ПРЕДАТЕЛЬ. Очерк

Я познакомился с ним в пансионате для русских эмигрантов при мемориальном фонде Святого Иоанна Кронштадтского в Лос-Анджелесе.
Его подлинное имя – Александр Родионович Покровский. А еще он был Шульгиным, Шульцем.
По происхождению – белорус, по самоощущению – русский, по паспорту – поляк Андрей Домбровский, уроженец Варшавы. Под этим именем почти пятьдесят лет – гражданин США.
Его комната в пансионате просторнее других, с персональными мебелью, душем, двумя кабельными московскими телеканалами. На журнальном столике свежие фрукты в плетеной вазе и початая бутылка элитного вина. В затейливом шкапчике коллекция пистолетов, которые он время от времени перекладывает и протирает.

...Летом 43-го двадцатидевятилетний капитан артиллерии Красной Армии Александр Покровский получил тяжелое ранение в бою с финнами. Немцы таких достреливали. Но ему повезло: его подобрали финские санитары.
...Как-то, лежа на больничной койке, слушал радио-передачу на русском языке. Речь зашла об изречении Сталина: "у нас пленных нет, есть только предатели". Его стошнило. Выходило, что ему лучше было бы погибнуть, что выжив, он предал... От вспыхнувшей ненависти к "отцу народов" бросило в жар, потом – в ледяной пот. Когда немного пришел в себя, попросил перо и бумагу. Написал ярую отповедь "Верховному"...
Через месяц в лагерь военнопленных, куда его перевели, прибыл офицер финской разведки и предложил лично озвучить в радио-эфире написанное…
Так он стал врагом Сталина. И сам вызвался записывать и выдавать в эфир рассказы военнопленных, разоблачавшие бесчеловечность и лицемерие сталинщины.
Надо полагать, его речи достигали цели. Однажды из разведотдела сообщили: замечено несколько военных и штатских лиц, настойчиво интересовавшихся автором радио-памфлетов о Сталине.
Но конец им положила Красная Армия прицельным огнем и массивными бомбардировками. Радиостанцию свернули. Он был отправлен в лагерь военнопленных.
Через пару недель к нему явился офицер уже не пропагандистского, а оперативного отдела разведки. Предложил подбирать и готовить во-еннопленных для заброски в тыл советским войскам. Александр решил: если таковые найдутся, возьмется за это. Таковых набралось поначалу десятка полтора, затем – за сотню, потом – за две. Подготовили и забросили несколько групп.

