Нерта

НЕРТА*


-Фройляйн Нерта, вам письмо! От Ганса!-она услышала звонкий голосок своего любимца еще из окна, и радостно побежала открывать двери комнаты. Через минуту Шимон был уже на пороге, вручил ей послание и, получив сладкое вознаграждение из буфета, начал с удовольствием уплетать его за обе щеки.
-Фройляйн Нерта, а вы пойдете смотреть парад?- чёрные глаза его восторженно сияли-будет интересно,правда! Там много-много всего ! И танки, и пушки, и солдаты! И даже самолеты!- выдал он последний аргумент.Как любой мальчишка десяти лет, он обожал войнушки и оружие. И , несмотря на запрет своего отца, конечно же собирался увязаться за ними на парад, дабы избежать наказания от сурового родителя. Нерта засмеялась и пригладила черные непослушные вихры.
-Ты неисправимый плут! Ну конечно, мы с Гансом возьмем тебя с собой. Погоди , вот только прочту письмо, и все решим. Погуляй пока.
И он вприпрыжку помчался вниз. Нерта же вернулась к раскрытому окну. Сев на подоконник, она снова выглянула на улицу. День был теплый и солнечный, толпы горожан водоворотом носило по бурлящей Вене. Творилось что-то несусветное: повсюду из окон свешивались красные флаги с черной свастикой внутри белого круга, гирлянды цветов украшали улицы и здания. Мужчины и женщины в национальных костюмах тискали немецких солдат, вчера ночью вошедших в город. Повсюду шныряли репортеры с фотографическими камерами, ловя эпохальные кадры единения немецкой нации , и распевались патриотические песни. Из распахнутых настежь окон и дверей звучали бравурные марши и здравницы величайшему фюреру всех времен и народов. Царила страшная эйфория. Она была настолько ощутима, что струилась по улицам прозрачным маревом, окутывала тончайшей пеленой всех и вся, залепляя глаза и уши, вытекая из разверстых ртов… Немецкий народ ликовал.
-Сегодня великий день! Слава фюреру! Свободу немецкому народу, да здравствует великий аншлюс!!!- кричали под окнами Елизаветтенскул ученики, по случаю специального указа отпущенные с занятий. На третьем этаже одного из них расположилась Нерта, наблюдая за происходящим. Слабо понимая, что происходит, Нерта вернулась к чтению письма. Оно было коротким:
« Милая моя, богиня моя! Не смогу пойти с тобой , срочно вызвали в наряд на Хильденплац. Как только освобожусь, сразу зайду за тобой. Кстати, вечером будет прием у Фрица по случаю празднества, мы в числе приглашенных. Ты восхитительна, а он пусть наконец умрет от зависти. До скорой встречи, любимая. Целую крепко, твой Ганс.»
Досадливо сморщив прелестный носик, Нерта сложила письмо самолетиком и запустила на запруженную народом улицу. Ей совершенно не хотелось идти одной на парад и толкаться в орущей тесноте, и отец все-таки против… Нерта в раздумье подошла к платяному шкафу, решая, что бы такое одеть вечером. Повертелась перед зеркалом, кокетничая с воображаемыми кавалерами. Зеркало отражало юную прелестницу: большие серые глаза затенялись пушистыми ресницами, волнистые пепельные волосы ниспадали до плеч, а смуглый цвет кожи- единственное, что досталось ей от отца-еврея. Была она высока и стройна, но тонковата в кости. Покрасовавшись еще немного перед зеркалом, она пошла искать Шимона, прихватив с собой горсть вкусняшек подсластить разочарование. На втором этаже она услышала голос отца, доносившийся из-за приоткрытой двери одной из классных комнат школы, и очень удивилась.
