Служба на ТАРКр Пётр Великий

Ещё одно самое главное «увлекательное занятие», которое будет меня преследовать на протяжении не меньше полутора лет службы – это «ПРОКАЧКА». Я призвался в то время, когда нас били меньше, чем предыдущие призывы. Поверьте мне, намного меньше. Страшно представить, что творилось на кораблях и в учебных отрядах лет так за 5-10 до того, как я призвался служить... Нам об этом все старшины говорили. Моё личное мнение: много битья или мало, всё равно неприятно, согласитесь? Поэтому в промежутках между построениями мы прокачивались все дружно, обнявшись при этом. Бывало 50 раз, а бывало и 200. Вообще, весь процесс прокачки состояли из трёх положений тела: на раз - сели; на два - встали. Но было ещё так называемое «полтора», это промежуточное положение тела между полным приседанием и положением стоя. Ноги после этого «полтора» так и гудели. Простоишь так 10 мин, даже после 50-ти приседаний, а потом просто падаешь с ног, они ватные становятся. Ну, бывало, отжимались от пола по такой же схеме. В общем, развлечений хватало. И единственным способом увильнуть от таких «тренировок» являлась чистка картошки (сокращённо «ЧК») на камбузе (кухне по-морскому), той самой столовой, куда нас водили есть. Лишь бы подальше от батальона... Нас назначали туда после ужина, около 18:30, поначалу насильно, а потом по желанию. Эх, жалел тот, кто не ходил чистить картошку! Там после ужина оставалось ещё много «жаркого по-домашнему», масла с хлебом, вкусного кофейного напитка со сгущенным молоком (напиток давали только на ужин). И мы первым делом садились доедать остатки из огромной кастрюли. После этого покорно шли чистить картошку. Бывало, чистили в тёплом помещении, а бывало в каком-то холоднющем сарае, это при минус 30ºС!!! Вот откуда грипп-то появлялся! Мы как-то 900 кг картошки почистили вдесятером. Это был наш собственный рекорд. Недостаток «ЧК» был только в том, что мы работали там по принципу: как сделали, так ушли. Так что всё это дело затягивалось надолго. Мы приходили на 2 часа после отбоя, бывало, и позже. Ещё было удивительно то, какое мясо нам готовили на этом камбузе. Попадалось мясо со штампами 1949 года. Стратегический запас. Это мясо плохо готовилось и было как резина. Я частенько об этом задумывался, но понятия не имел, что мы едим мясо, которому 56 лет, пока сам не увидел.
Помимо «ЧК» мы иногда мыли посуду – 300-400 тарелок, а может, и больше. Руки потом разбухали от воды, а кожа трескалась. Почему иногда? В эту столовую на разного рода работы прикомандировывали моряков-срочников с других кораблей за различные проступки. Каждый раз были новые работники. И каждый раз они присматривали себе наши шинели, шапки и даже 3-х палые рукавицы. У некоторых из наших так шинели и ушли: вешали на вешалку перед столовой красивую двурядную шинель, а после «ЧК» там появлялась страшная однорядная шинель образца 70-х годов 20 века. Да ещё и большая, это в лучшем случае. В худшем она просто не налазила, а если её и умудрялись натянуть на себя, то конец рукавов на локтях был. Так что везде и во всём есть свои плюсы, но и минусов хватает. Вроде и сытый, и не «прокаченный», и не побитый... Зато мог уйти из столовой без шинели или шапки.
После двух месяцев, проведённых в учебном батальоне 43 ДРК, мы предстали перед присягой на верность своей «небезгрешной» Родине. Это была торжественная обстановка, мы достали из своих «рундуков» парадные «тройки», и начали приводить их в порядок: чистить, гладить и пришивать шевроны. Присягу мы принимали 17 февраля, а через 11 дней нас повели на корабль.
За все 3 месяца «учебки» случилось несколько различных происшествий. С первой роты нашего батальона убежал призывник, поймали его через 2 дня недалеко от Североморска. За побег командир нашего учебного батальона вручил ему одну старую лыжу, с которой он ходил на все приёмы пищи, причём отдельно от всех остальных призывников, на помывку, и даже спал рядом с ней. Таких призывников называли «лыжниками». А какой лыжник, да без лыж? Другой призывник проглотил иголку, якобы не специально. А кто-то даже из окна выброситься хотел... В причинах, почему так поступают призывники, никто не разбирался. Они становились посмешищем для всех. После «учебки» их отправляли домой с «жёлтым» военным билетом. В результате этого они не могли устроиться на нормальную работу. «Что посеешь, то и пожнёшь».
Наш командир батальона, майор Михолапов, был очень суровым, но справедливым человеком. Его боялись все без исключений. На тот момент он являлся начальником комендантской службы нашего крейсера. После окончания нашего КМБ он перевёлся на авианосец «Адмирал Кузнецов», а вместо него пост начальника занял старший лейтенант Романенков, ранее он был его заместителем. Высоченный, здоровый мужик, весь на «понтах». Но на самом деле очень трусливый. Правильно говорят: «Чем больше шкаф, тем громче падает». Это как раз-таки про него было. Он «пальцы гнул» только перед матросами.
Таким образом, прошёл мой первый и последний курс молодого бойца. Я много чего узнал о людях, идущих служить на корабли. Раньше я возвышал всех тех, кто служил на кораблях. Думал, туда берут только нормальных парней по специальному отбору. Оказалось, что не только. Каких моральных уродов я только там не повидал... Все мы разные, судить не мне. Но человек должен оставаться человеком, а не превращаться в зверя. То, с чем мне придётся столкнуться в дальнейшем на корабле, покажется мне самым серьёзным и трудным жизненным испытанием.