Роман "Симулянты" часть I глава 1

Симулянты.

Не дай мне бог сойти с ума,

Уж лучше посох и сума.

А.С.Пушкин

Все идут, а мы канаем

Поговорка.

Часть I

«ИДЕЯ ФИКС»

Глава 1

«Полет откладывается»

Зная по некоторому собирательному опыту о том, что противостоять российскому следственному и судебному произволу зачастую можно только имея за плечами, если не огнемет, то хотя бы рюкзак, набитый деньгами, мы с моим товарищем по несчастью Серегой Платоновым, будучи голью перекатной, и не располагая таковыми, решили «закосить» под психбольных, с которых, как известно, взятки гладки; о чем успели сговориться во время этапа, когда нас возили на закрытие дела и начало первых судебных заседаний автозэками из тюрьмы города Сызрани (где мы содержались на время всей процедуры «околпачивания») в ИВС* города Тольятти, у которого хоть и было подобное пенитенциарное учреждение, да только оно не один уже год находилось в состоянии долгостроя и никак не желало принимать своих первых постояльцев из числа задержанных. Вот и кантовали нас, как бездушный груз, за сто километров туда-сюда и обратно по всякому поводу и без повода, из кутузки в кутузку. Разумеется, о своем намерении отправиться на психиатрическое освидетельствование мы тут же оповестили своих адвокатов, которым до наших проблем, в принципе, было, что называется, «до фонаря», так как вышеозначенные персоны по закону нам были предоставлены бесплатно и чисто формально выполняли возложенные на них обязанности – на экспертизу, так на экспертизу, - что и позволило им, не задумываясь, с легкой руки, поддержать заявленные нами в суде ходатайства.



Судья, сварливая шестидесятилетняя старуха маразматического вида, словно явившаяся из сказки про бабу Ягу, только без современных сопутствующих атрибутов:летающего унитаза, чистящего ежика и компьютера, подключенного к интернету (я толи в мультике, толи во сне такое видел), вначале заупрямилась и не хотела идти у нас на поводу, но молодой, пухлый, как младенец, прокурор с сальными глазками и торчащими, как у Чебурашки или Телепузика ушами, прямо в процессе слушания пояснил ей, чуть ли не во весь голос, что в случае отклонения данного волеизъявления приговор неминуемо будет опротестован в процессе обжалования. Тогда она, поскрежетав от злости, явно вставными зубами и покрываясь на бледном морщинистом лице пурпурными пятнами, согласилась удовлетворить наше ходатайство, прервав судебное заседание.



Стараниями работников милиции мой подельник Серега Платонов, двадцати семилетний недоросль, как личность ранее не судимая, в душе еще надеялся на благополучный исход выпавших на нашу долю испытаний. Тогда как я, как человек бывалый и не раз уже подвергавшийся за вольнодумие от властей всевозможным гонениям, нисколько не сомневался в том, что мы получим срок, причем не малый, - ведь статья-то у нас была хоть и 158 УК РФ (кража), зато с частью нам не повезло, часть нам вменили, как ни как – четвертую, а по ней, по уголовному кодексу Российской Федерации годики исчисляются пятилетками – раз, два, - хоть общего, хоть строгого режима, все равно ведь их еще отсидеть нужно, и прошу заметить не в комфортных европейских условиях с усиленным питанием, а в наших ново-гулаговских лагерях, на набитом, вместо ваты, клопами матрасе – на хлебе и воде. Поэтому, без всяких обиняков, я так ему и предложил:



- Катим-ка лучше в дурку! Тем более что в истории подобных примеров было множество, возьми хоть Камо или Кампанеллу.



- Я боюсь



- Чего?



- Уколов



- Да брось ты чудить. Это только первые пять лет страшно, а потом ничего – привыкаешь. Как наркоман, еще и закумаришь. Сам жопу медсестре подставлять будешь!



- Мама.



- Шучу. Я, между прочим, тоже этих уколов, как огня, боюсь с детства, но куда деваться? Ни сегодня завтра нам приговор зачитают, от которого точно с ума свихнешься. Кстати, ты и сам похоже это не хуже меня уже по настрою судьи видишь. Прокурор, для порядка обвинение поддержит, а она, чтоб мало не показалось, тебе лет семь и мне лет девять «впаяет». Как теперь докажешь, что это не мы у ее подруги-судьи машину угнали, раз уж нам этот эпизод по делу проходит? Да, и все остальные тоже…



- Мама.



- Что ты все заладил мама, да мама. Едем. Авось «проканает»?! А нет, так хоть на будущее опыта наберемся – как себя умалишенные ведут посмотрим. Мне лично это интересно. На психопатов в лице работников милиции, прокуратуры, судейских и пенитенциарных органов я уже насмотрелся – хватит! Пора бы уже и чем они от гражданских лиц отличаются для себя выяснить? А потом кто знает, по какой статье мы в следующий раз сюда «заедем», если за убийство или торговлю наркотиками, то вообще можно не освободиться больше – страна-то у нас беспредельная, вон как крепят. И главное, что никаких конкретных доказательств для этого даже не потребуется – сойдут и домыслы. Ты не ты – какая им разница? Дело «следаком» сфабриковано, в суд прокуратурой передано, судьей наскоро рассмотрено – и пошел на зону «тридцатый»! На вещи надо смотреть реально.



