ЛИЧНОСТЬ ИИСУСА ХРИСТА. Богомуж. Внешность. Дар слова

Богомуж

Итак, становление состоялось.
В миру явился молодой мужчина 29-30 лет, внешне такой же, как и Его земляки-собратья (иудеи), внутренне же объятый покуда никому не ведомым пламенем божественного служения.
В Нем все – такое же, как у всех, и – все другое. Постараемся воссоздать, насколько это возможно, внешний облик, мир чувств и мыслей, намерений и дел живого, открытого для каждого, доступного, но непостижимого воплощенного Бога Иисуса Христа.

4. Внешность
«Бога не видел никто никогда…»
Богочеловека Иисуса Христа видели и слышали многие сотни, тысячи людей. И, тем не менее, евангелисты ничего не говорят о Его внешности, чертах Его лица, цвете глаз, волос, Его росте, стати и т.д. Вопрос – почему? – детально изучен и освещен: чтобы не сотворить кумира, идола, не уподобиться язычникам; необходимостью передать суть проповедей Христа, а не Его портрет; стремлением зашифровать Его изображение символами, понятными только посвященным, и т.п.
И при всем том облик Его запечатлен в неисчислимом количестве описаний, рисунков, икон, картин, изваяний и т.д.
Источник сведений о реальных чертах и особенностях Его внешности – косвенные свидетельства Библии, описание впечатления, которое Он производил на людей, церковное Предание, логика здравого смысла, наконец.
Обратимся вначале к Новому Завету, в частности, к Откровению Святого Иоанна Богослова, изображающему Христа вне земного воплощения, за гранью Его человеческой природы. Облик Бога-Сына, нарисованный здесь, поражают воображение. Одет подобно человеку – в одежду, длинную до ног, по грудь опоясанную золотым поясом. Голова же и волосы Его белы, «как белая волна, как снег». Глаза Его – как пламя огня, а ноги – подобны меди, раскаленной в печи.
Голос – «как шум вод многих». В руке Он держит семь звезд, а из уст Его «исходит меч обоюдоострый».
И далее Иоанн сравнивает Его облик с солнцем, «сияющим в силе своей».
Короче, перед нами Христос в Своей Божественной данности, которая неизбежно должна была отразиться в Его земных чертах, в Его человеческом облике.
Всмотримся, например, в евангельского мальчика Иисуса. Большинство исследователей видят красивого, кудрявого ребенка, простого и послушного родительскому слову. Этот образ рассыпается, когда представляешь отрока, скрывшимся от родительского присмотра и три дня пробывшем в Иерусалимском храме в серьезных дискуссиях со священнослужителями («глаза как пламя огня», «из уст исходит меч обоюдоострый»).
Взрослого Христа, Богомужа, нередко представляют как человека высокого роста, но субтильного, даже тщедушного, с черными, мягко вьющимися волосами, глазами, влекущими светом, силой духа («глаза как пламя…»).
Но из рассказа евангелистов мы узнаем, что Иисус свободно совершал шестичасовые переходы под палящими лучами солнца, после чего мог исцелять больных, выступать с проповедями и т.д. Стало быть, Он был физически крепким, выносливым и закаленным («ноги подобны меди, раскаленной в печи»).
Многое дало для установления облика Христа церковное Предание. Восходя к свидетельствам апостолов, оно как считается, содержит сведения о Его живых чертах, что подтверждается и Его современниками, и тем, что в различных местах Римской империи найдены изображения Иисуса, сходные в главном.
Однако решающим этапом в создании канонического образа Спасителя стал рубеж III-IV веков новой эры, что связывается с обнаружением отпечатков лика Христа на плате Вероники (протянутому Ему на Его Крестном пути, чтобы отереть пот), Сударионе (покрове с лица, возлагаемого при погребении) и Туринской плащанице. Черты эти схожи с ранее известными: скульптурно совершенное, выразительное лицо, сходящиеся брови, пропорционально и глубоко посаженные глаза, прямой, правильный, несколько удлиненный нос, волосы близкие к русым, не слишком густые, несколько завивающиеся на концах. Запечатленное в лице выражение воспринимается как возвышенное,
сосредоточенное, полное милосердия и великого спокойствия.
Итак, казалось бы, вопрос исчерпан, портрет Иисуса определен. Но его продолжают искать, воссоздавать заново, особенно в изобразительном искусстве, рисуя всякий раз иным, непохожим: то суровым судией, то безбородым юношей, то похожим на греческого бога с крестом в руке и т.д. Художникам явно недостает божественного наполнения человеческого облика Иисуса.
Радикальным решением проблемы в этом отношении стала икона – искусство Боговидения, предназначенное для передачи незримой реальности. Но даже чудодейственная, исцеляющая их сила все же не может утолить жажду людей по визуальной встрече с Богомужем, сколько бы выдающимися, ни были
иконографические изображения. Поэтому поиск Его образа – этот вечный процесс – продолжается. В нем участвует каждый верующий в Спасителя, улавливая в земном облике Иисуса только ему открывшиеся Божественные черты. И помещая в этой книге репродукции наиболее интересных изображений Христа различных эпох, направлений и жанров искусства, автор хотел предоставить читателю возможность увидеть хотя бы часть небесно-земных, Богочеловеческих черт, штрихов неисчерпаемо многообразного облика Христа.
