АРКАДИЯ. Рассказ (чч. 1-4)

Серое, тягучее январское утро.
И такая же тягомотная, вялая, вполсилы, - чтоб осталось ее на суетный день, - семейная свара.
…Ни копейки в доме (это при зарплате совчиновника, втрое выше общей!), круглый шиш в магазинах (а спецпайки? а чеки в «Березку»?, а, главное, причем тут я, причем?...), карьерный застой и т.д., и т.п. Заелась, благоверная. Что имеет, не хранит, сущего не ценит.
СССР-1987.
Неожиданное трррррррр… – Звонок.
Телефонный аппарат в изголовье (для ночных ЦУ «шефа»).
- Але?
- Виктор Петрович?
- Да. Кто это? Кто? Что?
- Я люблю вас!
- Спасибо. Понял. Встречу. Когда прилетают?
- Я люблю вас! Навечно! Навсегда!
- Понял. Понял. В Шереметьево? Да. И – в гостиницу? Какую? Хорошо. А кто приедет? Кто?
- Это я – Саша Аркадия. Я – ваша. Только ваша и больше ничья!
- Прекрасно. Очень хорошо. Буду ждать.
- Любимый, любимый, любимый…
- Понял. Понял. Спасибо. До свидания…
Слава Богу, немой кусок злости – губы сжаты, голова в дешевых, колючих бигуди под мятой косынкой – «жена» не врубилась, не поняла. Иначе – семейная война на пол-года по закону постылого супружества: чем холоднее, тем ревнивее.
…А все «Эхо», либеральное, свободоносное! Устроившее дискуссию о телепатии и призвавшее на нее персон, таким свойством наделенных, опыт дальневидения познавших. В которой и поучаствовал. Поскольку сподобился прозревать. И не однажды, Например, отчий дом в Екатеринбурге, больную мать, рецепты, что могут спасти ее, вот только достать бы где! Возможно, ностальгическим воображением, но видел. И, бросив все, правдами-неправдами, добывал и высылал требуемые снадобья. За три тысячи верст. И вставала безутешная вдова, после ухода отца силу жить утратившая. Видел и его! Вернее – его ранение под Москвой в 41-м. До деталей. Мать подтвердила: так и было. Это ли не пространственно-временная телепатия? Об этом и рассказал на той, будь она неладна, радио-дискуссии.
Через неделю посыльный из редакции с мешком писем. В одном из них стихи:
Мы летим друг другу навстречу
Под парусами,
Через пространство и время,
Сквозь миры.
Чтобы взорваться и вспыхнуть
Друг в друге
Ты – во мне, я – в тебе
Новой звездой!
И короткая приписка.
«То, что Вы рассказали в радиопередаче, - правда.
Я, как и Вы, телепат. Я вижу все. Вижу Вас. Я знаю Вы женаты. Но это не важно. Вы просто не дождались меня. Но я найду Вас, и мы будем вместе. Потому что я вижу: Вы мой суженый, а я Ваша. Благодарю Господа, что Он вразумил меня в тот день включить радио, в ту минуту, когда говорили Вы. Саша АРКАДИЯ. 18 лет, г. Рыбинск».

