МОЛИТВЫ ХЕЛЬГИ МАЙЕРСОН Часть пятая (Повесть в 6 частях)

* 12 *

Придя на следующий день домой, Хайдель не стал сразу подниматься к себе, а остановился в холле. Он некоторое время разглядывал стоявшую вдоль стен безликую мебель, а после, с минуту подумав о том, чего ему не хватает, громко позвал Хельгу.
– Теперь ты всегда должна встречать меня здесь при входе, – сказал он, обнимая ее. – Я хочу видеть, что ты меня ждешь.
И, понимая, что не желает надолго оставаться один, Клаус еще раз сильно прижал ее к себе и сказал:
– Иди, приготовь все к ужину, а я скоро спущусь.
Поднявшись к себе в комнату, он сел в кресло и, внутренне радуясь тому, что наконец-то первый раз за целый день имеет возможность расслабиться, стал размышлять.
«Ну что ж, – рассуждал он, доставая пачку сигарет, – все оказалось именно так, как я и ожидал. Она… Она меня полюбила…» Он усмехнулся и, чиркнув зажигалкой, продолжил размышлять: «Хотя можно ли ее чувства ко мне назвать этим словом? Конечно, она меня боится, разумеется, старается мне угодить, но… Но во всем этом есть еще что-то, чего я никак не могу понять. Любовь… Нет. Это недостаточно емкое слово, – подумал он и, резко встав с кресла, подошел к окну. – На первый взгляд может показаться, что здесь дело еще и в чувстве защищенности, которое она испытывает, находясь рядом со мной, однако… Только это и любовь? Нет. Я ощущаю что-то, но не могу догадаться». Клаус снова сел в кресло. «А что, собственно, при этом чувствую к ней я? – ухмыльнувшись, он затушил сигарету. – Да, в этом не так-то просто признаться самому себе… Но, впрочем, это даже интересно… Да, я к ней неравнодушен… Нет… Так я кривлю душой, потому что этого слишком мало. Я влюблен в нее. Но что именно меня к ней так притягивает? Ее поведение? Ее внешность? То, что она испытывает ко мне? Глупо. Потому что для меня важно это все, вместе взятое. Я упиваюсь этой ситуацией и ничего не хочу в ней менять…»

Весь день Хельга находилась в состоянии неясного полусна. «Неужели это возможно? – думала она, вновь и вновь возвращаясь к тому, что случилось. – Я люблю тебя. Люблю. Но в это невозможно поверить». Иногда, как будто ненадолго придя в себя, она замирала около окна и, глядя на виднеющуюся вдали паутину колючей проволоки, закрывала лицо руками и шептала: «Я впадаю в безумие, я не должна забывать о том, что происходит вокруг… Но…» И, снова вспоминая прошедшую ночь, она мысленно повторяла: «Ты, и только ты. Пусть рушится все вокруг, но я все равно буду любить тебя».
Ближе к вечеру, когда стало приближаться время возвращения Клауса, Хельга ушла в свою комнату и села на кровать. «Только будь сегодня такой же, каким ты был всю прошлую ночь. Оставь мне еще немного этого счастья. Я прошу тебя, останься ко мне прежним», – она прокручивала в голове эти мысли до тех пор, пока не услышала голос Хайделя. А когда она вбежала в холл и, подойдя к нему, поняла, что ничего не изменилось, ей на секунду показалось, что мир закружился у нее перед глазами. «Я люблю тебя и приму любые правила, которые ты прикажешь мне соблюдать», – подумала она и, в ответ на его объятья, прижалась к нему всем телом…

