Халява

История эта случилась на полуострове Мангышлак еще в то время, когда он напоминал собой Клондайк из-за нашествия массы людей на недавно открытые месторождения нефти. Кроме профессионалов, ехали сюда молодые люди по комсомольским путевкам, пробирались торговцы наркотиками, искатели приключений и просто люмпены, которых выгнали со всех мест, где они пытались что-то заработать, но уже не в состоянии были это сделать. В геофизические партии в качестве рабочих большей частью попадали последние из перечисленных, так как оклады у рабочих здесь были небольшие, и поэтому конкурса на вакантные места никогда не было. В одной из таких партий, база которой располагалась вблизи моря, сторожем работал местный чабан. У него было свое стадо баранов, но ему нужны были деньги, которые он копил на калым за вторую жену.
Идея заняться заготовкой балыка посетила чабана после того, как в районе морской отмели недалеко от базы партии изловили пудового осетра и сварили его для всех сотрудников. Выдали по большому куску рыбы и семейным, не пользовавшимся общим, или «котловым», питанием. Однако еще до употребления осетра в пищу его проверили на пригодность. Для этого в кипящий отвар с куском рыбы бросили очищенную луковицу и ждали, что с ней будет. Она не почернела,
Чабан этих деталей не знал, и знать не хотел. Вскоре он стал подбирать по утрам выброшенных морем на берег осетров, резать их, солить и развешивать вблизи своей сторожки на проводах, подаренных ему геофизиками. Солнце и ветер вскоре сделали свое дело, и янтарные ломтики стали распространять по округе аппетитные запахи.
До рыбы народ здесь был не жадным. Ловили на удочку рыжих бычков, а черных ленивых бычков доставали из гротов в каменистом дне руками, нанизывая их тут же на проволоку. А вечерами, когда море слегка штормило, ходили вдоль берега в дырявых сапогах с факелом и острогами за кефалью. Конечно, формально это было браконьерством, но ведь не на черный промысел шла эта рыба. Уж очень надоели всем консервы, которые после их варки шли, в основном, в пищу стоявшему рядом со столовой ишаку, хозяином которого и был чабан.
Чабан был из местных. Приветливый и гостеприимный казах, он не раз принимал у себя в юрте своих новых друзей-геофизиков, которые ели у него биш-бармак и беседовали с ним о жизни. Уписывая угощение, они донимали его, агитируя сэкономить деньги, взяв себе в жены русскую, чтобы не тратиться на калым, величина которого соответствовала стоимости одного верблюда. Чабан категорически не соглашался, утверждая, что тогда ни жены у него не будет, ни денег («украдет и сбежит»). Свою же соплеменницу он за калым получит в жёны с гарантией. Гости пытались давить и на незаконность намеченной им сделки. На это чабан доверительно сообщал, что схема многоженства здесь давно уже отработана, и не только на уровне какого-то чабана. Он сделает так же, как принято у районного руководства: одна жена (нынешняя) останется в качестве жены законной, а вторая будет числиться племянницей. К порядку же эти жены в таких случаях приучены, не перессорятся и не выдадут.
В описываемое время введенный ранее начальником геофизической партии сухой закон пришлось отменить после очередной получки, когда перепилась большая часть коллектива, включая механика партии дядю Володю, и ни о каком голосовании на общем собрании с целью наказания виновных уже и речи не могло быть. Народ сбивался в «спаянные ячейки», и проблема упиралась только в закуску. В условиях летней жары запастись впрок можно было лишь напитками, а ехать в район за закуской не получалось – не разрешало начальство.
Одну из «ячеек», состоявшую из четырех человек, возглавил взрывник Николаенко. Работник он был безотказный. Он очень любил справедливость и бдительно следил, чтобы в его бригаде никто никогда не «сачковал» - ни на работе, ни за столом, где спиртное он любил разливать сам, всем поровну. Наметив в один из выходных дней застолье, приятели вспомнили о рыбе, развешенной на берегу моря у сторожки чабана. Сговорились с ним они быстро. Сказали, что сейчас денег нет, отдадут потом. Да он и не возражал. Забрали всё, оставили только голые провода, на которых сушился балык.
Трапеза с балыком проходила в землянке в соседней партии экспедиции. В землянках было прохладно и уютно, хотя нет-нет и шныряла туда-сюда всякая живность, иногда небезопасная.
Пили, закусывая, в основном, балыком, доставшимся практически бесплатно, «на халяву». Быстро пьянели, и не только. Ощутимо ухудшилось зрение. Первым полностью отключился небольшого роста щуплый техник, прибывший в командировку из Подмосковья. Остальные, когда кончился спирт, перешли в другую землянку, где хранились запасы. Вспомнили вскоре и про четвертого. Однако за это время его, уже без признаков жизни, обнаружил случайно зашедший в землянку техрук партии и тут же поехал за милицией.
Когда милиция приехала, то трупа на месте не оказалось. Приятели перед этим забрали отбившегося от коллектива собутыльника к себе в свою компанию, усадили его, уже покойника, за стол и силой вливали ему в рот водку, чтобы «не сачковал». Всех их и обнаружили в той же землянке: одного уже неживого, а остальных – еле живых и почти незрячих. Балык явно был отравлен, это подтвердили последующие анализы.
Троих отправили в Гурьев, там их удалось спасти. Четвертого похоронили. Чабана арестовали, но вскоре выпустили, сочтя его невиновным: балык он готовил не для наживы, браконьерством не занимался, а что выброшенная на берег рыба может быть с трупным ядом, так этого он вообще не знал. Тем более, что на запах и вкус такую рыбу от свежей обычно не отличить.