Последний теракт

Часть 1. Платон.
Глава 1. 18 ноября 2009 года.
Сегодняшний вечер для Артема Быстрова, директора департамента по работе с ключевыми клиентами "ГолдСтар Телекома", был весьма многообещающим – встреча с друзьями, футбол, сауна с бильярдом.
Не раньше чем через три часа наша сборная примет ответный матч со Словенией, итогом
которого будет долгожданная путевка на чемпионат мира, и на который сам Быстров поставил тысячу евро в конторе знакомого букмекера.
Разумеется – на победу России, и, хотя его приятель рекомендовал большую выгоду
от ставки на противника, Артем из чувства глубокого футбольного патриотизма не мог поступить иначе.
Мысль о том, что наша сборная может проиграть, вообще боялась появляться в голове Быстрова, словно ее могли там стереть заживо. И вспоминая слова друга – "они костьми должны лечь на поле, но вырвать эту проклятую поездку" – Артем лишний раз подтверждался в своей правоте.
Полученный выигрыш он намеревался перечислить на счет Оренбургского детского дома № 8, из которого сам некогда вышел, и, не смотря на большинство негативных отзывов по поводу учреждений подобного типа, что так часто появлялись в СМИ, хранил теплую память о нем.
Перекусив легкими закусками, дабы не отягощать желудок перед предстоящим пиршеством, Артем принял душ и уже через полчаса стоял у окна своей красивой, очень стильной квартиры жилого комплекса «Алые Паруса».
Вид, что открывался с 35-го этажа на набережную Москвы-реки, иначе как потрясающим не назовешь, особенно в вечернее время. Через реку напротив затаился уникальный, окруженный со всех сторон водой заповедный парк столицы Серебряный Бор, что по своей красоте не имел равных не только в Москве, но и далеко за ее пределами, и это лишний раз подтверждали цены на недвижимость, если та располагалась на территории острова-заповедника. Чуть дальше искрились огни Крылатского, соединенного с городом красивым красным мостом, на вершине которого располагался уникальный ресторан в форме летающей тарелки.
А если посмотреть в сторону центра, так и вообще захватывало дух от величия сталинских высоток, гордых небоскребов Москва-Сити, Храма Христа Спасителя и многих других храмов и церквушек. Завораживали взгляд огни Кремля, который виднелся, хоть и довольно плохо, но все же очень красиво, а разношерстный колорит парков, скверов, хорошо освещенных аллей, просто красивых домов, как исторических оттенков, так и современных жилых комплексов лишь добавлял общей картине некую золотую оправу.
Подобно кровяному потоку в венах тянулись по магистралям московские пробки.
В свое время этот вид Бытрову влетел в копеечку, но он ни разу об этом не пожалел, и даже со временем не перестал наслаждаться по вечерам подобной красоте, хотя ему и говорил один знакомый риелтер, что сам вид покупается максимум на полгода, а потом теряет свое первозданное очарование.
С раннего детства Артем мечтал жить как можно выше от земли. Это во многом объяснялось одним детским воспоминанием, связанным с высотой.
В Оренбурге лишь одно здание могло похвастать своими нестандартными на то время размерами – почти 25 этажей, но по воле судьбы ему так и не суждено было ожить полноценной жизнью своих обитателей, обретя статус вечной стройки. По слухам, геодезисты обнаружили под ним какую-то впадину, в которую при определенном
давлении мог уйти весь дом да еще утащить за собой половину центра города, где он собственно и находился, оставаясь шрамом на лице Оренбурга.
Даже сейчас, вспоминая об этом, Быстров недоумевал – неужели нельзя было предусмотреть все это заранее, а не спохватиться, когда дом возвели под крышу? Так или иначе, несчастное здание так и осталось стоять брошенным, мрачно взирая на город своими пустыми окнами. А как часто бывает в нашей стране, на ликвидацию роковой стройки не было выделено ни средств, ни желания.
Поскольку со временем про "небоскреб" забыли даже охранники, пробраться на него не составляло особого труда. Особенно это любили самоубийцы, которые толпами летали вниз головой, считая, наверное, что подобная смерть на виду у всех придаст их жизням хоть какой-то смысл. В историю все попадают по-разному.
В девятилетнем возрасте Артем с друзьями совершил путешествие на крышу мрачного дома, и то, что он увидел перед собой, запомнилось надолго – центр города лежал как на ладони, играя огнями своих фонарей. Маленькие фигурки людей направлялись куда-то по своим делам, машины и автобусы пытались по скорее выбраться из тесных маленьких улочек на более просторные дороги. Это напомнило Быстрову жизнь муравейника, который он наблюдал один раз в приезжем зоопарке, куда на день рождения его повели приемные родители.
Да, в то время у Артема уже были приемные родители, с которыми ему несказанно повезло. Мама работала учителем в средней школе. Отец, как подобало большинству советских граждан – на заводе. И хотя жили они весьма стесненно, были очень добрыми и отзывчивыми людьми, а всю свою невостребованную любовь материнства и отцовства излили на приемное дитя, потому как свое им иметь было не суждено. Артем смутно помнил, чтобы родители вообще ругались, разве что были мелкие непонимания, которые решали совместно довольно быстро. Мама по долгу работы – учитель литературы – да и по собственной любви к книгам была очень начитана, и всегда могла заинтересовать маленького ребенка любопытным рассказом. Отец так же любил читать, но более научную литературу, что было большой редкостью для слесаря второго разряда. Еще одним большим преимуществом его было умение радоваться тем вещам, на которые большинство людей просто не обращали внимания – житейским мелочам. По вечерам Артему редко удавалось не встретить улыбку и довольствие на лице отца, который один раз сказал ему, что счастье вокруг нас, надо просто не забывать про него.
"Сынок, ведь у нас же все хорошо, мы вместе и любим друг друга. Пускай, не очень богаты, но на кусок хлеба всегда найдем. Сейчас я пришел домой после тяжелого рабочего дня, меня ждет вкусный ужин и любимая семья, с которой я могу провести
весь вечер, так чего же мне не улыбаться и не быть счастливым?".
Совсем недавно Артем перечитал книгу Мориса Дрюона "Дневники Зевса", где одна история так сильно напомнила ему об отце.
Царь богов Зевс со своей будущей женой Герой прогуливались по побережью и встретили бедного рыбака, который с радостью накормил их только что выловленной рыбой. Никогда в жизни Зевс не ел такой вкусной рыбы, и поэтому спросил рыбака:
"Почему ты, почтенный старец, пригласил нас, незнакомых тебе людей, на такой вкусный ужин?"
"Вы молоды и счастливы, – улыбаясь, ответил рыбак, – и этим счастьем вы лишний раз напомнили мне, как прекрасна жизнь, вот мне и захотелось вас отблагодарить".
Зевс был поражен таким ответом, и в благодарность наградил рыбака самым ценным, на что был способен. Это не было богатство, признание, власть, а возможность всегда радоваться жизни – просыпаясь с утра, смотря на рассвет, слыша щебетание птиц
и наблюдая за красотой природы. И в этом было истинное счастье.
Читая данный эпизод, Артем вспомнил про отца, которого уже пять лет не было в живых.
Заиграл телефон, и приятный женский голос сказал, что такси ожидает. Быстров тряхнул головой, словно приводя мысли в порядок, и в последний раз окинул взглядом город, залюбовавшись красотой величественного здания МГУ. Один знакомый строитель говорил когда-то, что воссоздать подобное очень сложно и без четкого контроля, а также страха перед расстрелом, практически нереально. Каждую часть этой красоты заливали отдельно, и годами могли ждать, как поведет себя каждая конструкция, прежде чем соединить все воедино. А про сложность простой геометрической сопоставимости и говорить не приходилось – над ней трудились академики. Артем еще тогда подумал, что, получается, возвести один из небоскребов Москва-Сити гораздо проще, чем повторить МГУ?
Тем не менее, один московский застройщик сделал попытку воспроизвести образ сталинской высотки, благодаря чему появился красивейший жилой комплекс "Триумф Палас" на Ленинградском шоссе, но уже сейчас ходили слухи, что со временем его могут убрать из-за неустойчивости отдельных конструкций.
