Семь жизней одного меня. МАГи 2.

Семь жизней одного меня.

МАГи 2.

Что же касается наших с Мишей отношений, то они, на мой взгляд, начали налаживаться. Мы не только регулярно проводили семинары, но и совершали вылазки на разного рода выставки, где, как мы считали мы могли найти потенциальных пользователей ArConа.

На одной из таких выставок в средине мая, в Сокольниках, в самом конце рабочего дня мы забрели в мебельный салон располагавшийся в отдельном павильоне. Приветливая женщина лет за сорок, оказавшаяся директором, узнав, чем мы занимаемся, посоветовала нам познакомится со своим мужем, прибавив, что он будет нам полезен.
И, действительно, Александр Юрьевич Алфеев, имевший большой опыт по части работы различных компьютерных программ, очень быстро вписался в наш маленький коллектив. Ему, как и Мише было немногим за сорок, то есть, на десяток лет меньше, чем мне.

Нас объединял энтузиазм и желание совершать большие проекты. Точнее, энтузиазмом пылали я и Алфеев, а Миша был в числе присоединившихся. Но зато он и Алфеев были опытными работниками, а я, кроме определенных навыков коммивояжера, еще ничего не умел. Но я был настойчивым неофитом и готов был учиться круглые сутки. Помню, как донимал я Алфеева расспросами даже в общественном транспорте.

Неожиданно Миша Малыгин оказался в больнице. Диагноз оказался удручающим: сахарный диабет. Стала понятной его вдруг появившаяся худоба и резкий запах пота.

В его отсутствие я познакомился с фирмой, на которой прежде работал Алфеев. Они разработали программу по созданию 3D модели участков земной поверхности. Программа называлась «Фотомод» и мне, с разрешения директора фирмы, Алфеев передал ее лайт-версию.
Первой мыслью у меня была: попытаться с помощью Фотомода создавать 3D модели более мелких предметов чем карьер или горный массив, а, например, мебели. Однако, несмотря на затраченные усилия, сделать приличные модели так и не удалось.

Зато очень подходящим оказался промежуточный этап работы программы. На этом этапе с двух разных точек делались две фотографии объекта, так называемые стереопары, на основе которых создавалась стерефотография. Эту фотографию можно было распечатать на принтере и рассматривать сквозь стереоочки – с красным и синим окуляром.

Это было очень интересно: видеть объемное изображение на мониторе или на плоском листе бумаги.
Возможность делать стереофотографии так меня захватила, что значительную часть отпуска, который мы проводили на Селигере, мы с женой делали фотографии старой церкви на мысе Рожок, и удивительных соборов в Осташкове.
А еще остатков набережной и здания монастыря в Ниловой пустыне.

Для того, чтобы иметь возможность сфотографировать все подробности удивительного острова, мы с Иринкой сначала съездили на экскурсию на катере. А затем, чтобы снять виды острова с воды, предприняли довольно рискованное путешествие на весельной лодке.

От лодочной станции на Соколе, где мы отдыхали на базе, до Ниловой пустыни было километров пять, не меньше, в том числе километра три по открытой воде огромного озера. Мы отправились в дорогу сразу после завтрака погожим утром и проплыли протоками несколько километров вдоль берега, а затем свернули в совсем узкий канал, знакомый мне по прошлому приезду на Селигер. В результате этого маневра в прямой видимости перед нами показалась Нилова пустынь. Мы добирались до острова не меньше часа, но зато перед нами открылся прекрасный вид на этот чудесный остров.

Мы заранее обсудили весь процесс съемки. Для того, чтобы получить стереопары, нужно было одновременно делать фотографии с носа и кормы лодки. Мы кружили вокруг острова и фотографировали без конца. Жаль только, что в руках у нас были не приличные фотоаппараты, а самые дешевые мыльницы. Поэтому качество полученных изображений оставляло желать лучшего.

Обратная дорога на Сокол по открытой воде была значительно длиннее, к тому же где-то на полдороги нас прихватила тучка и заметный встречный ветерок. Так что вернулись мы на базу к самому концу обеда, изрядно уставшие, но очень довольные своим путешествием.

Спустя пару недель я вернулся в Москву, и Миша, наконец, выписался из больницы. Он стал выглядеть значительно лучше, и мы начали чаше бывать у него дома на Алексеевской, где он жил с женой и четырнадцатилетним сыном.
Надо сказать, что жену его Наталью я видел один раз еще в период открытия «Евроболта». Она работала в Президиуме Академии наук и организовала вечер по случаю ввода СП в ресторане где-то наверху «золотой головы».
Она сама говорила, что на работе ее называют «Дон Корлеоне в юбке», и была крайне высокого о себе мнения.
В отличие от спокойного, вероятнее всего, забитого Миши, она обладала взрывным темпераментом. Как-то раз я зашел к ним и еще с порога услышал сильный шум. После паузы мне открыли дверь, и я увидел Мишу за подметанием пола с битой посудой.

- Это жена так выражает свое недовольство жизнью, - ответил Миша на мой немой вопрос.
Недовольство жизнью она стремилась преодолеть, видимо, самыми разнообразными способами.
По ее настоянию Миша получил грин-карт и скоро должен был отправиться в США. Вместе с ним отправлялся в Америку и их сын, так как Наталья считала, что образование в США лучше любой самой престижной школы в столице.
При мне она рассказывала, что получила предложение написать серию статей для престижного журнала. По своей инициативе она предложила товарный знак для нашего будущего общества: СтудиоМАГ. - Почему именно это? - спросили ее. – Ну, звучит как-то солидно, - ответила она.
- М – это Михаил, А - Александр, Г- Геннадий,- пусть так и будет,- согласились мы.