Когда после проведенного вместе ужина они поднялись на второй этаж, Клаус сел в кресло и закурил.
– Присядь здесь, – он показал Хельге на ковер возле своих ног. – Я хочу у тебя кое-что спросить.
Она повиновалась и, опустившись на пол, повернулась вполоборота и посмотрела ему в глаза.
– Ты не боишься, что с моей стороны это все только игра? – спросил Хайдель, утопая в ее взгляде.
– Боюсь.
– Но тем не менее веришь в то, что все это на самом деле?
– Да.
– И ты согласна на эти условия?
– Полностью.
– Учти, что все будет так, как есть. Будет не только вчерашняя ночь, но и тот вечер, который был за день до нее. На это ты тоже согласна? А если я предложу тебе выбор?
Она вопросительно посмотрела на него и промолчала, дожидаясь того, что он скажет дальше. Клаус заметил это и усмехнулся. «Она преуспела в угадывании моих желаний», – подумал он и продолжил:
– Ты останешься здесь работать, но будешь это делать только тогда, когда меня нет дома. Я не буду с тобой встречаться, а уж если мне что-то понадобится, я буду только приказывать тебе это сделать, а ты будешь выполнять. Не более того. Так, как это было в день твоего приезда, но только без страха, потому что в этом случае тебе не будет грозить возвращение в лагерь. Что ты скажешь на это?
Глаза Хельги на несколько секунд приобрели оттенок червонного золота. «Я люблю тебя, – подумала она, – и какие бы ты ни предложил мне условия, я уже не смогу жить по-другому». Она молчала несколько секунд, а потом осторожно дотронулась до его руки и сказала:
– Я была обречена на эту любовь всю свою жизнь. И теперь, когда я… Когда я испытала это… Пожалуйста, пусть остается этот страх, эта постоянная угроза вас потерять, но только… Только не лишайте меня возможности находиться рядом с вами. Я прошу вас.
«Это был только повод услышать то, что мне хотелось, – подумал Клаус, выпивая до дна удовольствие от ее слов. – На самом деле у тебя никогда не будет никакого выбора». И, поднявшись с кресла, он взял ее за руку и заставил встать.
– Тогда успокойся, потому что сегодня ночью страх тебе не понадобится, – сказал он и обнял ее.

* 13 *

Шли недели. Как он и обещал, дальше в их взаимоотношениях все осталось неизменно. Клаус не отменил ни одного своего приказа, и они продолжали общаться по тем же законам. Они проводили вместе и прекрасные вечера, полные любви и взаимопонимания, и ночи, насыщенные страстью и нежностью. Но наряду с этим, когда порой ему вдруг казалось, что Хельга немного меньше стала любить его, или когда у него было просто плохое настроение, он провоцировал ее на ошибку и изводил до тех пор, пока не убеждался, что она, как и прежде, находится полностью в его власти.

Однажды, поздно вернувшись домой, Хайдель сидел в кресле и размышлял над тем, что приближается день его рождения, который – к его великому сожалению – придется отмечать шумной компанией. «Проклятье, – думал он, – все эти людишки, строящие из себя героев… Как они опостылели мне со своими мелочными интересами и грязными делами. Но я должен… Должен звать их в свой дом, делать вид, что мне безумно льстит их внимание… А почему? Только потому, что чем-то я обязан одному, когда-то я был виноват перед другим, а однажды мне может понадобиться третий…» Он закурил сигарету и закрыл глаза. «Придется их пригласить и потратить день моего рождения на эту великую радость общения с ненужными мне людьми», – подумал он и, нажав на звонок, вызвал Хельгу.
– Знаешь, – сказал он, когда, повинуясь его жесту, Хельга села на стул, – завтра у меня будут гости. Этакая свора жаждущих веселья зверей. Так вот. Я не хочу, чтобы они тебя видели. Пусть работает один Антонио – он вполне справится, тем более что ему не привыкать… Вечером я вернусь уже не один, поэтому ты должна будешь находиться в своей комнате. Учти, что все это будет шумно и долго, так что наберись терпения. Да, и вот еще что. Если ты услышишь звонок, то никак на это не реагируй. Просто спокойно сиди у себя, потому что если он все-таки прозвенит, то значит, на него нажал кто-то другой. Вот, собственно, и все. А вечером следующего дня я приеду, и все будет как прежде.

