Соло на Паркере

Ненавижу свои дни рождения, для меня они словно удары метронома. Очередной удар пробил, а я так еще ничего стоящего и не успел. Вы не подумайте, дерево я посадил и не одно даже, а однажды на родительском субботнике вообще в закладке рябиновой аллеи поучаствовал.
И дом построил, точнее, почти построил. Сына тоже воспитываю, хотя, насчет того, кто кого из нас воспитывает, уверен всё же не до конца. Несмотря на вышеперечисленное, каждый день рождения напоминает мне о том, что еще один год пролетел, а я до сих пор ничего важного в жизни так и не сделал. А еще не люблю я свои дни рождения за проявления лицемерия, как и не люблю Восьмое марта. В моем понимании этот праздник является днем гендерного притворства, и ничем более, причем девушек я очень люблю, особенно красивых и умных. Для них я вообще готов стихи сочинять весь год, а не только в марте по восьмым числам. И в дни рождения лицемерие тоже проявляется, только уже не гендерное, а корпоративное. Абсолютно чуждые и чужие мне люди, фальшиво улыбаясь, пытаются произнести слова, в которые сами не верят, а я должен изображать, что мне всю эту галиматью неискреннюю приятно слушать и тоже улыбаться через силу, а потом в ответ говорить такую же лицемерную чушь. Ладно бы, кто-нибудь из них Довлатова читал, так нет же, максимум, что они осилили, кроме Муму, - пятьдесят оттенков серого. Ну, а что вы хотите, бытиё определяет сознание: какие люди - такие и оттенки. Но правила игры не мной установлены, dura lex, sed lex, даже если речь идет всего лишь о неписаных корпоративных законах, а noblesse oblige, и потому одна и та же ролевая игра происходит каждый год. Единственное, что меня утешает, так это полная самокритичности мысль, что на этих праздниках корпоративной самодеятельности я - самый талантливый аниматор.
Впрочем, благодаря одному из дней рождения в моей жизни произошли серьезные изменения. Случилось это в 2012 году. Надо сказать, что несмотря на всю мою мизантропию, с некоторыми коллегами у меня сложились весьма и весьма теплые отношения. Они, памятуя о моем мстительном и злопамятном нраве, всегда с самого утра спешили поздравить меня с днем рождения, дабы эти теплые отношения не испортить. В свой тридцать восьмой день рождения я пришел на работу рано и, попивая кофе, читал Довлатова. Могу же я хотя бы в свой почти юбилей делать то, что мне нравится?! В этот момент кабинет зашел один из моих друзей-коллег, начальник управления делами Саша Александров, произнес какие-то поздравительные слова, протянул красиво упакованную коробочку и, сославшись на неотложные заботы, убежал. Я, сгорая от любопытства, дрожащими от нетерпения пальцами разорвал упаковку и обнаружил весьма недурственную ручку «Паркер». Точно такую же я видел на столе первого вице-президента Адониса Аристоновича Лимончикова, и вообще, насколько мне было известно, именно эта модель была его любимой, но все равно было приятно. Как говорится, в подлунном мире ничего не ново: что охраняешь, то имеешь, и еще с друзьями делишься. Внимательно рассмотрев подарок, я решил узнать его стоимость. Всегда же любопытно, сколько ты стоишь? То есть, я-то, допустим, цену себе знаю, но ведь интересно, во сколько тебя оценивают другие? Спросив у всезнающего Интернета цену подарка, я с чувством собственной значимости, только что увеличившейся на пару пунктов, убрал ручку в шкафчик. Как известно, между первой и второй перерывчик небольшой, и, не прошло и получаса, как начальник отдела айтишников Егор Дмитриев тоже решил меня поздравить. Не будучи столь красноречивым, как начальником управления делами, он процитировал Винни-пуха «Поздравляю с Днем рождения, желаю счастья в личной жизни!», сунул мне в руки подарок и ретировался. В подарочной коробке находился еще один «Паркер», не столь дорогой, как презентованный ранее Александровым, но зато, в отличие от предыдущего, купленный на собственные деньги.