Схватив со стола дольку бельгийской шоколадки, Быстров выскочил из квартиры в предвкушении победы. Мысли снова переключились на футбол и друзей.

Пивной ресторан "Жигули", что на Новом Арбате, был полностью готов к началу матча: пивные бочонки заряжены и приготовлены к бесконечной эксплуатации, столики во всю стену ломились от обилия различных яств, в больших аквариумах аппетитно
расхаживали здоровенные раки.
На улице Быстрова уже поджидал Сергей Макаров, старый друг и один из самых близких людей, окружавших его. Всем своим видом Макаров олицетворял успех и продвижение, уверенность в себе и просто большое расположение. Среднего роста, хорошего телосложения, с яркими рыжими волосами и большими зелеными глазами, Сергей пытался помочь всем и всегда, даже совсем малознакомым людям по самым различным вопросам, если только такая возможность предоставлялась.
Оптимизм был в нем, как говориться, "до мозга костей", а хорошее настроение воздушно-капельным путем передавалось почти всем, кто был рядом. Конечно, в жизни все бывало, и Быстров помнил не только позитив, но также периоды упадка, отчаяния, глубокой депрессии Макарова, что было следствие долгих неудач и провалов в работе.
Сейчас же Сергей владел агентством элитной недвижимости "Парфенон", так что денежные проблемы мало заботили его. Помимо всего прочего друзья совместно организовали сеть интернет-магазинов по продаже спортивных товаров таких марок, как Гринхил, Топтен, Адидас, Лансдейл, причем по некоторым из них работали напрямую с производителями. Были мысли со временем замахнуться и на Боско, спортивную одежду олимпийской сборной России, но на сегодняшний день не хватало возможностей.
– Ты один? – от Быстрова не укрылась обеспокоенность друга.
– Как глаз у Кутузова, – даже в мрачном состоянии Сергей любил пошутить, – торчу здесь уже битый час.
– Чего мрачный? Платон с тобой?
– Это одна из причин моей напряженности, и я втайне надеялся, что вы вместе.
– А что случилось?
– Платон уже три часа не берет телефон, а сейчас аппарат вообще отключен.
– Ну что ж ты хотел, он у нас важная птица, мало ли какие срочные дела нарисовались.
Быстров сам плохо верил в собственные слова – Платон всегда предупреждал, если планы вдруг менялись, и приходилось отменять встречи с друзьями. Конечно, ни о чем страшном думать не стоило, Артему просто было грустно оттого, что друга не будет рядом в такой значимый день. Тем не менее, он старался казаться как можно веселее.
– В таком случае мы все ему подробно перескажем, чтобы слюнки потекли. Будет знать, как пропускать наши встречи.
Сергей лишь мрачно кивнул, впервые улыбнувшись.
– Это единственное, что тебя беспокоит? – Артем был уверен, что есть что-то еще.
– Не совсем. Ты случайно ничего не слышал о взрыве на юго-западе? Быть может по радио, телевизору, в интернете заметка была?
Быстров лишь недоуменно покачал головой.
– Ты меня пугаешь, к чему спросил? Что ты видел?
– Ничего не видел, в том то и дело, зато отчетливо слышал.
– Слышал что?
– Взрыв. Рвануло так, что мне показалось, будто снесли здание МГУ, и если бы я его не видел в добром здравии по дороге сюда, поставил бы на это ящик Хеннеси.
– Когда?
– Около часа назад.
– Чертовщина какая-то. Но я, правда, ничего не слышал.
– Ладно, проехали, голова кругом идет, давай зайдем.
В тамбуре на стенде висели фотографии наших игроков и наиболее яркие моменты отборочного цикла чемпионата мира по футболу, с подписями внизу.
Сам зал ресторана стилем напоминал старинную харчевню, по крайней мере, так ее
представляли кинорежиссеры. Деревянные столы были расставлены по всему периметру зала, а стулья заменяли длинные скамейки. Единственным отличием от старины было множество плазменных панелей телевизоров, что висели во всю стену, и огромная фотография Брежнева на охоте в самом начале зала.
– До игры еще минут сорок, перехватим чего?
Быстров кивнул, и они взяли по фирменному "жигулевскому" пиву, салату "Цезарь" и общую тарелку узбекского плова.
Артем только сейчас почувствовал, что зверски голоден, и с жадностью накинулся на заказ.
– Как на работе? – спросил он через некоторое время, заказав еще по пиву.
– Терпимо, – нахмурился Сергей, – ты же знаешь, цены на недвижимость все еще идут вниз, хоть и небольшими темпами, а на рынке "покупателя" работать весьма непросто.
Начиная с 2000-го года, жилье в столице росло как на дрожжах, принося собственникам квадратных метров непомерные прибыли. А какую маржу снимали застройщики, и говорить страшно – при начале строительства с учетом работ, материалов, техники и подкупов чиновников стоимость квадратного метра закладывалась в районе 1500-2000 долларов, а готовые квартиры продавали за 15000-20000 долларов за метр, в зависимости от этажа, вида, и прочих условий. Итого навар успешно переваливал за тысячу процентов.
Разумеется, речь шла только об элитных жилых комплексах, а также комплексах бизнес-класса, чья природа имела в России совсем небольшой возраст.
Наибольшее количество подобных комплексов в Москве было построено компаниями "Дон-Строй", "Капитал групп" и "Миракс".
Если верить прессе, то на сегодняшний день первые две имели немалые трудности по выплате непомерных кредитов, которые в свое время были позаимствованы за все новые и новые стройки, а "Миракс" вообще по слухам сводил концы с концами, и многие со дня на день ожидали банкротства строительного гиганта. Макаров догадывался, что если бы не самый громкий проект "Миракса" – главный небоскреб Москва-Сити башня "Федерация" – то дело давно бы пошло полным крахом. Однако «Мираксу» так и не суждено будет восстановиться, и не только ему.
Спустя несколько лет эксперты будут утверждать, что кризис 2008 года начисто стер карту основных игроков на рынке столичной недвижимости, большинство крупных компаний были поглощены банками, много обанкротились, но, конечно же, появлялись новые игроки, которым суждено было бороться за новый, восстанавливающийся рынок. Мощный рывок преодолел в те годы будущий строительный гигант «Мортон».
Однако обо всем этот тогда не знали, и еще год назад никто бы и подумать не мог о подобном, а руководство строительных гигантов богатели абсолютно бессовестными темпами.
В профессиональных кругах работников недвижимости то золотое время называлось "рынком продавца", потому как собственники квартир вели себя довольно раскованно, зная, что каждый прожитый месяц приносит стоимости жилья определенную наценку. При малейших непониманиях, которые практически всегда возникали при покупках подобного жилья, продавцы запросто могли сорвать сделку, повысить стоимость квартиры или отложить продажу на более поздний срок.
С момента наступления мирового финансового кризиса все поменялось – "элитка" со скоростью свободного падения устремилась вниз, в некоторых районах потеряв практически половину своей стоимости. Изменились и правила игры, и теперь покупатели с деньгами на руках нещадно отыгрывались на нервах продавцов, выставляя свои требования.
С тех пор и стали называть рынок недвижимости "рынком покупателей".
– Понимаю, но на обслуживание «Мустанга» хватает?
– С лихвой, – улыбнулся Макаров, – все в целом не так плохо. Мы, конечно же, не претендуем на уровень «Блеквуда» и «Пенни Лейна», но свой кусок всегда ухватим и в накладе не останемся. Так что помимо «Мустанга» я забочусь о «Крузере» дорогой жены и добросовестно выплачиваю ипотеку за виллу в Италии.
– Ах да, я и забыл, – развел руками Быстров, – когда поедем покупку обмывать?
– Можем слетать на следующих выходных.
– Давай загадаем, а там как пойдет. Скажи, а почему ты решил связаться с ипотекой?
– Да потому что за рубежом это не наша кабала, а практически подарок – четыре процента в год, представляешь, какие ставки по сравнению с отечественными семнадцатью? Плюсов просто куча, а главное, мои средства со мной, за исключением небольших месячных отчислений.
Быстров покачал головой.
