Обманчивый свет тоннеля. Гл.1

ГЛАВА 1

- Зачем вы так, Ольга Сергеевна? Я же вам говорил: мне очень неуютно среди незнакомых. А вы такие дифирамбы мне здесь развели… Так неудобно!.. И не мой же праздник…
Он старался не смотреть ей в глаза. Покрасневший лицом, с напряженными скулами, в мешковатом свитере – он судорожно мял ручки пакета и с брезгливостью почувствовал, как от него резко и неприятно враз пахнуло потом.
Издатель пытливо уставилась на него и придвинулась чуть ли не вплотную.
- Сергей, вы хотите стать писателем? Или будете кричать в ванне: «Я – гений! Я – гений!»? Так вот: выбирайте сами! А без общения, без пиара, без таких, вот, встреч ничего у вас не получится! Не будете вы писателем без этого!
Голос её звучал напористо и убедительно.
- Да ведь они же хлопали вашим словам! А сами ни одной строчки моей не читали… Чего хлопали?! Не правильно это… - Он рискнул поднять голову. – Не правильно.
Издатель мельком огляделась по сторонам, придвинулась совсем уж близко, и негромко, но яростно высказала:
- Да не вам они хлопали! Знакомились просто. А вы что думаете, вот… они… все… - кивнула она на собравшихся после презентации на чаепитие. – они хоть что-нибудь читали у Мелехова? Ну, может, за исключением пяти-шести человек, а? Читали?
Серёжка тоскливыми глазами обвёл присутствующих. Писатели, редакторы, библиотекари, издатели… Даже из Городской Думы пришли. Спикер, кажется… Интеллигенция. Не читали… Как же так? И хвалят Мелехова, и хвалят, руки жмут, поздравляют, аплодируют…
Юбиляр, в возрасте за пятьдесят, с объемистой роскошной бородой смущенно улыбался в ответ, раскланивался, отвечал что-то, не слышное отсюда Сергею.
- Господи! Ну почему здесь-то гадюшник?! Светлые люди… властители дум… - подумал он с отчаяньем.
А Ольга Сергеевна продолжала на него смотреть и ждала ответа.
- Не знаю, - нехотя ответил Сергей. – Чего ж хлопали, если не читали?
Но издатель заговорила о другом.
- Запомните, Сергей: надо «светиться». Известность не приходит из неоткуда. А на легенду, как у Акунина, у вас ни денег, ни таланта не хватит, извините уж меня за прямоту! И у меня - тоже! Знаете, сколько в него московские ввалили на раскрутку? Чтобы бренд этот сделать? Думаете, он просто так, из пустоты появился? С вами так не получится. – Она открыла сумочку, положила в неё фотоаппарат. – Да и ругаться я с вами буду, дайте мне только с текучкой разобраться. Ведь, если маленькие вещицы у вас более-менее удались, то повести еще лопатить и лопатить надо! Никуда не годные! – В голосе её появилась категоричность. – Так что готовьтесь к серьёзному разговору.
- Ей бы дрессировщиком работать, - угрюмо подумал Сергей. – Сразу быка за рога… Кого хочешь обломает…
- Пойдёмте, я вас с Мелеховым познакомлю. Автограф заодно возьмёте. – Она потянула его за собой. – Виктор! Виктор! Вот, познакомьтесь. Это Сергей Кучин. Местный, так сказать, «Мелехов», - улыбнулась она.
Мужики мельком взглянули друг на друга, вяло пожали руки и молча стояли, не зная, как себя вести. Но Ольга Сергеевна разрядила ей же спровоцированную неловкую ситуацию.
- А мне с вами, Виктор, поговорить надо, пошептаться… Всего доброго, Сергей. Я вам позвоню.
Они отошли.
Сергей начал медленно спускаться в гардеробную. Как-то муторно на душе было, ненастно. И даже не из-за того, что его публично представили пред всеми, как талантливого местечкового писателя. Ну, встал… покраснел… вспотел… Переживёшь. Муторно и тревожно было от будущего.
- А, ведь, «ломать» они меня будут, - подумалось ему. – На компромиссах. И сломают! Да сам сломаешься! – Его вдруг охватило раздражение. Рукав у куртки запутался, и он всё никак не мог в него попасть, зло тыча рукой во все пазухи. – Са-ам сломаешься! Поднял же задницу со стула! И даже раскланялся! Талантище, что ты! Писатели аплодируют! Уродец. – Попал, наконец, в рукав, застегнулся. – Сам сломаешься. Поманят чем-нибудь, той же публикацией – и всё…
Вышел на улицу, закурил. Поздний теплый ноябрь пах лежалыми листьями. И не понять: то ли «бабье лето», то ли начало апреля. Скоро ёлки покупать, а на дворе – не снежинки.
- Ну, и что делать будем? – безразлично подумал он, стоя у урны. Сигарета дотлела до фильтра. Сергей прикурил новую. – Опусы свои предложил, называется… А тебя в оборот сразу… Как куру в ощип. Только, кажется, от всего этого отошел: от вранья, от двуличия – и на тебе! Всё, оказывается, одинаково. Везде. – Вздохнул тяжело, пошарил по карманам, пересчитал деньги. – Да-а… Позавидовать дракону можно: он всегда на троих сообразить сможет, - попробовал развеселить он сам себя. – У кого ж еще на бутылку наскрести? Ладно, к Вовке зайду. И звонка ждать буду. Война план покажет. Не спеши.



