Семь жизней одного меня. Дом Пашкова 1.

Семь жизней одного меня.

Дом Пашкова 1.

Нет, не случайно в том памятном разговоре в поезде мы так часто вспоминали Пашков Дом. На его каменной террасе решалась судьба героев любимого нами романа «Мастер и Маргарита».
Полвека спустя внутри этого дома решилась и наша судьба.

Но сначала я еще долго сожалел, что так глупо ушел, не попрощавшись и не попросив даже телефона или адреса. В конце - концов, если бы девушка не захотела продолжить знакомство, она так бы прямо и сказала, а я перестал бы вспоминать, и чувствовать себя законченным растяпой.
Потом я пару раз приезжал к ее институту на Садовом кольце, в надежде увидеть знакомое лицо в толпе спешащих по своим делам многочисленных студентов.
Но нет, все было тщетно.

Между тем пролетела уже половина осени.
В воскресенье, в двадцатых числах октября я, как обычно, сидел в Ленинке в правом полуэтаже антресоли и перечитывал «Дневники» Ван Гога. Я все еще не избавился от мысли написать повесть в стихах о последнем периоде жизни великого художника. Почему-то я отвлекся и бросил взгляд на сидевшего напротив меня молодого негра. Ничего в нем не было особенного, негр, как негр, вполне даже симпатичный, меня только смущал вид его ладоней - неожиданно бледных со странной синевой. Раз за разом я отвлекался, что бы посмотреть на эти странные ладони, и поймал себя на том, что совершенно перестал думать о книге.

- Нет, так дело не пойдет,- решил я и пересел за другой стол, так что оказался у негра за спиной.
Но видимо в этот день мне так и не суждено было сосредоточиться на страданиях бедняги художника. Внезапно я почувствовал на себе чей-то взгляд, но тотчас же отогнал от себя эту мысль.
К сожалению, общий читальный зал Ленинской библиотеки был не тем местом, которое пользовалось бы популярностью у моих знакомых.
Хотя нет, вон та девушка в проходе между колоннами, определенно на меня смотрела. Но как я ни щурился, в надежде рассмотреть лицо этой девушки, порядочная уже близорукость не позволяла это сделать.

Внезапно, какое-то волнующее предчувствие охватило меня, и еще не узнав, а только смутно догадываясь, я рванулся к проходу.
Это была ОНА. Ну как мог я не узнать ее лицо, которое снились мне почти каждую ночь?
Видимо, девушка не уследила за моим скоростным маневром, потому что, только увидев меня совсем рядом, она успела снять очки, и от этого немного смутилась.
А я, совершенно ошалев от нахлынувшего счастья, взял ее руку в свою ладонь и близко-близко заглянул в глаза, и задохнулся от того, какими прекрасными и родными они оказались.

Когда мы вышли на улицу, уже стемнело. Как обычно, короткий осенний день закончился, даже не успев как следует начаться.
Я совершенно не помнил, куда мы шли и о чем говорили. Я по-прежнему держал девушку за руку, как будто опасаясь, что она снова может исчезнуть, а я опять не успею сказать ей самого главного.
Я очнулся только, когда мы шли по улице Горького, теперешней Тверской. Эта улица не была тогда такой шикарной, и простые студенты без всякого стеснения могли заглянуть в любое кафе-мороженое.

Вдруг пошел густой снег, первый в этом году. Крупные снежинки, падали удивительно медленно, зависая, как заправские воздушные акробаты.
Странное ощущение, впервые пережитое мною в душном поезде, снова охватило меня.
Я, как мог, объяснил его в этом стихотворении.



Наверное, мне нужно было очень сильно полюбить, для того, чтобы понять, что есть такие причины, и есть такие люди, ради которых можно отдать все, что угодно, даже жизнь.
Я живу с этим ощущением уже почти пятьдесят лет, и к людям, которых я готов защищать любой ценой, кроме моей любимой добавились наши дети, а теперь и наши внуки.