по поводу и вапще

Двадцатый век огнем беды и войн
изрядно выжег у России душу,
заставил выучить язык жестоких пушек
глагольный,одноцветный и простой.
и жить мы стали тоже без затей:
поесть, попить,наверх(а вдруг) пробиться
и на гербах у нас не человеки - птицы,
которых ценим больше, чем людей
Все беды - от взаимной нелюбви,
на пепелище не растут любови,
сначала жгли, потом тушили кровью
и к голоду душевному пришли.
О власти говорим, как о ворье
брызжа слюной, а втайне сладострастно,
но не с небес же к нам спустились власти
я с президентом рос в одном дворе.
Все это - мы. На кухнях и дворцах,
воруем там, здесь - гибнем на пожаре
но отскорбев, о палец не ударим,
пацан сказал - и все забыл пацан.
На улицах улыбок - дефицит
вот просто так боимся улыбаться
ведь можно улыбнуться так раз двадцать,
на двадцать первый в рыло получить
от пацана, служившего везде,
с экрана он трещит легко и быстро
но только, вот, плюют в пропагандиста
в Италии, а не в Караганде.
Мы, словно Янусы, и в профиль и анфас
и я от всех неотличимый Янус,
Какая рифма просится здесь? - Анус!
Туда воронкою затягивает нас.