Последний теракт. Часть 3: Настя

Часть 3. Настя.
Глава 1.

Это началось в день летнего солнцестояния, или самый длинный день в году: 21 июня 2009 года. Под этим подразумевался ряд событий, предшествующих переломному моменту в жизни Самсонова.
Вот уже пару недель Платон чувствовал себя крайне неуютно и тоскливо, и прекрасно знал причину такого состояния. Оно началось с шокирующей сцены, увиденной им полмесяца назад. Воспоминания быстро воспроизвели ее.
Платон только что вышел с очередного совещания, где ему докладывали о ходе работ по проекту "Народный Автомобиль". Название так и решили не менять.
Завод в Карелии окончательно возвели и сейчас велись внутренние работы. Правда, первоначальную территорию для постройки пришлось перенести севернее, под Кемь. Окончательный проект внешнего вида автомобиля, над которым трудились лучшие дизайнеры мира, утвердили два месяца назад. Оборудование уже было закуплено в Японии и ожидало своей очереди на подмосковных складах. Тщательно отобранные работники, в основном карелы, уже через месяц должны были начать полугодовое обучение, во время которого каждому будет выплачиваться половина предполагаемой заработной платы.
В общем, все шло ровно и без перебоев, не смотря на разразившийся в мире финансовый кризис, из которого "Голиаф", кстати, вышел без потерь. Как и задумывал Меленков, все капиталы из-за рубежа были оперативно выведены, акции распроданы. Многие из корпораций, где некогда "Голиаф" имел долю, сильно пострадали в результате кризиса, а некоторые, как, например, «Дженерал Моторс», и вовсе грозились обанкротиться. А ведь кто бы мог подумать, что компания, которая 77 лет была лидером по производству и продаже машин, может подойти к такой черте? Все это лишний раз доказывает, что ничто в этом мире не вечно.
Платон иногда пытался разгадать, каким образом Меленков смог так четко определить начало мирового финансового переполоха? Аналитический отдел, который ранее возглавлял Платон, в один голос твердил, что громадный пузырь американской экономики лопнет, потянув за собою весь мир, но ждали этого не раньше конца 2009 года. Спустя полгода Платон и сам бы предложил меры по выводу и сохранению капитала "Голиафа", если бы он находился в возможных зонах риска.
Но Меленков опередил всех, и смог предугадать критическое время, стартом к которому стало нападение войск Грузии на спящий город Цхинвал.
Проект "Новый Свет", который курировал председатель совета директоров Эммануил Красовский, пошел в реализацию практически одновременно с "Народным Автомобилем" Самсонова. Финансовых затруднений никто не испытывал, и Платон иногда вспоминал, что именно его отдел помог Красовскому получить колоссальную сумму в двадцать миллиардов долларов.
Так вот, сразу после совещания Платон отправился в кабинет к Анатолию Меленкову, который, к большому редкости, был сегодня в "Первом Элементе". Самсонов хотел лично доложить о ходе проекта, тем более что это пришлось бы все равно делать, но только лишний раз ехать в загородную резиденцию Меленкова не хотелось.
Подойдя к кабинету шефа, Платон осведомился у секретаря, могут ли его принять.
– Боюсь, придется подождать, – невесело ответила девушка, погруженная в свои мысли. – У него Алмазова.
– Это еще лучше, тогда скажу им обоим.
– Не советую.
– Почему? – удивился Платон.
Но секретарь не ответила, а лишь поднесла палец к губам, кивнув в сторону кабинета. Платон в недоумении уселся в кресло. Вскоре из стен кабинета донесся громкий голос Меленкова. Он кричал! И очень яростно! В противном случае звукоизоляционный материал, которым был обшит кабинет Меленкова, не пропустил бы ни звука. Кроме Платона и девушки секретаря никто не мог слышать этого. Но слова, тем не менее, понять было нельзя. Через несколько секунд голос стих, и снова повисла тишина.
Платон шокировано посмотрел на секретаря, но та лишь недоуменно развела руками.
– Там точно больше никого нет?
– Только Анастасия Викторовна.
Самсонов нервно сглотнул. Никогда в жизни он не слышал, чтобы Меленков повышал голос на Алмазову. Более того, этого не слышал никто, кто работал с Анатолием Петровичем.
Десять минут ожидания показались Платону самыми длинными в жизни. Потом дверь внезапно распахнулась, и Анастасия Алмазова быстро проскочила мимо них, направившись к лифту. Никогда ее не видели в таком состоянии. Мертвецки бледное лицо, словно вся кровь покинула его, отпугивало. Потерянные глаза были убиты горем, иначе не скажешь. Она словно не видела ничего перед собой, не слышала больше не звука, даже когда Платон несколько раз настойчиво окрикнул ее сзади.
Он сам не сразу пришел в себя от такого вида, а как только пелена слетела с глаз, сразу кинулся вслед за Алмазовой, но не успел – двери лифта закрылись прямо перед носом.
Повинуясь безумному инстинкту, Платон бросился по лестнице вниз, не чувствуя под собой ног. Через тридцать этажей он остановился и осознал глупость этой идеи. Конечно, во времена его детства можно было с пятого этажа обогнать идущий вниз лифт. Но в башне "Федерация" стояли скоростные лифты, да и этажность превышала человеческие легкие. С высунутым языком Платон прильнул к открытому на лестничной площадке окну, и увидел внизу машину Алмазовой, выезжающей с территории Сити. Грусть и тоска охватила его, но знай тогда Платон, что больше никогда в жизни он не увидит Анастасию Викторовну, был бы убит горем.
Следующие две недели она не отвечала на телефонные звонки, не появлялась на работе в министерстве, и все это время Платон переживал, не случилось ли чего. Пару раз он хотел спросить Меленкова, но тот находился в не менее подавленном состоянии, и Платон не решился.
Сегодня же, в день летнего солнцестояния, он проснулся тяжело. Все тело болело, правая рука затекла и отказывалась работать. Но это странное состояние быстро прошло, и Платон вышел на традиционную утреннюю пробежку. Страх и смятение усилились ночным сновидением, в котором отец вновь говорил некогда доставшую Платона фразу: "ты должен остановить эту войну!".
Что-то происходило вокруг, словно привычный мир дал трещину. Не решаясь сесть за руль, он вызвал машину с водителем и поехал на работу. Несколько раз по дороге Платон звонил Алмазовой, но та не брала трубку. При последней попытке записанный голос девушки и вовсе сообщил, что обслуживание абонента временно приостановлено.
На работе в этот день все было относительно тихо и спокойно, чему Платон безумно обрадовался, поскольку сил для работы у него не было. Попив кофе и разобрав утреннюю почту, он заперся в кабинете и принялся читать роман Артура Хейли "Колеса".
Книга повествовала об автомобильной промышленности США в семидесятые годы, и как все романы Хейли поражала детальностью изучения главной темы. Несмотря на то, что за сорок лет многое уже изменилось, и большая детройтская тройка («Дженерал Моторс», «Форд» и «Крайслер») испытывала большие затруднения в кризис, Платон рассчитывал, что история поможет ему не делать глупых ошибок в будущем.
Проект "Народный Автомобиль", продуманный со всех сторон, не мог быть однозначно обречен на успех. Прочитав несколько часов, Платон уснул, расположившись на кожаном диване. Сегодня однозначно был самый нерабочий день. Множество звонков, поступавших Смольной, он попросил переадресовывать любому из заместителей, кто находился на месте. Дневной сон был хороший и крепкий, а главное, без сновидений. Но он вскоре прервался от звонка на спутниковый телефон. Платон волнительно поднял трубку, надеясь услышать голос Алмазовой.
– Платон, мой мальчик, – бодро сказал Меленков, – чем занимаешься?
– Я на работе, – ответил Платон, и не соврал, ведь и вправду находился на работе.
– У меня для тебя есть один замечательный подарок. Подъедешь к Новокузнецкой?
– Конечно! Сейчас же выезжаю.
Не смотря ни на что, новость о подарке порадовала его. Выпив кофе и немного умывшись, Платон поехал в сторону бывшего дома приемов "ЛогоВАЗа", где его встретил Александр Соколов. Он был очень хмурый.
– Что с Алмазовой? Ты видел ее? Она не отвечает на звонки, – сказал Платон.
– К сожалению, я тоже не в курсе. Шеф говорит, что отправил ее в какую-то командировку на Каймановы острова.
