоенность это самое «хорошо» обращала в «неуд». К ощущению жизненного «неуда» прибавлялись и проблемы в личной жизни, хотя внешне Стас был, как говорят, был «парень видный» – высокий, поджарый, светловолосый. «Ну, истинный ариец» – называл его в шутку коллега по работе, поглядывая на англосакское лицо Стаса.
К жизненным «неудам» Станислав относил и то, что его двухлетний гражданский брак постепенно сошел на нет, превратившись в редкие встречи. В итоге Станислав остался один в небольшой комнатке малонаселенной коммунальной квартиры, принадлежавшей отчиму, в которую Стас переехал сразу после службы в армии. А от кратковременной семейной жизни осталась только баночка из-под ночного крема, которую Стас почему-то так и не решился выбросить. Бирюзовенькая-бирюзовенькая.
Вскоре поиски гармонии и духовности привели ее искателя в православный храм. Отрастив бороду и пережив, как положено период неофитства – отрицания всех и вся в безбожной своей жизни – Стас начал сосредоточенно думать о том, как обрести свое место в церковной среде. Слава Богу, мысли о том, чтобы стать священником его быстро оставили, чему поспособствовало недолгое служение в качестве чтеца-псаломщика. А желания стать иконописцем, у Стаса никогда не возникало, что было весьма странно для художника. Оставалось одно – работа в православном издательстве.

Продолжение следует