После нескольких заказов, так сказать, мелочевки, мы получили, наконец, крупный заказ.
Фирма «Ампир» заказала изготовить рекламный диск для своих изделий. Пару лет назад Миша уже делал для «Ампира» коллекцию моделей лепнины, которую фирма импортировала, кажется, из Бельгии. Но тогда Малыгин обошелся, так сказать, малой кровью. Все наиболее сложные элементы лепнины он не моделировал, а просто наносил на плоскую модель рисунок этой объемной модели.

Теперь же фирма пожелала, чтобы все было натуральным, то есть объемным. Это было на порядок более сложным делом. Кроме того, они торговали эксклюзивными обоями, которые тоже нужно было включить в рекламный диск.
Миша поступил здесь, по-видимому, так же, как иногда раньше: он обратился к Антону, молодому парню, специалисту по программе 3ds max. Тот подумал и согласился делать модели лепнины.
Оставался только процесс конвертации в программу ArCon. Эту задачку вызвался решать я.

Помню, как мы приходили в офис «Ампира», расположенный в отдельно стоящем здании на Вавилова.
- Смотрите, «МАГи» идут,- сопровождало нас по коридорам уважительное обращение сотрудников.
Впрочем, ходили втроем мы в «Ампир» не долго. Мише скоро пора было собираться в дальнюю дорогу и заказом он больше не занимался, предпочитая этой работе занятия по английскому языку.

Основной объем работы выпал на долю Алфеева. Он занимался и фотографированием, а затем тайлированием текстур с образцами обоев, и съемкой интерьеров, в которых использовались изделия «Ампира».
Ну, а для оформления всего диска Алфеев нашел приятеля, который придал всей работе товарный вид.

А самая продолжительная работа неожиданно выпала мне. Антон, молодой дизайнер, оказавшийся аспирантом Лесотехнической Академии, окончил тот же институт, что и я. И, возможно, по этой причине я чувствовал к нему симпатию. Он снимал квартиру в старом районе Москвы.

Я приезжал к нему за очередной группой моделей лепнины, и, как правило, заставал его любовницу, довольно странную даму лет на десять его старше, которая проводила у него дни и ночи напролет, и, естественно, меня тихо ненавидела. Я делал вид, что не замечаю ее косых взглядов, и тщательно сравнивал каждую модель с фотографией-образцом.
Затем я возвращался домой, конвертировал модели в формат ArConа и ехал к заказчику, где молодая сотрудница устраивала не менее тщательную приемку, чем я у Антона. Она принимала далеко не все модели, и, если нужно, делала замечания, по существу.

Так происходило не один и не два раза. Уже давно уехали в Америку, в небольшой городок в знаменитой Силикатной долине Миша с сыном.
А я все согласовывал и согласовывал образцы. Вероятно, я до смерти надоел любовнице Антона, так что он, давно получив все деньги еще от Миши, заявил однажды, что считает работу с нами законченной.
На мое счастье произошли кадровые перемены и в Ампире, уволился директор, а затем и девушка, моя приемщица.
На этом мои мытарства закончились, с нами рассчитались, и мы честно разделили всю сумму на три части: Алфееву, мне и Наталье.

1999 год подошел к концу, а уже в начале следующего января позвонила Наталья Малыгина с выражением недовольства нашей деятельностью. Я постарался довольно мягко возразить, что на мой взгляд, нужно заниматься тем, что ты уже умеешь. Я, конечно, мог бы возразить и в более развернутом виде. В том смысле, что время авантюрных действий прошло, что сейчас уже двухтысячные годы, а не начало девяностых, когда буквально из воздуха возникали безумные состояния, и прочее, и прочее. Но ни о чем конкретном Наталья меня не спрашивала, поэтому я и не стал распространяться на эти темы.

А еще через месяц мне позвонил Алфеев и, каясь, рассказал, что Малыгина втянула его в ужасную авантюру, подставив, заодно, и меня, но все эти действия закончились совершенно ничем. Я не стал расспрашивать его о подробностях раскольнической деятельности Натальи, отметив про себя, что не даром называли ее «Дон Корлеоне в юбке», и что очень уж легко Алфеев поддался искушению, а потом так же легко ее сдал.

Всего этого я также не стал говорить, а предложил ему небольшой заказ по выпуску рекламы с использованием стереоизображения для одного из пользователей ArConа.
Мы честно выполнили этот заказ, работая рука об руку, а когда я получил деньги за его реализацию, встретились в Воронцовском парке и долго бродили по его аллеям среди почти исчезнувших сугробов и набирающих силу примет новой весны.
Он совсем не удивился моему решению не давать больше денег Наталье, приняв его как данность. Алфеев был настроен по-дружески, хотя мы оба чувствовали, что наша совместная работа подходит к концу. Как бы в оправдание себе он говорил, что чувствует себя постоянно обязанным искать новые пути для зарабатывания денег, потому, что жена получает много больше его. Про меня он обронил, что я буду теперь заниматься 3D объектами, чем, признаюсь, сильно меня удивил, так как для себя я еще ничего не решил.

Спустя некоторое время позвонил Миша из США с вопросом о Наталье и извинялся за ее поступок. Я ответил, что буду рад иметь с ним дело по его возвращению в Россию, а через жену общаться бы не хотел.

На такой печальной ноте закончилась деятельность «МАГов», а название «СтудиоМАГ» осталось мне как бы в наследство.
С тех пор в течение нескольких лет от этого имени я выпускал свои диски, и они разлетелись по разным странам тысячами и тысячами экземпляров.