Меленков сегодня выглядел гораздо лучше и свежее, чем два дня назад, когда Платон его видел. Не говоря ни слова, он предложил сразу же пройти на другую сторону двора. Там, одиноко притаившись в тени свисающих деревьев, стояла намытая до блеска машина марки "Мерседес". Представительский S-класс. Яркий красный цвет слепил глаза, когда на него изредка попадал лучик солнца.
– Нравиться? – улыбаясь, спросил Анатолий Петрович. – Теперь он твой.
Платон не поверил сначала ушам, а потом и глазам, осматривая подарок. Он подошел к машине и приоткрыл водительскую дверь. Пришлось приложить усилия – машина оказалась бронированной.
Кожаный салон был песочного цвета, а отделка элементов выполнена из гранита, который блестел и переливался при попадании света.
Платон медленно уселся на сиденье и почувствовал невероятную легкость, словно сиденье было создано именно под очертания его тела.
– Ключей от машины нет, все по отпечаткам большого пальца, но твои данные уже занесены, – сказал Меленков. – Документы и доверенность в бардачке. Официально машина принадлежит МИДу, и возможно, когда-нибудь я попрошу ее у тебя назад. А пока пользуйся на здоровье. Мигалка под водительским сиденьем, если понадобиться. Полный рассказ по машине ты получишь завтра, когда приедет наш главный механик.
– Рассказ? – удивился Платон. – Я могу все найти на сайте "Мерседеса".
– Боюсь, что не найдешь, – покачал головой Анатолий Петрович. – Это особая модель, и тебе завтра все расскажут. А теперь извини, мне надо ехать на встречу.
Преисполненный благодарности, Платон, повинуясь порыву чувств, неожиданно кинулся и обнял Меленкова.
– Спасибо! Спасибо! Спасибо!
– Ну полно тебе, мой мальчик, – польщено ответил Анатолий Петрович. – Береги машинку. Она очень ценна.
И пошел в сторону особняка, скрывшись за дверью.
– Садись, я покажу тебе азы, – сказал позже Соколов, подойдя к водительской двери. Залезть в машину сам он не мог, не позволяли габариты. – Справа под рулем панель управления. Она выдвижная.
Платон с интересом посмотрел на указанную Александром панель.
– Похожа на ту, что у тебя в джипе. Тоже сенсорная?
– Ага, – кивнул Соколов. – Значит, смотри, первым делом подносишь большой палец правой руки вот сюда. – Выше панели находилось специальное гнездо для отпечатка. – Давай, попробуй.
Платон неуверенно нажал на гнездо. Ожила и забегала огоньками панель управления.
– Хорошо. Теперь все просто. Нужную тебе функцию автомобиля находишь на панели и нажимаешь. Первые две – завести и заглушить – выделены в самой верхней части дисплея. Управление кондиционером и музыкой чуть ниже. Остальное тебе расскажет завтра наш механик. Можешь ехать и опробовать подарочек. За свой "Мустанг" не переживай, его отгонят мои люди и оставят в гараже Сити. А теперь я пойду, много дел.
– Спасибо большое Саш! Удачи тебе!
Дойдя почти до двери, Соколов остановился и вернулся назад.
– Повторю тебе лишь слова Петровича – береги машину. И скажу немного от себя – ты даже не представляешь, что попало к тебе в руки. Таких машин всего семь на всем белом свете. Его стоимость превышает стоимость твоего дома.
И тоже ушел, оставив Платона в шоке от услышанного.
Еще несколько минут он сидел за рулем, словно боясь пошевелиться, и смотрел на панель управления. Потом все же решился и легонько коснулся экрана.
Двигатель ожил – машина завелась. По салону прошла едва ощутимая вибрация. Осторожно касаясь коробки передач, Платон вывел автомобиль за пределы ворот и поехал в сторону Садового кольца. Габариты пока чувствовались плохо, но машина уверенно двигалась вперед, почти плыла с грузностью танка. В эту минуту Платону больше всего хотелось с кем-нибудь поделиться радостью от такого подарка. Артем Быстров еще не прилетел из Франции, где находился в командировке. Но Макаров был в Москве, и сейчас наверняка прохлаждался в своем агентстве элитной недвижимости «Парфенон», что в районе Арбата.
Платон поехал туда.

Очутившись внутри здания, Соколов быстро поднялся на второй этаж и без стука вошел в кабинет Меленкова. Анатолий Петрович завязывал галстук, стоя напротив зеркала.
– Ну как, все рассказал? – спросил он, не оборачиваясь.
– Ехать сможет. Но все же я не могу понять, почему вы решили отдать машину Самсонову.
Любому другому Меленков бы посоветовал не лезть ни в свое дело, но перед ним стоял Соколов, которого Анатолий Петрович по-настоящему уважал и любил.
– Почему ты против? У тебя были виды на эту машину?
– Нет, – признался Александр, – для меня она маловата. Но эта машина была золотой собственностью СБГ.
– Не переживай, у тебя осталось еще шесть таких. Ты же сам говорил, что никто из СБГ, кроме членов бывшей "Контры", не сядет за руль этих автомобилей?
– Да, говорил. И я до сих пор не могу поверить, что у Хамитова больше нет с нами. Это был один из лучших бойцов в мире! Мой брат, как мне будет тебя не хватать.
– Да уж, это точно, – кивнул Меленков. – Но мы все не вечны, и все под Богом ходим.
– Он выходил живым из таких передряг, столько шальных пуль летели мимо, и на тебе! – опустил руки Соколов.
– Он выполнил то, что ты ему назначил, пусть и ценой собственной жизни. Это война, и всегда приходится платить, и цена, порой, бывает несоразмерна.
– Совсем несоразмерна, – вздохнул Соколов. – Но я хотел сообщить еще вот о какой проблеме, которая до сих пор не дает мне спокойно жить. Даже боюсь говорить.
– Ты ничего не боишься.
– Не правда.
– Серьезно? – удивился Меленков. – Чего же?
– Повторений десятилетней давности, когда вас чуть не убили.
– Ну, теперь ты со мной, и я абсолютно спокоен, – улыбнулся Анатолий Петрович. – Но все равно спасибо. Давай вернемся к твоей проблеме.
– Вы наверняка в курсе, что машина оснащена тремя жучками для прослушки. Сигнал идет строго на наши спутники, и секретные коды сигнала знаем только мы с вами, и Анастасия Викторовна. Больше никто. Поскольку прослушка идет посредством телефонной связи, теоретически любой, кто знает код, может вторгнуться в сеть, но мы его тут же засечем. Так вот, больше недели назад, когда Хамитов еще передвигался на этой машине, мы зафиксировали блокировку всех трех каналов посредством телефона! Причем сигнал подачи исходил прямиком из самой машины! Там, как назло, установленные телефонные линии, и их тоже три.
Меленков не знал, что и сказать, и ненадолго задумался.
– Что получается, три звонка исходили из машины? То есть, Хамитов знал коды?
– Исключено! Коды знают только три человека! Причем коды меняются каждый месяц. Отследить пятнадцатизначный, засекреченный код практически невозможно! Я каждое утро прихожу в командный пункт прослушки и лично ввожу все коды, и раз в день, в районе обеда, ввожу их повторно, поскольку меняются переполненные диски записи.
– И что, ты никогда не давал коды доверенным людям? Ведь ты же не всегда в Москве находишься.
– Почему не давал? Бывало, Демидов выполнял за меня эту работу, но за этот месяц, когда установились новые коды, я все делал сам.
– А кто устанавливает код на прослушку?
– Программа, но она защищена не хуже пентагоновских серверов, поэтому любые хакерские атаки пресекаются тут же.
– Все, что ты говоришь, очень и очень скверно, – признался Меленков. – И это надо срочно выяснить. Сейчас с машиной все в порядке?
– Да, все чисто, и пока идет запись, никто не может перекрыть канал прослушки.
– Значит, это можно сделать только во время, когда меняются диски.
– Верно, – подтвердил Соколов.
Меленков стал задумчиво ходить по комнате, закурив сигару.
– И все-таки, возвращаясь к началу разговора, – сказал он, – хочу спросить, почему ты против Самсонова?
– Да Бог с вами, Анатолий Петрович, я не против Платона. Он едва ли не единственный, кто мне нравиться среди этой своры жополизов, что окружает вас по жизни. Просто я не могу понять, почему именно он.