Как и ожидал Хайдель, народу собралось много, все веселились и были пьяны. У него же, напротив, настроение было отвратительное, и чтобы хоть как-то это скрыть, он много пил и делал вид, что неважно себя чувствует. В разгар вечера, когда Клаус, задумавшись, стоял возле окна, к дому подъехал автомобиль. «Интересно, кто бы это еще мог быть?» – раздраженно подумал он и пошел в сторону двери.
К его великому удивлению, через несколько минут на пороге появилась Магда в ослепительно белом манто.
– Клаус, дорогой! – манерно улыбаясь, сказала она и развела руками. – Я не могла пропустить твой день рождения. Поздравляю, поздравляю!
Кисло улыбнувшись, он пошел ей навстречу. «Про тебя-то я и забыл», – зло подумал он и, делая вид, что очень рад ее видеть, крикнул одному из присутствующих:
– Генрих! Твоя сестра приехала!
Магда, принимая его выражение лица за демонстрацию сильных чувств, обняла его и шепнула:
– Я так рада, Клаус. Ты ведь вспоминал обо мне?
Он потащил ее к столу, желая отделаться от навязчивых объятий:
– Позже, Магда, чуть позже, – он отошел в сторону, делая вид, что ищет бутылку.
Застолье продолжилось, и только во втором часу ночи гости стали понемногу расходиться. «Неужели все это сейчас кончится?» – подумал Хайдель и, закрыв дверь за последней парой, пошел наверх, думая только о том, чтобы побыстрее лечь спать. Однако, зайдя в свою комнату, он увидел Магду, стоявшую возле кресла.
– Клаус, – она улыбнулась и присела на подлокотник, – ты ведь хочешь, чтобы я осталась? Не так ли?
Он сел в кресло и закурил.
– Я хочу спать, – сказал он, откинувшись на спинку.
– Ну Клаус, – Магда недовольно сдвинула брови. – Ведь ты все это время был один. Я знаю, мне говорил Генрих. Неужели ты совсем по мне не соскучился? Или…
Магда встала и прошлась по комнате.
– Или ты и правда был с той женщиной, которую я встретила в тот день в твоем доме? Кто она была такая? Скажи мне?
Клаус почувствовал, что начинает терять терпение.
– Магда, сделай одолжение, отправляйся домой, – он встал с кресла и подталкнул ее в сторону двери. – Нет никаких женщин, нет никого. Я просто хочу спать.
– Ну Клаус! Я уже отпустила своего шофера. Твоего тоже нет… Ты же не выгонишь меня на улицу…
– Слушай, Магда! – резко сказал Хайдель, заставив ее вздрогнуть. – Я иду спать. Ты можешь идти на улицу, можешь устроить здесь погром, делай что хочешь, но только оставь меня в покое!
И, громко хлопнув дверью, он ушел в спальню. «Буду надеяться, что она не наделает каких-нибудь глупостей», – подумал он и, не раздеваясь, лег на кровать.
Оставшись одна, Магда села в кресло и задумалась. «Интересно все-таки, – размышляла она, поигрывая длинной ниткой жемчуга, – кто была та женщина в черном платье? Неужели правда прислуга?» Она вытащила из сумочки зеркало и, поправив прическу, посмотрела на звонок. «Сейчас я это проверю», – подумала Магда и нажала на кнопку. Подождав несколько минут и поняв, что в ответ на ее вызов никто не придет, она позвонила еще раз. «Странно, – подумала она, зябко поеживаясь, – может быть, на самом деле не было никакой женщины, и все эти дни он был один? Это на него так не похоже…»
Магда снова походила по комнате, но, неожиданно почувствовав себя уставшей, решила: «Пойду немного вздремну. Жаль, конечно, что он так напился, но не сидеть же мне до утра в этом кресле». Она пошла в спальню и, недовольно посмотрев на Клауса, тяжело вздохнула и прилегла рядом с ним. «И почему он вдруг ко мне переменился? – подумала она, снова нервно теребя бусы. – Сначала все шло так хорошо». И в досаде от этих мыслей она так сильно сжала жемчужный узел, что нитка не выдержала и бусины рассыпались по кровати. «Вот невезение! – Магда села и, водя руками по одеялу, стала собирать жемчуг. – Надо их найти и заново перебрать. Хотя… Можно это сделать и завтра, когда будет светло. А пока я все-таки прилягу отдохнуть…»