– Ладно, давай не будем о работе. Позвони еще раз Платону.
Сергей кивнул, потянувшись за телефоном.
– Абонент недоступен, – с грустью произнес он.
За пять минут до начала матча в зале яблоку негде было упасть. Самая разношерстная публика занимала места – от молодых юнцов, обмотанных российскими шарфами и разукрашенными в цвета родного флага, до взрослых солидных бизнесменов, даже в такую минуту не расстающихся с деловым стилем одежды. Слева от ребят присели две симпатичные молодые фанатки, и Макаров наконец-то по настоящему улыбнулся, загадочно подмигнув другу. Не смотря на то, что он не был красавцем – непомерно большой нос был характерен скорее для жителей Кавказа – на женщин, подобно Сирано де Бержераку, производил ошеломляющее впечатление.
– В другой раз, – покачал головой Быстров, настроение которого окончательно испортилось, и душе начало зарождаться некое подобие тревоги.
Тем не менее, начало матча несколько развеяло дурные предчувствия, да и количество выпитого пива внесло свою долю расслабления.
Как не огорчительно было для всех присутствующих, но первый тайм прошел по нулям, а игра наших игроков порой не выдерживала критики. Атмосфера в ресторане была накалена до предела, и после свистка арбитра начались бурные дискуссии, словно каждому не терпелось вынести собственный вердикт на увиденное.
– Нет, ну ты видал, чего творят! – возмущению Макарова не было предела, – они же могут запороть весь свой триумфальный путь к финалу! Куда подевалась наша атакующая игра! А защита, ты видал, чего защита вытворяет! Мы же трижды чуть не пропустили мяча из-за них!
– И не говори! – Быстров полностью разделял негодование друга, – если бы не Акинфеев, нам бы уже хана настала!
– Согласен! Но нельзя же ведь рассчитывать только на вратаря! В таком случае можно его одного на поле выпускать, да Аршавина в нападение ставить!
– А Аршавина-то как держат! Шагу ступить не дают, словно кроме него у нас нападающих нет! – Макаров залпом опрокинул очередную кружку превосходного пива.
– Да как бы кого не держали, не будет им оправдания, если мы не попадем на чемпионат.
- Не говори! – поддержал друга Сергей. – А если из-за этого мы потеряем Хиддинка, весь наш футбол опять откатиться на инвалидный уровень.
Артем хмыкнул, и предложил заказать по тарелочке горячих раков.
– Погоди, это еще что за... – Сергей не успел договорить, как Быстров перекинулся на экран телевизора, где в один момент прервали обсуждения футбольных комментаторов ради экстренного выпуска новостей. Взору болельщиков предстала хорошо знакомая телеведущая Екатерина Андреева, и даже сквозь литры выпитого пива можно было
разглядеть, что она взволнована.
Друзей охватило чувство братского волнения, а услышанное позже заставило их побелеть...

Глава 2.
Оперативная съемочная группа «Первого канала» от скуки вот уже полчаса заседала в "Кофе Хаусе", истощая запасы фирменного капучино с горячими круассанами.
День выдался на редкость скучным и нерабочим, не считая слабого пожара на складе
в Капотне, к счастью, без жертв, и неподтвержденного сообщения о функционирующем казино в здании районной прокуратуры.
Звукооператор Степан Родонин травил анекдоты, запасы которых, казалось, вообще не истощались. Выпускающий редактор Марина Семенова и оператор Олег Атаров искренне хохотали, и только корреспондент Иван Козлов сидел с хмурым видом, лишь из вежливости улыбаясь на концовках очередного анекдота, хотя совершенно не слушал их.
Несколько минут назад Иван получил информацию о взрыве на Мосфильмовской, и перестрелке между телохранителями из личной охраны президента Чечни Рамзана Кадырова с неизвестными людьми, вот только тайный информатор, которым Иван дорожил лучше всех остальных, настоятельно просил не появляться на месте происшествия как минимум полчаса.
По счастливой случайности, съемочная группа находилась в районе Ленинского проспекта, и добраться до Мосфильмовской было делом десяти минут.
Иван прекрасно понимал, что за такую отсрочку они попросту могут не успеть первыми, но дал слово информатору. И по этой причине он до сих пор не поделился с ребятами такой новостью, которые вряд ли усидели бы на месте и минуту.
Позже он объясниться перед Мариной, но не сейчас, когда мозг напряженно работал.
Президент Чечни вот уже два дня находился в Москве с рабочим визитом, и это обстоятельство, как и то, что он владел квартирой на Мосфильмовской не было секретом для прессы. Вот только по данным Ивана на сей раз Кадыров остановился в своем новом приобретении, лучшей квартире жилого комплекса "Коперник" по версии журнала "Эсквайр".
Разумеется, пресса не отслеживала каждое передвижение президента Чечни, и тот запросто мог наведаться на Мосфильмовскую, вот только как понял из короткого разговора с информатором Иван – Кадырова не было при взрыве.
Остается вопрос – какого черта его охрана забыла на Мосфильмовской, да еще и вступила в перестрелку с группой неизвестных людей? Вывод напрашивался сам собой – они ждали кого-то. А что известно о самом взрыве и что собственно взрывали? Информатор передал, что от взрыва были жертвы, но мало, зато вскользь намекнул о наличии трупов по другим причинам.
Козлов так глубоко закопался в себе, что даже не заметил обращенного к нему вопроса Семеновой.
– Вань! С тобой все в порядке? – Марина выглядела обеспокоено.
– Да-да, конечно, – замотал головой тот, – а что случилось?
– Ты посмеялся над грустной историей Степана про подмосковный приют для животных.
– Серьезно? – видимо, Козлов принял ее за очередной анекдот. Некрасиво получилось. – Простите, я, наверное, задумался.
– И что же так тебя увлекло? – теперь Марина смотрела с подозрением. Тончайшее чутье охотника за новостями чувствительной стрункой дрогнуло внутри. Так акулы могут учуять слабую струйку крови через километровую толщу воды.
Под важным предлогом Иван смотался в туалет, где проторчал минут пятнадцать, желая избежать дальнейших расспросов. Потом быстро умылся холодной водичкой, немного взбодрился, постарался придать лицу обеспокоенность и решительно направился назад к коллегам, желая сразу же перейти в наступление.
– Все по коням! Мне только что сообщили об одном происшествии...

Самый популярный жилой комплекс западной части Москвы "Воробьевы Горы", что на Мосфильмовской 70, выглядел неважно. По трем высотным корпусам, более сорока этажей каждый, словно смерч с огнем пробежался: стеклопакеты выбиты, черный отпечаток на стенах как после атаки напалмом, декоративная плитка по многих местах расплавилась, но самое главное – башни стояли, а значит, несущие конструкции были не повреждены. Остальные малоэтажные корпуса находились в стороне, и поэтому не пострадали. Взрыв прогремел посреди спортивной площадки между высотными корпусами, оставив после себя солидную воронку и большой отрезок прожженной территории.
К моменту приезда оперативной группы Семеновой, весь комплекс был оцеплен милицией и ФСБ. Вокруг отчаянно выли сирены пожарных машин. Толпы перепуганных людей стекались со всего района, постепенно взяв комплекс в кольцо и перекрыв тем самым проезжую часть на самой Мосфильмовской, а также идущую перпендикулярно дорогу на Минской улице. Внутрь никого не пускали. Поскольку со временем сдерживать любопытных стало невмоготу, оперативники вызвали подкрепление.
Съемочную группу пропустили внутрь только после предъявления карточек прессы, но к эпицентру взрыва пока не пускали.
– Работают эксперты, им мешать нельзя, – объяснил полковник ФСБ Федор Корнилов, старый знакомый Козлова, – вам придется потерпеть.
Водитель остановил специально оборудованный пикап «Первого Канала» рядом с парковкой малоэтажного 4-го корпуса. Все мысленно приготовились к работе.
Атаров настраивал камеру. Киселева предупредила базу о готовности получения информации, переговорив с ответственным за выпуск «Новостей», ветераном «Первого Канала» Николаем Симоновым. Козлов же старался не отставать от полковника Корнилова, который пока не заходил за натянутую экспертами ленточку.