– Я просто чувствую, что так надо, вот и все, – признался Меленков. – Тем более что ты с этой машиной сейчас все равно ничего делать не собирался, верно?
– Верно, – кивнул Соколов. – Пусть будет так. Тогда я поеду, проверю свои владения.
– Давай, Саш, жду тебя к вечеру. И пожалуйста, выясни лично, что же там произошло в машине, и кто вторгся в наши каналы связи.
– Задачу понял!
Выйдя из кабинета, Соколов направился вдоль по коридору до лестницы, ведущей на первый этаж. По дороге он думал, что надо сейчас же изменить все коды доступа к спутнику и установить новые. Но потом решил этого не делать, ведь если кто посторонний получил возможность доступа к кодам, он сможет получить и новые. Задача отследить мерзавца и стереть в порошок.

Глава 2.
Макаров был в офисе, по крайней мере, его машина стояла рядом с входом. Платон припарковался рядом и в приподнятом настроении двинулся к парадным дверям, бросив очередной взгляд на подаренный автомобиль.
«Что там говорил Соколов – она стоит дороже моего дома? – пронеслось в голове. – А знает ли он, что до кризиса мой дом оценивался в 8 миллионов евро?».
Внутри царила рабочая обстановка. Самая большая комната, заставленная столами, была отведена брокерам. Девушка секретарь принимала входящие звонки и переносила их на того, кто дежурил в данный час. Остальные брокеры занимались обзвоном старых клиентов, поиском новых квартир, подбором квартир по необходимым параметрам, тут же созваниваясь с риелторами из других агентств и договариваясь о сотрудничестве. Несколько человек просто пили кофе и хвастались проведенными сделками.
Сергей Макаров сидел в своем кабинете, и вид у него был очень мрачный.
– Привет дорогой! – кинулся к нему Платон, но тут же уловил состояние друга, хотя тот на миг расцвел.
– Привет брат, хочешь чего выпить?
– Какой выпить? Сейчас же обед? Что случилось, почему такой хмурый?
– Неприятности на работе, прости, – ушел от ответа Макаров, и как мог, старался накинуть на себя беззаботный вид. Но, к сожалению, ничего не получалось.
– Какие у тебя могут быть неприятности, которые я не смог бы решить? – рассмеялся Платон, однако тут же заметил, что другу стал еще мрачнее. Пришлось сменить тон на более серьезный. – Так, давай выкладывай мне все по порядку. Слышишь?!
Он не успел схватить Макарова за грудки для лишней убежденности своих слов, а как хотелось – девушка секретарь с перепуганным видом забежала в кабинет.
– Там опять…этот…от этих!
Ее бесцеремонно отстранил вошедший следом человек. У Платона помутнело в глазах от ярости. Это лицо было очень знакомо ему, но воспоминания отказывались давать точный ответ. Человек был высокого роста, немного выше самого Платона. Узкие, хитрые, нагловатые глазки пробежались по кабинету и обитателям. По правой щеке проходил кривой и некрасивый шрам.
– Я лишь напомнить, – сказал вошедший, – что к вечеру ты должен расплатиться с Вороновым сполна. Иначе сам знаешь, что будет.
– С Вороновым?! – Платон и сам не мог поверить своим ушам. – Ты имеешь дело с этим подонком?! – вопрос был адресован уже Макарову, который так и вжался в кресло.
– Ну ты, сука, – незнакомец сделал шаг в сторону Платона и, видимо, планировал ухватить за горло, но получил удар такой силы, что упал на пол и потерял сознание.
– По-моему, ты сломал ему нос, – сказал Сергей позже, склонившись над бандитом.
– Поделом, – отрезал Платон. – Смотри, гад, уже в себя приходит.
И правда, незваный гость медленно, но верно открывал глаза.
– Бери этот мешок с дерьмом и тащи на улицу, – сказал Самсонов, приподнимая бандита за руки. – Ну бери! Чего стоишь?!
Макаров повиновался, и вдвоем они оттащили бандита до ближайшей помойки, выкинув там. На прощание Платон двинул ему ногой по челюсти и печени. Ответом был слабый стон.
– А теперь садись в машину, сукин ты сын, и рассказывай все живо! – сказал он Сергею.
Макаров хотел было спросить про новый автомобиль, но понял, что сейчас не подходящая ситуация.
– Я ехал по набережной в районе Таганки, – стал быстро рассказывать он. – Недалеко от моста, где стояла автобусная остановка, произошла авария – черный «Лэнд Ровер» не справился с управлением и заехал на высокий бордюр, сбив при этом двоих человек. Слава Богу, обошлось без смертей, но переломы, наверное, были. Час был ранний, около восьми, мы как раз возвращались с женой с одной вечеринки. Она вела машину. На дорогах, сам понимаешь, пустело, воскресенье как-никак. Я даже подумал потом, каким боком стоящих на остановке людей занесло сюда в такую рань. Разумеется, мы остановились, и я выбежал помочь пострадавшим. А из «Ровера», тем временем, вышел пьяный в стельку молодой парень и стал матом орать на тех, кого сбил, и даже умудрился дать пинка одному из пострадавших. Я, как понимаешь, не сдержался, кинувшись в драку. В результате мне удалось повалить наглеца, вдоволь побить, и даже сломать ему нос. А потом узнал, что мерзавец оказался сыном ныне известного вора в законе Владимира Воронова, с которым мы имели честь столкнуться пятнадцать лет назад.
– Правильно сделал! – подхватил Платон. – Надо было еще голову пробить!
– Не скажи, – продолжал Макаров, – на следующий день ко мне в агентство приехала машина с четырьмя амбалами. Хорошо хоть, я был не один, а со службой местного охранного предприятия, где ребят тоже не из пенсионеров набирают. В общем, драки не удалось, но меня предупредили, кому я должен пять миллионов долларов за моральный ущерб, и дали срок в три дня. Две ночи я не ел и не спал. Жена вся извелась, хотя и не знала причин. Сегодня вообще думал к отцу с повинной бежать, нервы сдали совсем.
– А почему мне не позвонил?! – рассвирепел Платон.
Но Сергей лишь отвел глаза в сторону, и по щеке прокатилась одинокая слеза. Напряжение преодолело допустимую норму.
– Ладно, прости, – смягчился Самсонов, – я прекрасно знаю, какой ты гордый. Но запомни, брат, гордость сгубила тысячи жизней. Оставь ты ее. Давай поедем, пообедаем, а потом подумаем, как быть. И не переживай ты так, вытащу я тебя из этой передряги.
Макаров кивнул, но попросил минуту и вышел из машины.
– Я распустил ребят по домам и все закрыл, от греха подальше, – объяснил он потом, когда они ехали в сторону ресторана. – У тебя новая машина?
– Да, подарок Меленкова.
– Красивая. И необычная. Я нигде не видел такой панели управления.
– Ага, – согласился Платон. – И я тоже.
В ресторане они заказали отдельный столик на двоих и два бизнес-ланча.
– Все-таки как хорошо, что я приехал к тебе сегодня, – говорил Самсонов.
– Не могу оспорить, – слабо улыбнулся Макаров. – Но что мне делать? Я так не хотел подключать отца.
Платон отрицательно покачал головой.
– Ни в коем случае. Я бы позвонил сейчас кому надо, но телефон, к сожалению, здесь не ловит. Давай закончим с обедом и поедем ко мне, хорошо?
Сергей кивнул. Ему очень хотелось сменить тему и немного отвлечься.
– Как у тебя на личном фронте? Новости есть?
– К сожалению, нет, – хмуро ответил Платон. – Я вообще перестаю понимать, что вокруг происходит с женщинами. У тех, с кем я общаюсь, отсутствует такое понятие, как искренность.
– Да, старина, бабы сложная штука, – кивнул Макаров. – Но я не могу тебя понять – их столько вокруг тебя вьется, так и мечтая поскорее затащить в постель, а ты нюни разводишь?
– Ты не понимаешь. Я не хочу так, вот и все. Есть понятия «секс» и «занятие любовью». Это две противоположности, и нет в них ничего общего, кроме процесса. Одно идет от природы, а другое от души и сердца, понимаешь?
– Это все философия.
– А философия очень важная часть составляющей жизни! И ты зря это отрицаешь. Почитай Платона! Он много писал о своем учителе, Сократе, чьи утверждения полезны в наши дня как никогда. Сократ, между прочим, говорил, что философы должны с радостью встречать смерть, как избавление от телесной темницы и возвышение духа.