2

Рыбинск? Тот, при котором водохранилище? На Волге? Кажется, да. Тогда почему Аркадия? Такая фамилия? Грузинская? Но зачем в Рыбинске? Ну, кто бы ты там ни была, читай ответ, АРКАДИЯ.
«Послушайте, Саша! Вам 18, мне 39. Я терт-перетерт и бит. Вы только все начинаете. Да, мне иногда удается что-то рассмотреть на расстоянии и представлять картины былого. Но, уверен, это сможет каждый. Все зависит, распахнуты вы или закрыты ото всего. Житейской суетой, пьянством, мелочностью, корыстолюбием, лицемерием, ленью и т.д.
Допускаю: слушая радио, Вы нарисовали в своем воображении мой портрет. Но проверьте его: я большой, грузный, с залысинами. Теперь давайте, я попытаюсь представить Вас. Вы маленькая, тоненькая, изящная. Угадал? Теперь сравните нас. И делайте выводы. И задумайтесь: надо ли Вам меня искать? Чем это для Вас и меня кончится? Не навредим ли мы себе, «взорвавшись друг в друге, новой звездой»? Красивые слова, но так ли красиво это будет выглядеть на самом деле? Да, Вы угадали: в моей семейной жизни есть проблемы. Тут мне не повезло. Мои близкие (жена и дочь) не только не могут видеть «на расстоянии», но даже – то, что у них под носом. Я лишен понимания, да и просто – внимания. Но семья, пусть плохая – все же лучше, чем никакая. Знаю, мои слова для Вас не аргумент. Они Вас не остановят. Вы увидели цель. Вам хочется сделать все для ее достижения. Так? Преодолевая преграды и невзгоды, найти меня. Это воодушевляет вас. Верно? Не создавайте искусственных трудностей. Я работаю в министерстве машиностроения. В "Справочном" вам сообщат мой кабинет. Придете - поговорим. Хотя бы для того, чтобы, Вы могли убедимся, что Ваши «видения» - всего лишь «звездные» грезы. И что я заурядный чиновник, далекий от ваших "грез".
Будьте счастливы!».
Ответ был скорым.
… Не ее. Ее матери.
«Вы – немолодой уже человек, с положением. Выступаете на радио! Захотелось свеженькой ягодки? Молодой красавицы, моей грудью вскормленной, воспитанной, взлелеянной? Что ж, берите, кушайте, упивайтесь. Но воздайте и моему труду, что к Вам переходит. Мне много не надо - содержание, пока жива. И помощь сыну (осужден за неумышленное убийство Сашиного папы, моего второго мужа-абхаза). Кроме Вас некому. Сможете, получите Сашу. Нет, - сдам ее в дурдом, как психическую. Ясновидица, мол, она, эксрасенша! Только на диване лежать! Сигареты смолить. Да матюгаться. Ни помощи, ни проку. А сдам в психушку, оформлю опекунство и получу пособие. Пожизненное. Понятно? Так что выбирайте. Мне все равно, откуда деньги – от Вас или с дурдома».
Потрясенный, долго не мог прийти в себя.
Шантаж?
Семейный сговор?
Конфликт мать-дочь, выплеснувшийся через край?
Циничная торговля дитятей?!
Шанс любой ценой вытащить из зоны сына?
Беспредел безбожницы, не ведающей, что творит?
Тягучая, засасывающая мга обволокла и заполнила всего.
Свет и тьма. Искра божья и каблук, втаптывающий ее в прах.
Но что же Саша?
В неведенье? В изоляции? В немоте, вакууме? И к ней не пробиться? Скорее всего, так. Мать вскрывает ее письма и решает все за нее. Дико. Но, скорее всего, именно это.
Выход?
Отправиться в Рыбинск?
В качестве кого? Ясновидца? Дяди из радио-передачи? Зачумленного, пузатого чиновника, обалдевшего от надуманных признаний вчерашней школьницы?!
Глупее не придумаешь.
Сердце ныло, стонало и… надеялось. И наполнялось жалостью. К Саше. К себе. И безнадегой.

3

…Полгода молчания.
Недоуменного. Будоражащего.
Что с Сашей?
Как она? Лежит на диване, бранится с мамкой?
Или упечена-таки в психбольницу?
Ежедневная, малоосмысленная, задерганная, полупьяная служебная текучка – тот ли фон для ответа хотя бы на один из вопросов!
…И вот этот звонок! Эти исступленные «люблю!» и «только твоя!». Вот уж точно: не в себе. И откуда? Как узнала номер телефона? Почему рано утром? Где она? В Москве? В Рыбинске? Что задумала? Что сделает в следующие минуту, час, день?
Нет ответа.
И вообще – ничего!
Ни звука.
Уже перестал ждать.
И вдруг телеграмма.
От нее?
Куда! Вновь от матери...
«Немедленно верните Сашу. Милиция едет к вам. Мы устроим вам партчистку! Лишим постов и – под суд! За подстрекательство и похищение».
Бред! Бессмыслица!
Или снова шантаж?
Семейный скандал – между вырвавшейся на свободу полувменяемой дочерью и диктатором-матерью?
Дела!
Проблемы!
На вконец задерганную голову…
Ну, жди событий веселеньких, и уж, конечно, с вторжением в дом въедливой парткомиссии и окончательным развалом и без того едва тлеющего домашнего очага. Где вы блаженные англичане с вашими «моим-домом-моей-крепостью»!
Ну, и пусть.
Вот и увидим, что к чему. Для чего послана мне АРКАДИЯ, а я – ей. Для «взрыва друг в друге» и образования «новой звезды». Или – гибели…
А виной всему досужее «Эхо», проклятая радио-дискуссия. Впрочем, нет. Письмо. Мое послание, протянутая рука Саше, мое «приезжай».
Для чего поманил? Зачем дал надежду девчонке?
Наверняка чуть-чуть больной на голову.
Она и сбежала. И со дня на день, с часу на час заявится. Вот и хлебай, кушай!
Но миновали сутки, трое, неделя, год… десять лет!
Т-И-Ш-И-Н-А.
Громкая, землетрясная. Оглушительная тишина перемен.
...Другая страна, работа, жизнь.
Переменился сам. Отрекшись от самообмана партчленством, телепато-видением, рожденными тоской хотя бы по какой-нибудь правде в завравшейся империи, под тяжестью лжи, в конце концов, рухнувшей. И – главное! – открыв Бога, поначалу безымянного и лишь после долгого, сложного плутания и ауканья – Господа Иисуса Христа и Его православную веру и церковь.
Переменилась эпоха. Переменилось все,
Но – не АРКАДИЯ.
Вдруг снова упавшая под ноги, неведомо как разыскавшая телефон кафедры, где с недавних пор профессорствовал. Явила себя в облике незнакомца, что перегородил узкий вузовский коридор, с гортанной дрожью и заиканиями прося поговорить с ним.
- Я… от … Саши. Из Рыбинска. От Аркадии. Вы знали ее. Помните? Я психиатр. Студент. Там стажировался. Она рассказала про вас. Просила найти. Нет, умоляла. Спасите ее. Она пациентка психоклиники. Постоянная. Уже много лет. Она абсолютно нормальна. Я общался с ней. Это все ее мать. Она знает правила диагностики. Забирает и возвращает ее снова. Чтобы получать пособие опекунши. Саша надеется только на вас. Помогите ей. Кроме вас некому.
- А вы, будущий Айболит? А специалисты? А доктора клиники? Давшие клятву Гиппократа?
Я – студент. Меня не слышат. Только вы. Вы – авторитет, вы – с положением. Под ваше обещание помочь ее выпустят. Пусть только мать заберет ее. Саша пойдет работать, не будет воевать с матерью. Только вы. Больше некому. Она очень, очень на вас рассчитывает.
Да... поворот.
Так. Рассудим здраво. Девушка просит помощи. Чужая, забытая. Почему – меня? Потому что однажды написала, я ответил, а потом позвонила? Потому, что имел неосторожность написать «приезжай». Она умирает с голода? Нет. Она замерзает? Едва ли. Она немочна? Если да, то ее, несомненно, лечат. Тогда в чем дело? Для чего ехать?
Да, но по уверению студента-медика, Саша здорова. Тогда почему ее держат в психушке?
По «просьбе» матери...
Матери??!! Такая – и мать? Не ее ли: «мне все равно, откуда деньги – от Вас или с дурдома»? О-о-о!!!, от такой матери, от этой ВИЧ-заразы Сашу надо спасать!
Кому? Например, медику-студенту. Не без сердечной же причины он так о ней хлопочет! Но у него не получилось. Иначе не обратился бы ко мне. Значит, мне? Потому что в ее беде – мой давний грех? Пусть малый. Грех всего лишь одного слова. Но он есть... Притом, нераскаянный.
Потому надо ехать. Все увидеть. Понять. Оценить. И - помочь. Если есть реальная возможность.
Из дома отлучиться не проблема.
Теперь это – отремонтированный, а некогда брошенный сельский клуб. Ставший жильем.
Так в Рыбинск же, старый грешник!