- Сговорились, что ли? - улыбнулся я и на время забыл про подарки, углубившись в работу. Но судьба только начинала издеваться надо мной: примерно в полдень раздался звонок курьера службы экспресс-доставки. Оказалось, мой кузен на сей раз вспомнил о том, что тридцать восемь лет назад на белый свет появился я, и тоже решил сделать мне приятно. В привезенной курьером бандероли оказался еще один «Паркер». Я нервно сглотнул и решил пожаловаться супруге, которая к моим стенаниям отнеслась с юмором:
- Ха, делов-то! Ирке в ларек на комиссию их сдадим! Будет, кроме конфет, еще и ручками торговать! Ладно, у меня тут пирог подгорает, мне некогда, чао! – ответила она на мои сетования и положила трубку.
Надо сказать, что одноклассница жены Ирина работает в родильном доме. Как-то раз на посиделках она пожаловалась нам, что счастливые папаши зае… конфетами её одарять.
- Хоть кто-нибудь когда-нибудь кусок колбасы подарил бы, мне же есть охота! Одними конфетами питаться, что ли?! Я скоро кондитерский киоск открою! - возмущалась она.
Время коллективного бессознательного, то есть поздравления, наступило к концу рабочего дня, как и заведено у нас в корпорации. Толпа сослуживцев во главе с Гарпией Горгоновной обступила меня плотном кольцом, дабы у меня не осталось шансов вырваться, и по очереди произнесла хвалебные оды в мой адрес. Венцом поздравлений был подарок, развернув который, я начал нервно икать: в фирменной коробочке лежал «Паркер».
- Это он от радости! - охотно пояснил собравшимся причину моего ступора Елисей Хабаров, осведомленный о ранее врученных мне подарках.
Справившись с икотой, я держал ответную речь, из которой следовало, что я ничего приятнее слов сослуживцев в жизни не слышал, лиц, таких одухотворенных, не видел никогда, а о ручке такой вообще просто-таки мечтал с самого детства. Пришлось еще потратиться на шампанское с тортами, а я, помимо того, что мизантроп, еще и скряга ужасный. В общем, как не крути, дни рождения для меня один сплошной негатив.
- Ни уму, ни сердцу, ни карману! – так выражается моя супруга.
Сдав подарки в семейную казну, я долго размышлял, что же делать с ручками. Возникшая было мысль передарить их тут же была вытеснена двумя другими: «Дареное - не дарят!» и «Не делай другим того, чего не хочешь, чтобы сделали тебе!». Так и не решив, что делать с подарками, я стал готовиться ко сну. Но, несмотря на выпитое, сон никак ко мне не приходил. Человек я, ко всему прочему мнительный, во всём вижу знаки судьбы и потому искал, какой же знак сокрыт в пишущих принадлежностях? И тут меня осенило: мне нужно всё это описать, причем, именно ими, подаренными ручками! Правда, встал вопрос какой именно из четырех? После недолгих колебаний я доверился вкусу Лимончикова. Написанное понравилось: и самому мне, и коллегам, правда, не всем, а узкому их кругу. Широкому показывать не стал, пусть лучше про оттенки читают, а то у меня, знаете ли, контрастов много, для глаз непривычно, устать могут. А я все же мизантроп, а не злыдень.
В общем, после того дня рождения начал я писать рассказы. Сначала ручками подаренными, а потом, в силу врожденной лени, сразу на компьютере, чтобы двойную работу не делать: переносить сначала мысли ручкой на бумагу, а потом уже с бумаги в компьютер. И ручки вроде бы без надобности стали. Но однажды проснулся я посреди ночи от сильного зуда! Подумал сначала, что ягодица, почесал ее, перевернулся на другой бок и попытался снова с Морфеем обняться. Но не вышло: зуд не унимался, да и Морфей во время моих почёсываний скрылся в неизвестном направлении. Пришлось встать, думаю, что-нибудь почитаю, раз уж не спится, и тут мой взгляд упал на лежавшие на письменном столе подарки, чуть поблескивающие от света полной луны. И тут я понял, что это писательский зуд проснулся во мне! Схватил подаренную ручку и начал внезапно пришедший в голову сюжет рассказа записывать. Так что ручки те весьма мне пригодились, да и еще пригодятся, думаю, - автографы раздавать!
А дни рождения свои я все равно не люблю...