– Так, брат, стоп! Давай мы сейчас, когда надо мной весит дамоклов меч, не будем о смерти, хорошо? Я еще совсем не готов освободиться, и хочу пребывать в своей темнице еще долгое количество лет. И женщин, я, между прочим, люблю!
– Ты с ними спишь, и если бы твоя жена узнала об этом…
– Не смей, ты бьешь ниже пояса, – обиделся Макаров.
– Это чем же? Представь себе хоть на секунду жену в объятиях другого?
– Убью!
– То-то же, – подвел черту Платон.
– Ты ко мне не справедлив. Я же мужчина, а мужчине нужно разнообразие. Мы же все похотливые скоты.
– Это ты сам себе в голову вдолбил, и остальные тоже. Ты подчинил свою душу телу, а тело блуду, вот и все. Люби свою женщину, не смотри на других, и увидишь, что даже занятие любовью у вас превзойдут все твои ожидания.
– И давно ты так считаешь?
– Не знаю, не запоминал, но раньше я был другой, сам знаешь.
Макаров с недоверием покачал головой.
– Тебе хорошо говорить потому, что ты не женат.
– И очень страдаю от этого. Знаешь, как мне хочется порой приехать в дом, где тебя ждут и любят. Если мне плохо, поплакаться жене. Если хорошо, разделить это с ней. В конце концов, я детей очень хочу. Но при всем этом, и не могу жениться на первой встречной. Мне нужен мой, понимаешь, мой человек! А я такого еще не встретил. Но что касаясь тебя, брат, то тебе очень повезло с супругой. И огромной ошибкой будет, если ты этого не оценишь!
– Неправда! – запротестовал Сергей. – Я очень люблю и цену Мариночку!
– Думаю, ты понял, о чем я говорю. А теперь пойдем, нас ждут великие дела.
Макаров глубоко задумался.
– А тебя не зря назвали как великого философа – мозги засрать можешь легко.
Платон лишь грустно покачал головой.
– Мне очень жаль, что ты не понимаешь, брат.
– Прости, я хотел пошутить, да неудачно вышло. Я правда очень тронут. И подумаю об этом обязательно, если останусь жив. До сих пор из философов я читал только Ницше. Так вот, он был за абсолютную свободу во всем.
– Что еще ожидать от гомосексуалиста, долгое время лежавшего в психушке? – заключил Платон.
– Что ты имеешь против гомосексуалистов?
– Для меня достаточно, что я не имею ничего с ними общего.
– В свободном и демократическом государстве должно быть место для всех, – упорствовал Сергей.
– Я таких государств не знаю. И не дай Бог, если когда-нибудь окажусь в подобном. Это будет государство, где легализуют наркоту и проституток, оружие будут продавать на каждом углу, а толпы педиков носиться по главным площадям городов, рекламируя свой образ жизни и для отвода глаз сетуя на ущемление прав.
– Добро пожаловать в Голландию!
– Да пошел ты! Я ведь серьезно! Шутки шутками, а до добра это никогда не доведет, и людям еще аукнется такое попустительство, вот увидишь.
Макаров лишь развел руками. Он хотел еще пошутить, но вдруг вспомнил одну вещь, и стал мрачнее тучи.
– Нам придется вернуться ко мне в офис, я кое-что забыл.
– Что ты мог забыть такого важного? – удивился Платон резкой перемене друга.
– Моя жена, она давно хотела попробовать себя на дизайнерском поприще. Полгода Мариночка просто жила в разработках, делала наметки, эскизы, планы. Четыре дня назад у нее случился сбой в компьютере, и жесткий диск сильно пострадал. Марина была вне себя от горя, ведь она никуда, дуреха, копии не скидывала. Я отвез диск одному знакомому хакеру, и тот смог выудить из него все, что мог, и перенести информацию на флешку. Так вот, эта флешка сейчас храниться у меня в кабинете. Эти подонки могут в отместку мне спокойно закинуть гранату в окно, поэтому я и отослал всех сотрудников по домам. Но если погибнет столько усердий моей жены, я никогда себе не прощу.
Платон старался, как мог отговорить друга от возвращения в офис, но тщетно.
– Ладно, хрен с тобой, поехали.

По дороге назад Сергей вновь разнервничался и ерзал на сиденье. Через пятнадцать минут машина въехала в Борисоглебский переулок на Новом Арбате и уперлась в тупик небольшой стоянки, где располагался офис агентства «Парфенон».
Незадолго до остановки Платон краем уха уловил еле слышный щелчок, и посмотрел по сторонам. Звук был похож на механизм центрального замка, который закрывал все двери.
– Все-таки ты зря это сделал Платон, – сказал Сергей. – С бандитами так нельзя, ты же знаешь их методы.
– Чего на тебя нашло опять? – рассердился Платон. – По-твоему, надо было продать последние штаны и отдать деньги этому ублюдку?
– Ладно, прости, просто мне очень плохо опять стало, – согласился Сергей. – Откроешь двери?
– В смысле? Я ничего не закрывал.
– Ну как не закрывал, двери-то не открываются!
Платон недоуменно нажал на дверной рычаг, но тщетно. Попробовал пощелкать по центральному замку, блокирующему все двери, но и он не слушался.
– Что за чертовщина, – выругался Платон, – а еще машина новая. Ну немцы!
В этот момент, безрезультатно дергая дверь, в боковом зеркале Платон заметил незнакомого человека, который в два шага подскочил к машине и со всей силы дернул за дверную ручку. Эффект был тот же. Со стороны пассажирской двери послышался громкий удар, как будто били стальным молотом.
– Какого…ааа! – заорал Сергей, от неожиданности подпрыгнув на месте и ударившись головой в потолок. – Платон! Смотри!!!
Мгновенно обернувшись, Платон заметил, что били и правда большим молотом, которым впору было деревянные сваи забывать на стройке.
Чуть дальше тупика, в котором остановился Мерседес, через забор перелезали трое людей в масках с автоматами на руках.
– Гони!!! Быстрее!!!
Платон в отчаянии оглянулся назад, откуда только что послышался звук тормозов, и убедился, что они в ловушке! Микроавтобус марки «Форд» встал позади Мерседеса намертво.
Все произошло настолько быстро, что мозг до сих пор не мог прийти в себя. Окружающее происходило словно во сне.
Тем временем справа и слева двое здоровяков лупили зажатую машину так, словно желали сделать из нее рождественскую лепешку, но бронированный «Мерседес» пробить было не так-то просто. Вопрос в том, насколько хватит брони. Платон не сомневался, что против автоматной очереди ей не устоять.
Как ни странно, он даже немного успокоился, в глубине души понимая, что уже ничего не изменишь. Он лишь автоматически навел палец на панель управления – машина взревела, поскольку от страха нога так и впечаталась в педаль газа – и инстинктивно прижался к сиденью, видя, как люди в масках подбегают все ближе.
Посмотрев на Макарова, Платон прочел в его глазах непередаваемый ужас, и ему лишь хотелось прошептать одно слово – «прости».
Автоматы открыли огонь прямо по лобовому стеклу.

Александр Соколов как раз подъезжал к месту базирования Службы Безопасности Голиафа, когда в машине загорелась лампочка экстренного вызова.
– Я слушаю!
– Александр Васильевич! – послышался голос сотрудника, отвечавшего за контролем над машинами СБГ. – На автомобиль № 701 только что была произведена атака.
– Где?! – взревел Соколов.
– Борисоглебский переулок, в районе дома 5, я уже передал координаты группе захвата.
– Молодец! Что слышно?
– Внутри Самсонов и его друг из машины не выходят, судя по нашим данным. Центральный замок закрыт.
– Отлично! Соедини меня с ними!

Автоматы открыли огонь прямо по лобовому стеклу.
Пули отскочили, не оставив и царапины.
От такого зрелища даже удары с боков на миг прекратились. Для Платона же, наоборот, это был сигнал к действию. Его молнией вывело из оцепенения, придав организму стратегический запас сил.
Но не успел он дотронуться до коробки передач, как механический голос пронесся по салону: «Системы безопасности приведены в полную готовность».
Почти сразу же со стороны Макарова послышался очередной удар молотом, но разряд электричества прошел сквозь него в тело нападавшего, и тот отлетел от машины на пару метров. Смерть была мгновенной.