Утром Клаус проснулся с головной болью. «Только не это! – подумал он, увидев спящую рядом с ним Магду. – Когда-нибудь мне удастся от нее отделаться?» Он встал и, сделав глоток из полупустой бутылки, подумал: «Удивительно, как только она появляется рядом со мной, мне сразу хочется напиться».
– Магда! – рявкнул он, желая побыстрее выпроводить ее из дома. – Вставай! Мне некогда тебя ждать. Сейчас за мной приедет шофер, и я отвезу тебя домой. Поторапливайся!
– Ну Клаус! – Магда потянулась и села. – Подожди, мне надо собрать бусы… Я их рассыпала здесь вчера…
– Хватит рассуждать! – он зашел в ванную комнату и оттуда крикнул, – Собирай их и быстро иди вниз! Я сейчас спущусь.
«Да, видимо, он просто озверел от одиночества, – возмущенно шаря руками по кровати, думала Магда. – Ну ладно, кажется, я подобрала все. Осталось только найти нитку покрепче». И, на ходу поправляя платье, она быстро пошла вниз.

* 14 *

Вечером Хайдель вернулся немного позже обычного. У него было отвратительное настроение, ему хотелось расслабиться и отдохнуть. «Может быть, хоть сегодня я смогу нормально отметить свои тридцать девять лет?» – размышлял он, открывая входную дверь.
«Хорошо, что хоть с ней мне не надо ничего из себя изображать», – подумал Клаус, обнимая Хельгу, которая, как было заведено, ждала его в холле.
– Я хочу, чтобы мы вместе поужинали. Пусть Антонио все приготовит, а ты иди переоденься в вечернее платье, – сказал он, разглядывая Хельгины глаза и машинально отмечая что-то необычное в ее взгляде.
Он поднялся к себе и прошел в ванную. «Интересно, что она так на меня смотрела? – рассуждал он, снимая мундир. – Крови на мне сегодня нет… Тогда что же?»

