Среди чудовищ-4. Продолжение.

Начало и продолжение читайте в Среди чудовищ 1, 2 и 3.

Глава двадцать девятая. Договаривался о транспорте до Сомали Кондрат с огромными трудами – никто из владельцев баркасов слышать не хотел о поездке в это гнездо пиратства. Пришлось заплатить вперед всю сумму, а она оказалась через чур непомерной, и то капитан причитал и долго качал головой, не одобряя желание белых туристов ступить на африканский берег и долго объяснял, как это опасно, и что ждать он никого не будет – быстро высадит на пустом побережье и тут же отвалит в обратную сторону. У Кондрата сложилось ощущение, что Борис снова организовал какую-то коварную ловушку. Тревога, теснившая грудь всё последнее время, только усилилась. Куда они прут, действительно? Реально, там полный бардак, в этом Сомали, даже похуже, чем был в Чечне в последние годы—те же вооруженные банды, похищения людей. Отсутствие какой бы то ни было законности. Если вдуматься -- это правда какая-то ловушка. Может, Борис решил разыграть из себя эдакого камикадзе – заведет всех в самое пекло и погубит, в том числе Ларису и себя самого. Нелепое предположение, но от людей Денисова можно ожидать любой выходки, даже самой нелепой и дикой.
Капитан велел быть на баркасе с первыми лучами солнца – в эту пору легко проскочить мимо катеров пограничной охраны йеменцев.
Объясняться с капитаном помогал служащий отеля, в котором были на постое, он худо- бедно знал русские слова и капитан, где жестами, где подробно объясняя « переводчику» передал «инструкцию» на случай нападения пиратов ( такое было очень возможно!) – сразу спуститься вниз и сидеть там тише воды, ниже травы, а капитан сам всё «разведет».
Глядя на задумчивое лицо Кондрата, служащий отеля Габас, фамильярно потрепал его за плечо, ободряюще пообещал:
--Раз Абдель взял деньги с вас, можете быть спокойны. В дороге всё будет хорошо.
--Хо-ро-шо! – выговорил по слогам по-русски капитан.
Видимо, служащий был в доле с капитаном, что так старался, а пугали они, чтобы содрать побольше денег. Мог быть и такой расклад.
Кондрат вернулся в отель в задумчивом настроении, и его состояние встревожило всех. Даже Карен насторожился:
--В чём дело?
Глядя на жующего финик Бориса, сидевшего на диване в номере Карена, Кондрат вздохнул:
--Не по душе мне путешествие в Сомали. И так занесло к чёрту на кулички, а тут ещё плыть хрен знает в какую дыру. Пугают арабы.
Карен пожал плечами и стал смотреть в окно на море. Кондрат легонько пнул Бориса в ботинок:
--Ну, ты, опять затеял что-то? Врешь ведь, что Денисов в Сомали? Сознайся, пока не поздно.
--Поздно, -- Борис, наоборот, выглядел бодро и ехидная ухмылка не сходила с его лица. –Я вам сказал правду. Найдете Денисова, пусть сам с вами разбирается – я умываю руки.
--Когда отплываем? – не оборачиваясь от окна, спросил Карен.
--С рассветом надо быть на баркасе. Здешний служищий Габас нас разбудит.
Карен обернулся с улыбкой:
--Плохо, что здесь выпить нет.
--Нельзя – мусульманская страна.
--А если поискать?
--Напряги кого-нибудь из молодых, пусть найдут, если смогут.
--Ты Габаса знаешь.
--Я устал и пойду спать. Завтра трудный день.
Первые лучи солнца только окрасили горизонт, было ещё темно и очень холодно, а уже все успели погрузиться на баркас и отчалить от пустынного причала – вся пограничная стража спала, а может успела получить взятку от капитана и дала уплыть без забот.
Лариса и Карен расположились в каюте в трюме, остальные, обдуваемые холодным утренним ветром остались, на палубе. В команде было четверо матросов, капитан изредка покрикивал на них из своей рубки, лишенной стекол. Борис пытался дремать. Кондрат смотрел вдаль на чистый горизонт – беспокойство не проходило. Но время шло, двигатель мерно дрыкал, убаюкивая, солнце начинало пригревать и дремота, после беспокойной ночи, окутала сознание Кондрата мягким покрывалом.
--Что? – он очнулся от нестерпимого зноя. Рубаха и волосы на голове были горячие. Соленый пот, обжигая кожу, струился по лицу и шее. Долго же он спал.
Баркас двигался, бескрайний океан вокруг казался не настоящим, а жутким обмачивым миражом. На палубе осталось не так много людей – жар всех загнал вниз, только Борис жевал финики, доставая их из бумажного пакетика. Увидев, что Кондрат очнулся ото сна, протянул пакет.
--Будешь?
--Что?
--Финики. Вкусные. Очень сладкие.
Кондрат с отвращением отвернулся. Представив вкус фиников, тут же ощутил сильную жажду. Да, надо спустится вниз – оставаться на палубе становилось нестерпимо.
--Пойдем вниз? – спросил он Бориса.
--Не хочу.
--Сгоришь.
--Я тепло люблю. Я раньше на севере жил, в Красноярском крае, и так я там устал от лютых морозов, что решил навсегда обосноваться в тёплых палестинах и переехал к нам, на черноморское побережье.
--А мне сдается, что-то ты натворил там у себя, в Красноярском крае, вот и подался в бега…А? Ха-ха-ха.
--Все мы не святые.
--Пойдем попьём.
--Я финики ем. Что задумался? Думаешь убегу? Вон у меня сколько охранников, -- Борис кивнул на матросов и капитана – их солнечный зной, казалось, нисколько не напрягал.
--Ладно, -- Кондрат тяжело поднялся, ощутив, что ткань брюк тоже накалилась и обжигала кожу. Он направился к люку, чтобы спуститься в трюм и тут заметил маленькую чёрную точку на горизонте.
--Капитан!
Капитан встревоженно посмотрел в направлении, куда указывал Кондрат. Точка приближалась, увеличиваясь в размерах.
Он закричал на своих матросов, а Кондрату указал на люк и , резко махая рукой, показал, чтобы он и Борис быстрее спускались вниз.
Бориса матросы, объясняя на своём языке угрозу, буквально подволокли к люку.Тот, недоуменно глядя на Кондрата и пожимая плечами, продолжая жевать, послушно спустился по лестнице. Следом спустился Кондрат. Да, здесь было не так жарко, но давила нестерпимая духота.
Люк над головой Кондрата вдруг захлопнулся и сверху лязгнул засов.
--Э-э, там! – опешил Кондрат и долбанул кулаком в люк. – Что за шутки?
Сверху, к щели в проёме, приник лицом один из матросов и шепотом стал что-то объяснять. Из всей тарабарщины, Кондрат только понял несколько раз повторённое : «Пиратс». Видимо, опасаясь, что в приближающемся судне могут находиться пираты, их спрятали в трюме.
Выругавшись ( он предчувствовал что-то подобное) Кондрат прошёл мимо сидящих на полу своих подопечных и открыл дверь каюты. Борис стоял перед широким топчаном, на котором сидели усталые от духоты Карен и Лариса, и пил воду из объёмной пластмассовой фляги. Несмотря на то, что в каюте работал небольшой вентилятор, здесь было нисколько не комфортнее, чем у самой лестницы.
--Пираты, -- коротко сказал Кондрат.
--Что? – глаза Карена округлились, а на лице Ларисы отобразилось смятение.
--Приближается какое-то судно, капитан опасается, что на нём могут быть пираты.
--Надо точнее узнать, -- Карен собирался подняться, чтобы идти к капитану.
--Нас заперли здесь на всякий случай.
--Заперли?
--Ну.
--Идиотизм.
--Что все мы здесь – вот идиотизм. – неожиданно отозвался Борис, отирая рот от воды и закручивая флягу.
--Помолчи. Всё твой Денисов, -- проворчал Кондрат. Отолкнув его, он уселся на топчан, потеснив Ларису.
--Точно пираты? – спросил Карен.
--Не знаю. Подождем – узнаем. Может, обойдется. Капитан предупреждал, что если случится такое, сам всё разведет, нам сидеть тихо и не во что не вмешиваться.
Лариса залезла на топчан с ногами, произнесла испугано:
--Просто не верится, что всё это происходит в реальности.
--Из-за тебя всё, -- сказал ей Карен бесцветным голосом. Несколько часов проведённых в душной каюте лишили его любых проявлений эмоций. Даже возможное нападение африканских пиратов казалось ему не реальным и в душе ничего не ёкнуло. Хотелось просто поскорее доехать до места и сойти на берег.
Двигатель стал работать на медленных оборотах, снижая скорость. Явственно различался шум работы другого двигателя – нежданные визитёры быстро приближались.