Платон с решимостью, перемешанной со страхом, вдавил педаль до упора и тот час пожалел об этом – рывок назад был столь мощным, что Платон ударился головой прямо об руль. Из носа потекла кровь.
Сильнейший удар обрушился на стоящий позади микроавтобус, и даже сдвинул его немного с места. Автоматные очереди возобновились, стараясь найти уязвимое место. Здоровяки тоже покидали свои молоты, и достали пистолеты. Одному пуля срикошетила так, что попала в живот, и он повалился на асфальт, корчась от боли.
Но Платон всего этого уже не слышал. Желая спасти две жизни, во что бы это не стало, он вновь рванулся вперед, делая машине «полосу для разбега». В этот момент произошла страшная сцена. Тупик стоянки был обложен невысокой бетонной стеной, на которую и забрались люди с автоматами, стреляя по машине сверху. По воле рокового случая, один из них споткнулся и соскочил вниз за секунду до того, как машина размазала его туловище по бетону, который обильно покрылся кровью.
– Твою мать! – не помня себя, орал Макаров.
– Заткнись! Держи голову! – рыкнул Платон и вновь рванул назад, ударив микроавтобус. На сей раз «Форд» сдвинулся больше, но для проезда не хватало пространства.
Все тот же механический голос оповестил: «Звонок на первой линии, Александр Соколов, соединяю».
– Платон! – послышался рев Соколова, от чего Платон даже вздрогнул. – Оставайся на месте! Ни в коем случае не выходи из машины, понял?!
– Я что, похож на идиота?!
– Помощь будет через несколько минут! Не бойся выстрелов, эту машину не вскрыть даже автогеном!
И он отключился.
– Оставаться на месте?! Черта с два!
Он повторил свой маневр, и на этот раз не жалел педали вообще, хоть и ударился повторно об руль. Третий таран пробил брешь в пути отступления, и машина выскочила из тисков. Развернувшись на ходу, как в лучших традициях американских боевиков, Платон с отчаянием обнаружил, что выезд из переулка полностью прегражден фурой с длинным прицепом. Такую тараном не сдвинуть с места!
Но и нападавшие, не будучи полными идиотами, уже поняли, что покушение провалилось. Не оглядываясь на мертвых товарищей, они все попрыгали в микроавтобус и намерились скрыться. Водитель фуры, получивший сигнал, оперативно открывал проезд. «Форд» быстро выскочил на дорогу и помчался вперед, захватив по пути водителя фуры, который буквально запрыгнул в открытую дверь.
Платон сидел на месте, больше не предпринимая ничего. Сергей тоже тупо смотрел в сторону дороги, не говоря ни слова, а потом не выдержал и разрыдался.
Минут через семь во двор на полной скорости влетели два джипа «Тойота Ланд Крузер» с бойцами в униформе и автоматами на плечах. Судя по открытым настежь окнам, стрелять они могли на полном ходу.
Платон рассказал все, что запомнил про скрывшийся микроавтобус, и эта новость со скоростью ветра пронеслась по всем постам ГАИ. В городе был введен план-перехват.
То ли потому, что нападавшие не смогли предугадать такой оперативности действий со стороны жертв, то по каким другим, неизвестным причинам, но их автомобиль удалось обнаружить на садовом кольце в районе метро Маяковская.
Что там случилось на самом деле, Платон знал только со слов некоторых участников операции, но каждый рассказывал по-своему. Главным было то, что никто из посторонних очевидцев не пострадал, ведь бандиты не захотели сдаваться милиции, открыв огонь.
Среди сотрудников милиции было несколько ранений, но потом микроавтобус «Форд» догнала чета «Ланд Крузеров», и дело пошло веселее. Лишь двоих нападавших удалось взять живьем. Остальные полегли под пулями бойцов СБГ, стрелявших не хуже знаменитых африканских буров.

Платон вышел из машины лишь после того, как оперативная группа СБГ умчалась на поиски бандитов, и осторожно осмотрел ее со всех сторон.
Оба бампера были повреждены от ударов о микроавтобус и бетонную стену, но не сильно. В остальном на машине не было и царапины! Разве что только она уже не сияла так, как после мойки. Но даже шины были в порядке! Или по ним не стреляли совсем?
Помня о том, как одного из нападавших убило электрическим разрядом, Платон с опаской смотрел на двери и окна, словно надеялся увидеть невидимые глазом лучи.
Макаров до сих пор сидел внутри, закрыв глаза и обхватив голову руками.
– Как ты брат? – спросил Платон. – В порядке?
Сергей лишь покачал головой.
– Скажи, вот за что мне все это, а?
– Хороший вопрос, философский. Не знаю. Но копаться в высших материях будет потом.
Макаров не ответил, но, слегка покачиваясь, вышел из машины.
– Что тебе за броневик подарили? Он только что спас нам жизнь.
– Я уже успел раз десять подумать об этом, – кивнул Платон. – Просто танк на колесах. Интересно, а оружие в машине есть? – вспомнил он джип Соколова
– Не понял?
– Прости, объясню потом. Посмотри назад, думаю, ты такого зрелища еще не видел.
Во двор на скорости въехал необъемный джип Соколова. У Сергея отвисла челюсть.
А потом и сам Александр, выскочив из машины с легкостью бабочки, в охапку обнял двух друзей, да так, что косточки тут же напомнили о себе.
– Живы! Целехоньки!
– Задушишь! – запротестовал Платон.
– Все по машинам и за мной, живо! – безапелляционно отрезал Соколов, мигом приняв свой строгий вид.

Сорок пятый этаж башни «Федерация», полностью отданный на попечение СБГ, был напичкан самой секретной техникой так, что обзавидовалась бы Служба Внешней Разведки.
Сергей Макаров рассказал в подробностях все, что произошло с ним за последние три дня. Платон лишь вставлял комментарии и поведал о событиях последних часов.
Соколов спокойно сидел за центральным пультом управления СБГ, на который стекались данные о проведенной работе всех секретных отделов, и параллельно раздавал команды.
Ни один мускул на его лице не дрогнул, а ведь он знал, что впереди предстоит опасная игра, и без жертв никак не обойтись.
– Анатолий Петрович будет через пять минут, мне уже доложили с парковки, что его кортеж заехал, – сказал Александр.
Меленков ворвался в комнату меньше через три минуты.
– Платон, мой мальчик! Как ты?!
– Спасибо Анатолий Петрович, – польщенный искренней тревогой, ответил Платон, и представил Меленкову своего друга.
– Мне очень, очень приятно, – начал вдруг Сергей, но Меленков мягко дал понять, что не стоит лишних слов, обратившись к Соколову.
– Ситуация? Враг обнаружен ясно?
– Яснее некуда. Это небезызвестный вам Владимир Воронов, вор. Могу уничтожить в самое ближайшее время. Только дайте добро.
– Воронов говоришь? – удивленно поднял брови Меленков, но быстро вернул себе прежнее выражение. – Можешь делать с ним все, что посчитаешь нужным, только не убивай пока. Я уже придумал ему достойное наказание. И пусть никто в этой комнате не сомневается – проживет он не больше года.
Соколов кивнул, вновь усевшись на пульт управления и схватив микрофон.
– Седьмой, Киров, ответь!
– База, слушаю!
– Слушай внимательно, и если хочешь, читай по губам, но через пять минут мне нужна точная информация местонахождения Владимира Ивановича Воронова, клиента нашего каталога под номером 4938.
– Команду принял!
Информацию предоставили через четыре минуты девятнадцать секунд. Соколов хвастливо показал на часы.
– Ваш дружок сейчас в здании клуба «Метелица», что на Новом Арбате. Бывшее казино «Черри». Там у них небольшая воровская сходка.
– Это же совсем рядом с моим офисом! – воскликнул Макаров.
– Все по машинам и за мной! – скомандовал Александр.
На парковке их встретили четыре бойца в униформе. Не говоря ни слова, они при виде Соколова оперативно попрыгали в «Кадиллак Эскалейд».
– Вы, двое, поедете со мной, – сказал Александр.
Макаров с восхищением смотрел на необъятную машину руководителя СБГ, словно боясь подойти, но потом все же забрался на заднее сиденье. Платон сел впереди, и они двинулись к новому Арбату.
– Скажи, Саш, только честно, – нарушил молчание Платон, – тебе не страшно?
– От чего мне должно быть страшно?
– Ну, мы же не к каким-нибудь отморозкам едем на разборки. Как никак, воры в законе, элита.
