Детская комната (из цикла "Семейный альбом")

Тома росла в хорошей, дружной семье, озаренной светом любви и традиций двух старших поколений. На ее счастье, ей за первых пять лет выпало столько любви, сколько некоторым не выпадает за всю их долгую жизнь.
Старшие сестра Лена и брат Слава, по примеру родителей и бабушки, которая просто души в девочке не чаяла, растрезвонив на всю многочисленную тогда еще родню от Урала до Дальнего Востока, что: «Дытына, така красыва», каких она еще в жизни «не бачила», старались сестренку радовать и развлекать. Фантазии их были бесконечны.
Суровой заснеженной уральской зимой они, играя, усаживали Тому в санки, укутав в шубу, пуховый платок, который продевали под руки и завязывали сзади, и в ватное одеяло. На глаза надевали повязку из шарфа, возили по заснеженным улицам, и, придумывали, по очереди рассказывая, по каким странам они путешествуют. Сколько интересного Томка тогда, в раннем детстве уже узнала о разных странах мира.
Лето же запомнилось ей теплыми дождями, когда восторженные дети бегали в одних трусиках, под их освежающими от душной жары струями, погружающими их детские сердца в бесконечное счастье. Все вместе, раззадориваемые радостными воплями, таких же ребятишек, они испытывали неподдельное единение. В такие минуты дружба становилась понятием вечным, и ее фундамент закладывался на всю жизнь.
Играли в сюрпризы, когда Томе по стрелочкам и рисункам, надо было найти какой-нибудь очередной подарок, который Лена и Слава, чаще всего мастерили своими руками, и заворачивали в ворох газет, чтобы сверток становился внушительных размеров.
Любили играть в кукольные театры. Куклы делали из сырых яиц. Сначала чисто вымытое сырое яйцо со стороны узкого конца прокалывали иголкой, жидкость из него высасывали, потом рисовали глаза, рот, нос, сверху наклеивали волосы, обычно, из покрашенной ваты. Отверстие от иголки расширялось, чтобы куклу – голову можно было надеть на указательный палец. Так и получались актеры для спектаклей, которые тут же придумывались и разыгрывались.
-Томка, тебе знаешь, как повезло, - мечтательно говорил Слава, - мы с Ленкой будем уже взрослые, будем работать, будем зарабатывать много денег. А ты будешь еще маленькая, знаешь, сколько подарков мы тебе покупать будем!
Маленькая Томка, всеобщая любимица, просто купалась в любви старших, и недоумевала, когда они вдруг теряли к ней интерес и занимались какими-то своими, непонятными ей делами.
Иногда старшие брат с сестрой что-то совместно сочиняли, записывали в тетрадки, потом обсуждали и смеялись над своими вымышленными героями и их приключениями. Иногда они таскали из родительской библиотеки какие-то книги, которые строго настрого им читать не разрешали, прятали под подушки и читали, когда никто не видел.
Папа прививал детям вкус к хорошему чтению, часто вечерами он собирал детей в кучу и самозабвенно, с выражением читал им вслух Чехова. Чтения эти любили все, но запретные книги казались интересней. Так, например, Лена со Славой прочитали все три тома «Семьи Тибо». А однажды притащили в детскую книгу Генриха Манна «Молодые годы короля Генриха четвертого», в строжайшей секретности читали, и, перешептываясь, обсуждали ее.
Томке было страшно обидно. Ей казалось, что ее не справедливо обделяли вниманием, и она беспощадно разоблачила старших, пожаловавшись бабушке, которая особенно жалела и бесконечно баловала ее.
После того, как Лене и Славе влетело за Генриха Манна, извлеченного из-под Славкиного матраса, Томке был объявлен бойкот. Они на нее дулись, сердились и не хотели с ней играть.
-Тамарка - Паштарка! – сердилась Лена, - придумав, как ей показалось, обидную кличку.
-Паташига –усовершенствовал прозвище Слава.
-Славка – булавка, - тут же ответила не по годам вредная и развитая Томка – блоха! – добавила она, как ей показалось пообиднее, потом посмотрела на Ленку и выдала еще один перл, - Ленка – коленка!
Ссора грозила перейти в боевые действия, поэтому Томка предусмотрительно закричала:
-Ба-буш-ка-а!
-Идите обедать, - позвала бабушка, - все остывает!