- Ты ничего не понимаешь! Ну чему ты радуешься, чему?!-голос был гневен- Ты действительно думаешь, что жить станет лучше? Ты же и сам на четверть еврей! Вспомни, кто у власти там? Мерзкий шут Гитлер! При помощи таких сволочей-толстосумов, как мой тесть, эта бессовестная мразь пришла к власти и собрала вокруг себя свору подонков. За что его боготворит толпа? Я до сих пор теряюсь в догадках, как такое могло произойти. Двадцатый век на Земле, век прогресса и науки! И вдруг такое! Эти наци не врагов даже, а сами себя убивать готовы! Не так уж и давно была ночь длинных ножей. А Нюрнбергский расовый закон? Немыслимое угнетение и унижение живых людей, наших с тобой соплеменников, низведенных до состояния бессловесных скотов! А эти костры средневековой инквизиции из книг величайших умов человечества?! Опомнись! Теперь все, от чего я бежал, пришло сюда. Какое великое объединение, кого?! Ты не успеешь оглянуться, как закончится этот чертов парад-нам всем достанется на орехи! Не далее как завтра ты попомнишь мои слова. Я считал тебя настоящим, единственным другом много лет - голос его стал тише - если ты не одумаешься и все-таки вступишь в их ряды- я больше не желаю тебя знать…
Невольно подслушанный жесткий разговор дал понять Нерте, что разрешения пойти на вечеринку ей не будет. Не желая попасть под горячую руку, она юркнула в соседний пустой класс. Отец стремительно прошагал вниз по лестнице и вышел на улицу через парадную дверь в холле первого этажа. Немного погодя следом ушел и ректор, бормоча себе под нос:- Тоже мне, чистоплюй! Где бы ты был без меня?! Ну и черт бы тебя побрал, друг называется…
Снова грохнула парадная дверь , и стало тихо. Нерте показалось, что во всем здании школы она осталась совершенно одна-только гулкое эхо в пустых классах повторяло звуки с улицы. Поднимаясь по лестнице к себе, она удивлялась почему же так важно разделить людей на немцев , евреев и еще бог знает кого. Мать её была чистокровной немкой. Она умерла давно, Нерта смутно помнила лишь её белую косу и мягкие , добрые руки. Нерта из рассказов отца знала, что раньше он жил в Берлине, был широко известным профессором античной истории, имел множество степеней и званий, в начале 30-х активно издавался в Германии. Там же и повстречал будущую жену, наследницу крупного немецкого промышленника. Они тайно поженились, потому что дед Нерты, конечно, был против еврея в чистокровной немецкой семье. Потом молодожены бежали во Францию , где и родилась Нерта. Мать её умерла совсем молодой, когда Нерте шел четвертый год. Вот так они и жили вдвоём , Нерта потихоньку росла на руках у отца, была смыслом и светочем его жизни. Других родственников она не знала- родители отца умерли давным-давно от испанки, а богатого деда со стороны матери Нерта видела всего один раз, когда ей было лет восемь. Он запомнился неприятным и жёстким выражением лица, когда буравил её тяжёлым взглядом стальных глаз. Тогда Нерта мало что поняла, но став постарше, узнала, почему они так кричали друг на друга в тот день. Дед хотел забрать Нерту и сделать наследницей своего состояния, скрыв половинчатое её происхождение. Он предлагал отцу большие деньги и свое дело в Америке. После того разговора их маленькая семья уехала в Австрию и осела в Вене по приглашению друга юности, ректора престижной гимназии Терезинаума, располагавшейся возле королевской резиденции Хофбург. Им дали комнаты на третьем этаже. В общую школу Нерта не ходила, отец учил её сам. И подружек у неё не было- их заменяли с успехом книги из обширной школьной библиотеки, позволявшей читать что угодно и сколько угодно. Нерта вспоминала разговор о тех ужасных вещах, которые сейчас услышала. Как и любое юное ветреное создание, политика нимало не волновала её. Газет она и вовсе не читала, справедливо полагая всю их писанину скучищей. Вот книги- это другое дело. Кощунственным было для нее покушение на отважных героев и прекрасных героинь волшебных сказок и чарующих юное сердце романов. Именно у них Нерта училась самому лучшему, именно с ними она взрослела, преодолевая все невзгоды и разделяя радости их жизней. Нерта с непривычным ужасом думала о длинных ножах, которыми убивали неведомых ей людей, тоже ведь чьих-то отцов, братьев, сыновей. Она всё никак не могла взять в толк, как можно с помощью закона унижать кого-то и как вообще люди могли принять такой закон. Голова шла кругом от непривычных мыслей о том, где-то творились такие гадости. Она никогда не подозревала, что в мире столько зла.И вот теперь это зло вторглось в её маленький уютный мирок и в такую короткую ещё жизнь под видом праздника, под покровом цветочных гирлянд и красных флагов с крестами. В этот тёплый весенний день зло коснулось её души скверной и обернулось предчувствием неминуемой беды.