– Что тут произошло?
– По большому счету ничего страшного по сравнению с тем, что могло произойти. Конечно, ничего приятного нет.
Он кивнул в сторону больших корпусов, и даже отсюда было видно несколько обгоревших трупов.
– Кто это? – спросил Козлов.
– Явно не невинные жертвы, судя по наличию автоматов. Приехали на четырех джипах «Лэнд Крузер» и микроавтобусе GMC, и один из джипов был под крышу напичкан таким количеством взрывчатки, словно они собирались на войну. Личности будут выясняться, но есть предположение, что они здесь либо жили, либо приезжали к кому-то из жильцов – иначе охрана просто так не пропустила бы такую компанию. Скорее всего, большинство из них было убито еще до взрыва охраной Кадырова.
На лице Ивана читалось множество вопросов, и Корнилов ясно понимал это, но вместо ответов лишь развел руками.
– Я сам пока мало что понимаю. Знаю только, что самого Кадырова здесь не было, он сейчас на встрече в Кремле. А охрана взята под стражу, но говорить сейчас явно не собирается, да и показания их вряд ли в ближайшее время вынесут на свет. Есть только предположение о том, что взрывчатка явно не готовилась для спортивной площадки.
– Ты думаешь, что окажись она внутри какого-либо корпуса...
– …и на месте его был бы котлован, – закончил за корреспондента Корнилов.
Козлов с удивлением посмотрел на полковника.
– А есть мысли, какому корпусу предназначался подарок?
Корнилов немного помедлил с ответом, но потом все-таки решился.
– Вполне возможно, что всем.
Дальнейшие вопросы застряли в горле у Ивана, едва только мысли переварили полученную информацию.
"Семь корпусов разной этажности, да здесь тысяча квартир, не меньше! И если даже предположить, что в каждой живет по три члена семьи, то жертвы атаки переваливают за три тысячи человек!!!"
Полковник воспользовался замешательством Козлова, незаметно улизнув за запрещенные ленточки.
Съемочную же группу пустили внутрь только после окончания работы экспертов, и они сразу устремились к месту происшествия. Завидев издалека «сбежавшего» Корнилова, Иван сразу направился к нему.
– Среди мирных жителей жертв нет, – Корнилов склонился над эпицентром взрыва, воронкой метра в два, недоверчиво всматриваясь в пострадавший кусок земли, – разве что одного зацепила шальная пуля, но ничего страшного. Остальные по нашим рекомендациям не покидают корпусов.
Эта новость была настоящим чудом! Как позже выяснилось, к началу перестрелки между охраной Кадырова с неизвестными на улице находилось несколько человек. Один из террористов (как их впоследствии стали называть) вышел с битой и стал крушить стоящий мирно автомобиль Мерседес, явно рассчитывая на всеобщее внимание. Перестрелка началась довольно быстро, видимо, даже для террористов, и все свободные зеваки пулей влетели в ближайшие подъезды, и к счастью, никто не пострадал.
Машинам повезло меньше. Гостевая стоянка дорогих машин в один миг стала похожа на свалку металлолома, и, несмотря на всю трагичность ситуации, Иван с грустью оглядел Мерседес SLR, стоящий ближе всех к спортивной площадке – от былого величия остался лишь фирменный знак.
Жертв перестрелки уже убрали, но были отмечены места их нахождения. Иван насчитал четырнадцать. Корнилов сказал, что в "Галерее" есть еще.
"Галереей" назывался туннель под землей, который соединял все семь корпусов, а также давал выход жильцам в фитнес-клуб, продуктовый магазин и в будущем строящийся торгово-развлекательный комплекс. Спуститься в него можно было со 2-го уровня подземной стоянки или по лестнице с корпусов.
Атаров с камерой сновал вдоль и поперек, стараясь отхватить наиболее яркие кадры. Киселева не отставала от него не на шаг.
– Олег, ты вообще чего-нибудь понимаешь? – спросила вдруг она, – как такое могло произойти? На кого-то покушались?
– Понимать я буду потом, – буркнул оператор. Он очень не любил, когда отвлекали от работы.
Марина с наигранной обидой закатила глаза, но продолжать расспросы не стала.
К этому моменту налетели запыхавшиеся группы телеканалов РТР и ТВЦ. Видимо, новость застала их на другом конце города, либо гораздо позже, чем следовало. Остальные были на подходе, и через полчаса прессы на площадке было не меньше оперативных сотрудников.
Стали понемногу выходить на улицу жители комплекса, с ужасом наблюдая за развернувшейся картиной. Корреспонденты накинулись на них, как коршуны на добычу, задавая примерно одни и те же вопросы.
– Я была дома, когда услышала выстрелы, сначала несколько, а потом начался настоящий ад, – говорила молодая женщина, жительница с первого этажа.
– Точно, настоящий ад! – вторил ей сосед, артистичной внешности мужчина лет сорока, – огонь вели с разных точек! У меня окна кухни выходят на спортивную площадку, вон те, видите, с разбитыми стеклами! – он указал на угол дома. – Трое стояли прямо за четвертым корпусом. Остальных видно не было, наверное, обошли дом с другой стороны.
– Я видела стрелявшего человека на площадке пожарной лестницы, – очень подвижная старушка подбежала ближе к первому корпусу, указывая пальцем вверх.
Рассказы других жильцов в основном повторялись, правда, по ним сложно было составить полную картину происшедшего. Люди либо мало что видели, боясь высовываться в окна, либо успели ухватить совсем немного. Как выяснилось позже, стрельба продолжалась
совсем недолго, возможно, меньше минуты. Потом рвануло.
Дабы не терять времени зря, а также сохранить превосходство первого появления, группа «Первого Канала» собралась у своего микроавтобуса, внутри которого находился передвижной сателлит для передачи информации в центр.
Еще во время осмотра корпусов Козлов мысленно накидывал текст выступления, местами останавливаясь, делая пометки в блокноте.
Олег Атаров вручил кассету записи Семеновой, вставляя в камеру новую, готовясь к тому моменту, когда Иван включит звук и надо будет снять его крупным планом.
В микроавтобусе, в тесной аппаратной, оборудованной монтажными столами и машинами для передачи материала, стоявшими друг на друге, водитель-техник настраивал передатчик на волну сателлита студии «Первого Канала».
Семенова возилась с переданной ей кассетой съемки, а Иван тем временем заканчивал свои наброски, мысленно готовясь к собственному репортажу.
После окончания записи Козлов отправился искать Корнилова, который за это время должен был узнать все поподробнее.
Полковник ФСБ ходил по "Галерее" взад и вперед, словно измеряя ее шагами, и выглядел весьма удрученно. С Иваном они познакомились задолго до того, как один стал репортером, а другой связал свою жизнь с государственной службой. Несколько лет оба довольно плотно дружили, но один неприятный инцидент положил конец их дружбе.
С тех пор, вспоминая прошедшее время, Козлов и Корнилов решили не рвать все с корнем, и сохранили просто приятельские отношения.
– Очень много здесь неясного, я бы даже сказал, неправдоподобного, – Корнилов не стал дожидаться вопросов, – не для прессы.
Козлов кивнул.
– Общее количество трупов тридцать пять, из них одиннадцать охрана Кадырова, остальные – будем называть их неизвестными.
– Значит, сыграть в сухую по очкам не получилось, – сказал Иван, – а еще говорят, лучшая охрана у первых лиц.
– Охрана у Кадырова из бывших бойцов группы "Альфа", лучшие из лучших, и количество жертв с их стороны доказывает только то, что нападавшие были тоже большие профи. Мое первое впечатление по поводу того, что неизвестных убили до взрыва, похоже, ошибочны – это взрыв их уничтожил. Значит, они его не ожидали, либо все произошло настолько быстро, что даже профи не успели среагировать. Вот телохранителям Кадырова повезло больше, их погибло только двое на площадке. Двое против десяти. Зато вот здесь, – Корнилов окинул взглядом "Галерею", – была только стрельба, и явно не в пользу "Альфы". Три трупа бойцов лежало рядом в самом начале тоннеля. Двое из нападавших найдены мертвыми на лестнице. Еще двое на территории подземной парковки, один возле почтовых ящиков в подъезде второй башни.