Лариса нервно зашептала:
--Если нас захватят пираты, я покончу с собой.
--О-го-го, -- без эмоций произнёс Карен. – Что так?
--Вас убьют, а меня будут насиловать эти скоты … С меня хватит! Лучше умереть.
--Как? Сиганёшь в море и быстро пойдёшь ко дну? – съязвил Борис.
Лариса , сузив глаза от злости, глядя в лицо Борису, пояснила ему тем же нервным шепотом:
--Найду способ.
--Не пакинуй раньше времени, -- попытался успокоить её Кондрат.
--Не могу! У меня нервы!
--У всех нервы, --тем же спокойным тоном заявил Кондрат и опустил свою огромную ладонь на плечо Ларисы. Он, действительно, считал, что беспокоиться ещё рано – пока он не увидит чернокожих головорезов с автоматами в руках, он не станет паниковать. Да и потом не станет.
--У всех? – нервная усмешка исказила лицо Ларисы. Движением плеча она столкнула руку Кондрата со своего плеча. – У тебя нет нервов. Ты бесчувственный болван и убийца. У меня до сих в мозгу стоит видение, как ты убил беззащитного Эдика.
Карен на эту тираду беззвучно рассмеялся, качая головой, а Кондрат обиженно засопел.
Двигатель совсем смолк и, какое-то время, баркас двигался по инерции. Катер визитёров подошёл к самому борту баркаса и послышался шум – по палубе заходили люди, начался громкий крик на арабском и кричало несколько человек сразу.
--Бах! – выстрел хлопнул глухо, словно на деревянный пол уронили что-то тяжелое, но мягкое.
Лариса в ужасе прижалась к Кондрату, вцепившись рукой в его локоть.
Кондрат и Борис напряглись, посмотрели друг на друга – неужели правда произошло нападение пиратов? А они заперты в трюме и беззащитны.
Карен упер взгляд в закрытую дверь каюты, потом посмотрел на Бориса и Кондрата, в недоумении округлил глаза.
--Что это? Выстрел что ли?
--Вроде того, -- отозвался Кондрат.
Дверь каюты резко отворилась – несколько людей Карена просунулись в проём:
--Там что-то происходит не то… -- кивая наверх, встревоженно произнес Сани.
При виде тревоги и сметения на лицах подопечных, Кондрат вдруг обрёл уверенность.
--Не глухие.
Он резко встал и, раздвинув людей, протиснулся из каюты в коридор, чуть суетливо, прошёл к самой лестнице. Приложив палец к губам, потребовал не шуметь, но и так все затаились, словно мыши, почуявшие кота.
По палубе всё также прохаживались люди и громко разговаривали, но уже значительно спокойнее. Катер визитеров ( по звуку мотора было понятно, что чужое судно являлось быстроходным катером) отошёл от борта баркаса, двигатель баркаса снова затарахтел и баркас начал движение.
Кондрат поглядывал на своих людей, смотрящих на него в нерешительности, и не знал, что требовалось предпринять. Было ясно, что несколько визитёров с катера остались на борту баркаса. Что происходило на палубе, было совершенно не понятно. Раздавались шаги, мерно работал двигатель, иногда звучала короткая арабская фраза -- всё. Постучать в люк и потребовать объяснений? А вдруг капитан что-то наплёл неизвестным визитёрам и те совершенно не в курсе, что внизу есть люди.
Подошёл Сани, прошептал, утирая пот с осунувшегося лица:
--Ну? Что?
Кондрат пожал плечом. Может, стоило ещё подождать?
В этой жуткой ситуации, в пыльной духоте и щемящей тишине, они молча переглядывались не меньше получаса, не решаясь что-то предпринять. И вдруг двигатель баркаса снова перешёл на малые обороты, сбавляя скорость, а к далёкому звуку мотора катера прибавился ещё один. Больше оставаться в неведении не имело смысла – наверху происходило что-то незапланированное капитаном.
Кондрат решительно поднялся вверх на две ступени, сжал кулак, намереваясь начать громко стучать в крышку люка, но ещё рука не успела дотянуться, как сверху кто-то уверенно подошел и с громким лязгом отодвинул засов. Люк откинулся, пуская вниз жару и свежий воздух. Кондрат ждал увидеть дуло автомата и чернокожего бандита, но это был капитан. Секунду глядя на сжатый кулак Кондрата, он мотнул головой, приглашая подняться.
--Ком!
Кондрат стал медленно подниматься по ступеням лестницы. Как только его голова показалась над палубой, и он всё увидел, удар металлического приклада автомата страшной силы обрушился на его затылок, вырубая сознание. Ему не позволили свалиться вниз, подхватив подмышки с двух сторон, и резко вытянули наверх грузное тело.
Сознание к Кондрату вернулось почти сразу же. Его бросили на палубу лицом вниз – вокруг были вооруженные автоматами африканцы.
Подняв истеричный крик и стреляя в воздух, они полезли вниз, в убежище пассажиров баркаса. И сразу всё стихло. Один из африканцев не позволил Кондрату подняться, уперев дуло автомата ему в затылок.
Кондрат успел заметить, что члены команды баркаса и капитан были веселы и нисколько не опасались людей с автоматами. Капитан вернулся в рубку, двигатель баркаса снова взял высокие обороты – вдалеке виднелся обширный африканский берег, а вокруг баркаса кружили на высоких волнах два катера, полные чернокожих мужчин, вооруженных автоматами и винтовками М-16. Пираты. Всё-таки пираты и происходящее оптимизма в душе Кондрата не вызывало – впереди был плен, лишения, издевательства и, возможно, смерть.
Рядом с Кондратом уложили на палубу Сани. Его лицо уже было разбито в кровь. Сани повернул голову к Кондрату и улыбнулся, сплюнув кровь на палубу. Следом уложили невозмутимого Бориса, Карена и всех остальных. А после раздался оглушительный визг Ларисы.
Кондрат невольно подобрался -- неужели её начали насиловать? Она как чувствовала, что ей достанется больше остальных.
Но крик оборвался и боковым зрением Кондрат увидел, как её выволокли из люка и, толкая в спину, усадили на палубе под полотнянным навесом у капитанской рубки. Лариса была бледная, но лицо её выражало решимость сопротивляться до последнего.
Кондрат в это мгновенье пожалел эту стервозную и никчёмную женщину – судьба не уставала «оплачивать её счета».
Он как чувствовал, что вся эта авантюра с погоней за Денисовым по Азии и Африке, завершится катастрофой. И вот она уже разразилась. А виноват во многом он сам, потому что слишком потакал Карену, его сумасбродной глупости. Завезут их в чёртову дыру и угробят.
Искоса наблюдая за происходящим, Кондрат заметил, что капитан, иногда перебрасываясь отдельными фразами с вооруженными чернокожими сомалийцами, казалось, даже руководил ими – они слушались его замечаний. Догадка обожгла мозг – не сам ли капитан организовал нападение, заранее связавшись с пиратами и привез живой товар в руки своих африканских подельников! От бессильной ярости Кондрат застонал, за что тут же получил пинок босой ноги в бок. Обернувшись к обидчику, он увидел весёлое смеющееся лицо молодого парня, сжимавшего автоматическую винтовку. Юный пират ободряюще кивнул ему и тут же снова пнул в бок и толкнул стволом в голову, заставляя смотреть в пол.
Добравшись до берега, баркас причалил к убогому дощатому причалу и выгрузил пленников. Вокруг не было ни одного строения. Пираты вытащили свои катера прямо на песок. Капитан и его матросы тоже покинули баркас, а не уплыли сразу, как обещали Кондрату. Вся ватага, крича на пленников и подгоняя их ударами прикладов, погнали их вглубь континента.
Кондрат старался держаться рядом с Ларисой. Руки у всех пленников, в том числе у Ларисы, были туго стянуты на запястьях веревками.
Они шли, всё дальше удаляясь от берега. Кондрат с тоской смотрел на палящее нестерпимым жаром африканское солнце. Впереди их ждала ужасная неизвестность…

Глава тридцатая

Джони торопливо обернулся к своим спутникам, указывая на оставленную у подножия каменистого холма машину, прокричал:
--Их машина.
Антон и Гамид ускорили шаг. Еремей, отирая градом катившийся пот, еле передвигал ноги, желая поскорее найти какую-нибудь тень и укрыться от беспощадного зноя.
Джони обошёл пустой джип, не дотрагиваясь до машины, с любопытством провёл поверхностный осмотр – никаких вещей на сиденьях не было, бардачок был открыт и девственно пуст, в замке зажигания торчал ключ.
--Ну что? – переводя дыхание, спросил подошедший Антон.