Нерта теперь уже другими глазами смотрела из своего окна на творящееся внизу. Неужели, думала она, все эти милые люди с радостными улыбками будут унижать и мучить и её саму, и отца, потому что они евреи и теперь будет можно? Что же мы сделали плохого и кому? В Вене каждый третий еврей, это все знают. Почему же тогда никто не выступил против и что с ними будет дальше? Не находя ответа на свои вопросы и совсем уже устав и расстроившись, Нерта взглянула на часы. Было начало пятого, улицы стремительно пустели- все спешили на парад посмотреть и послушать выступление самого фюрера с балкона Хофбурга. Наверняка на Хильденплац яблоку негде упасть, и даже деревья обсажены мальчишками как воробьями. Нерта решила все же найти Шимона и отвлечься болтовнёй с ним, да и сидеть одной в комнате было уже невыносимо. Снова спускаясь вниз, Нерта услышала голоса в парадной зале, и, надеясь, что это вернулся отец или Шимон, быстроногой козой поскакала навстречу. Но вместо них с удивлением обнаружила двоих бравых штурмовиков. Несмотря на патрульные повязки, они были пьяны. Воззрившись на них, Нерта узнала недавних учеников. Кажется, один закончил Терезинаум в прошлом году и этого румяного здоровяка звали Конрад Харт, а второго, долговязого и болезненно тощего, она не смогла припомнить, его ещё исключили за что-то, кажется…
- О! Брат Конрад , смотри, какая пташка летит прямо в наши силки!- воскликнул глумливо тот, безымянный. – Сейчас мы пощиплем ей пёрышки- и, растянув в гнусной ухмылке бескровные губы, пошел ей навстречу, размахнув длинные лапищи.
- Я и сам давно хотел, ты не поверишь- откликнулся игриво второй- да все нельзя было. Ну, теперь-то мы потреплем всех еврейских курочек в округе- гоготнул он и направился следом. Не веря в происходящее, Нерта сделала назад шаг, второй…
- Держи её, а то удерёт!- рыкнул здоровяк, и тощий резво дёрнул за Нертой по ступеням. Она увидела его звериный оскал и , опомнившись, полетела наверх. Снова грохнула парадная дверь и топот за её спиной утих. Она услышала, как подонки внизу свистят и кричат друг другу:
-Лови, ату его, ату!
- Пусти, гад, я все отцу расскажу!- тонкий голос её любимца терялся в гулком рёготе двух луженых глоток, эхом отдававшемся под сводами лестницы.
- Я тебе расскажу! Да мы таких выродков по стенам размазывать будем тонким слоем, на радость мухам! Даже трафарета не останется! У-у-у-у-у, жиденок, кусаться вздумал?! Ах ты, ублюдок еврейский, тебе капут!
Сердце Нерты трепыхалось испуганной пичугой где-то в горле, руки тряслись, а колени подгибались. Вдруг странно задребезжали стекла, и все здание школы затрясло. Нерта выглянула в окно на лестничной площадке. По улице отходила с парада тяжелая техника. Вереницы тяжелых орудий железной змеёй ползли мимо, сотрясая всю округу, стрекотали моторки, мотоциклетки, и повсюду на них- кресты, свастики… Из оцепенения её вывел крик Шимона. Нерта не знала, как она сможет ему помочь, но преодолевая страх снова двинулась вниз. Перегнувшись через перила, она увидела , как пьяные штурмовики вдвоем возились и всё никак не могли справиться с мальчишкой.
-У, сволочь, жидовский выкидыш! Кончай его!-рычал тощий.
Её тоже заметили.