Красная Армия тем временем успешно наступала. Финляндия по-терпела поражение и подписала со Сталиным договор о выдаче военнопленных и тех, кто сотрудничал с противником.
Предатели срочно прятались, кто куда. Офицер разведки обещал Александру содействие. Но едва унес ноги сам… Надо было убираться подальше. Вместе с десятком таких же, как он отщепенцев, решил затаиться в глуши – устроился работать на далекую, спрятавшуюся в глухой чащобе лесопилку.
Но глаза и уши Сталина добрались и сюда. Как-то забрел к ним «заблудившийся» финский солдатик и поведал, что Красная Армия зовет пленных домой. Война с фашистами еще не закончилась, и у каждого оступившегося есть шанс искупить вину кровью и подвигом. Как ни странно, многие поверили и пошли вслед за ним…
Животный инстинкт наоборот погнал бывшего артиллериста глубже в лес. Старательно обдумывая каждую мелочь, выкопал и оборудовал землянку, покрыл ее полутораметровым накатом и заткнул лаз пеньком. Схоронился военный отменно: даже охотники, не раз проходившие над его склепом, ничего не замечали. Хотел досидеть до зимы, до прочного льда и потом перебраться через залив в Швецию.
Но холода все не шли. Более восьми месяцев обретался он в своем убежище, темном и холодном, питаясь неведомо как добываемыми припасами, а льда все не было.
Не раз почти умирал от отчаяния. Один из таких моментов перевернул его сознание, взгляд на окружающий мир.
...В тот день он решил кончить все разом. Надежда, силы иссякли. Чувство отчаяния и безысходности охватило все существо. Чего ждать от нового дня, часа? Новых мук и страданий? Поднес пистолет к виску. Миг – и его землянка станет никому неведомой могилой. Но нажать курок не успел.
Его отвлекло странное свечение, появившееся над головой. Перевел туда взгляд и обмер: возле лаза вспыхнул огонек. Рядом появился другой. Потом они слились воедино и залили его погреб ярким светом. Видимость была такой отчетливой, что капитан ясно рассмотрел свой топчан, покрытый замызганным тряпьем, убогий скарб. В углу землянки он заметил небольшой конус, точнее пирамидку из песка, натекшего сверху. О ее существовании он и не подозревал.
Снова поднял взгляд к "светилу", пытаясь понять, откуда оно, и вздрогнул. Сверху на него взирало человеческое лицо. Импульсивным движением наставил на него пистолет и тут же опустил, заметив за плечами пришельца большие белые крылья.
Хотел что-то сказать, спросить, но не мог. Ведь первый признак сумасшествия – говорить с тем, кого нет и быть не может, - с ангелом! А этого он опасался больше всего – свихнуться здесь, в мрачном подземелье. Но губы сами, помимо его воли прошептали:
- Все? Ты – по мою душу?
- Нет, солдат. Твой черед еще не настал, – гость ему, разливая вокруг себя покой и благолепие. – Держись еще три месяца. Дальше у тебя все будет, как надо.
Капитан слушал не в силах оторвать взгляд от несоизмеримо огромных, неуместных в тесном логове крыльев.
- Это чтобы ты палить не начал с перепугу, – с иронией изрек визитер, явно прочитав его мысли. И видение пропало.
Потрясенный Александр долго не мог прийти в себя. Что это было? Галлюцинация? Плод больного воображения? Или, в самом деле, его посетил Ангел-Хранитель?
Пирамидка! Нужно проверить ее. Ведь, если она есть, то все виденное было не бредом воспаленного сознания, а реальностью.
Нащупал спички. И хотя каждая была на вес золота, зажег одну.
Пирамидка была на месте. Песчинки тускло поблескивали в мерцающем пламени.
Это произошло 9 января 1944 года. С тех пор 9-е стало для него счастливым днем месяца.9-го он женился, 9-го родился его первенец. А, главное, 9-го он поверил в существование Высшей силы, Высшей воли. Он уверовал в Бога.
ц
Через несколько дней подступили морозы. И хотя лед, какого он ждал, еще не установился, он покинул свое прибежище. Шел, пока под ногами не раздался предательский треск. Едва выбрался на ближайший, еще финский остров.
От маяка, действовавшего на нем, к капитану двинулся часовой. Но, увидев грязное, бородатое человекообразное существо, упал в обморок. Разоружив его, Александр каким-то чудом добрался до другого острова. Срезал ножом бороду, кое-как почистился, и предстал перед обитателями приграничного финского поселка в качестве поляка, жителя Варшавы Андрея Домбровского, скитающегося в поисках пропитания и заработка.
Его задержали для выяснения личности. Поместили в одиночку. Спасибо, кормили, поили. Но вновь – безлюдие и безнадежность. Впереди только встреча с контрольной комиссией – финской "тройкой", разыскивающей по требованию Сталина предателей родины и уж
конечно – его, бывшего капитана артиллерии, открыто клеймившего "вождя и учителя".
Но то ли потому, что своей "тройки" на острове не было, а чужие заглядывали редко, то ли потому, что из Варшавы никак не поступали сведения о несуществующем Андрее Домбровском, то ли по какой-то другой причине в тюрьме его продержали долгих два месяца. Как-то не выдержав, взроптал: дайте сокамерника, не то повешусь с тоски.
Как ни странно, пошли навстречу: подсадили к нему молодого шведа, взятого за кражу. Подружились. Но того скоро выпустили. Правда, он несколько раз навещал капитана и однажды передал ему пилку по металлу, запрятанную в краюху хлеба.
В тот день, когда для побега было все готово – решетка подпилена, а юноша-швед поджидал в условленном месте, в камеру вошел охранник и сообщил: пана поляка требует начальник, будет освобождать.
Два пути вели к свободе. Один – хватить охранника по голове и через окно – к новым скитаниям, неизвестности. Другой – законный, через кабинет начальника. Но если этот второй путь – ловушка. Если там поджидает его наряд НКВД?
Огромным усилием воли Александр преодолел сомнение и страх, двинулся за конвоиром. Распахнув дверь, услышал:
- Получите ваш паспорт, пан Андрей Домбровский. Вы – свободны.
... Позднее, размышляя о том, как могло случиться, что ему, подозрительному бродяге, выдававшему себя за поляка и знавшему на "родном" языке лишь несколько фраз, в тюрьме, в ТЮРЬМЕ, выдают настоящий паспорт, а по существу – право на жизнь, размышляя над всем этим, он пришел к заключению: в его судьбу вмешалась внешняя ВОЛЯ. Или – сдержавшего-таки свое слово финского майора-разведчика. Или – президента Маннергейма, хорошо знавшего психологию русского солдата. Либо Высшая ВОЛЯ, исполнение пророчества Ангела-Хранителя, сделанного тогда, в землянке.

Вначале брался за любую подвернувшуюся работу. Потом устроился в окружную полицию – присматривать за порядком, ему человеку военному дело знакомое.
Вскоре женился на 17-летней финке, красавице Ритве. Родился ребенок – сын. Казалось, жизнь налаживается.
Но однажды в дом жены, куда он поселился, заявились двое с оружием. Пришли, как это и водится, неожиданно, во время обеда. Предъявили распоряжение: немедленно пройти с ними по вызову как раз той самой контрольной комиссии "кое-что выяснить и уточнить". Явно выполняя заранее данные инструкции, не спускали с него глаз, следили за каждым движением.
Чтобы усыпить бдительность конвоя, Андрей (будем теперь так его именовать – по паспорту) собирался охотно, с готовностью. Сам же старался улучить момент, чтобы зайти в спальню, где прятал свой боевой арсенал. Жене сказал, чтобы со стола убирать не спешила, мол, через пару минут вернусь, дообедаем. Посетители переглянулись: ну и простофиля этот «поляк»...
Выручила ничего не понимавшая теща, предложив служивым по чашечке настоящего бразильского кофе, присланного теткой из Америки. Те не устояли перед соблазном, на миг расслабились. Это все и решило.
Андрей метнулся в спальню и в следующий момент, приставив к носу одного из посыльных пистолет, а другого – гранату, разоружил и связал бедолаг.
Быстро собрали вещи. Жена подхватила ребенка на руки: пойду с мужем. Ушли вместе, несмотря на протесты и слезы матери. С помощью все того же юноши-шведа нашли лодку-коротышку и вместе еще с тремя беглецами пустились в опасное плавание. Более чем опасное, потому что в ту ночь разыгрался шторм невиданной силы и даже большие суда не рисковали покидать гавань.
Но их лодчонка, словно щепка перелетая с гребня одной волны на другой, доплыла. И они ступили, наконец, на желанную шведскую землю.
(Окончание следует)