Несколько слов о платье Иисуса. Были ли это особые, «небесного» происхождения ткани и одежды, или – наряд, обычный для иудея Его возраста и положения? Скорее, – это было принятое для того времени и добротное одеяние. Он носил плащ, под ним шерстяную рубашку с широким поясом, одновременно служившим Ему сумкой для денег, голову от палящих лучей солнца прикрывал белым холщовым платком, ноги обувал в сандалии.
О характере, национальной принадлежности, деталях наряда Христа, как, впрочем, о многом другом, продолжают спорить. Но несомненно одно. Если по одежде встречают, то до сего дня человечество воспринимает каждую деталь Его наряда, даже погребальный саван, как одеяние Бога, носившего на Своем теле человека то, что мог бы надеть любой из людей.
5.Дар Слова
Язык, речь человека – один из наиболее зависимых от среды обитания и потому привязанных к реальной жизни аспектов социализации. Кто, среди каких говоров вырос, тот так и глаголет.
Что в этом отношении можно сказать о Богочеловеке Христе?
Всякий, кто хотя бы однажды читал Евангелие, конечно, ощутил своеобразие речи Иисуса, ее особую ритмику, интонацию, конструкцию фразы и т.д. Это дало повод некоторым авторам утверждать, что перед нами особый язык Бога в человеческом исполнении, язык – Святого Духа. То есть язык искусственный, в жизни не существующий.
И действительно, установлено, например, что язык Нового Завета, с одной стороны, значительно отличается от классических письменных греческих и римских источников, с другой – от языка, принятого в общении среди иудеев того времени. Отсюда делались выводы не в пользу Спасителя, в том смысле, что если язык его нереален, то и сам он не более, чем миф.
Однако сравнительно недавно ситуация изменилась. Группой археологов были открыты малограмотные надписи в песках Египта, языковая реконструкция которых оказалась сенсационной: стало очевидным, что обнаружен язык некого простого люда, во многом подобный диалекту Нового Завета. Вот, стало быть, каким наречием воспользовался Богочеловек…
Нетрудно понять, почему, для чего. Для того, чтобы Слово Его было доступным, дошло до миллионов людей. Избранный им диалект оказался настолько гибким, емким, наполненным речевыми оборотами, встречающимися в повседневной жизни, что позволило убедительно и ясно объяснять сложные истины, посланные Богом.
Но, разумеется, Богочеловек использовал этот язык простонародья по-особому. Так, как говорил Он, простолюдины не говорят. В Его устах обычные слова звучат как афоризмы, как откровение о высшем, небесном: «И никто к ветхой одежде не приставляет заплаты…», «Царство Божие подобно закваске…» и т.п.
Творец природы, Он часто прибегает к сравнениям, взятым из жизни обитателей полей и лесов: «… Земля сама собою производит сперва зелень, потом колос…», «Даю вам власть наступать на змей и скорпионов…».
Этим же – наполненностью божественным смыслом – объясняется притчевость поучений и проповедей Христа, привлекавшая внимание слушателей вначале внешней, сюжетной, стороной рассказываемых историй и уже затем, постепенно раскрывающая их духовный смысл.
При этом язык Иисуса не был сладкозвучным. Когда дело касалось противников, речь Его становилась хлесткой, разящей: «Змии, порождения ехидны!…», «…Вы – как гробы скрытые, над которыми люди ходят…», «Вожди слепые, отцеживающие комара, а верблюда поглощающие!».
Вместе с тем, Христос не делает из Своих речений некое клише, не стремится закрепить в словах, которые Он использует, какой-то «увековеченный» смысл. Например, слово «книжник». Оно так часто звучит в Его устах как обращение к носителям формального знания, что, кажется, должно навсегда обрести нарицательное значение. Но вот Он употребляет его в ином, положительном смысле. «…Я посылаю к вам пророков, и мудрых, и книжников». И слово реабилитировано.
Тоже самое с понятием «змий». Оно столько раз адресовалось гонителям и хулителям Христа, что, кажется, навечно приросло к ним, вошло в число бранных. Но вот Иисус наставляет учеников: «Будьте мудры, как змии…»
Этот дар слова Христос использовал для того, чтобы донести трудный смысл Богозначимого Учения, в чем помогало Ему владение даже оттенками говоров и значений языка. Так, одну из главных истин веры Он передает через слово «хлеб», которое, помимо своего обычного, «вкусного», всем знакомого содержания также употреблялось в значении «божественная премудрость». Христос воспользовался этим, соединил его с близкими понятиями «есть» и «пить», что придало изречению совершенно иную, духовную наполненность: «Я – хлеб жизни… Я хлеб живой, сошедший с небес… Ядущий Мою плоть и пиющий Мою кровь имеет жизнь вечную…»
Однако, как известно, даже смягченная, сокрытая под повседневные выражения Благая Весть Богочеловека поначалу не была воспринята слушавшими Его, многие из которых «отстали и больше с Ним не ходили».
Этот случай показывает, насколько трудной была задача вочеловечения божественной мудрости, как непросто донести ее до сознания людей. Для этого потребовались века, тысячелетия…
Только обладая выдающимися лингвистическими способностями, умением использовать энергетический, эмоциональный, смысловой потенциал слова, можно было решить грандиозную задачу, стоявшую перед Сыном Бога – Гением Слова...
(Продолжение следует)