За ужином, когда Хайдель наконец-то освободился от неприятного осадка, оставленного вчерашним приемом, и выкинул из головы мелкие происшествия прошедшего дня, он снова вернулся к взволновавшему его вопросу. «Что выражает этот взгляд? – задумался он, рассматривая Хельгу в трепещущем свете свечей. – Это не страх, не удивление, но что-то другое».
– Хельга, – сказал Хайдель, откидываясь на спинку стула, – расскажи мне, как ты провела эту ночь.
– Я сидела в своей комнате, как вы приказали. Потом легла спать, – она посмотрела на него и опустила глаза.
– А тебе кто-нибудь звонил? – спросил Клаус, делая вид, что не замечает ее поведения.
– Да, два раза, – Хельга по-прежнему не поднимала глаз.
«Чертова Магда, – мелькнуло в голове у Хайделя, – что она еще тут натворила?»
– Я надеюсь, ты не откликнулась на этот вызов?
– Нет, – Хельга посмотрела на него и закусила губы.
Клаус почувствовал, как в нем медленно начинает закипать раздражение. «Если она мне сейчас же не скажет, в чем дело, это плохо кончится», – подумал он, нервно разминая сигарету.
– Хельга, – он сделал многозначительную паузу. – Ты хочешь проверить, далеко ли простирается граница моего терпения? Или ты решила, что я давал тебе право вести себя со мной подобным образом?
Он посмотрел на нее и, с удовлетворением отметив, что ее глаза приобрели характерный золотистый оттенок, продолжил:
– Ты прекрасно знаешь, чем для тебя может закончиться подобный разговор, но тем не менее сегодня ты впервые меня провоцируешь. Я бы хотел услышать объяснение. Итак, что означают все эти взгляды?
Хельга задрожала и, вцепившись руками в край стола, подумала: «Что мне делать? Я не могу сказать ему правду, потому что не имею права на ревность, но обманывать его я не могу, потому что он видит меня насквозь».
– Пожалуйста, позвольте мне не отвечать, – сказала она, умоляюще глядя на Хайделя.
Неожиданно его озарила догадка. «Да ведь это ревность!» – опешив, подумал он и, внимательно всматриваясь в полные слез Хельгины глаза, почувствовал, что все его раздражение исчезло. «Интересно, что она тут напридумывала себе, пока меня не было?» – стал рассуждать он, закуривая сигарету. Клаус мысленно рассмеялся: «Да, этого я ожидал от нее меньше всего. Я даже не могу за это на нее разозлиться. Она меня любит и вполне нормально реагирует на происходящее. Но интересно все же, что именно послужило причиной проявления столь сильных чувств?»
– Хельга, – еле сдерживая улыбку, сказал Клаус, – я, кажется, начал понимать, что тут вообще происходит.
Он сделал паузу и рассмеялся.
– Из этой ситуации, Хельга, есть только один выход, – Хайдель посмотрел, как в ее глазах промелькнул слабый проблеск надежды, и продолжил: – Рассказать мне все по порядку. А иначе… Но не будем об этом… Итак, я тебя внимательно слушаю, а потом, уже после того как ты подробно мне объяснишь, что к чему, я скажу тебе, что я обо всем этом думаю.
Хельга расплакалась и сквозь слезы сказала:
– Пожалуйста, господин Хайдель, позвольте мне отойти к окну.
– Иди куда хочешь, – Клаус махнул рукой, – стой, где тебе удобно, только прекрати лить слезы и молчать.
Он пересел в кресло и, глядя, как она одиноко стоит у шторы, подумал: «Как я ее все-таки люблю. Удивительно, что я вообще оказался способен на такие чувства. Все то, как я жил, к чему стремился, чем восхищался… Все это кажется таким ничтожным и низменным в сравнении с этим чувством. Странно, но она одним своим присутствием пробуждает во мне лучшие качества… То, что от соприкосновения со всей этой жизнью дремало, спрятанное где-то в самых глубинах моей души… Эта любовь, нежность, желание оградить ее от этого мира… Все это прорывается наружу, когда я остаюсь с ней наедине».
– Хельга! – он повысил голос, желая продемонстрировать свое нетерпение. – Я жду.
Она совершила над собой усилие и, набравшись смелости, сказала:
– Я поднялась в комнату, и там на кровати… Там был жемчуг… Это были жемчужины от бус, которые порвались… – Она приложила руку к губам и, на мгновение замолчав, продолжила, – Я сразу представила себе, как это произошло, и этот звонок среди ночи… И я… – Хельга закрыла лицо руками и замолчала.
«Ночь, полная такой страсти, от которой даже жемчуг порвался», – подумал Клаус и, вспомнив о Магде, мысленно рассмеялся.
– Значит, ты считаешь, что имеешь право меня ревновать? – подытожил он, стараясь выглядеть слегка недовольным.
– Нет… – Хельга в изнеможении осела на пол и, обхватив голову руками, сквозь слезы стала говорить: – Я ни на что не имею права, никогда не начинаю первой разговор, спрашиваю у вас разрешения на каждый свой шаг… Я знаю свое место в вашей жизни и всеми силами стараюсь не выходить за границы дозволенного… Но… но если я вас больше не интересую… То все это бессмысленно… Зачем мне все это, если вас больше нет в моей жизни? Лучше мне умереть…
– Хельга, – сказал Хайдель, подходя к ней и заставляя ее встать, – Хельга, это просто абсурд.
Он обнял ее и, утонув во взгляде ее золотых глаз, продолжил:
– Ты знаешь, что у меня несносный характер. Ты понимаешь, что между нами происходит. Ты чувствуешь, как я к тебе отношусь. Но, Хельга… Эта ревность… Неужели ты совсем не узнала меня за эти месяцы, которые мы общалась? – он рассмеялся. – Это просто невероятно… Ну подумай, в самом деле, после всего того, что происходит между нами… Неужели ты думаешь, что меня может заинтересовать другая женщина? Я понимаю, конечно, что этими словами сейчас распишусь под многими своими недостатками, но они и так для тебя не секрет. Другая женщина… Что она сможет мне предложить? Твое поведение? Твою чуткость? Твою любовь? Твою боязнь потерять меня?.. Это я довел тебя до такого безумия?
Он помолчал немного, дожидаясь, когда она перестанет дрожать, и, снова прижав ее к себе, сказал:
– Хельга, забудь об этих бусах, об этом вечере, о том, что звонил звонок… Забудь обо всем…
И, впервые в жизни ощутив, что чувство любви в нем преобладает над разумом, Клаус взял Хельгу на руки и отнес на второй этаж.

Продолжение следует