– Тогда кто же в таком случае пострелял их? – удивился Иван.
– Это загадка, вряд ли они полегли все одновременно. Остальные же телохранители находились на улице. Будем выяснять.
– А по поводу нападавших? Неужели ничего не ясно?
– Эта вторая загадка для меня, – вздохнул Корнилов, – машины числятся на одной из квартир комплекса. Наши люди обыскали ее, и к великой моей радости, нашли семь паспортов. Два из них точно принадлежат людям, проехавшим на территорию – их опознали по фото охрана на проходной. Остальные пять, скорее всего, также имеют отношение к нападавшим. Но самое главное то, что эти паспорта не зарегистрированы нигде!
– В смысле, подделка?
– В том то и дело, что нет! Степень защиты российского паспорта, как ни странно, одна из сильнейших в мире. У нас в команде экспертов, владеющих большинством наборов "ключей" к паспорту, по пальцам перечесть. И если они несколько одновременно твердят мне, что документы подлинные – сомневаться не приходится. Конечно, мы отправим паспорта туда, где проведут анализ на все сто...
– Это куда? Кто владеет полной информацией?
– Государственная тайна, – поморщился Корнилов, – к тому же это не имеет никакого значения. Если наши опасения подтвердятся, можно будет ставить свою голову на то, что документы вышли из-под станка «Госзнака».
– Хорошо, допустим, они настоящие.
– В таком случае государство и понятие не имеет, что когда-либо выдавало их данным субъектам. Более того, если эти пятеро вообще рождались на территории России, ходили в детский сад, школу, институт – то значит, были невидимками. Даже свидетельств
о рождении нет! Квартира зарегистрирована на Гуланова Андрея Владимировича, человека, о котором налоговые органы не знают ровным счетом ничего.
– Как так? – удивился Иван. – Сделка купли-продажи должна была пройти через регистрационную палату, они же в свою очередь снабжают информацией налоговиков и прочие заинтересованные структуры. Разве возможно обойти все это?
– Я бы и рад сказать, что нет, но зная, какой у нас творится бардак и коррупция, просто промолчу.
– Во дела.
– И не говори, – кивнул Корнилов, – но больше всего меня шокируют не документы, а вооружение этих хлопцев. Ты когда-нибудь слышал о последней разработке автомата «Magpul Massaund»?
Любого другого подобный вопрос поставил бы в тупик, но не Козлова. Одним из хобби бывшего следователя было вооружение – история, испытания, последние разработки. Журналы, статьи, специализированные книги, любая полезная информация, которую можно было достать, с жадностью исследователя впитывались Иваном, поглощая большую часть свободного времени.
– Еще бы! Обновление устаревшей «М16».
– Не просто обновление, – возразил Корнилов, тоже любитель подобной тематики, – это совершенно новая технология, в рекордно короткие сроки меняет калибр и класс вооружения – компактный карабин, автомат, снайперская винтовка в одном лице. При массе 3,5 кг. обладает улучшенной...
– …все понятно, – перебил товарища Иван, который не любил подобных лекций, – ты хочешь сказать, что у горе взрывателей имелся образец этого чуда?
– У них было пять автоматов «Magpul Massaund», два из которых нашли в машинах!
– Ты шутишь?
– Шел бы ты знаешь куда! – обиделся Корнилов.
– Ладно, прости, просто не верится.
– Я еще не закончил, приготовь свое неверие. У этих, – он кивнул в сторону лестницы, – нашли два автомата «АК-9».
Козлов шокировано посмотрел на полковника, не решаясь продолжить вопросы. «АК-9», абсолютно новый "Калаш", за разработкой которого он следил с 2000 года, и сам мог написать целую статью об этом. При создании разработчики пытались превзойти все имеющиеся аналоги и собрать лучшее, что есть в России. Бесшумный, беспламенный компактный автомат, имея в своем арсенале подствольный гранатомет, лазерный прицел, набор тактических фонарей, дополнительный прицел "ночного видения", обладая при этом простотой обращения и тончайшей высокоточностью – он был настоящим гением убийства!
Правда, в одном Иван не был уверен, и не преминул спросить Корнилова.
– Погоди-погоди, разве его уже пустили в производство?
– В том-то и дело, что нет! Первый образец должны представить в этом году на выставке "РОСТ-2009"!
– Я просто в шоке от всего этого. А можно хоть одним глазком? А? – любопытство исследователя взяла свое.
– Их уже увезли, – покачал головой полковник. – И на самом деле, это еще не все сюрпризы.
– Даже боюсь спрашивать.
– О нанотехнологиях много знаешь?
– Если честно, никак не доберусь до этой области.
– "Молекулярная броня" говорит тебе о чем-нибудь?
Козлов лишь удрученно развел руками, сказав, что с фантастикой связан плохо.
– При чем тут это! Ты знаешь, что на современных танках по корпусу расположены тротиловые пластины?
– Это еще зачем?
– Активная атака. При прямой атаке тротил принимает на себя огневую мощь, разумеется, детонируя, и своим взрывом действует по принципу "клин-клином", отталкивая вражеский снаряд. "Молекулярная броня", или "Наноброня" действует похоже - технология противоудара, когда пуля получает встречный удар в виде освобождающейся тепловой энергии от микровзрыва вещества в капсулах, располагающихся в таком бронежилете.
– Откуда ты все это знаешь? – не переставал удивляться Козлов.
– Последние наноразработки, должен быть в курсе. Да в интернете уже можно найти подобную информацию, просто ты не интересовался. У нас в ФСБ еще нет ни одного образца подобного бронежилета, а у этих молодцов на каждом трупе.
– Если после всего сказанного в СМИ запустят очередную легенду о международном терроризме, я не знаю, что...
– Да погоди ты, – разозлился Корнилов, – без тебя тошно. Я ведь тоже не дурак, сам понимаю, что дела хуже некуда. Вот только понятия пока не имею, откуда могут расти такие могущественные руки. С минуты на минуту жду сигнала с верхов, где мне вежливо
предложат забыть об этом деле и наложат на все произошедшее самый засекреченный ярлык.
Иван внимательно слушал товарища, тщательно переваривая информацию. Картина вырисовывалась более чем плачевная. С одной стороны люди-призраки, на которых у государства нет абсолютно ничего, вооруженные по последнему слову техники, с другой,
личная охрана президента Чечни. Похоже на столкновение двух противоборствующих сил. И если по вторым все ясно, то принадлежность первых остается загадкой. Больше всего Ивана тревожила новость о якобы подлинных документах. Если автоматы
еще можно теоретически достать, используя много денег и влияния, то сделать себе оригинальные паспорта...
Да что себя обманывать, сделать это без ведома властей невозможно! А если подрыв жилого комплекса организовал кто-то с верхов, то это наверняка была только прелюдия к очень большой игре. Иван поймал себя на мысли, что было бы гораздо легче, будь документы подделкой. Интересно, разделял ли его мысли Корнилов? Иван решил прямо об этом спросить полковника.
– Думал конечно, – кивнул Корнилов, – вот только очень надеюсь, что мои догадки ошибочны.
– Хотелось бы верить, – согласился Козлов, – но много фактов говорят об обратном. Скажи, были у вас предупреждения о чем-то подобном? О терактах такого уровня?
– Нет, – Корнилов покачал головой, а – много всего было, но что бы кто-нибудь замахнулся на такое!
– А ведь нельзя упрекнуть разведку в плохой работе! На деле получается, что об этом знал только Кадыров, не зря ведь его охрана чудом остановила теракт.
– Это верно. Ребята настоящие герои. Но есть еще один момент, который не дает мне покоя, – сказал вдруг Корнилов, – если бы ты хотел взорвать такой комплекс, как бы поступил?
Иван долго не раздумывал.
– Загнал бы семь машин с взрывчаткой под каждый корпус, дождался ночи, когда все будут дома, и рванул.