-А, и ты здесь! Сейчас твоя очередь наступит, сучка- пообещал ей здоровяк. Кой-как скрутив отчаянно кусавшего и лягавшегося Шимона, озверевшие вконец штурмовики схватили его каждый за руку и ногу, перевернули вверх тормашками и дружно грянули его головой о кафельный пол. Расколотый череп треснул как гигантский орех, и рев пролетающих низко бомбардировщиков заглушил разлетевшееся эхо…
Нерта очнулась, открыла глаза. Страшно болело истерзанное тело. Еле различимая тонкая полоска света под дверью и мутное пятно слухового окна под крышей чердака не могли рассеять окружающий мрак. Что-то острое упиралось в спину. Поднимаясь, больно ушиблась, и, натыкаясь о невидимые препятствия, добрела до двери, нашарила ручку и вышла. Стянув на узлом на груди изодранное платье, Нерта , прихрамывая и не замечая отсутствия туфли, пошла вниз. Поправляя непослушную прядь волос, увидела на своем запястье багровый отпечаток здоровенной пятерни, и дурнота вместе с мерзкими воспоминаниями подкатили к горлу и подогнули колени, заставив её присесть на ступеньки. Нервная дрожь колотила Нерту, зуб не попадал на зуб. Сквозь туман в голове пробивался назойливый странный звук, доносящийся снизу. Она никак не могла понять, что же это такое-то ли звериный вой, переходящий в низкий гортанный рык, то ли плач.Превозмогая себя, она двинулась дальше, смутно удивляясь, что никто не спешит из комнат узнать причину, и гулкую тишину нарушает только шарканье её ног. Нараставшая тревога за отца погнала её в их квартирку. Проходя по коридору, Нерта увидела распахнутые настежь двери комнат, чего раньше никогда не бывало. Они были пусты. Нерта звала жильцов, но ответом ей была тишина. В своем жилище она застала распахнутые двери и страшный беспорядок. Следы борьбы выдавали разбитая посуда и перевернутый обеденный стол. Довершали картину разбросанные бумаги отца и выпотрошенные ящики секретера. В смятении и страхе за отца Нерта, позабыв о своей беде, побежала из комнаты и выскочила снова на лестницу. Невыносимо сверлящий звук без перерыва доносился снизу, и она ринулась туда. На площадке первого пролета она резко застыла, словно налетев на невидимую стену: внизу, на полу парадной залы, в луже черной запекшей крови на коленях стояла женщина. Нерта сразу узнала её, это была мать Шимона. Она покачивала, прижимая к груди , маленькое окоченевшее тело. Бывший головой Шимона кровавый запекшийся ком держался на ошмётках кожи, неестественно вывернувшись на спину и улыбался ей синим, перекошенным до неузнаваемости лицом, словно извиняясь. Женщина, раскачиваясь из стороны в сторону, невыносимо кричала умирающим зверем, раскалывая теперь уже голову Нерты на части, раздирая на куски сердце и самую душу,а маленькая ручонка возила по чернильной луже, будто пытаясь что-то написать, туда-сюда,туда-сюда…
Нерте показалось, что её пронзили все молнии мира сразу, а затем милосердная тьма накрыла её разум навсегда. Счастливица, она не узнала о гибели отца в газовой камере. Не узнала о том, что Ганса разорвало на куски под Сталинградом, что миллионы её соотечественников сгинули в топках Дахау, Освенцима, Бухенвальда. Безумие скрыло от неё кровавую жатву смерти, прошедшую по словно лишенной божьего благословения земле. Как же ей повезло…
*__________________________________________________________________________
Нерта (лат. Nerthus) — богиня плодородия древних германцев северо-западного блока («мать-земля»), о которой рассказывает Тацит в 40-м разделе трактата «О происхождении германцев и местоположении германцев» (ок. 98 г.):
Лангобарды… обитающие за ними ревдигны, и авионы, и англии, и варины, и эвдосы, и свардоны, и нуитоны защищены реками и лесами. Сами по себе ничем не примечательные, они все вместе поклоняются матери-земле Нерте, считая, что она вмешивается в дела человеческие и навещает их племена. Есть на острове среди Океана священная роща и в ней предназначенная для этой богини и скрытая под покровом из тканей повозка; касаться её разрешено только жрецу. Ощутив, что богиня прибыла и находится у себя в святилище, он с величайшей почтительностью сопровождает её, влекомую впряженными в повозку коровами. Тогда наступают дни всеобщего ликования, празднично убираются местности, которые она удостоила своим прибытием и пребыванием. В эти дни они не затевают походов, не берут в руки оружия; все изделия из железа у них на запоре; тогда им ведомы только мир и покой, только тогда они им по душе, и так продолжается, пока тот же жрец не возвратит в капище насытившуюся общением с родом людским богиню. После этого и повозка, и покров, и, если угодно поверить, само божество очищаются омовением в уединенном и укрытом ото всех озере. Выполняют это рабы, которых тотчас поглощает то же самое озеро. Отсюда — исполненный тайны ужас и благоговейный трепет пред тем, что неведомо и что могут увидеть лишь те, кто обречен смерти.