--Их джип. – сказал Джони.
--Почему они бросили машину?
--Может, бензин кончился, -- попытался предположить Джони.
--А мы проверим. Ключ-то забыли.
--Осторожней. Может ключ оставили намерено и это ловушка.
--А их дикий крик?
--Может, приманка.
--Думаешь, -- Антон ухмыльнулся, не веря, что боевики задумали столь мудренную ловушку для преследователей, но трогая дверцу джипа, не стал спешить.
--Я их знал какое-то время и они ребята намудренные не в меру. – пояснил ему Джони.
--Что есть мера? – задал риторический вопрос Антон, открыв дверцу и усаживаясь на место водителя.
Джони нагнулся и внимательно осмотрел днище машины.
--Ничего подозрительного.
--Ладно, -- Антон взялся аккуратно за ключ и провернул. Против ожидания не произошло ничего. Ни звука.
--Что? – у машины остановился Гамид и начал придирчиво осматривать джип.
--Ничего, -- отозвался Антон. Он снова провернул ключ. Снова не последовало никакой реакции, даже ток от аккумулятора не включил приборную панель. Может, уходя, боевики забрали аккумулятор?
Подошёл тяжело дышащий Еремей и, ни слова не говоря, забрался на заднее сидении джипа. Посмотрев на его страдающее лицо, Гамид смешливо хмыкнул.
Антон открыл капот, бегло осмотрел двигатель – всё выглядело, как и должно – аккумулятор, свечи зажигания и так далее, но джип не реагировал. Он отвинтил крышку бензобака, впихнул внутрь подобранную с земли сухую хворостину – бензин в баке был.
Посмотрев на влажную хворостину, Джони вздохнул.
--Добрались. Началось проклятое место. Здесь никакая техника не работает.
--А автомат стрелять может? – спросил Гамид.
--Наверное, узнаем и это, -- произнёс Джони.
Все посмотрели в сторону близких холмов – приехавшие на машине могли пойти только туда.
--Что же их напугало? – спросил Антон. Эта мысль будоражила его всё время, что они добирались на этого загадочного места. Неужели здесь вправду творилась какая-то чертовщина? Тогда они бессильны чем-либо помочь похищенной Веронике. Но верить в потусторонее он был неприучен и, несмотря на свербившую где-то глубоко мыслишку о всяких там духах и привидениях, думал, что всему есть рациональное объяснение.
--Пойдем? – спросил Гамид.
--Да, -- согласился Антон, несмотря на усталость. – Надо идти, искать их.
--Я не пойду, -- выдохнул Еремей. – Ищите их сами, я здесь подожду.
--Сдохнешь здесь от жары.
--Уже.
Джони пошёл вперед, за ним Антон и Гамид.
Гамид обернулся, крикнул Еремею:
--Один в проклятом месте остаёшься!
Эта насмешливая фраза неожиданно придала Еремею сил. Он сразу решился не отставать от своих спутников и сурово кряхтя, влез из джипа. Со злости пнув заднее колесо, он поспешил прочь от машины. Хотя его уже ничего больше не интересовало, как ему казалось, но леденящие кровь крики, а после брошенная машина зародили в его душе непонятное беспокойство, похожее на суеверный страх. Всё дальше удаляясь от брошенного джипа, Еремей то и дело оглядывался, ожидая непонятно чего. Казалось, что кто-то должен был появиться там и это мог быть не человек.
Он теперь шагал в быстром темпе и легко нагнал Гамида, а после обогнал.
--Не хочешь идти последним? – продолжал потешаться Гамид.
--Отстань.
--Люди! – закричал Джони, перейдя с быстрого шага на бег. За ним, волнуясь и никого не различая впереди, побежали остальные.
Через несколько метров стали различимы два человека, лежащих среди камней – здесь на поверхность холмов выходила изъеденная ветрами каменная гряда и сухое русло, наполняемое только во время редких дождей, изобиловало средними и крупными камнями с острыми краями. Это были чернокожие мужчины, в камуфлированной форме и легких безрукавках с нагрудными карманами для магазинов и гранат.
--Наши друзья, -- сказал Джони, останавливаясь над лежищими рядом Мамбеле и Зинзе.
--Вероника где? – Гамид только бросил взгляд на похитителей и пошёл вперед, внимательно оглядывая окрестности. Он жаждал спасти Веронику и только в этом сейчас видел смысл, а во всём остальном предстояло разбираться и думать потом.
Еремей, переводя дыхание, смотрел на вершины холмов, ожидая чего угодно. Тела солдат удачи наглядно рисовали гибельность места, где они находились.
--Живые? – спросил Антон у Джони.
--Крови не видать. Сейчас пульс пощупаю.
Он быстро потрогал пульс на шее у одного и другого.
--Живые, но они словно в коме, даже дыхания не чувствуется. И оружия у них нет совсем, а они, точно, были вооруженными до зубов.
--Вероники нет, -- задумчиво произнёс Антон. Всё происходящее пока не поддавалось никакому объяснению. Оставалось ждать развития событий. Свербящее томление в груди подсказывало, что события эти будут никак не приятными. «Приятного теперь долго не будет», -- думалось Антону и долго сдерживаемое раздражение выплескивалось в мрачных предсказаниях самому себе : «Если когда-нибудь оно будет, это приятное!».
Гамид ушёл далеко вперед и скрылся между холмами. Кивнув в его сторону, Джони сказал:
--Зря он один далеко ушёл.
--И я об этом же подумал, -- согласился Антон. – Покричать ему?
--Наверное, не стоит. – Джони стал обшаривать все карманы у бесчувственных наёмников. – Странно, совсем ничего нет. Ощущение, что их основательно обчистили.
--Нечистой силе понадобились их побрякушки и оружие? – ухмыльнулся Антон. Теперь он уже не думал о проклятом месте, населенном бестелесными духами, всё говорило за то, что горе-похитители наткнулись на таких же головорезов и лишились всего – и пленницы, и оружия, и личных вещей, и документов.
--И фляжки с запасом воды отсутствуют, -- заметил Антон.
Джони, сидя на корточках над телами наёмников, задумчиво посмотрел снизу, на стоящих в нерешительности Антона и Еремея, произнёс, словно говоря сам с собой:
--Кто-то выключил их сознание и оставил умирать под палящими лучами солнца.
--Да-а, -- отозвался Еремей, продолжая крутить головой во все стороны.
Из- за холма показался возвращающий Гамид, ещё издали помахал руками и покрутил головой, сообщая, что никого не обнаружил.
--Да-а, -- снова повторил Еремей.
--Да, -- согласился с ним Антон.
--Что же нам делать? Бросим их и пойдем вперед? – спросил у Антона Джони.
--А сам как думаешь?
--Это не гуманно.
--Они хотели нас убить этой ночью.
--Согласен, но теперь они беспомощны.
--Устроим им госпиталь прямо здесь? – усмехнулся Антон.
Подошедший Гамид, тяжело дыша, мотнул головой:
--Фигня какая-то…Прошёл далеко вперед и не заметил ни одного следа.
--Ты хороший следопыт? – спросил Джони.
--Поверь, у него большой опыт, -- ответил за Гамида Антон, тут же спросил у него. – Что думаешь об этом?
--Про отсутствие следов? Надо вернуться к машине и там всё осмотреть как следует…Те, кто напал, могли пойти в обратном направлении…
--Мы когда шли сюда, не видели никого, а местность просматривалась хорошо, -- сказал Джони. – Неизвестные могли уйти только тем путём, по сухому руслу между холмов.
--Надолго они тянутся? – спросил Антон.
Джони поднялся с корточек, отряхнул руки.
--Холмы? Порядочная гряда. От этого места они как-бы раздвигаются на запад и восток, и тянутся к северной границе…Ты хотел обойти их? Не получится…
--Что же нам делать?
--Только двигаться вперед, если не планируете снова попасть в плен к людям Сики.
--Но впереди мы не найдём Вероники, -- сказал Гамид.
--Может, ты ошибаешься насчёт отсутствия следов?
--Нет, -- Гамид озлобленно хмыкнул и зашагал в обратном направлении к машине, внимательно всматриваясь в каменистое ложе сухого русла.
--Так что мы решили? – спросил Антон.
--Придётся что-то решить, но бросить их здесь я не смогу. – сказал Джони. – Они погибнут.
--Останешься с ними?
--Что это даст? Им требуется медицинская помощь. Давай попробуем ещё раз осмотреть их машину.
--Если она заведется, ты уедешь, а мы …
--Я оставлю вам свой автомат, в магазине ещё осталось десяток патронов и эта местность проклята, люди суда не сунутся…
Антон взглядом указал на тела наёмников. Еремей усмехнулся. Джони пожал плечами.