– Точно! – ударил кулаком по стене Корнилов. – Все гениальное просто! Для надежности можно машин и побольше нагнать. И на проходной не проверят, если ты жилец, и уйти будет гораздо проще. Тем более, что о готовящемся теракте не знал никто. Так зачем же таким профи взбрело в голову на своем горбу тащить взрывчатку в дом? Можешь себе представить, что произошло с тем, кто находился рядом с чемоданом?
– Каким чемоданом? – не понял Козлов.
– Взрывчатку переносили в чемодане. Так вот, бедолагу, несшего чемодан, разорвало на части так, что мои люди даже место его смерти обозначить не смогли.
– Господи, какой ужас. А почему чемодан вообще взорвался?
– Попадание пули. Возможно шальной. По крайней мере, так предварительно считают эксперты. Но есть еще одно предположение, которое в случае подтверждения может обратиться в настоящее чудо.
– Ты о чем?
– Семь корпусов в комплексе. Семь чемоданов с взрывчаткой в машинах. То есть, по одному чемодану на дом. Представляешь, сколько в нем должно быть взрывчатки?! Эксперты полагают, что взрыв предполагался с кумулятивным эффектом, то есть путем его концентрации в заданном направлении. По показанию многих очевидцев, включая случайных прохожих в разных концах района – столб огня поднялся вверх практически на уровень верхних этажей! Можно предположить, что при попадании пули в чемодан, кумулятивный снаряд был направлен в небо. А если бы иначе? Если бы он смотрел в сторону одного из корпусов, мог бы так дать по монолитной опоре, что я даже боюсь загадывать дальнейшее! Одно могу утверждать – жертв было бы гораздо больше.
– Да, это и правда настоящее чудо, что все обошлось именно так, а не иначе, – согласился Иван.
Заиграл телефон. Корнилов ответил на звонок, заметно переменился в лице, быстро распрощался и пулей выскочил на улицу, так ничего и не объяснив.
Иван лишь понятливо кивнул товарищу, понимая, что государственные тайны не подлежат обсуждению.
Коллеги с нетерпением встретили его на улице.
– Удалось еще что-нибудь узнать? А то здесь больше вообще ничего не выжать, – пожаловалась на ФСБэшников Семенова.
– Все потом, поехали отсюда! Михалыч, – обратился Козлов к водителю, запрыгивая в машину – гони на ленинградку!
– Да что стряслось-то?! – завопили все.
– Говорю же, потом!
Первая информация о трагедии появилась на телевидении буквально сразу после передачи репортажа в студию «Первого Канала». Молниеносно отреагировал интернет, практически все основные порталы. Затем подключилось и радио.
Как раз к моменту поступления шокирующих новостей Артем Быстров ожидал такси, не включая ни телевизор, ни интернет, поэтому на вопрос Макарова о взрыве лишь пожал плечами.
Журналисты заранее предвкушали первые полосы утренних газет, но они еще не знали, что ошибаются. Сенсационная слава достанется другому событию, которое только что произошло за пределами столицы.
И оно буквально сметет своим размахом трагедию в "Горах", как и все другие новости.

Глава 3.
Машина оперативной съемочной группы «Первого Канала» неслась по Ленинградскому проспекту в сторону области, нарушая все мыслимые и немыслимые скоростные режимы. Команда телевизионщиков сидела в сильнейшем напряжении, с минуты на минуту ожидая
шокирующих новостей из центра, либо от собственных информаторов.
Козлов не зря все детство проиграл в городском оркестре, обладая тончайшим, абсолютным слухом. Конечно, свою роль сыграла глубокая тишина "Галереи" и внутренняя громкость телефона Федора Корнилова. Ведь благодаря всем вышеперечисленным причинам Иван смог частично услышать то, от чего так побледнел полковник ФСБ, человек со стальными нервами:
"Солнечногорский район"...
"Состояние № 1"...
Больше ничего толком воспроизвести не удалось, и даже в слове "Солнечногорский" корреспондент не был уверен. Вполне могли сказать и "Красногорский" или еще какой-нибудь другой созвучный район – звонивший старался говорить негромко. Зато
за фразу "Состояние №1" Иван готов был ручаться.
Раньше, еще когда он работал в Генеральной прокуратуре, они чаще общались с Корниловым, нередко вместе выпивали, вместе водили детей в зоопарк, выбирались семьями за город на шашлыки, в общем, вели нормальную дружескую жизнь. Сама
специфика работы сильно давила на психику, а груз ответственности порой превышал все мыслимые человеческие нормы. Иногда нервы, как говорится, "зашкаливали", тем более у Корнилова, которого периодически отсылали в командировки по "горячим точкам",
и хотелось поделиться проблемами, поплакаться по-мужски в крепкую жилетку товарища. О чем только не говорилось за закрытыми стенами Козловской кухни под сочный вкус домашних грибочков, хруст соленых огурцов и освежающий эффект ледяной водки.
Оба справедливо считали, что по долгу службы посвящены в различные государственные тайны, оба давали обязательство о неразглашении, и оба, так или иначе, были связанны общими узами работы, пускай и немного разной.
Так чего же скрывать секреты от товарища? Безусловно, большинство сотрудников подобных организаций привела бы в ужас такая откровенность, а узнай вышестоящее руководство о дружеских беседах – проблем не оберешься! Но Козлов и Корнилов были людьми специфическими, совсем не зашоренными служебными установками, секретностью, на многое даже посматривали с юмором. Это качество помогло обоим избежать еще больших нервов, чем было уготовлено работой.
Именно поэтому Иван хорошо помнил, что означает "Состояние № 1" для любого сотрудника ФСБ – происшествие высочайшей важности, ставившее под угрозу национальную безопасность. Миллиарды рублей каждый год тратится на создание секретных шифров для спецслужб, а у них – "Состояние № 1". Скудоумие!
И что же могло случиться сейчас? Самым безобидным из предполагаемых вариантов в голове Ивана был взрыв ядерной бомбы.
Машина проскочила Химки, углубляясь все дальше в область.
– Что у нас, пока молчок? – нетерпение звукооператора Родонина периодически лопалось, и следовали похожие друг на друга вопросы.
– Тишина, – вздохнула Марина, которая не выпускала телефон из рук, ожидая звонка.
– Солнечногорский район весьма обширен, – сказал Атаров, – едем вслепую, ведь ты даже не уверен в выборе направления.
– Да знаю я, знаю! – вскипел Козлов, нервы которого начали сдавать, – но мы должны рискнуть, а не сидеть на одном месте!
– Успокойся, – примирительным тоном произнесла Марина, – возьми лучше шоколадку, хорошо помогает мыслям, снимает напряжение.
Иван проглотил целую плитку молочного шоколада, почувствовав облегчение. Хотелось немного отвлечься.
– Кофе будешь? – Степан достал горячий термос, наполнив несколько стаканов.
Десять лет работы в прокуратуре не прошло для Козлова даром, и мысли с новой силой забегали в голове. Зачем надо было взрывать такой комплекс, как "Воробьевы Горы"? Кому это нужно было? И главное, что должно было за этим последовать? Зная
ответ на последний вопрос, можно было ответить на все остальные.
Единственными, кто мог хоть как-то пролить свет на произошедшие события, были телохранители Кадырова – если не считать самого президента Чечни – но до них сейчас было не дотянуться. В этот момент Иван впервые пожалел, что ушел из органов.
Его отец всегда мечтал видеть в сыне продолжение самого себя, и, будучи крупным партийным работником, всячески продвигал непутевое дитя, дав сначала первоклассное образование, а потом и "золотое" место работы.
Проблемой самого Ивана была неподкупная честность и вера с силу закона, даже такого шаткого, как наш. Сложное время становления новой России просто не могло проходить гладко.
Конечно, многое бывало, о чем память хранила лишь отвращение: и разоблачение так называемых "оборотней в погонах", среди которых оказывались даже ближайшие коллеги, и давление с "верхов", дабы придать определенный оттенок конкретному делу, но все еще можно было стерпеть. Козлов до конца верил, что процесс "ломки" молодого государства наконец-то закончится, но 2003 год положил конец его надеждам.
Осень этого года стала началом уничтожения империи Михаила Ходорковского. А поскольку необходимых фактов для дела особо не набиралось, то прокуратуру буквально поставили раком для достижения своих целей.