На столе аппетитно пахло любимым Томкиным супом с клецками, а на второе детей ждали котлеты с умопомрачительно пахнущей гречневой кашей, которую бабушка сначала обжаривала, а потом как-то по-особому варила, и которую Томка обожала и называла «черной кашей».
И вот, когда проголодавшаяся Томка хотела наброситься на все это великолепие, а бабушка, разложив детям, обед по тарелкам, отлучилась из кухни, Ленка вдруг схватила вилку в кулак и, превратившись на глазах изумленной Томы в разбойницу из сказки о бедной Герде и Кае, громко стукнула ее основанием по столу и страшным голосом сказала:
-Съедим!? и выразительно посмотрела на Славку.
-Съедим!!! – тут же включился он в игру, схватив свою вилку и также стукнув ею по столу.
Они хищно переглянулись и уставились на Тому, которая вдруг испугалась. Она почему-то не сомневалась, что намерения их серьезны. Ложка с супом так и осталась не донесенной до рта, клецка упала на пол, а бедная маленькая девочка застыла с открытым ртом. Она видела только две страшные вилки, торчащие вверх зубьями.
-Ба-а-бу-у-шка-а! – она выскочила из-за стола и кинулась под защиту бабушки, которая вовремя вернулась в кухню. Старшие брат и сестра, как ни в чем не бывало, приступили к обеду.
-Что вы опять придумали? – бабушка строго посмотрела на Лену со Славой, - вам что, заняться нечем? Зачем вы ребенка дразните?
-Они со мной не игра-а-ют! – зарыдала Тома.
-Ладно, - сказала бабушка, - сейчас пообедаете, я научу вас играть в бумажные куклы. Только давайте договоримся, что играть будете дружно и все вместе.
Бабушка сначала сложила бумажный лист пополам, потом взяла ножницы и вырезала пол головы, одну руку, половину туловища и одну ногу, потом развернула вырезанную поделку и показала детям. Кукла получилась аккуратная и совершенно симметричная. Куклу назвали Катей. Потом Лена взяла цветные карандаши и нарисовала ей лицо и одежду. Рисовать она очень любила, рисовала аккуратно и хорошо. Внезапно она увлеклась рисованием бумажных кукол. Скоро был готов целый отряд бумажных детей. Кукол вырезали ножницами, разделили между собой, назвали по именам и стали играть в пионерский лагерь.
Тома тоже получила своих кукол, но вот почему-то с ее куклами куклам Лены и Славы было не интересно общаться. Томка не успевала следить, как развиваются события в игре сестры и брата. Там были захватывающие споры, ссоры и даже… любовь. Да, куклы влюблялись друг в друга, по-настоящему страдали и радовались, все как в жизни. Тома, следила за игрой, как завороженная, ее куклы почти не участвовали в спектакле этой их бумажной жизни. И постепенно ей становилось обидно.
В бумажном пионерском лагере, тем временем началась дискотека. Бумажную красавицу Тусю, Ленину куклу, нарасхват приглашали все бумажные мальчики нарисованного отряда. Томины девочки «стояли» у стеночки.
Томка становилась все мрачнее, губы становились толще, глаза постепенно наполнялись слезами. Увлеченная игрой Лена, вдруг почувствовала неладное:
-Слав, пригласи какую-нибудь Томину девочку, - тихонько шепнула она на ушко брату.
У Славы все было распланировано, кто за кем ухаживает, но один бумажный мальчик, был не таким привлекательным на его взгляд, его он и предложил в кавалеры Томиной кукле:
-Пойдем, потанцуем, - сказал он за мальчика, которого пододвинул вплотную к Томкиной девочке.
-Я с рыжими не танцую! – вдруг с вызовом, обидой и одновременно с гордостью сказала Тома и скривила губы, собираясь разрыдаться.
Лена со Славой вдруг расхохотались, схватили уже хлюпающую носом Томку, начали тискать, кружить. Потом придумали качать ее на одеяле. Качание на одеяле, Томе очень нравилось. Ее, укладывали на середину, а сестра и брат брались за углы одеяла с двух сторон и раскачивали его как гамак.
Еще они любили катать ее на руках, сцепленных в замок крест накрест. Томка садилась к ним на руки, держась за их шеи, и они, смеясь и дурачась, носились по комнате. Так и запечатлела детей фотография из семейного альбома.