--Я не знаю, кто совершил с ними…
--Злые духи, -- с ехидцей поддразнил Джони Еремей.
--У вас останется несколько патронов и фляжка воды. Я отвезу этих в ближайший поселок, возьму там ещё воды, консервов, патронов, может ещё какого оружия раздобуду…
--Лук и стрелы, -- снова поддел его Еремей.
Джони не смутился.
--Хотя бы. Лук и стрелы были основным оружием несколько тысяч лет и убито ими людей в несколько раз больше, чем пулями и осколками снарядов. Я вернусь через несколько часов и мы вместе пойдем к границе. Мне здесь, по большому счёту, давно нечего делать…
--Как всем нам, -- сказал Еремей и начал нервно прохаживаться над телами наёмников. Ему нечего было делать вообще нигде и всё из-за суки Вероники, она одна виновата в его падении и уже нельзя ничего вернуть назад. Душа опять заныла раненой волчицей. Что его ждет, если он выберется из этой сраной передряги?
--Не поднимай пыль, -- сердито рыкнул на него Антон. Посмотрев на Джони, потом на начинающее жарить всё больше тяжелое солнце, сказал:
--Другого выхода нет. Попробуем завести машину.
Вернувшись к машине, с удивлением обнаружили отсутствие Гамида.
--Куда его черти унесли? – Антон злился всё больше. Когда ночью уходили из отеля, ему представлялось развитие событий совсем по другому. Должна была произойти развязка и с Гамидом, и с Вероникой, освобождение и тяжелый путь, а здесь была какая-то невидимая стена – они упёрлись в неё и забуксовали.
Гамид мог уйти только на восток, продравшись через колючий, совершенно лишенный листьев кустарник, двигаясь уже не по сухому руслу, а среди поросших высокой пожухшей травой холмов. Вот там он реально найдёт то, что готовил Антону – когти и клыки хищников.
«И чёрт с ним». – Антон обратил своё внимание к машине.
Джони собирался снова открыть капот, но тут Антона осенила простая мысль.
--Подожди. Там всё нормально, -- сказал он Джони.
--Так что делать?
--Ты говорил, что техника перестаёт работать, как попадает в проклятое место.
--Об этом многие говорили.
--Давай её выкатим из проклятого места.
Джони рассмеялся.
--Идея. Толстяка позовём?
--Пошёл он…Сами справимся.
Джони проверил, не стоит ли джип на ручном тормозе, а после машину легко сдвинули с места, выкручивая руль, развернули и быстро стали толкать прочь.
--Хватит, -- через несколько метров, велел Джони. – Проверим. Они ведь до того места доехали.
--Согласен. Проверим твою гипотезу насчёт проклятого места.
Джони уселся в кресло водителя, провернул ключ в замке зажигания и сразу раздался звук включения, Джони чуть придавил педаль газа – двигатель работал прекрасно. Он расплылся в довольной улыбке.
--Проклятое место.
--Да уж. Полтергейст.
--Подъехать поближе?
--Не стоит. Дотащим уродов и сюда. Не дай бог снова заглохнет.
Оставив машину с включенным двигателем, вернулись к телам наёмников. Сидевший на горячем большом камне Еремей совсем расклеился – на его лице лежала печать полного несчастья и совершенного покорности судьбе.
--Прекрати жалеть себя, -- с ухмылкой в голосе, велел Антон. Какой с виду важный и такой гнилой внутри – чуть придавила жизнь и самообладание ушло. – Помоги лучше оттащить наёмников к машине.
--Зачем? Они и здесь неплохо лежат.
--Мы завели машину.
--Завели машину?! – в глазах Еремея появилась осмысленность. – Мы снова на колесах?
--Ты слышал о чём мы толковали пять минут назад? Джони отвезёт наёмников в ближайший посёлок, прихватит еды, питьё и оружие и вернется за нами.
Еремей вперил взгляд в улыбающееся лицо Джони.
--А может он не один вернётся, а с нашими друзьями из отеля? А? Сдаст нас за премию?
Джони укоризненно покачал головой и молча взялся за ноги Зинзе. Антон тоже не стал вступать в полемику – иногда требовалось просто доверять людям, подхватил Зинзе подмышки. Подняв, потащили тело.
С виду не такой большой, Зинзе оказался очень тяжелым.
-- Где Гамид? – крикнул вслед Еремей.
--Ушёл.
Больше не вдаваясь в распросы, Еремей поднялся с камня, сердито щурясь, посмотрел на небо, отёр пот с лица и подошёл к Мамбеле.
С трудом нагнувшись, он ухватился за обе ноги наёмника и с натугой потянул тело волоком по земле. Глядя на лицо Мамбеле Еремей размышлял о судьбе этого человека и сравнивал её со своей. Также стремился к хорошей жизни, боролся за неё, сучку Веронику даже выкрал у своих ублюдочных дружков, а в итоге вот, почти труп и волокут его за ноги, может совсем сдохнет, не приходя в сознание. Тут Еремей словно споткнулся о свою мысль – тут тоже не обошлось без проклятущей Вероники. Нет, она реально ведьма и на всех снисходит какое-то проклятие, кто связывается с ней.
Усмехнувшись, он потащил Мамбеле более энергично.
Когда Еремей приволок Мамбеле к машине, Антон и Джони уже уложили на заднее сидение Зинзе.
--Этого куда? – спросил Еремей.
--Как ты его грубо, -- хмыкнул Антон.
--Мне насрать на его ощущения. Выживет, пусть богу каждый день молитвы посылает, что я соизволил тащить его. Так куда его?
Джони кивнул на Зинзе.
--Вали его сверху.
Еремей отпустил ноги Мамбеле и, подхватив его подмышки, резко приподнял, перехватил поудобнее, и самостоятельно погрузил в джип, сверху на Зинзе.
--Сильный ты, -- похвалил его Антон.
Джони сел за руль, оглянулся на своих «пассажиров», потом протянул автомат Антону:
-- Дождитесь меня обязательно. Крайний срок – завтра на рассвете.
--Дождёмся, -- заверил Антон.
--Эй, эй, -- порывисто дернулся Еремей. – Флягу с водой оставь.
--Точно. Лови.
Кивнув ещё раз на прощанье, Джони выжал сцепление и поехал прочь.
Еремей потряс в руке флягу – воды в ней было не много, посмотрев на автомат в руках Антона, спросил:
--Куда ушёл Гамид?
Антон, всё ещё глядя вслед удаляющемуся джипу, кивнул в сторону кустов.
--Завалим его? – просто спросил Еремей.
Антон неимоверно удивился. И сам тут же поразился этому. Он ведь мечтал порвать их всех, своих смертельных врагов, а теперь, когда появился шанс поквитаться с одним из них, внутри его возмутилось всё естество. И тут же мозг разъяснил ему, что убить Гамида он мог ещё ночью, когда они покинули отель, а не стал убивать, что ещё не решил, стоит ли теперь делать это.
--Хочешь его убить? – с усмешкой переспросил Антон.
--Он же нас зверью скормить собирался.
--Не он, а его босс. И твой босс.
--Он их помощник. Так убьём?
--Меня-то что спрашиваешь?
--У тебя автомат.
--Патронов мало. Могут пригодиться для реального дела.
--Ладно, так убьем. – согласился легко Еремей и кивнул на нож у себя на поясе. – Ножом.
--А раньше что… У тебя нож давно уже…
--Некогда было.
В это время раздался звук раздираемых кустов – показался .Гамид, именно оттуда, откуда ожидал его увидить Антон.
Еремей заулыбался.
--Сейчас времени хоть отбавляй, до утра чем-то же надо заниматься.
Антон не понял, шутил Еремей насчет убийства Гамида или говорил серьезно.
--Весёлый ты, -- сказал Антон.
--Весельчак, -- согласился Еремей.
Выбравшийся из кустарника Гамид, увидев в руках Антона автомат, сразу потемнел, но подошел к ним вплотную.
--Будешь? – протянул ему фляжку с водой Еремей.
--Уехал? – спросил про Джони Гамид.
--Съездит в посёлок и вернется, -- пояснил Антон.
--А мы? – Гамид невольно опускал взгляд на автомат.
Антон показательно повернулся к нему спиной и пошёл по руслу прочь.
--Будем ждать его, -- ответил он, не оборачиваясь…
Джони ехал на большой скорости, часто оборачиваясь на лежавших сзади наёмников. Нашли-таки приключение на свою голову, всё мудрили, комбинировали. Хотя, он сам на волосок от гибели и вся его верткость – это простое желание выжить.
Прямой бег мыслей прервало неясное видение – впереди по сухому руслу двигались черные точки.
--Хищники или люди Сики? – сам себя спросил Джони.