– Чего-чего? Какая элита?! Посмотри назад.
Платон обернулся на едущий следом «Эскалейд».
– Видишь бойцов? Вот эта элита, причем самой высшей пробы. А те, кого ты называешь элитой, для меня такие же отморозки.
Самсонов пожал плечами, но ничего не ответил. Ему-то было страшно. Подобные чувства испытывал и Макаров, в чем сам честно себе признался.
Солнце уже садилось, медленно уводя щупальца своего владычества от грешной Москвы. На небо наползли тяжелые тучи, грозя искупать город в теплых каплях дождя.
Небольшая территория перед клубом «Метелица» оказалась заставлена машинами. Здесь были в основном представительские «Мерседесы», вокруг которых непринужденно болтали люди в черных костюмах и с наушниками.
– Охрана, – сказал Макаров. – Их тут человек десять, не меньше.
– Не смеши меня, какая охрана? – съехидничал Соколов. – Десять клоунов, насмотревшихся «Люди в черном». В такой одежде очень неудобно действовать.
– Саш, я, конечно, не сомневаюсь в твоей компетентности, – робко заметил Платон, – но может быть, мы вызовем еще людей?
– Поверь мне, с большими силами я еще не ходил на такие операции, – заверил Соколов, и нажал кнопку вызова на панели управления. – Братья, действуем по плану, никого не убиваем без острой необходимости.
Платон никогда раньше не слышал, чтобы руководитель СБГ обращался к подчиненным «братья», и это его взволновало. Что же за подразделение следовало сейчас вслед за ними?
Особо не церемонясь, громадный джип выехал через ограждения непосредственно к входу «Метелицы», смяв под себя металлические колонны. Воровская охрана отреагировала мгновенно, выхватив пистолеты, но быстро похваталась за ноги и руки, простреленные с автоматов бойцами СБГ. Выстрелы были глухие и тихие. Стреляли прямо из окон.
Лишь после того, как последний охранник был обезврежен, «братья» Соколова оперативно выскочили из машины. Помимо униформы на них были надеты плотные маски с окулярами вместо глаз, напоминающие маски подчиненных злодея Шредера из мультика «Черепашки ниндзя».
– Вы кто, ……, такие?! – матом орал один из охранников, стараясь дотянуться до левой ноги. Видимо, там затаился запасной пистолет.
– Оставь это дело, – сказал Соколов, горой возвышаясь над раненым, – иначе умрешь.
Но бандит не послушался, за что Александр сломал ему челюсть и увел в небытие.
Раздвижные прозрачные двери «Мелелицы» ожили, и на улицу стала выбегать охрана самого клуба. За ними бежали те из бандитов, кто был внутри. Они-то и открыли ответный огонь, не разбираясь в ситуации. Одного из бойцов СБГ задело в плечо, но он даже не шелохнулся.
Платон никогда не видел такой скорости, ловкости, силы, которую продемонстрировал отряд Соколова. Ребята буквально летали по сторонам, поражая пулями тех, кто стрелял, и врукопашную укладывая тех, кто был безоружен. Это было чертовски красиво! Вот здоровенный охранник клуба получил быструю подсечку, удар в грудь, и с грацией ласточки подлетел в воздух, падая уже с неуклюжестью картофельного мешка. Другой пропустил молниеносный удар в висок, и, падая, закатил глаза. Третьему прострелили оба плеча, от чего кровь хлынула потоком, и обезоружили.
Платон с Сергеем, не покидая до сих пор машины, завораживающе смотрели на все это.
Соколов спокойно стоял дальше.
Через минуту «поле боя» было усеяно телами бандитов и охранников клуба.
– Нельзя терять ни секунды! Вперед! – скомандовал Соколов.
Вихрем безжалостного торнадо отряд влетел в помещение «Метелицы», где уже стояли с поднятыми руками бармен и администратор. На их лицах читался нескрываемый страх.
Не обращая внимания на работников клуба, отряд быстро пересек помещение концертного холла и поднялся на этаж выше. Соколов шел следом, и при виде него у многих открывались рты. Замыкали группу Самсонов с Макаровым.
У дверей небольшого, но самого дорогого банкетного зала уже стояла предупрежденная об атаке охрана. Их было не так много, как на улице, но разговаривать они явно не собирались, целясь пистолетами в пространство у лестницы. С ними было два автоматчика.
– Бросайте оружие, сопляки! – закричал Соколов, стоя спиной к лестнице, но ответа не последовало. Александр, не торопясь, достал ручную гранату, оторвал зубами чеку, просчитал несколько секунд и бросил в противника. Бросок по меткости был равен дальнему попаданию мячика в лунку для гольфа. Граната взорвалась, едва коснувшись пола и уничтожила охрану.
– Вот и первые жертвы, – подытожил Соколов. – Ну говорил же им, оставьте это дело!
Массивная дверь была заперта изнутри. Как и в прошлый раз, Александр хотел решить все полюбовно, громко постучав. Но ответом было лишь молчание.
– Отойти всем назад! – сказал Соколов, и достал странную вещь, похожую на шарик-лизун, которым баловались дети 90-х годов. Платон сразу вспомнил эту ассоциацию. Липкая склизкая шарообразная форма, при броске в стену противно растекалась по поверхности, оставляя после себя отпечаток. Как подобное могло нравиться детям?
Александр подбросил вверх шарик и метнул его в сторону двери. Как и в детстве, шарик охотно расплылся по ней, но потом последовал взрыв. Дверь сорвало с петель и раскидало в щепки.

Владимир Иванович Воронов, 41-летний вор в законе, был достаточно молод для занимаемой «должности», что давало повод ему считать себя человеком, отмеченным судьбой. Во многом ему повезло – сын видного партийного работника, с отличием закончивший международный факультет МГИМО, он мог сделать потрясающую государственную карьеру, и даже проработал пять лет в посольстве Грузии помощником консула. Но начались лихие девяностые, Союз распался, и Владимир Иванович с грустью осознал, что больше не хочет дипломатической жизни. Дальнейшая судьба зависела лишь от него.
Обладая от природы острым умом и находчивостью, Воронов умел располагать к себе людей, заметно выделялся в среде работников посольства и даже подавлял во многом самого консула.
Криминальные структуры, которыми Грузия была прошита крепче паутины, взяли на заметку помощника консула, и он в свою очередь отвечал им взаимностью, помогая быстро получать российские паспорта, а также выдавать ордера особой категории, позволяющие беспрепятственно провозить сомнительный товар через русскую таможню.
В Москву Воронов вернулся в самый разгар кровавой бандитской войны и сразу принял сторону воров в законе, большинство из которых были уроженцами Грузии. Используя накопленные связи, он поначалу выступал как посредник между воинствующими сторонами, но потом его таланты заметил бывший руководитель КГБ Анатолий Меленков. С тех пор «карьера» Воронова стремительно взлетела вверх, хотя теперь ему нужно было не выступать в роли посредника, а стремительно травить всю московскую братию на оборзевших чеченцев. Те, в свою очередь, не раз пытались отплатить Воронову сполна, но все покушения предотвращались подопечными Меленкова, которые в будущем образовали костяк СБГ.
После окончания бандитской войны Воронов занялся рейдерством, или проще рэкетом, сформировав собственную «службу безопасности». Он захватывал успешные с точки зрения экономистов предприятия, переоформлял их на своих людей, и продавал. Разумеется, атаке подвергались только те компании, «крыша» которых не могла противостоять Воронову.
До сих пор он действовал под защитой Меленкова, но в 1998 году решил, что уже вполне способен оторвать золотую руку, дающую защиту, и поставить свою на ее место. На самом же деле Воронов рубил сук, на котором сидел. Причиной тому было непомерное тщеславие и жажда денег, которых ему постоянно не хватало. Сразу после августа 1998-го некоторые из хозяев теневой жизни столицы, потерявших на дефолте громадные средства, вознамерились убить Меленкова, потому как считали его главным виновником своих бед. Их поддержала воровская среда и некоторые олигархи. К ним примкнул и Воронов, заранее обговорив «условия» своей поддержки. Разумеется, все это было под большой секретностью, но только не для разведки СБГ, которая просвечивала криминальные структуры столицы не хуже рентгена.
Главные зачинщики оперативно покончили с собой, оставив слезные записки. Многих арестовали и конфисковали бизнес. Не ушел и Воронов, получивший от Меленкова уничтожающий взгляд и десять лет колонии строгого режима.