Правильно он мыслил тогда, после презентации Мелеховской книги: «сам» сломался! Ждал-ждал полторы недели звонка от Ольги Сергеевны – и сам позвонил!
- Добрый день, Ольга Сергеевна. Это Кучин вас беспокоит, - волнуясь, произнес он в трубку.
- Да, да! Вы что, в городе? – бодро ответили на том конце.
- Нет. То есть – да! Я здесь живу, в городе! Летом только на даче! – запутался и окончательно смутился Сергей. – А сейчас в городе…
- О, Господи! Это Сергей? Я вас с однофамильцем из Троицка спутала. Да, слушаю вас. Что вы хотели?
- Я звонка вашего ждал. Вы обещали позвонить. Вот… Думаю: может, случилось что? – Сергей, даже не видя собеседницы, покраснел от стыда. – Позвонить решил.
- Спасибо. У меня всё прекрасно. У вас что-нибудь срочное?
- Нет, я так просто…
- Если срочное – я вас на Инну, секретаря переключу. Ей всё скажете, она мне потом передаст.
И, не дожидаясь Серёжкиного ответа, в телефоне что-то щелкнуло и раздался голос секретаря:
- С вами говорит…
Кучин медленно повесил трубку.
Пальцы дрожали.
- Вот так… Вот так… Вот так… - глупо прошептал он. Затем молча сидел какое-то время. Пустота внутри была – не приведи Господь! Будто о смерти близкого человека сообщили. – Вот так… И известность приобрел… И напечатался… - Поднялся, как зомби, подошел к серванту, достал коньячную бутылку и припал к горлышку. И не отрывался, пока не осушил на треть. Утёр ладошкой мокрые губы и подбородок. Хмель как-то мгновенно ударил в голову, скривил рот в непроизвольной ухмылке. – Гений «с толчка»… - Вновь отпил. – А завтра-то тебе, Серёга, и пирамидон не поможет. Хай с ним. То завтра будет. – Поднял бутылку, оценивающе посмотрел на остаток. - Дуй-ка ты, дружок, до лавки, пока не запьянел. Не испытывай судьбу на ночной мордобой… Подкупи ещё, пока светло и тверёзый…


- Ну, что? – Ольга Сергеевна отхлебнула горячий кофе из изящной чашечки. – Обиделся?
- Да даже не дослушал до конца, трубку бросил! – возмущенно отозвалась Инна, подбила машинально правую грудь ладошкой снизу, заёрзала на стуле. – Хам какой-то, Ольга Сергеевна!
- Нет, Инночка, не хам. – Издатель, не звякнув, поставила чашечку на блюдце. – Тюфяк. Обидчивый тюфяк. Но пишет неплохо. Лепить из него что-нибудь будем. Пусть пока помечется. Если пьёт – пусть пропьётся. Если трезвенник – пусть самокопанием занимается. Это для них, творческих особей, наипервейшее дело в пиковых ситуациях.
- Пьянка?! – удивленно округлила глаза секретарь
- И пьянка – тоже… - рассеяно ответила Ольга Сергеевна, думая уже о чем-то своём. – Эх, нищета он, голь перекатная, не вытянем мы из него ни копейки! И своими рисковать не хочется… - Задумалась. И – секретарю: - Инна, ты посмотри: по Бабуринской премии закончен приём работ? Если закончен – соедини меня сегодня с Викторенко, она председатель оргкомитета. Попробуем нашего рапсода выдвинуть. От нашего издательства.
- Мы же его не печатали!
- А у него есть одна книженция. За свой счет в Кемерово напечатал. Её и выдвинем. Как спонсоры. – Она достала из пакета единственную тоненькую Серёжкину книгу, бросила на стол секретарю. - Почитай, кстати, пока Викторенко не отдали. Скажешь потом – как он тебе? Всё. Я буду через два часа.


Он проснулся ранним утром. Небо за окном ещё было черным, ночным.
Странно: голова не болела, не кружилась. И не было обычной тошноты с похмелья.
- Молодею, что ли? – трезво подумал Сергей. – Состояние – будто тридцатилетный, тьфу- тьфу, чтоб не сглазить. - Попытался вспомнить, оставил ли что-нибудь со вчерашнего на утро. Ничего не вспомнилось. Повернулся на спину, вытянул затекшие ноги. Больно хрустнуло в коленях. – Нет, не молодею. Раз не помню про опохмелку – нет, не молодею. – Долго лежал с открытыми глазами, пережидая ломоту в суставах. Про жизнь не думалось. Та возвращалась на круги своя. С «веселухой» на литсайтах в интернете, с писаниной «в стол» и безо всяких перспектив на издание. Номер у лотерейки совпал. А серия – нет, не совпала…
Но ведь не отобрали ничего! Чего тогда воешь?..
И всё-таки, всё-таки… Почему же так грустно и пасмурно на душе?