Садовые байки, или Бахусиада

(Записки краеведа).























« Сад – участок земли, засаженный деревьями,
кустами, цветами…
…Голова садовая - о глупом человеке, разине…
…Садизм: …2.Извращенная и изощренная жестокость.»

С.И.Ожегов.
«Словарь русского языка»






Посвящается 570 тысячам челябинцев,
не вернувшимся в выходные в город.










Предисловие.


Сад наш расположен в пятидесяти километрах от города Челябинска.
Сорок пять с половиной километров - это автострада Москва-Новосибирск, М-5. Четыре с половиной километра от своротка на нашу дачу-это направление, преодолеваемое с воспоминаниями о «твоей матери» и «походами» на отдельные части организма.
Садам лет по десять-пятнадцать. Деревья-кустарники уже выросли. Городской чад до нас не доходит. Рядом горько-соленое озеро, на которое за лечебной грязью приезжают аж из соседних областей.
Березняк, ивняк, осинник, акации, тополя, рябина…Болотца с дичью и лилиями…Земляника, клубника…Порой хороший урожай грибов…
Остановка электрички в трех минутах ходьбы до управления …У каждого- колодец либо скважина. Электричество - бесперебойно. В общем, рай, а не место. Хочешь - отдыхай активно, хочешь - пассивно. В подавляющем большинстве, почему- то, все примыкают к активной фракции.
Часть дачных участков, правда, брошено. Но это так…к делу не относится.
Основные декорации нашей сцены мы очертили. Да! Погода! Здесь уж как бог на душу положит. «Темна водица в облацех». Двинулись дальше.


Г Л А В А 1


-Что за шум?- Владимир, прищурившись, всмотрелся в толпу близ управления. Надежда, с трудом разогнувшись, поднялась с грядки.
-Столбы делят.
-Какие столбы?
-Да эти вот,- махнула она рукой на деревянные столбы, тянувшиеся к дальним участкам.
-Не понял! А как же электричество для них?..
-Эти столбы когда вкопали? Года два назад?..
-Ну.
-Баранки гну! А сейчас на бетонные менять будут.
Владимир вышел на улицу, подошел к ближнему столбу, потрогал его, погладил.
-Слушай! Шикарные бревна! Сухие, калиброванные…
-Тебе-то зачем?
-Да нет, это я так просто…
Толпа у управления потихоньку рассасывалась. Соседка Наталия со счастливым лицом продефилировала мимо, меся грязь болотниками.
-Ты что, тоже купила?- окликнул ее Владимир.
-Артем решил баню делать. А здесь и дешево, и рядом…
-Добрый лес. Хорошая баня будет…
Вечером в дыминушку пьяный управленческий тракторист уже калымил, растаскивая по участкам столбы, спиленные ножовками под корешки.

