Однажды соловьиной порой - 1

Однажды соловьиной порой - 1.

В ту ночь я проснулся, так же, как и засыпал: под раскатистые соловьиные трели. Лежа с закрытыми глазами, слушал как неведомый певец начинал где-то вдалеке, ему вторил другой, уже поближе, а затем прямо под окнами, в невысоком березовом подлеске отчетливо и звучно подхватывал третий.

Я открыл глаза и вскинулся было в тревоге: неужели проспал? В комнате на мансардном этаже было почти светло от бьющего из окна голубоватого сияния. Конечно, это луна. Ее абсолютно круглый, кажущийся нереально огромным, диск заглядывал в затянутый москитной сеткой оконный проем. Сразу отлегло, хотя спать уже абсолютно не хотелось.

Я тихонько поднялся, стараясь не стучать сланцами, чтобы не разбудить жену, вышел из комнаты. Под лестницей, на коротком диванчике, свернувшись калачиком и спрятавшись с головой под легкое одеяльце, спал мой шестилетний внучонок.
Я сначала завернул в ванную, затем дошел до кухни, включил электрический чайник и начал делать бутерброды.
И только потом пошел будить внука.

Он вскочил почти мгновенно, едва проснувшись, и что-то тепло и радостно отдалось у меня в душе. Точно также больше полувека назад я вскакивал при первом прикосновении руки отца. Но в отличие от внука я вставал ни свет, ни заря еще много лет, и летом перед походом на рыбалку, и в осеннюю непогоду накануне охоты. И меня всегда манила эта предрассветная рань и загадочное и волнующее чувство первобытного охотника: что-то ждет еще впереди.

А внучонок будет послушно просыпаться все это лето, а потом еще одно, а затем им будет постепенно овладевать лень, доставшаяся ему от другой, чуждой нам породы. И ему покажутся все менее интересными походы со мной на речку и постепенно будет исчезать родство душ, скрепленных ожиданием чего-то неизведанного в эти утренние часы.
А мне придется с горечью признать этот разлад, неожиданную досаду от потери детской дружбы и я перестану будить его до рассвета.

Но это будет еще впереди, а сейчас он незряче тыкался мне в руку своим маленьким дрожащим тельцем, и я начал энергично растирать ладонью его худенькую спинку, пока он не согрелся. Потом я велел ему надеть теплый джемпер и усадил за стол пить горячий «Nesguik» с бутербродом.

Соловьиная ночь еще продолжалась, когда мы через запасной выход оказались во дворе. Прямо перед нами горел, будто усыпанный крохотными свечками, куст цветущего жасмина.