Иван прекрасно знал, кто за всем этим стоял – Анатолий Меленков, человек безграничной власти, на которого большинство наших граждан надеялось больше, чем на президента и премьера вместе взятых.
Народное признание, это конечно, хорошо, но ведь прокуратура это вам не девочка на побегушках! Это особняк очень сложного государственного организма, который
может действовать только суверенно! И не важно, чьи интересы могут быть при этом затронуты!
Когда же начали процесс против олигарха, поступив с важнейшим институтом власти как с уличной девкой, Козлов не выдержал и двух месяцев, подав в отставку. Он не знал, виновен ли Ходорковский, но отчетливо видел, как в достижении своих целей власть готова растоптать даже принципы действующей Конституции.
Будучи большим любителем истории, Иван часто вспоминал самый громкий судебный процесс конца 19-го – начала 20-го века, выявивший тотальную коррумпированность и полную неспособность прогнившей системы власти действовать в рамках закона. Правда, происходило это во Франции, и в мировой истории осталось известно как дело Альфреда Дрейфуса, французского офицера, обвиненного в шпионаже в пользу Германской Империи. Власть намеренно отвергала факты в пользу Дрейфуса, не брезгуя такими действиями, как фальсификация и подлог ложных доказательств против обвиняемого, намеренно укрывая от удара истинного виновника-шпиона офицера Эстергази. Военный министр, Генштаб, почти все военное сословие, судьи, все действовали заодно.
За семь лет этого позора и кошмара для Дрейфуса дело произвело колоссальный общественный резонанс, практически разделив тогдашнюю Францию на сторонников и противников обвиняемого офицера.
К исторической славе можно сказать, что правда в итоге восторжествовала, и Дрейфус обрел долгожданную свободу, но процесс раскрыл столько государственных язв, что до сих пор остается самым позорным пятном на истории Франции.
Для Козлова таким пятном стал процесс Ходорковского. Конечно, опальный олигарх мало походил на офицера французской армии, и, возможно, был в большей степени замешан в делах, за которые полагалась уголовная ответственность, но факт остается фактом –
в обоих случаях власть готова была пойти на все ради достижения своих целей.
Если говорить откровенно, то на самого Ходорковского Ивану было глубоко наплевать. Он вообще ненавидел всех наших олигархов, наблюдая за тем, как горстка поднявшихся человечков быстренько прибрала к рукам все национальное богатство, оставив страну без гроша в кармане. Разумеется, не будь на то воли суверенной власти, провернуть подобное было бы весьма проблематично.
Но, положа руку на сердце, Козлов еще мог верить и надеяться в силу и независимость родной прокуратуры – ведь как один из институтов государства, она была в определенной мере самостоятельна! Это доказывает тот факт, что даже опального Генерального Прокурора Юрия Скуратова президент не мог просто так снять с поста. А ведь Юрий Ильич – сразу после дефолта 1998 года – начал расследование деятельности 780 крупных государственных чиновников, которые подозревались в игре на рынке ГКО (государственных облигаций) с использованием служебного положения. Среди них было множество молодых реформаторов, известных своей близостью с семьей президента.
Тогда прокуратура еще могла показать клыки. Именно поэтому пришлось создавать пленку, на которой человек, похожий на Скуратова развлекался с двумя проститутками, и пускать затем ее на центральные телеканалы.
Ивана всегда удивлял тот факт, что даже сто лет назад в Европе беззаконие власти могло спровоцировать негативную реакцию общества, а ведь на дворе веком информации и не пахло!
В наше же время, когда технологии каждый год достигают порог очередного прорыва, и любой человек может при желании получить доступ к любому событию, так или иначе влияющему на жизнь страны – общество в целом ведет себя как сторонний наблюдатель,
действуя старинному русскому принципу "моя хата с краю".
Взрывают жилые дома, захватывают заложников посреди Москвы, про события, подобные Беслану вообще вспоминать не хочется – терпеливый народ вздыхает, сочувствует, но молчит и не лезет на рожон.
«А что ты собственно хочешь, чтобы он делал?» – пронеслось в голове.
Видимо, шоколад сыграл свою роль, спровоцировав усердную работу мозга. Иван даже подскочил от неожиданной вибрации, и сразу не смог понять, что произошло.
– Телефон! – вскрикнула Марина, – твой телефон!
Правда, это был телефон, стоящий на режиме вибро-звонка. Иван с жадностью схватил аппарат, и не думая смотреть на номер. Все мысли моментально переключились на работу. За минуту разговора вся кровь отхлынула от лица, придав Козлову мертвецкую бледность.
– Что там!? – общий возглас облетел микроавтобус, едва Иван отключил аппарат.
– Если бы мне сообщили о начале революции, я был бы меньше потрясен. Дамы и господа, полчаса назад взорвали кортеж Голиафа...

Анатолий Петрович Меленков, прямой потомок по матери легендарного Григория Потемкина-Таврического, фаворита Екатерины Великой, унаследовал у прадеда не только острый ум, звериное чутье, неизменную интуицию, не менее выдающуюся жизнь, но и прозвище Голиаф, хотя был вполне зряч на оба глаза. Правда Потемкин не обладал и десятой доли того могущества, которым был наделен его выдающийся потомок.
В свои 65 Меленков успешно контролировал российскую финансовую систему, был одним из тех, под чьим влиянием вершилась вся европейская политика, и мог выбить на нужды практически любой кредит, который могли напечатать денежные станки «Госзнака» и многие другие станки.
По его инициативе российская банковская система до сих пор находилась за "железным занавесом", верша собственную политику по выдаче кредитов, ипотеке, и всему прочему, и даже возможное вступление страны в ВТО не изменило бы действующих порядков.
Бывший руководитель КГБ, возглавивший в 90-х его уничтожение; руководитель службы Внешней Разведки новой России; Министр Энергетики; председатель Центрального Банка; Министр Иностранных Дел, с 2001 года оставивший государственную службу, возглавив собственную компанию "Голиаф", крупнейшую транснациональную корпорацию в мире, реализовывавшую проекты государственного масштаба.
Для большинства граждан Меленков олицетворял защитника и благодетеля, честного и неподкупного человека, неустанно трудящегося на благо общества. Во многом это искаженное представление было следствием работы средств массовой информации, подконтрольных Меленкову, и реализация собственных проектов, носящих в себе смысл "на блага народа". Последним из таких, с одобрения действующей власти, было создание целого подмосковного города для малоимущих и людей, стоящих в очередях за предоставлением государственного жилья.
Самый грандиозный проект новой России носил название "Новый свет", занимал территорию в 10 квадратных километров, находился в 25 км. на западе от Москвы, и был рассчитан на создание 70 небольших комплексов для размещения более 300 тысяч малоимущих граждан. Десятки подрядчиков боролись за право строительства отдельных проектов, к которым в обязательство входило также обеспечение полной инфраструктуры: школ, детских садов, социальных и муниципальных служб и многого другого.
Мало кто в мире знал, что львиную долю средств на реализацию такого проекта выделил один из крупнейших американских банков "Леман Бразерс" за полгода до своего нашумевшего банкротства. Разумеется, колоссальная сумма прошла весьма занимательное кругосветное путешествие, побывав на сотнях счетах в разных странах, прежде чем добраться до точки истинного назначения.
Сам же "Новый Свет" был запущен через три месяца после начала мирового финансового кризиса, словно в доказательство нерушимости российской экономики и устойчивости "народных программ", на что было дано личное одобрение президента и премьер-министра.
Охрана Меленкова состояла из сотрудников самых засекреченных силовых структур страны, его кортеж мало чем отличался от президентского, а в момент его передвижения по городу и области перекрывали улицы и трассы. Разумеется, все это противоречило
действующему законодательству, но Меленков не зря часто вспоминал фразу Рокфеллера: "Дайте мне в руки печатный станок, и мне будет плевать на тех, кто издает законы".
Микроавтобус съемочной группы «Первого Канала» летел по трассе на всех скоростях, словно подгоняемый произошедшей сенсацией.
– Мы должны быть первыми! – повторяла Семенова, – на базе готовность номер один, сразу же перекроют идущие передачи для экстренных новостей, едва получат информацию!