- Ма-ма-а-а!!!



Красноречие било из меня как из вскрытого на пожаре огнетушителя. Густая пена моих доводов напрочь забила Серегины уши. Еще секунда и ему бы не потребовалось косить под дебила, дабы избежать несправедливого осуждения – пожизненная койка в одной из психиатрических клиник нашей необъятной родины была бы ему обеспечена. И тогда я сменил тактику, на какое-то время умолкнув, чтобы дать ему возможность собраться с мыслями и успокоиться, пока мы сидели в тесной судейской «превратке» плечом к плечу к друг к дружке среди таких же как и мы с ним, узников приводимых и уводимых под конвоем на назначенные на этот день слушания.



- Ну че, сколько дали? – без конца раздавалось со всех сторон.



- Десять.



- Пятнадцать.



- Двадцать.



- Теперь понял, - веско заключил я, обращаясь к Сереге.



- Ага.



- Смотри у меня.



Время терять было нельзя. Скоро нас должны были отвезти обратно в изолятор, а там рассадить по разным камерам. Поэтому-то мы и приступили, не откладывая, к обсуждению деталей нашего стихийно возникшего проекта, скажем так, «по спасению утопающих силами рук самих утопающих», протиснувшись в уголок от галдящей без устали, как на базаре, публики, которая все никак не могла смириться с мыслью о том, что в этой жизни не только космонавтов запускают в космос. Обреченным на лагерный срок порой приходится и похуже!



Во всяком случае, мы были рады уже одному тому, что для нас старт на сегодня отменяется, но как нам добиться окончательного списания с этого дребаного космодрома, точно пока не знали. Но при этом сходились в главном, что направление от судьи на психиатрическое освидетельствование нами было получено, а это, по нашим представлениям, было уже полдела, ибо многим из страждущих, насколько мне было известно, и это не удавалось. Кто-кто, а я-то своими глазами видел сколько по Самарлагу сидит ярко выраженных недоумков. Спрашивается, неужели служители фемиды, когда их судили, этого не замечали? А вот нам, прежде чем попасть на стационарное освидетельствование, предстояло еще пройти первый кордон или, как его еще именуют в обиходе, «пятиминутку», что, по словам бывалых зэков, является серьезным препятствием, на котором отсеивается основная масса поступающих туда обвиняемых в совершении, как правило, особо тяжких преступлений, и едва успевших назвать врачебному консилиуму свое имя и фамилию, и дать объяснение на классический в психиатрии вопрос, чем отличается самолет от птицы. На который мы с моим, заметно воспрянувшим духом собратом по несчастью, честно сказать, едва ли нашлись бы, что пояснить, так как за всю нашу суммарную и не очень разнообразную на впечатления жизнь, нас никто еще не озадачивал подобной ахинеей, чтобы не быть посланным в ответ на три веселых буквы.



- Может, им лучше в морды плюнуть, - не очень уверенно предложил мне Серега.



- Нет, мы пойдем другим путем, - многозначительно заявил я как это некогда сделал, видно крепко осерчавший на царизм за казнь старшего брата будущий пролетарский вождь Ульянов (Ленин), и, подобно ему, не забывая об осторожности, я тотчас перешел на конспиративный полушепот, чтобы нас не могли услышать, не переставая беснующиеся по камере «космические туристы», а то еще вдруг подражать вздумают, как только отойдут от пережитого шока. Впрочем, как говориться, поздно пить боржоми, когда уже почки отказали, ибо в отличии от нас с Серегой всех их в тот день осудили, а по кассационной жалобе приговор редкий раз кому отменяют, – и, стало быть, им надо было уже, не забивая себе голову всякой ерундой, по серьёзному собираться в зону. Ни то, что бы чемодан упаковывать, а хотя бы морально настроиться, ибо для многих, без преувеличения сказать, это ж «билет в один конец» будет.



- Тише, тише…..все уедем,- параллельно пытался я их утихомирить, но это было тщетно.



Работать приходилось в экстремальной обстановке, приближенной к военной…



Нервы пошаливали…



Время поджимало…



Удивительно, как еще чувство юмора нам не изменяло?



И о, эврика! Мы, кажется, нашли то единственно верное решение, о котором при желании можно будет узнать из последующих глав нашей многострадальной, как Родина – мать, (которая вечно куда-то зовет), арестантской поэмы. Не упустите подходящего случая!

* Превратка – камера предварительного заключения (примечание автора).

* ИВС – изолятор временного содержания (примечание автора).