Чего только не пережил в тюрьме Владимир Иванович! Одному Богу известно. Через пять лет он вышел за хорошее поведение, но уже другим, более ожесточенным человеком.
Корпорация «Голиаф» успешно набирала свои обороты, и Меленкову было уже не до бывшего сподвижника.
Пользуясь моментом, Воронов восстановил прежние связи и продолжил столичную жизнь, но уже строго по воровским законам. Он помогал курировать поток криминальных денег, шедших через всю страну в Москву для «отмывания», пополняя тем самым воровскую казну.
Пять лет упорных трудов принесли свои плоды – Воронов заслужил достаточный авторитет в преступной среде, имел судимость, и был наконец-то «коронован» компетентными людьми, став одним из опаснейших воров в законе, поскольку контролировал экономическую преступность. Таких воров в России было не больше двадцати.
Вообще «воры в законе» – специфическое для России и стран СНГ преступное объединение, не имеющее аналогов в мировой криминальной практике.
Они появились в 30-х годах прошлого века и создали свой жесткий кодекс правил, с целью сохранения криминальных традиций дореволюционной России.
Во времена Великой Отечественной Войны многие из воров пошли на фронт, тем самым обрекая себя на гонения со стороны собратьев. После окончания войны они были возвращены в лагеря, где между ними и сохранившими традиции ворами произошла кровавая война, получившая название «сучья». В этой войне обе стороны понесли значительные потери, а руководство лагерей лишь поощряло жестокость, видя в этом возможность сокращения воров.
Кровопролитие приняло такой размер, что старые воры были вынуждены пересмотреть свой кодекс и «внести поправки», чтобы остаться в живых.
В 50-е годы многие воры формально отказывались от «воровских традиций», идя на сотрудничество с государством.
Правоохранительные органы тогда неверно истолковали численную сокращенность воров, и в 60-е годы полностью прекратили работу в этом направлении.
Однако воровские лидеры продолжали успешно выполнять поставленные задачи, и контролировали преступную жизнь. Но сама организация не являлась единой группой, внутри ее постоянно шла борьба за власть. К началу 90-х воры в законе, большинство из которых были уроженцами Грузии, столкнулись с проблемой грубого вторжения в столичный бизнес чеченцев, которые не признавали и не уважали воровские законы, опираясь лишь на физическую силу. Началась война, унесшая жизни десятков видных авторитетов, но в итоге не победил никто.
Пик общей численности воров в законе приходил на 1994-98 года (1420-1560 человек), но потом пошел на убыль, и к середине 2009 года их насчитывалось около 150 человек.
Как Воронову было лестно осознавать, что среди вымирающего вида он нашел свое достойное положение. За умение выходить сухим из воды, а также таланту всегда подстроиться под ситуацию он получил прозвище «угорь», и гордился им, хотя и ненавидел одноименную рыбу.
Сегодня, в день летнего солнцестояния 21 июня 2009 года он пребывал в отличном настроении, поскольку именно сегодня ему должны были со всей ответственностью вручить бразды правления над осиротевшей территорией на юго-западе Москвы, которую контролировал Давид Голидзе, старейший вор в законе. Но вот незадача, он умер от инфаркта две недели назад.
Воронов старался не вспоминать о неприятности, случившейся недавно с его сыном, в результате чего отпрыск получил перелом носа. Виновник, владелец агентства элитной недвижимости Сергей Макаров, будет в любом случае наказан, хоть и не получилось сделать это сразу. Воронов с трудом вспоминал, когда и где ранее виделся с обидчиком сына, но тщетно. В одном он был уверен – лицо Макарова было ему явно знакомо.
Но сегодня Воронов старался настроиться лишь на предстоящую сходку, и практически добился успеха в этом. В половине второго, когда до сходки оставалось полтора часа, позвонил Григорий Антонов, правая рука Воронова, и сообщил, что его жестоко избили в офисе Сергея Макарова.
Такого поворота событий Владимир Иванович не предполагал – кто-то осмелился бросить вызов ему, коронованному вору! Эту вину можно было искупить только кровью, поэтому Воронов отправил на поиски Сергея Макарова несколько подчиненных групп с целью уничтожения. За двадцать минут до сходки ему сообщили, что машина с Макаровым приехала обратно в офис, и Воронов мысленно попрощался с обидчиком.
Что произошло дальше, он не знал, поскольку отключил все мобильные телефоны. В подготовленной комнате для собрания воров стояли устройства, которые глушили любую сеть. Воры очень не хотели, чтобы их разговоры мог кто-то услышать. Здесь были самые влиятельные представители воровской среды Москвы, в основном грузины.
Сходку начали с памяти Давида Голидзе, и перешли к главному вопросу на повестке дня – кто будет смотреть за осиротевшей территорией умершего вора.
Все шло нужным для Воронова чередом, но минут через двадцать после начала собрания поступил сигнал тревоги – наружная охрана атакована неизвестными людьми. Воры с удивлением и подозрением посмотрели друг на друга, но убегать черным ходом никто не стал. Даже когда входную дверь разнесло в щепки взрывом, никто не шелохнулся.
Воронов инстинктивно подумал, что события имеют самое прямое отношение к нему, и в который раз не ошибся, с удивлением взирая на необъятную фигуру, шагнувшую в помещение.

Соколов смело шагнул в образовавшийся проем, нагнувшись под дверным косяком. Он прекрасно знал, что внутри охраны быть не может, таковы воровские традиции, но на всякий случай держал пистолет наготове.
Небольшой банкетный зал имел название «Золотой». Три просторных окна были занавешены шикарными красными шторами, по периметру которых свисали позолоченные нити. По бокам углубленного потолка с голубой подсветкой, в центре которого находились дорогие золоченые люстры, красовались декоративные фигурки из малахита. Центр зала венчал длинный и массивный стол из красного дерева. Рассчитан он был персон на тридцать, поэтому большая часть стола пустовала. Платон с удивлением подумал, каким образом в эту комнатку можно было протащить такую махину?
Но Соколов перевернул массивный стол с легкостью, словно тот и не весил сотню килограмм. Громадина ударилась о стену и оставила вмятину, разбив несколько красивых зеркал в позолоченной оправе.
Трое участников сходки успели отскочить в сторону, поэтому их не задело. Остальные сидели на местах, лишь один поднялся и метнул в сторону Соколова уничтожающий взгляд.
– Вы глубоко пожалеете о том, что сделали сегодня. Меня зовут Зураб Мирашвили, и я клянусь, что каждый пришедший сюда поплатиться жизнью.
Видимо, он был здесь старейшим и самым уважаемым вором, хотя все, кроме Воронова, тянули на пенсионный возраст. Голос и вид Мирашвили говорили о том, что он привык властвовать, и был уверен в своей власти как никто другой.
Платон честно себе признался, что пожилой вор мог заставить бояться и уважать себя практически любого. Но не Соколова, на которого ни произнесенные слова, ни сам Мирашвили не произвели ровным счетом никакого впечатления. Александр прекрасно знал, кто перед ним стоит, а также помнил, что в архивах СБГ на главного вора России – это был Мирашвили – лежит столько компромата, что одним звонком можно было упечь его в тюрьму пожизненно, и даже в порядке исключения снять мораторий на смертную казнь.
– Еще одна подобная угроза, и ты поплатишься жизнью тут же, – ответил Александр, в упор посмотрев на Мирашвили. – Я прекрасно знаю, кто ты, но к твоему несчастью, ты понятия не имеешь, кто я. Остальным вставать не обязательно, мы пришли лишь за одним из вас, и не вынуждайте меня на лишние жертвы.
Александр метнулся в сторону замершего Воронова и схватил того за горло, подняв в воздух. Со стороны это выглядело невероятно. Но Воронов не хотел просто так сдаваться, со всей силы пнув Соколова ногою в живот. Александр не шелохнулся, но со злости отбросил Воронова в другой конец зала, чуть не убив – тот пролетел с быстротой пущенного снаряда, ударившись о стену.
– Берите его и пошли отсюда, – скомандовал Соколов стоявшим позади бойцам.
Самсонов с Макаровым молча проследовали к выходу.

На улице было оживленно – толпы зевак облепили место происшествия. Издалека уже доносился вой сирен, ведь перепуганные работники «Метелицы» первым делом позвонили в милицию. Те, в свою очередь, подключили ОМОН, прекрасно понимая, что разборки в таком месте теоретически не могут носить бытовой характер.
