История Одного Моряка 19

В начале августа мы встали к причалу, и началась недолгая, но очень насыщенная жизнь всех военнослужащих по контракту нашего корабля. Всему экипажу было уже известно, что в сентябре этого года, буквально через полтора месяца, наш Крейсер пойдёт в дальний поход – сначала в Средиземное море, а затем в Южную Америку, для того чтобы встретить президента РФ и поучаствовать в совместных учениях Венесуэлы и России (ВенРус 200...). Такому событию радовались все – ещё бы, за границу сходить, мир посмотреть да себя показать. Вот и начали потихоньку готовиться – в основном, загружать продовольствие.
Что касается насыщенной жизни – это да, мой призыв наконец-таки начали отпускать в увольнение в город Североморск. До этого нас отпускали только с кем-нибудь из старших, тех, кому Главный Боцман доверял выход в город. В город до этого нас водили и «Мороз», и Артур, «Саныч», ну и сами начальники – «Петрович» и «Сёма». Почти два года потребовалось нашему призыву, а в частности мне и «Феде», чтобы завоевать доверие «Петровича». В других подразделениях контрактники уже на первом году службы ходили в город даже с ночевой. А нам не разрешали снимать квартиры вплоть до самого увольнения... Так до «дембеля» и ходили до 22:30.
Меня поставили в одну смену вместе с Серёгиным, «Федей» и «Малым». Костян же ходил в город вместе с «Казахом». Наша смена возвращалась из увольнения без косяков и всегда трезвые, так как пить особо я никому не давал. А вот Костян с «Казахом» что-нибудь да чудили. Главный Боцман начал меня уважать, видел мою ответственность и постоянно хвалил меня на всех построениях. Костяна «давила жаба» - за многочисленные косяки его стали лишать увольнений в город, а меня стали отпускать чаще обычного. Он возненавидел меня ещё больше. Но это были его проблемы, я и не думал каким-либо образом «подлизываться» к начальству, просто делал то, что входило в мои обязанности: помимо «Дежурного Горниста» я стал заступать «Дежурным по Боцманской Команде». Малой, Костян, «Кузьмич» и Серёгин до сих пор заступали дневальными, так как Главный Боцман им более ничего доверить не мог. Каждый из них был на своей волне. А вот подумать за всё подразделение в целом удавалось мне, «Феде», «Казаху» и некоторым из наших годков.
Сменившись после дежурства в районе 18:00, Я, «Федя» и «Малой» уже стояли на юте и ждали команды «Дежурного по Режиму». Он нас проверял по списку в своей «Книге увольняемых военнослужащих по контракту на берег», и, если видел наши фамилии, «давал добро на сход». Так проходила процедура вечернего схода на берег. Таким же образом проверяли Офицеров и Мичманов.
В отличие от других «стоячих» кораблей, увольнение в город с нашего Крейсера происходило строго в военно-морской форме. «По гражданке» с корабля не отпускали. Я-то ладно, не пил, а вот любителям попить пиво, было не резон выходит в город в военной форме. Всюду «шныряли» военнослужащие с комендатуры, которые так и норовили записать замечание. А если кого-нибудь ловили в форме и с пивом, можно было запросто угодить в комендатуру. Об этом проступке сразу же сообщали на корабль. «Злостного нарушителя воинской дисциплины» лишали на месяц схода с корабля, это в лучшем случае, а в худшем – премии. Весь месяц такого «нарушителя» заставляли выполнять черновые работы – работать с нашими боцманами, или же «драить» шкафут вместе с «румынами» (БЧ-3).
Вопрос с переодеванием в «гражданку» решался всегда по-разному. У кого были квартиры, те переодевались дома. Кто-то переодевался на небольших рабочих катерах, которые стоят на «7а» причале. Наши Боцмана нашли куда более рациональное решение – переодеваться в кустах на территории 43 ДРК. Вот и получалось – вышли с корабля по форме, зашли в кусты, а из кустов вышли уже гражданские люди. Нас выдавала только причёска «полубокс». В Североморске так стригутся только военные, в основном, моряки. Да, мы рисковали потом не обнаружить форму, но риск того стоил – хотелось хотя бы на несколько часов почувствовать себя гражданским человеком. Как-то раз после очередного переодевания в кустах мы, как и всегда, оставили сумки с формой там же, в кустах. Моя форма, Федина и Малого осталась целая и невредимая, а вот форма Серёгина куда-то пропала – ноги, наверное, выросли. Его потом долго «пилил» Главный Боцман за такую халатность, но поскольку Серёгин не отличался умом и сообразительностью, в отличие от птицы-говоруна из «Тайны Третьей Планеты», то у него в одно ухо влетало, а из другого вылетало. Ну что с такого взять?