Не дожидаясь, когда станет ясно, кто впереди, он резко повернул руль, уводя машину в сторону от русла.
Через полчаса он снова заметил впереди скопление людей, и теперь сомнений не было – люди Сики.
Его заметили – началась стрельба. Прижимаясь лицом к рулю, Джони развернул джип и помчал, не жалея машины, выжимая газ и подпрыгивая на ухабах.
«Кто же был до этого?» -- мучительно размышлял Джони.
Выстрелы прекратились, но он не сбавлял скорости, и в его мозгу всё отчетливей прояснялась мысль, что возвращаться к оставленным в проклятом месте беглецам ему не стоит…
…Шамиль напрягся и застыл – вдалеке поднималась пыль и двигалась быстрым вихрем.
--Что там? – Денисов всё время шёл рядом.
--Похоже, машина проехала.
--Одна машина?
--Да, она удаляется. Видите, пыль уходит.
--Заметили нас?
--Не знаю. Но нам придется поторопиться.
--Может, уйдём с русла?
--Нет, тут более- менее ровный путь.
Далее снова шли, почти не разговаривая, то и дело поднимая головы и взирая на губительное адское солнце. У каждого была мысль – сколько они ещё продержатся посреди саваны и неимоверной жары? Ответа не было ни у кого.
Вскоре отчетливо стало ощущаться уменьшение жара – день миновал самую знойную фазу. Жажда сводило с ума. Перед глазами расплывались фиолетовые круги.
Шамиль оборачивался на людей, стараясь определить их состояние – всё шли, еле передвигая ноги, но и сам он ощущал сильнейшую слабость, и казалось, что если упадёт, то уже не поднимется никогда.
Они вплотную приблизились к невысоким холмам.
--Здесь кто-то был, -- подал голос Арсан.
Это заявление в миг остановило процессию – всё возрились на него.
Арсан сидел на корточках и разглядывал каменистую землю, потом поднялся, пояснил:
--Здесь была машина – джип, её толкали трое или четверо, не понятно…
--Давно?
--Недавно. Следы совсем свежие.
--Будем настороже, -- сказал Шамиль.
Сняв автоматическую винтовку с предохранителя, он осторожно двинулся вперед. Если нарвется на пулю – тем лучше, вырваться из этой страшной передряги ему не представлялось возможным, хотя он и подбадривал себя и остальных.
Он чуть не вскрикнул от потрясения – прямо перед ним , между камнями, стоял Захаров с автоматом. Шамиль еле сдержал себя, чтобы не нажать на курок и выпустить в ненавистного врага пулю из единственного патрона. Крики своих подручных за спиной отрезвили – он разглядел рядом с Захаровым жирдяя Еремея Сысоева и падлюгу Гамида, который постоянно, сколько его Шамиль помнил, ныл и мечтал свалить к богатому дядюшке в Петербург.
--Еремей, где Вероника? – подал голос Денисов, удивленный не меньше всех остальных.
--Там, -- отозвался Сысоев, потрясенный неожиданной встречей.
--Где она, сукин сын?
--Там!
Шамиль оглянулся на своих людей и все их грозные восклицания стихли – стало очень тихо, аж заныли ушные перепонки.
--Решим наш вопрос? – спросил Шамиль Антона.
--Решим, -- тот только сейчас передернул затвор автомата и направил ствол на пришедших.
Все поняли, что Калашников в руках русского разнесет всё их сборное, обессиленное долгим переходом воинство, в пух и прах за несколько секунд. Но сил ужаснуться не осталось ни у кого. Все смотрели на русского с автоматом с мрачным остервенением – смерть так смерть.
--Нет, поговорим по- мужски, -- сказал Шамиль. Он медлено опустил вниз ствол своей винтовки, а потом откинул её кому-то из людей Денисова. В его раскрытую ладонь немедленно вложили трофейный боевой нож. Шамиль показал нож Захарову. – Так. На смерть!
Антон размышлял всего секунду – вступать в стрелковый бой не имело смысла – он стоял прямо перед врагами, и у них было две автоматические винтовки, а застрелить обоих он не успеет. И Гамид дышал за спиной прямо в ухо – в любое мгновенье ударит в спину. А что даст дурацкий ножевой поединок? Он гарантированно зарежет ублюдка Шамиля и обет мести будет исполнен.
Видя сомнения русского, Арсан вдруг бросил на землю свою винтовку.
--Всё будет честно! – сказал он громко.
Человек Денисова последовал его примеру.
Антон посмотрел на Еремея, потом на Гамида и передал автомат Еремею, а сам достал из-за пояса нож.
Сысоев поставил автомат на предохранитель и показал это, подняв оружие над головой, а после отошел в сторону.
Антон выставил нож вперед и медленно двинулся навстречу Шамилю. Тот стоял в боевой позе, щуря глаза и ожидая первого выпада. Остальные чеченцы и русские разошлись в стороны, образуя круг и освобождая место для поединка.
«Сейчас всё решится! Сейчас!» , -- мысли в голове Антона стали отрывисты, мозг просчитывал тысячи вариантов движения, которые мог сделать противник и какие придется совершить самому, но это происходило с такой скоростью, что не воспринималось сознанием. Только одно звучало в мозгу : «Сейчас! Сейчас!».
--У-а-а-у-р-р-р!!! – с самого верха нависавших над руслом холмов раздался леденящий кровь вой, переходящий в рык. – У-а-а-у-р-р-р!!!
Волосы зашевелились на головах у людей от увиденого…



Конец первой части.





ЧАСТЬ ВТОРАЯ

Пролог

Сухогруз «Обезьяна» магаданской фирмы «Реликт» под флагом Камбоджи, приняв груз в Морони – столице Каморских островов, взял курс прямо на Могадишо – столицу и главный порт Сомали.
«Обезьяна» четвертый год слонялась по Индийскому океану, берясь за любые перевозки. Не смотря на почти постоянную загрузку, команда пятый месяц не видела зарплату, а в каждом порту приходилось скандалить – представитель фирмы-владельца Асанов рубил цены за обслуживание, разгрузку и топливо, ссылаясь на безденежье. Во многих портах «Обезьяну» ждали с нетерпением, чтобы арестовать за долги – обещанные деньги за выполненные портовиками работы российский офис всё никак не мог перегнать на счета – то кризис власти, то финансовый шторм, то насморк у председателя совета директоров. Как говорили матросы, который год не читавшие российских газет и не «любившие» законных жен, на фирме завелись «жадные суки». Многие ждали зарплату, чтобы сразу плюнуть на опостылевшую работу и мчаться на перекладных домой. Асанов на все демарши орал, а потом, жалко улыбаясь, просил потерпеть ещё месяц-другой.
--Смотри, Петрович, мы знаем, что у тебя в несгораемом шкафу энное количество зелёных. Доведёшь мужиков – удавим и за борт выбросим, а сами – по домам, -- выразил однажды общую обиду боцман Мягков.
Асанов ему долго и нудно объяснял ситуацию – это не деньги фирмы, а оборотные средства, благодаря которым «Обезьяна» кое-как цепляет грузы и расчитывается с портами, а прибыль идёт безналичкой в магаданский офис и мудят именно там – дома, а он такой же, как они – трудяга- заложник обстоятельств.
Рейс на Могадишо и дальше на Аден капитан «Обезьяны» Утанов Сан Саныч неодобрял в принципе – во-первых, в Сомали бардак, а в порту Могадишо – в особенности, а у побережья Йемена, где не так давно завершилась верблюжья война между арабскими кланами сынов пустыни и морскими торговцами, вела патрулирование группа кораблей пятьдесят второй бригады пятого флота США – эсминец «Банатога» и крейсер-вертолетоносец «Флорида». Американцы относились к «диким» транспортникам из России излишне придирчиво и могли запросто (для потехи) задержать корабль и отбуксировать на досмотр.
Досмотр американцев – самое обидное, что Россия дозволяла вытворять над своими матросами. Корабль останавливали, срывая все сроки доставки груза, обшаривали все углы (вплоть до личных вещей экипажа), а самих матросов, после допроса на детекторе лжи, отдавали медикам – те искали запретное в анусах обозленных русских мужиков.
--Вот, суки, довели Россию – сначала сколько лет дома нас загибали, теперь и здесь тоже самое!
--Хорошо, хоть не трахают.
--Трахают! Мне в жопу палец засунули!
--Петрович, ты не ошибаешься? Может, не палец?
--Откуда я знаю!
--Ноу токинг! Не разговаривайт! Куда спрятал? У нас информашион!
--Я буду жаловаться своему правительству!
--Сухогруз есть регистрация Коморских островов, будет всем неприятности…
--Вот- вот, у них поищи.
