Избавление от хамства

Считается, что хама перевоспитать невозможно, так же, как вылечить алкоголика или наркомана, если они сами того не захотят. Бывает и так, что причиной хамства является болезнь. Когда хам является психопатом, то ему определенно нужен психиатр. Хама при этом бывает жалко, хотя к чувству жалости добавляется и вполне понятная брезгливость.
Случаев избавления людей от собственного хамства наверняка немного вообще, но мне на них повезло, и я отношусь к тем умеренным оптимистам, которые не считают, что хамство – это олицетворение одного лишь зла. Приведу случай из реальной жизни, когда удалось обойтись без помощи врачей.
Два десятилетия назад о компьютерной графике оставалось лишь мечтать, и основную оформительскую работу выполняли вручную. Вот тогда-то в мой коллектив на время выполнения годового отчета направили старшего техника Лидию Николаевну (для краткости - ЛН), от хамства которой буквально стонала лаборатория, в которой она в последнее время работала. Особенно доставалось молодым, в которых она видела отъявленных бездельников и которых она любила бесконечно отчитывать.
ЛН умела хорошо чертить, но почти не умела вычислять, в то время как моим сотрудникам приходилось делать и то, и другое. Но мы старались загружать ее лишь той работой, которая была ей по душе. Ей у нас настолько понравилось, что она после завершения отчета пожелала перейти работать к нам. Однако мои сотрудники, люди молодые, этому воспротивились, так как были наслышаны о склоках, которые ЛН постоянно затевала в своей лаборатории. Пришлось ей отказать, ссылаясь на то, что в остальное время, когда нет запарки, мы вполне справляемся своими силами.
После завершения отчета мы на несколько месяцев выехали в поле, но когда вернулись, то нас встретила радостная ЛН и объявила, что ей удалось-таки убедить директора в том, что для всех будет лучше, если ее переведут к нам.
С приходом в наш коллектив ЛН конфликты начались буквально через неделю, причем, как говорится, на ровном месте. Для начала она мне во всеуслышание объявила, что со следующего дня будет уходить с работы на час раньше. Я ответил, что не возражаю, но что требуется этот вопрос утрясти с руководством, если есть на то уважительная причина. Тем более, что всякие комиссии частенько проверяли присутствие людей на рабочих местах, а в случае обнаружения нарушителей их непременно наказывали, лишая премий и льгот. Писать какое-нибудь заявление с объяснением причин ЛН отказалась, но сформулировала свое видение этого вопроса в устной форме:
- У вас Таня и Аня курят, а я – нет. Я, пока они курят, работаю. Почему же я должна заканчивать свой рабочий день тогда же, когда и они?
Я объяснил ЛН, что запретить людям курить – не в моих силах. И хотя я сам к тому времени курить бросил, но заставить их сделать то же самое, если они того не хотят, не могу. ЛН не унималась:
- Хорошо. Тогда я всякий раз, когда они выходят курить, так же прерву работу и буду стоять с ними рядом, пока они курят, тАк вам подойдет?
- Мне-то подойдет, но вам – наверняка нет. Табачный дым на вас, некурящего человека, будет действовать хуже, чем на курильщиков.
Этот мой ответ, похоже, оказался неожиданным для ЛН. И у нее вырвалось:
- Так что же мне делать?
- Вот это уже другой разговор. Я предлагаю вам, чтобы не переживали по поводу того, что перерабатываете по сравнению с курильщицами, просто откладывать работу и отдыхать столько же времени, сколько они курят. Но зачем же при этом стоять рядом с ними? Выйдите, прогуляйтесь по аллеям, и снова – за работу. Ведь даже формально, в соответствии с существующими законами, вы, как и курильщики, в течение рабочего дня имеете право на отдых. И вовсе не обязательно это делать одновременно: одним - курить, а другим – просто отдыхать.
Этой нашей беседы хватило на то, чтобы ЛН несколько дней проработала спокойно, не ссорясь. Но затем она сделала мне очередное заявление:
- Вашу Таню гнать надо в шею. Она с собой в туалет берет журналы и долго их там читает.
Мне пришлось объяснить ЛН, что время пребывания в туалетной кабинке никакими постановлениями не регламентировано, и что принимать какие-то меры после ее этого заявления я не хочу и не буду. Более того, я доходчиво объяснил ЛН, что за то время, когда Таня не курит и не сидит в туалете, она может в несколько раз, причем с высоким качеством, сделать больше вычислений, чем ЛН. При этом Таня, когда возникают напряги в работе, по своей инициативе берет работу домой, а к утру она выдает результаты, практически не требующие какой-либо проверки.
А еще я объяснил ЛН, чем отличается коллектив от любой другой случайно сколоченной группы людей, - прежде всего тем, что каждый сотрудник проявляет максимальное усердие именно в том, что у него получается лучше других, не переживая при этом о том, что другие в какой-то момент выработают меньше него. Внимательно меня выслушав, ЛН неуверенно спросила:
- Так вы, я теперь думаю, вообще без меня смогли бы обходиться?..
- А мы и так обходились без вас, и к себе работать не приглашали. Но когда вы нам помогали с отчетом, мы оценили ваше умение чертить и оформлять графику. Так хорошо, как это делаете вы, у нас никто не умеет. И если у вас есть желание стать членом нашего коллектива, постарайтесь не унижать других, делающих на своем месте работу лучше вас. В противном случае я попрошу директора вернуть-таки вас обратно на предыдущее место работы.
- Туда – ни за что. Тогда я лучше уволюсь, не дожидаясь ухода на пенсию.
В тот день ЛН не торопилась домой. Я обычно на работе задерживался. И когда в конце дня все стали расходиться по домам, ЛН тоже задержалась. Ей захотелось продолжить наш разговор. Она долго не могла его начать, но затем ее будто прорвало. Глотая слезы, она рассказывала о своей лишенной радостей жизни. Сын, родившийся у нее после войны, оказался психически неадекватным. Родственников в Москве у нее почти не было. Единственным ее богатством, не считая доставшейся по наследству квартиры, была огромная библиотека, которая была для нее отдушиной. Ее трудовая книжка была в сплошных пометках о приемах на работу и увольнениях. ЛН в окружающих видела обычно никчемных врагов, с которыми ей непременно следовало вести борьбу.
Так получилось, что вскоре после нашего разговора подоспел какой-то праздник, и наш коллектив, как и все другие, отмечал его приближение. ЛН что-то вкусное испекла, и когда стол был почти накрыт, с сияющей улыбкой водрузила на свободное место свое произведение со словами:
- Это нашему коллективу от меня лично. Всем приятного аппетита!
Проработала ЛН у нас почти до ухода на пенсию. Она очень дорожила книгами из своей шикарной библиотеки. Но нам, членам, ее коллектива, она вполне доверяла и приносила иногда почитать редкие книги, которые увидеть можно было только в лавках букинистов. Когда до ухода на пенсию оставалось несколько месяцев, ЛН напросилась поработать в Сибири. Это ей нужно было для того, чтобы размер пенсии был максимальным. Расставаясь, она прослезилась и сказала:
- Спасибо вам, ребята, за всё. И простите меня, дуру старую, за то, что вначале многое было не так.