– Какие там передачи, – вздохнул Атаров, – уже пятнадцать минут как начался футбольный матч Россия-Словения.
– Точно! – встрепенулся Родонин, – а я же собирался разбиться в лепешку, но вырваться на игру.
– Ничего, расслабься, – осадила его Семенова, – у нас тут зрелище получше ожидается. Михалыч! – окликнула она водителя, – ты там в полете куда лететь-то не забыл?
– Прямо по трассе, сразу за поселком Пешки, не доезжая нескольких километров до Солнечногорска! – отчеканил тот. – Да там наверняка сейчас такое шоу, что мимо не проскочим.
– Долго еще?
– Минут десять, не больше.
Иван Козлов сидел молча, до сих пор не в состоянии поверить в то, что услышал по телефону. Столько трагических происшествий за один день еще не происходило за время его работы. Голова шла кругом.
Сразу за Пешками трасса была перекрыта стянутыми подкреплениями ОМОНа. Посреди дороги стоял неведомо откуда пригнанный бронетранспортер. На лицах бойцов читалось нескрываемое удивление таким скорым приездом прессы, но к счастью, долго пререкаться не стали – проверили документы и пропустили за кордон.
– О Боже, – вырвалось у Козлова, едва впереди показались остатки бывшего кортежа Меленкова.
Зрелище шокировало – обгоревшие части бронированных машин были раскиданы по всей дороге, кое-где лежали трудно узнаваемые, изуродованные тела телохранителей, повсюду веяло смертью. И даже наличие множества машин милиции и скорой помощи не меняло
общей картины. Отрезок трассы сразу за Пешками несколько километров не освещался вообще, поэтому сотрудникам оперативных групп пришлось привести дополнительное освещение. Две полосы дороги в обе стороны разделяли стальные ограждения, сейчас снесенные. Трагедия произошла на стороне, ведущей в область.
Группа «Первого Канала» быстро мобилизовалась. Атаров схватил камеру и бросился в самую гущу событий, с жадностью захватывая трагические кадры. Козлов надеялся найти знакомые лица, потому как местные оперативники молчали как истуканы, с упрямством
баранов повторяя одни и те же "без комментариев", но ни Корнилова, ни кого-либо другого из знакомых на месте происшествия не было. Водитель сразу же занялся настройкой сателлита по указанию выпускающего редактора Семеновой. На базе с нетерпением ждали информации, то и дело названивая Марине.
Иван уже отчаялся добиться хоть какого-то описания картины произошедшего, решив разобраться во всем самому, и только тут с ужасом обратил внимание на обгоревшие, сильно деформированные машины сопровождения. От людей, находившихся в них, и
попавших, по всей видимости, в безжалостную мясорубку, мало что осталось, а останки не было возможности извлечь из-за сильной деформации бронированных машин, поэтому оперативники ждали приезда специальной машины со сварочным аппаратом.
Четыре джипа «Гелендваген», словно побывавшие под большим прессом, были раскиданы по краям дороги. «Пульман» Меленкова перевернуло и отнесло чуть дальше.
По центру дороги лежали останки еще одного автомобиля, скорее всего не из числа машин сопровождения, судя по противоположному направлению. Конечно, машину могло и перевернуть, но даже своим ярко-красным цветом – уже сложно узнаваемым – она явно не вписывалась в общую картину.
Когда Иван прошел чуть ближе, то по некоторым деталям сумел определить марку – это тоже был Мерседес, только разорвало просто невероятно. Среди обломков кузова Козлов разглядел остатки странного устройства, внешне напоминавшие многоствольный пулемет из фильма «Терминатор», с которого герой Шварценеггера браво лупцевал полицейских.
«Миниган, – вспомнил название пулемета Козлов, – вот только странный какой-то, более узкий, а диаметр стволов наоборот больше. Судя по всему, с таким калибром можно и на танк ».

Похоже, что живыми очевидцами происшествия здесь и не пахло.
Немного дальше кортежа героически «погибли» четыре машины сопровождения милиции, своими пулевыми отверстиями напоминающие кухонный дуршлаг. Иван с содроганием вспомнил «пулемет Терминатора». В остальном же картина тут мало чем отличалась от всего прочего.
Осмотрев бегло еще раз место трагедии, Иван пришел к выводу, что подобное мог спровоцировать только мощнейший взрыв. Он был слаб во взрывчатках, хотя и старался со временем заполнить этот пробел. Знал только, что пластид обладает наибольшей мощью. Конечно, все могло уже измениться – время-то летит, и с каждым годом человечество изобретает все новые орудия уничтожения себе подобных. Но все же, если отбросить догадки, разве может взрывная волна, пусть даже очень сильная, сотворить такое с целым кортежем бронированных машин? Не оставив после себя ничего живого?
Иван не хотел больше смотреть в сторону кортежа, зная, что такая ужасающая
картина долго не оставит сознание, но все же пришлось.
Останки разорванного Мерседеса говорили о том, что именно эта машина была переносчиком смертоносной взрывчатки, если версия Козлова подтверждалась. Иван услышал под ногами странный скрежет, словно металл терся об асфальт. Он немного отошел и посветил маленьким фонариком, что всегда висел на брелке с ключами. Автомобильный номер. Что-то странное было в нем, и Иван сразу не смог сообразить, что по размерам номер короче и выше стандартного, по американскому образцу. Он осторожно перевернул носком ботинка номер, но к своему удивлению не обнаружил там цифр. Только слово, точнее имя: "ПЛАТОН".
– Как успехи, следопыт? – от неожиданности Козлов чуть не подпрыгнул на месте. Сзади стоял Корнилов. Вид у полковника был мрачноватый, и если он и удивился столь скорому появлению старого друга, то виду не подал. – Хороший слух.
– Ты о чем? – искренне удивился Иван. Его мысли были полностью загружены увиденным.
– Да так, – Корнилов ехидно улыбнулся, но как-то слабо, словно выдавил из себя. – Не удивлен тому, как вас пропустили?
– Очень удивлен, – признался Иван.
– Я ждал тебя, поэтому дал указание, так что с «Первого Канала» причитается. Ну рассказывай, до чего додумался?
Козлов помедлил.
– Версия только одна. Вот эта хреновина, – он указал на остаток красного Мерседеса, – начиненная по самую крышу взрывчаткой, протаранила кортеж. Больше добавить нечего, можешь сам посмотреть.
– Что-то много взрывчатки для одного дня, – вздохнул полковник, – но тут я с тобой соглашусь. В целом картина понята правильно. Перед нами то, что осталось от машины Платона Самсонова. Слыхал о таком?
– Конечно! – Иван с удивлением поглядел на останки Мерседеса, словно увидел его впервые, – несколько месяцев назад даже брал у него интервью. Самсонов был ближайшим сторонником Меленкова. Как такое могло произойти?
– Понятия не имею! – развел руками Корнилов, который сам уже не раз задавал себе подобный вопрос, – возможно, мы что-то упустили, и в могучем дубе Голиафа завелись черви.
– Федор Викторович! – подбежал молодой помощник Корнилова, – вас к телефону! Первая линия!
– Кто? – нахмурился полковник.
– Премьер-министр, сэр.
Игорь Минаев, внук генерала Минаева, больше всего на свете любил читать, и уделял этому занятию все свое свободное время. Последние месяцы были посвящены классикам английской литературы, поэтому иногда по растерянности, иногда как сейчас, в период
большого волнения, он мог обратиться к полковнику "сэр". Корнилов же обычно подтрунивал над парнем, но сейчас пропустил мимо ушей джентльменское обращение.
– Федь, подожди, – чуть слышно сказал Козлов Корнилову, когда последний практически принял позу низкого старта, и кивнул в сторону красного Мерседеса. – Там был… в машине... Самсонов?
– Тут во всех машинах такой фарш, прости Господи, – ответил Корнилов, – что без анализов ДНК, боюсь, не разберемся. Правда, кое-кого еще можно будет определить по отличающим признакам, но по Самсонову у нас практически ничего нет, будем выяснять. Хотя даже если чего и было бы, то от водителя этой горе-машины