Утанов передёрнул плечами, вспоминая тот памятный досмотр – тогда «Обезьяна» транспортировала из Ирана в Оман бочки с сахарным сиропом. Американцы остановили сухогруз под предлогом поиска радиоактивных элементов. Даже в задницах эти контрабандные элементы искали. Как теперь будет? Бог даст, проскочат. А всё жадность Асанова – он ухватился за груз до Сомали и Йемена, узнав, что арабские торгаши дают на сто двадцать кусков зелени больше, чем по обычному тарифу. Всё из-за местных пиратов, чёрт их дери.
Асанов стоял тут же, на капитанском мостике. Матрос Фонарёв следил за штурвалом.
Асанов взглянул на свои часы.
--Сан Саныч, по графику идём?
--Мы график всегда выдерживаем, Петрович. Ты парням авансик подкинь. В Могадишо выйдем, они хоть шалав подерут, да шмоток прикупят.
--Саныч, ты меня знаешь – по пятьдесят баксов каждому я кину. И для камбуза три сотни отсчитаю – фруктов возьмём, мяса. Всё будет путём.
--Какой путём?! Не люблю я в Могадишо швартоваться. Там в последнее время полный беспредел творится, хотя город принадлежит законному правительству.
--А кто любит? Это Сомали – деградировавшее государство. Потому арабы и врубили на сто двадцать кусков сверху.
--Команде какой прок от этих кусков!
Асанов, улыбаясь, пожал плечами -- мол, твоё, капитан, дело маленькое, рули, куда прикажут хозяева.
--Не ной, Саныч. Вон, у Параева в Могадишо младшая сестра замужем за негром, живёт нормально, никого не боится.
Утанов хрюкнул – про сестру Параева на корабле ходили невероятные легенды – то у нее муж сомалиец-олигарх, то – известный бандит, то – двоюродный брат премьер-министра. Все советовали Параеву-старшему во время разгрузки сбежать с корабля, затаиться в тюках, а потом просить убежища – не бросит же преуспевающая сестра непутёвого братца! Параев смеялся: «У неё муж доктор, ветеринар – у нас учился во Владивостоке. Лидка за него по дурости замуж выскочила, а теперь живет где-то в хижине, в окрестностях Могадишо». «Может её давно негры дикие выкрали, ну, из саванны!» -- смеялись мужики. «Может быть. Вестей давно не было. А у них там беспредел только усиливается…Зачем туда поехала – не знаю!», -- вздыхал Параев.
Шестого апреля «Обезьяна» вышла на рейд Могадишо. Ждали нападения пиратов, готовились отразить – у всех были заранее припасены рогатки и железные гайки, но пронесло. Радиопереговоры дали результат – кораблю разрешили войти в порт и стать на разгрузку.
Когда сухогруз швартовался к причалу, вся команда, запасшись рогатками, вышла поглазеть. Боцман выволок из трюма деревянный ящик, полный стальных гаек – на всех российских кораблях рогатки были единственным средством борьбы с пиратами и хулиганьём – вроде не оружие, но под свист стальных гаек не сильно полезешь штурмовать – размозжить голову две секунды.
На причал выехали восемь военных джипов, оставшихся после спешной эвакуации американцев в начале девяностых, все перегружены неграми в камуфляжах с автоматами.
--Не хрена себе! – присвистнул Параев.
--Тут никакие рогатки не помогут, -- сказал боцман.
--Банда Бабека! – беспечно сказал Асанов, забросив подмышку папку с документами, и побежал по трапу вниз.
--Сейчас нас всех в рабство продадут, -- сказал кто-то из мужиков. – А его завалят тут же.
--Должны завалить, -- согласились остальные.
Банда полевого командира Бабека была одной из самых могуществен ных в Сомали и контролировала весь порт и несколько городских кварталов двухмиллионного мегаполиса. На премьер-министра и президента страны Бабек чхал, творил своеволие и, вообще, жил независимым князьком, но в общении с зарубежной прессой твёрдо утверждал : «Мы с президентом друзья!». Когда американцы пытались очистить порт от боевиков Бабека и прислали сюда больше двадцати пяти тысяч морских пехотинцев, Бабек отступил, выждал время, а потом так отшуровал незванных гостей из минометов и АКМов, что в Вашингтоне никак не могли решить, что же делать. Горстка дикарей совсем не боялась всесильного флота великой империи. Люди Бабека, словно муравьи в траве, россыпались по городским джунглям большого Могадишо, продолжая днем и ночью исподтишка убивать американцев и помогавшим им европейцев. « В честь чего нас должны здесь грохать?», --возмутились пехотинцы. В контракте прохождения военной службы было указано: бесплатное питание, бесплатное обмундирование, месячный оклад в две тысячи баксов, возможность получить во время службы высшее образование и посмотреть мир, но там нигде не указывалось, что на втором году службы тебя может завалить некто Атаута-Тута-Мута, который до сих пор на ночь молится своему автомату и считает белых людей недоразвитой ветвью человечества. Интервенция провалилась – американцы уехали, оставив пирамиды бочек с горючим, а «победитель» Бабек, вернувшись в порт, обнаглел ещё больше.
Как это было не удивительно, негры в джипах Асанову обрадовались, пожимали руку, обнимали, а после потеснились, давая место в джипе, и вся кавалькада умчалась.
--Петрович умеет с чёрными разговаривать, -- глубокомысленно заявил боцман Мягков – упитаный щекастый человек в рабочем комбинезоне. Он поиграл рогаткой и, уже совсем успокоившись, пошёл на камбуз, разузнать, как дела – время близилось к обеду.
С наступлением темноты началась разгрузка – прожектора осветили сухогруз, портовые краны вытягивали из грузового отсека гигантские, упакованные в белую материю тюки, и опускали их прямо на причал.
На причале бегали местные грузчики – тюки складировались в трейлеры и увозились в неизвестном направлении.
Усталый, но весёлый, Асанов вернулся на борт.
--Петрович, что там? – матросы тусовались у капитанского мостика, предчувствуя аванс и выход в город.
--Бандиты, -- коротко объяснил ситуацию видавший виды Петрович. – Через десять минут начну выдавать аванс – сейчас по сотне, утром – ещё столько же.
--Сразу две можно?
--Вы же сейчас на берег ринетесь, а там бляди и пьянь непутевая. На гудежь – по сотне баксов, на базар – утренняя выдача.
--Угнетаешь ты работяг, Петрович.
--О вас же думаю.
Асанов вошёл на мостик. Капитан Утанов склонился над картой, подняв глаза, задал немой вопрос.
Асанов бросил папку с документами на стол, ухватил термос с прохладным кофе.
--Не ожидал, что договорюсь с Бабеком. Он с каждым годом всё наглее становится. За разгрузку берёт отступного двадцать кусков зеленью. Боялся – заломит. Он здесь всему владыка, как скажет, так и будет.
Налив в крышку термоса кофе, он жадно опрокинул его в рот, блаженно выдохнул воздух.
--Уф-ф. Адреналин сплошной, от такой работы… Ситуация на берегу спокойная. Бабек заверил, что никого не обидят. Думаю, людей пускать можно.
Капитан пожал плечами – можно, так можно.
Асанов заулыбался.
--А вам, Александр Саныч, как аванс выдать – сразу тысячу долларов или тоже в город пойдёте?

Глава первая

Огромный амбал в форме, опрокидывая столики, прошёл в середину кафе. Было накурено. Форма милиционера времен Советского Союза сидела на нём, как влитая. Один волосатый негодяй, не выдержав строгого взгляда, вскочил.
--Какие ваши доказательства? – завопил он по-русски с жутким американским акцентом.
Шварценегер бухнул в него могучим кулаком, роняя на пол вместе со столом и стульями…
--Ишь, как у них! – ухмыльнулся, качнув головой, Катаев и отвернулся от экрана телевизора.
Его взгляд упёрся в бритую физиономию юного племянника – родители отмазали его от армии, но на пользу такое парню не пошло. Сейчас он сидел набычившись на диване и ждал разгоняя, под обоими глазами «красавца» светились профессиональнопоставленные «фонари».
Голос Катаева гремел, как проповедь Римского Папы:
--В Америке не разбираются – хрясть по морде! Ты понял? А?
--Это про нас показывают, -- сердито сказал племянник. – Про Москву. Шварценнегер советского милиционера в этом фильме играет.
--Про нас? Правильно показывают, -- тут же согласился Катаев. – У нас с бандюганами теперь тоже не церемонятся, прошли времена.
«Фонари» родному племяннику «засветил» сам Катаев – «подарок от любимейшего и почитаемого дяди».
Когда Катаеву настучали осведомители о проделкх Павлика, Катаев решил ввести в ум племянника не через посредство обожавших единственное чадо родителей, а лично.