4

Первое – где искать?
Дома?
Лежащую на диване и бранящуюся с матерью? Матерью?! Да не мать она Саше. Родигла она – вот кто. Произвела на свет и глумится над плодом своим! Да, с такой – дома жить не захочешь.
Тогда – в клинику? Вернее всего, Саша там. Но идти туда инкогнито, не сообщив родигле и, не дай Бог, столкнуться там с ней, – значит, загубить все. Нет, надо начать с логова родиглы.
Ночь поездом до прозрачно-светлого городка Рыбинск. И…
Вот оно! Логово.
Рубленый пятистенок. Не новый, но и недостроенный, - на шиферной кровле один ряд отсутствует, доски торчат ребрами. Выщербленная, замызганная кнопка звонка заклинена.
Тут только стучать. Еще раз. Еще.
Скрип половиц за дверью, после приглушенным, сиплым голосом заданных вопросов, «кто, зачем, для чего?» - отворившуюся. И – голосисто-вознесенное, вроде как долгожданное: «Наконец-то. Таки надумали. Давно бы пора. Чего ждать было! Вот девчушка обрадуется. Вот воспрянет-то. Гляди, - и подымется».
Приглашение войти, жест – пожалуйте за мной, мимо горелых конфорок, немытых кастрюль и мисок, к столу с продранной клеенчатой скатертью, пустыми бутылками, сохлыми корками, алюминиевыми разномастными немытыми ложками.
Шура? Да, в клинике. Да, опять. Депрессивное состояние, агрессивный синдром. Бедная девчушка. А ведь умница, лицом – в Ротару, ни рублем меньше!
Ее комната? Конечно, вот сюда, туда, пожалте.
Поворот налево, вдоль темной бревенчатой стены с торчащей из пазов паклей, на полу землисто-картофельная куча, в углу поменьше и такая же запыленная – морковная.
За легкой перегородкой – покрытый одеялом диван. Тот самый, с которого летели в лицо родигле дочерины матюги?
На столике, будто нарочно положенный фотоальбом. Раскрыла.
«Из класса само кралистая. Посмотрите!»
Дугообразные фото-ряды учениц. Саша – крайняя справа; черноволоса, статна, лучезарна. Но как бы отдельна ото всех.
«А начитана!... Взгляните-ка!»
Самодельная, на веревочках полка. Книги со свалявшимися уголками страниц, когда-то захватанных, но давным-предавным не открывавшихся: Ререрихи, Блаватская, Бейли. Закон кармы и перевоплощения…
Адрес клиники? Тут недалеко. Перейдете улицу и два раза направо. Любой подскажет. Что принести Саше? Сладостей – шоколад, мед, конфеты. И апельсины – обожает. К обеду будете? Я картошечки отварю. А селедочка и… хи-хи-хи, что под нее – ваше.
Ясно.
Быстрее на улицу.
Ну, что, логово – оно и есть логово!
(Продолжение следует)