белобрысая воровка

Наступает питерское- лето,
снова будет время тихо красть,
белой ночи утвердивши власть,
преуспеет безусловно в этом…

Я поставлю на окно стакан -
буду вечер связывать с рассветом
как в подшивку старые газеты,
мелкими стежками коньяка.

Буду обворовывать себя -
столько дел я вычеркну из жизни
под гипнозом северных коллизий
по пустынным улицам бродя.

Гулким шагом с пятки на носок
перемерю планы ближних улиц,
и, пока таксисты не проснулись,
Невский перейду наискосок.

Как давно с гитарой за спиной
я шагал из центра до Гражданки,
то ли поздно, то ли спозаранку,
может трезвый, а скорей - хмельной.

Ни квартирной ценностью машин,
ни скрипучей кожи бизнес-залов,
не было, но жизнь тогда казалась
замечательной, а Питер - небольшим.

Календарь оборванных листков
истощится сном лукаво-белым,
к августу нанижутся на стелы
лета дни, как корешки квитков.

Лето снова свалит на юга
по традиции мошенниц и воровок,
а её развеившийся морок
близкой осенью начнет меня пугать.