Платон догадывался, что ОМОН не сможет удержать боевую мощь их отряда, но ведь перестрелка с милицией не входила в их планы. Он вопросительно посмотрел на Александра. Тот лишь пожал плечами, махнув рукой.
В отличие от Мирашвили, который никогда ранее не сталкивался с Соколовым, все московские спецподразделения милиции прекрасно знали главного руководителя СБГ, поэтому стоило только машине ОМОНа достигнуть обозримой территории, как та без вопросов развернулась и поехала назад.
Находящегося без сознания Воронова сложили в багажник.
– А теперь начнется самое интересное, – сказал Александр, усаживаясь в машину.
И они беспрепятственно покинули территорию бывшего казино «Черри», учинив погром и сорвав воровскую сходку.

Глава 3.
Что имел в виду Соколов, говоря, что теперь начнется самое интересное, Платон не знал. А если бы и узнал, то назвать это интересным никак не смог бы, поскольку не был рожден с такой любовью к войне, как Александр.
Боевых действий как таковых, разумеется, не велось, но их поступок не мог остаться безнаказанным, ведь Мирашвили решил сдержать свое слово. Используя все свое влияние, он без труда вычислил, где можно найти Александра Соколова, но так и не смог узнать, кем тот является. А найти руководителя СБГ было весьма не сложно, поскольку его машина, единственная в своем роде, когда появлялась в городе, привлекала к себе самое пристальное внимание. Да и сам Александр, при всем желании, не смог бы скрыться в толпе.
Используя запись на камере видеонаблюдения, заодно опознали Платона Самсонова и Сергея Макарова. К офису «Парфенона» был отправлен карательный отряд. Загородный дом Платон намерились взорвать.
Незадолго до этого Мирашвили доставили сообщение от Анатолия Меленкова, который настоятельно не советовал Зурабу Давидовичу продолжать свою акцию отмщения. Но тот не принял совет всерьез, и допустил ошибку, которую до него уже допускали многие – он недооценил президента компании «Голиаф», что привело Меленкова в ярость, когда Соколов сообщил ему о готовящихся покушениях.
– У него там что, старческий маразм уже?! Нет, ну я понимаю молодых отморозков, у которых вместо мозгов пучок сена, но чтобы взрослый уважаемый человек вел себя как упрямый осел?
– На самом деле, я и не ожидал другого, – сказал Александр. – Законники, очень обидчивый народ, особенно такие закаленные. Ничего не прощают, а если уж пообещали да у всех на виду!
– Вот! – поднял палец Меленков. – В этом их большая слабость. В принципах. Но я, знаешь ли, тоже очень не люблю, когда меня задирают. А когда пытаются убить моих друзей.… В общем, даю тебе полную свободу действий.
Александр так и сиял в эти дни, чувствуя себя абсолютно счастливым. В отличие от остальных, Платон прекрасно понимал причину такого душевного подъема – Соколов наконец-то почувствовал адреналин! Он снова был на войне, хоть и в стенах города! И как блестящий стратег, не потерявший прежнюю хватку, он привел в полную готовность всю СБГ сразу же после проведенной «Метелицы» акции. Тонкие щупальца его организации напряглись, зашевелились, сконцентрировались на поставленной задаче, проникая в тыл противника. Соколов как и прежде действовал на шаг вперед, с ювелирной точностью проследив действия Мирашвили.
Дом Самсонова охранял его ближайший помощник Сергей Демидов с отрядом «Беркут» в полном составе. Офис Макарова контролировало другое спецподразделение СБГ – «Барс».
Платон с Сергеем в это время находились в загородной резиденции Меленкова, и нос оттуда не высовывали. К Сергею оперативно привезли его жену Марину, которую последние события напугали до смерти, и Сергей всячески старался ее успокоить.
Как ни странно, но на квартиру к Макаровым никто из сторон бойцов не послал – Соколов потому, что уже знал, куда направил своих ребят Мирашвили, а Мирашвили потому, что не хотел устаивать разборки в большом и людном жилом комплексе.
Первая схватка прошла всухую в пользу СБГ. Случилось это возле загородного дома Платона, а точнее, рядом с ним. К поселку «Горки-7» вела красивая сосновая роща, сквозь которую проходила дорога. Именно на ней отряд Демидова встретил две машины подосланных убийц. Задача стояла на уничтожение, поэтому до перестрелки дело не дошло – две пущенных ракеты с гранатометов не оставили в живых никого.
Сложнее дело обернулось возле офиса Макарова, поскольку помимо наемников спецподразделение СБГ «Барс» столкнулось с отрядом московского СОБРа (специальный отряд быстрого реагирования МВД). Завязалась отчаянная перестрелка, погибло семь человек – пять наемников, и по одному бойцу с отрядов СОБР и «Барс». Посторонних жертв не оказалось, поскольку работники «Парфенона» находились в вынужденном отпуске по приказу Макарова, а посторонние прохожие редко заглядывали в старый Арбатский тупик.
Под угрозой больших потерь спецподразделение СБГ вынужденно было отступить, за что командир потом получил крепкое рукопожатие и похвалу Соколова. Александр крайне не любил напрасных трат, но за своего человека, убитого на поле боя, готов был разорвать всех.
– Какого черта СОБР там делал?! – орал он в пульт управления СБГ. – Какая тварь дала команду?! И почему вы, сукины дети, его просмотрели?!
Никто не отвечал, боясь попасть под горячую руку, но все прекрасно понимали, что работа внутренней разведки дала большой сбой, приведший к потере бойца.
Соколов стал штурмовать личный телефон командира отряда московского СОБРа Дмитрия Орлова, который еще неделю назад был у него в гостях и пил водку.
Телефон не отвечал.
– Достать мне Орлова! – велел он помощникам, и вышел из комнаты. Нужно было срочно попить кофе.
Через пятнадцать минут командир СОБРа взял трубку и его сразу же соединили с Соколовым.
– Что ж ты творишь, твою мать! – вместо приветствия накинулся Александр, и продолжил материть Орлова так, что телефонная трубка грозилась расплавиться от наплыва эмоций.
Тем, кому посчастливилось наблюдать Дмитрия Орлова в эти секунды, не могли не обратить внимания, как тот постарел на несколько лет. Отвечал он крайне подавленным голосом, поскольку сам потерял бойца и верного друга.
– Клянусь, я не знал, кого там встречу, а мои люди не смогли опознать твоих. Приказ поступил с верхов, от заместителя начальника ОВД Москвы Иосифа Каштанова. В случае невыполнения меня бы уволили с позором.
– Все спецподразделения МВД предупреждены о том, что будет происходить! – не унимался Соколов. – А СОБР, вашу мать, как с неба свалился!
– До нас не доходила никакая подобная информация, – словно жертва на плахе, упирался Орлов. – Я бы первым делом позвонил тебе, если б знал.
– Ну с тобою мы потом еще поговорим! – Соколов не успел бросить трубку – она разорвалась в его руке и связь пропала.
Александр тут же схватил другой аппарат, позвонив в приемную Каштанова, которого он никогда не любил за излишнюю самовольность. Тот был на месте.
– Знаешь ли ты, Иосиф Владимирович, что бывает, когда кто-то отдает приказ о нападении на оперативный отряд СБГ? – в который раз без лишних церемоний начал Александр, но ругань оставил.
– А знаете ли вы, Александр Васильевич, что бывает с теми, кто в открытую стреляет в центре Москвы, оскорбляет уважаемых людей, и звонит с угрозами заместителю начальника столичного ОВД?
Соколов побагровел и не сдержался, но поток его слов ушел в пустоту монотонных гудков, ведь Каштанов бросил трубку.
Ситуация принимала более резкий оборот, о чем Александр не замедлил поставить в известность Анатолия Петровича.
– Вот пес подворотный, – сказал Меленков, имея в виду Каштанова, – он бы никогда не осмелился на подобное в одиночку. За ним явно кто-то стоит. И этот кто-то решил пощекотать нам нервы. Нам надо выяснить откуда ноги растут.
– Как я могу поступать?
– Как и прежде, на свое усмотрение.
Соколов, недолго думая, отправил своих лучших людей, чтобы «одолжить» заместителя начальника ОВД Москвы для личной беседы. Слишком долго и тяжело действовать окольными путями, гораздо проще спросить обо всем самого человека, тем более что времени было в обрез.
Д