--Кто я ? – спросил его Катаев, найдя у небольшого рынка в районе Лужников.
--Ты мой дядя. Майор ФСБ. Хороший человек.
--Правильно, -- согласился Катаев. – А ты, знаешь, кто ты есть?
--Тоже хороший парень? – племянник радостно заулыбался.
Катаев повелительно махнул ладонью суровым дружкам племянника и те мгновенно рассосались в рыночной толчее.
--Ответ не правильный, мой юный друг. – Улыбка дяди не предвещала племяннику ничего хорошего. Катаев взвился. – Ты козёл! Родину защищать ты ссышь, а пойти в бандитские «шестёрки» ума и совести хватило! Ходишь с толпой ублюдков и мелких торгашей грузишь! Кто ты такой? У тебя же плоскостопие и этот… рахит! И ещё в твоём покупном диагнозе скудоумие и не держание мочи.
--Хватит! – огрызнулся племянник.
--Правильно, хватит болтовни, -- снова согласился Катаев и, всё-таки прилагая кое-какую силу, врезал кулаком сначала в правый, а, когда племянник попытался подняться, и в левый, глаз любимейшего младшего родственника.
Рэкет-компания, таких же, как Павлик, слюнтяев-«шестёрок», дёрнуться на Катаева не посмела, и посметь не могла – эти товарищи за версту чуяли, с кем имели дело.
Дома Павлик поклялся «завязать».
Теперь Катаеву предстояло решить, что делать дальше – работать Павлик ленился, а найти место, где давали деньги просто так, было не так-то просто!
Катаев ещё раз измерил злым взглядом «любимого» племянника и, повернувшись к телевизору, переключил канал. Диктор с сурдопереводом оглашал новости:
--Второй месяц в порту Могадишо находятся в заложниках четырнадцать членов экипажа сухогруза «Обезьяна». Российских граждан захватила бандитская группировка полевого командира Бабека, контролирующая порт и прилегающие районы столицы Сомали. Сухогруз доставил в порт Могадишо спецгруз. За разгрузку и обслуживание группировка Бабека получила оговоренные деньги, но Бабек потребовал еще сто тысяч долларов. Магаданская фирма «Реликт» отказалась идти на поводу у военной группировки. В отместку Бабек захватил корабль – российские моряки не имеют права сходить на берег и находятся под неусыпным контролем двадцати боевиков, вооруженных автоматами.
На экране сменялись живописные кадры африканских пейзажей – негры в камуфляжах с автоматами на корабле, порт, заросли, военные в джипах. Катаев с удивлением внимал информации.
Диктор продолжал:
--Ситуация осложнена тем, что в Сомали нет Российского посольства и переговоры по телефону ведёт российский консул из Эфиопии. Два дня назад экипажу позволили позвонить домой. Наши моряки держатся хорошо и ждут разрешения конфликта между местной мафией и фирмой-владельцем сухогруза. Как всегда крайним оказался экипаж.
--Ты бы, дядя, вон, чем занимался, -- ехидно произнёс Павлик, кивая на экран телевизора. – Прямыми обязанностями. Нас уже и дикари не уважают.
--Точно. Не уважают и давно, -- согласился Катаев…
…Синяя с перламутром «Лада-приора» вошла в парковочный ряд легковых автомобилей перед зданием центрального офиса управления ФСБ. У своей белой «Хюндай-сонаты» томилась в задумчивости, секретница Андреева.
--Алекс, ты всегда в другой ряд ставила, -- крикнул ей с улыбкой Катаев, выходя из своей «приоры».
--Никита, я тебя поджидаю.
--Меня? – Катаев удивился. До этого Андреева к нему персонального интереса не питала.
Заинтригованный, он быстро включил центральный замок и повернулся к Александре с американской улыбкой.
--Никита, мне всегда не нравились твои машины – сначала битая 99-я, теперь «приора».
--Ждала меня, чтобы, наконец, сказать правду?
--Нет. Меня к себе требует твой непосредственный босс.
--Да? Вот теперь я по-настоящему удивлён. Ты же в УСР. Секретница.
Неужели в нашем отделе чертовщина завелась?
Александра пожала плечами.
Катаев припомнил «вечных капитанов», работавших под началом Андреевой – Купчика и Заюгина.
--Где твои архары? Давно не пересекался с ними.
--Мои архары отдыхают – один в отпуске, другой в госпитале после ранения.
--Заюгин? Надо к нему заскочить, забросить апельсинчиков.
--Сделай доброе дело, --хмыкнула Александра. – У него жуткая аллергия на цитрусовые. Пусть почешется, как следует. Так вот, прихожу сегодня на планёрку, наш генерал Харченко, без объяснений, велел шпарить в командировку, в ваше оперативно-тактическое отделение. Спросила: «Зачем?». Говорит – генерал Туруханов объяснит. Ты в курсе?
--Нет.
--Странно. Ну, пойдем. А, может, ты темнишь?
--Какая мне корысть?
--Что-то затевают наши «шишки». Вот здесь как-то неспокойно, -- Александра показала на свою грудь. –Зябко как-то.
--Погода такая.
На входе оба засветили удостоверения перед дежурным.
--Майор Андреева, майор Катаев, вас ждут в зале совещаний. Генерал Туруханов уже дважды спрашивал.
Катаев с Андреевой переглянулись – ещё интереснее.
Минуя широкий вестибюль, повернули в коридор направо, здесь же, на первом этаже. В просторном зале для совещаний, вокруг длиного овального стола, сидели задумчивые начальники – генерал Туруханов от оперативно-тактического отделения, ещё двое солидных, которых Александра и Катаев не знали, а также директор всей ФСБ и пузатый дядька из МИДа. Туруханов кивком велел сотрудникам присесть с краю.
--Вопрос чисто политический – надо забрать их и всё, -- дядька из МИДа бросил авторучку на лист бумаги для заметок и удовлетворенно откинулся на спинку кожаного кресла. Кресло прогнулось, издав жалобный скрип.
--Вопрос: как? – мягко произнёс директор ФСБ, немного сутулясь и глядя в стол перед собой.
--Нужно сделать чисто. Мы заявим громогласно о своей решительности! – сказал дядька из МИДа. – Сами понимаете – никаких потерь!
Туруханов обернулся к Катаеву.
--Понял?
Катаев ничего не понял, но бодро кивнул головой.
Начальники как-то сразу всем скопом, поднялись из кресел, и пошли вон из зала. Туруханов провожал. Катаеву и Андреевой он взмахом руки велел сидеть на местах.
Вернувшись в зал, Туруханов хитро усмехнулся:
--Теперь с вами поговорим.
--Товарищ генерал, -- открыл рот Катаев.
--Молчать, Катаев. Имей терпение. Слышал, что говорили – никаких потерь! – генерал уселся на своё место, сцепил руки в замок. – А дело затеялось большое. Слышали про Сомали? Информацию передали по «Новостям» только сейчас для чего? Ведь моряки в заложниках у бандитов не первый месяц томятся. Политика. Кое-кто начинает забывать о статусе России. А Россия, милые мои, несмотря на потери территорий, людских ресурсов, экономический кризис, всё-таки, суперстрана. Нужна быстрая, смелая операция по спасению российских граждан. Всё складывается, как нельзя кстати – наши оболдуи с «Обезьяны» томятся у боевиков Бабека, вроде, наши правы и жертвы обыкновенного бандитского произвола…
--А дипломатические каналы? – спросил Катаев.
--Дипломатия дипломатией, но нужна силовая акция. Как вспышка салюта в ночном небе, чтобы всех ослепить. Малыми силами. Ты, Катаев, возьмешь отряд майора Князева. Андреева с ними уже работала.
Александра пару раз кашлянула, прочистив горло.
--Можно вопрос? Какова моя роль в экспедиции? Я – следователь-секретник.
--На этот раз вы откомандированы из УСР как эксперт. Ваша задача дать полный отчет действий отряда.
--Почему я должна этим заниматься?
--Не считаю нужным давать ответ.
--Я к тому говорю, что я следователь и следователь специфический – занимаюсь «необычными» преступлениями и происшествиями на секретных военных и иных объектах. Управление Секретных Расследований. Я нахожу преступников, я выясняю причины, толкнувшие к преступлению. Какое я имею право оценивать работу специалистов совсем иной сферы – проведение силовых спецопераций?
--Вы уже учавствовали в подобных операциях и не единожды.
--Я ловила преступников.
--На месте вам многое станет понятно, товарищ майор.
В буфете управления, купив по стакану сока и по бутерброду с красной рыбой, Катаев и Александра долго сидели, молча жуя и запивая, не обсуждая услышаное, делая выводы про себя – в уме. Александра негодовала – опять Африка. Это уже превращалось в скверную традицию – как командировка в Африку, так УСР выделяло «опытного» специалиста Андрееву. Катаев, вообще, не мог прейти в себя от полученного задания – забрасывают за границу, да ещё с таким дерзким требованием – провести военную операцию по вызволению заложников.
Держись, Катаев!

Глава вторая

Жара давила. Воздух плавился. Над раскаленной сухой саванной парили грифы. Где-то далеко тявкала гиенна. Губы потрескались. Жажда, мучившая так долго, теперь отступила – не хотелось уже ничего – впасть бы в забытьё и умереть.
Разве она знала, выходя замуж за Нельсона, что окажется не женой преуспевающего чернокожего ветеринара, с элитной квартирой в столице страны на берегу моря, а жалкой погонщицей тонкорогих коз. Да, да, она стала пасти коз, когда попала в эту дикую долбаную саванну. Там, во Владивостоке, Нельсон сорил деньгами, дарил цветы и фрукты, шептал картавые с акцентом любовные признания, рисовал перспективы, ожидающие на родине – его примут в ведущую ветеринарную клинику страны, он будет лечить собак и кошек состоятельных сомалийцев и вскоре будет владельцем шикарной квартиры на побережье. Его будут звать «господин доктор». И Лидка купилась. Голова шла кругом – она будет жить далеко-далеко, в жаркой Африке, а чёрный-чёрный губастый негр будет её мужем и она родит ему чёрных детей. Или мулатов. Здорово!
Но действительность враз похоронила её надежды. Когда счастливая миссис Эйшен, преданно держа мужа за руку, сошла с автобуса у дикого дерева, тоска и смутная тревога стеснили её грудь. Но Нельсон просиял от радости – под диким деревом ютилась глинобитная, крытая соломой, хибара без входной двери и окон. Вокруг тлеющего костерка сидели обнаженные (в одних набедренных повязках), дикие люди. Там был пожилой брюхатый мужчина на тонких ножках, старуха с усохшей грудью, парень с копьём, молодая смешливая женщина, видимо, его жена, и с десяток подростков от десяти до пятнадцати лет – мальчиков и девочек.
Это была семья Нельсона. Пожилой мужик – его отец, старуха – его бабка. Мать Нельсона, пока он учился во Владивостоке, затоптал носорог.
Сначала Лидка не поверила – эта убогость и есть родные пенаты ее великолепного супруга? Это шутка?
Но нет, всё оказалось ужасной правдой. Увидев Нельсона, дикари возликовали и бросились обнимать его. Нельсон представил Лидку:
--Моя жена.
Её разглядывали, словно инопланетянку.
Первым опомнил отец – он наорал на семью и те принялись за дело: в еле тлевщее кострище навалили сухих веток и огонь запылал, несколько девчонок пригнали из-за колючих зарослей большое стадо коз ( очень большое – голов пятьдесят), одну козу зарезали и стали жарить мясо.
Пока женщины готовили пищу, отец Нельсона похвалялся перед женой сына своим «богатством», уверяя Лидку, что белая женщина принесёт их роду удачу. Лидке велели раздеться – надо соблюдать обычаи и принять участие в празднестве. Она выполнила повеление пожилого дикаря, чуть не плача. Она не дикарка, чтобы сидеть в набедренной повязке, с открытыми грудями и есть непрожаренное жесткое мясо. Но Нельсон был рад, что дома. Он целовал Лидку в щеку и говорил, говорил, говорил с родными на чужом, незнакомом Лидке, языке. Она жалась к мужу, чувствуя жадные взгляды его отца на своих грудях, и думала, что завтра, самое позднее – послезавтра, они уедут из этого дикого ада в город и заживут счастливо, как планировали.
Лидка ела мясо, подростки, с воплями и гиканьем, прыгали с копьями вокруг костра в её честь, а отец Нельсона, сидя рядом с Лидком на корточках, что-то говорил ей, и Лидке приходилось вежливо кивать головой, хотя она не знала, что говорил дикарь, а Нельсон не переводил.
Потом она увидела, что у дикаря вылез напрягшийся член из под повязки. Лидка в ужасе возрилась на Нельсона. Слова мужа повергли её в шок:
--Иди с ним в хижину и утоли его желание.
--Нельсон, ты с ума сошел!
--Делай, что говорю! Здесь надо жить по законам и обычаям рода!
Ошалевшая, Лидка, словно в гипнотическом трансе, покорно вошла вслед за пожилым дикарём в глинобитную тёмную хижину, он сорвал с неё повязку и повалил на жесткую подстилку из соломы. Ей было больно, страшно и обидно. А дикарь был неутомим. Он пользовал её долго, очень долго. Она видела в дверной проем, как сгустилась ночная тьма, высыпали звёзды на небе, огонь костра стал ярким. Всё семейство сидело вокруг очага, ело мясо, слушало рассказы Нельсона, а дикарь всё пыхтел над ней, не ведая усталости. И Лидка смирилась – она подумала, что если здесь так принято, что отец «шурует» невестку в первую брачную ночь, ей уже ничего не изменить.
Под конец отец Нельсона слез с Лидки и улегся с ней рядом, собираясь спать.Она хотела выйти к мужу, но грубый окрик заставил её остаться на месте. Так она и уснула.
Утром её разбудил не поцелуй Нельсона, а неутомимый член его отца.
Так медовый месяц с возлюбленным оказался заменен бесчисленными соитиями с пожилым дикарем. Нельсон все дни лежал под деревом и спал, иногда уходя на охоту. Лидка устроила ему истерику: где обещанная клиника и весёлая жизнь?
--Отец не отпускает в город. Будем жить здесь.
--Я выходила замуж за тебя, а не за твоего отца! Я не хочу так жить!
--Придётся!
Вне себя от бессильной злобы, Лидка пошла к отцу Нельсона, опустилась на колени и, чтобы досадить Нельсону, ухватила рукой, в миг набухший, член дикаря и взяла его в рот. Прежде её не принуждали к минету, пусть же Нельсон увидит, раз он отдал её отцу, то и ласку ртом тот поимеет в первую очередь. Но пожилой дикарь заорал, негодуя, оттолкнул Лидку. Его некрасивое лицо исказило злоба. Он чуть не ударил её.
Спокойный Нельсон пояснил:
--Никогда не бери в рот мужской член! Это запрещают наши боги! Лоно – для любви, рот – для приёма пищи!
Лидка, трясясь бессильной злобой, крикнула:
--Мне ваши боги не указ! Бойтесь их сами. А я …. Вашу мать, гражданка России и не позволю себя унижать! Дикари хреновы!
Но её бунт ничего не изменил – Нельсон по прежнему не жил с ней плотской жизнью, переложив на плечи отца эту тяжелую обязанность.
Через месяц у Лидки случилась задержка месячных – она поняла, что беременна. Всё семейство сразу выявило её тайну. Больше отец не пользовал её в хижине, он говорил ей добрые слова, но спал теперь с женой младшего сына. Лидке показалось это очень странным – где это видано, чтобы отец брал на себя самую важную семейную обязанность сыновей? И ещё было неуютно спать на голой земле, под открытым небом.
На вторую ночь Нельсон попытался приласкаться к жене – Лидка пнула его в пах.
--Не смей касаться меня! Ничтожество!
Нельсон был жалок. Он всю ночь сидел подле Лидки и говорил, что его отец настоящий тиран и что он в полной его воле. Их малочисленный народ живёт ещё на племенном уровне и государство считается с этим.
Однажды у отца было хорошее настроение и он разрешил, чтобы Нельсона отправили учиться на ветеринара – учебу в России оплатило государство (тогда ещё в Сомали был порядок и демократическая власть). Нельсон долго отсутствовал, не оказывал помощь семье, поэтому отец удержал их, чтобы вдоволь натешиться Лидкой
--Пошел ты! – фыркнула Лидка. Чмо дикое. Его жену отец месяц барабанил, оплодотворил, а он нюнит, ждёт чего-то. Захочет пожилой козёл – разрешит им уехать в Могадишо, а не захочет – будут всю жизнь прозябать в саванне, подле вонючих коз.
Оказалось, брат Нельсона, Згуга, тоже ждал разрешения отца уехать в Могадишо, но старик держал его с женой подле себя третий год и у них уже здесь ребенок, но он умер от антисанитарии.
Лидка заплакала – какая она дура, что приехала сюда. Говорил ей отец – не лезь ты в эту Африку, тем более в Сомали. А оказалось всё гораздо гаже – полная дикость, ни письма послать, ни, тем более, позвонить. Автобус заезжал раз в месяц. Были бы деньги, пешком ушла, добралась до Могадишо, а там… что там? Дура.
Отец Нельсона вел