Поутру Владимир отправился к сторожам договариваться, чтоб не запирали на ночь ворота: на рыбалку собрался. Еще поднимаясь, на крыльцо он услышал злой невнятный гомон за дверью. Затем дверь распахнулась- то ли от удара, то ли от мата.
-…, …, козел, …, все оплатишь! …, …!!!
Мимо проскочили два плотных мужика в спецовках, уселись в УАЗик, и машина, отплёвываясь щебёнкой, с ревом выехала за ворота. Следом за мужиками выскочил председатель правления.
-Петрович! Петрович!- заорал он вслед машине. – Сам козел! …, …!
Владимир не стал дальше слушать про родственников Петровича, вошел в помещение. Сторож Иван Иванович, мощный мужик лет семидесяти, ржал, как жеребец, заходясь в чахоточном кашле курильщика, и вытирал слезы со щек. Владимир поздоровался, присел на скамейку и тут же испуганно вздрогнул от грохота рухнувшей на пол кипы папок. Это, задев край стола обширными тылами, из угла выбиралась бухгалтер Алла Дмитриевна.
-Вот!- она трясла какими-то листами. – Вот! Нашла! Сергей Павлович! Нашла!..
-Ну, а я что говорил?.. – уже успокоено сказал председатель, входя в комнату. – Там есть срокА? Есть?
-Есть, есть!- радостно закивала бухгалтер.
-Ну! И кто козел?! – напористо придвинулся председатель к Владимиру.
-Они, конечно, они,- подтвердил Владимир, пятясь к выходу. – Иваныч, выдь на секунду.
Вышел на крыльцо, закурил. Следом вышел сторож.
-Сейчас, погоди,- Засеменил к уборной, на которой красовалось « М + Ж».
После постояли у ворот, и Иваныч все рассказал Владимиру.
Два года назад садовое товарищество заключило договор с местными электросетями. Сети обязались поставить столбы, протянуть провода и обеспечить подключение дальних участков к электроэнергии. Срок выполнения – два года.
Товарищество, в свою очередь, обязано было авансировать половину стоимости работ по установке столбов. Остальная сумма – по завершению всех работ.
Позавчера в правление приехали уполномоченные представители дочернего предприятия электросетей ООО «Контакт». Председатель лично просмотрел доверенности данных товарищей. Все было в ажуре, на обоих были галстуки и белые рубашки. Уполномоченные прояснили ситуацию: протяжка проводов на уже установленные столбы была заморожена на полтора года ввиду изменений в СНиПах и ГОСТах, теперь же пришло распоряжение: столбы ставить только железобетонные. Замена столбов будет производиться для товарищества, естественно, бесплатно. Оставшуюся сумму за установку прежних деревянных столбов, протяжку и подключение оно оплатит по завершению всех работ.
А по поводу уже поставленных столбов товарищи в галстуках предложили следующее: повесить объявление на стенде о продаже столбов по сходной цене. В итоге все оказываются с наваром: садоводам – лес, электросетям – деньги для продолжения работ, правлению – низкий поклон.
На следующий день «дочерники» чин – чином – с приходниками, печатями, подписями – продали за полдня все столбы и, сердечно попрощавшись, укатили.
А утром, в воскресенье, прикатил директор электросетей, тот самый Петрович.
Здесь сторож опять неестественно заржал.
-Ну, хватит, хватит, рассказывай!
-Нет, ты только представь: воскресенье… он с похмелюги, а тут кто-то «настучал»…ехать надо. Вываливается из машины и сразу: «Где этот козел?! …!!! Дятел долбанный!!!» Ну, и понеслось!.. Этот ему: «Ваш филиал…ваш филиал…» А тот: «Засунь ты этот филиал …!!! Мы госпредприятие! У нас ни «дочек», ни «сыновей», …!!!» Тут уж и Сергей Павлович не стерпел: «За «козла», чурка Чернявская, ответишь, а это вот ваши приходники» – и бац ему на стол документы! Слава богу, что не отдал их пока садоводам. Тот смотрел, смотрел на них… Спрашивает у зама: «Кто такой Письников? А Какилашвили?» Зам плечами жмет. «А что такое «Ощество»? Председатель: «Где, где?» Точно! «Ощество» на печати написано! И подписи – Письников и Какилашвили! «В общем, - говорит директор. – выплачиваешь нам остатки за работу по столбам – и мы с тобой разбегаемся по - мирному. А таких печатей я тебе завтра мешок пришлю!» А тут эта корова, Алла Дмитриевна, сунулась; «У нас договор вчера истек, а вы его не выполнили!» Ну, все, понеслось по -новой! За грудки схватились! Я насилу разнял!»
Иван Иванович облизнул сбитые в кровь костяшки.
-В общем, дальние наши участки еще лет пять при керосинках жить будут, директор пообещал. Зато при бревнах, - философски подытожил он.
-Так как насчет ночи?.. Откроешь? – Владимиру не терпелось уйти, порассказать все своим.
-Да я тебе ключ запасной дам. Езжай, не буди меня. Это ж сколько эти Писилашвили хапнули за полдня?.. – пробурчал он вслед Владимиру. – Пойду, у «худенькой» нашей спрошу. Алла Дмитриевна!..-



Комары вели свою гнусную серенаду. Кукушка уныло отсчитывала чьи- то оставшиеся годы. Природа замерла. И лишь Рика у яблони обиженно лизала отдавленную кем- то при пожаре лапу.



Г Л А В А 2


-Блин! Ну, что ему надо?!
Владимир, включив правый поворотник, притормозил на обочине. Достал из бардачка документы, вылез. Навстречу, поигрывая жезлом, приближался гаишник.
-Добрый день. Инспектор лейтенант Сергеев. Ваши документы.
-Здравствуйте. Нарушил что, командир?
-Проверка документов.
Инспектор молча обошел машину, посмотрел номера, горящий ближний свет, глянул сквозь открытое окошко на пристегнутую ремнем Надежду. Рика, положив морду на спинку Надеждиного кресла, внимательно за ним наблюдала.
-Не выскочит собачка?
-Нет, она дрессированная.
-Капот откройте.
-Командир, да что случилось? Третий раз уже на трассе останавливают! Здесь, в Вахрушево, ни разу за пять лет ГАИ не видел, - опять прицепился к гаишнику Владимир, поднимая капот. – Одни «плечевые» стояли, - ляпнул он, осекся и полез в двигатель. – Номер почистить? – задушевно произнес он из недр машины.
-Не надо, - откуда- то с воли раздался голос инспектора. Владимир вылез наружу.
Мудрые серые глаза внимательно смотрели на него из-под козырька фуражки.
-А теперь мы будем стоять, - строго произнес инспектор, протягивая документы.
-Хлеб отбили у девчонок, - криво улыбнулся Владимир, запихивая документы в карман.
-Пили? – перебил его лейтенант.
-Нет еще, - улыбка сползла с лица Владимира. Он захлопнул капот.
-Счастливого пути, - козырнул инспектор. – До скорой встречи.
-Типун тебе на язык и чирей в задницу, - прошептал вслед ему Владимир бабушкину присказку от нечистого.
-Пап, ну мы поедем? Мишалкины же обещали придти! – раздался Дашкин голос из машины. Гавкнула пару раз Рика.
-Все – все, по - коням…


…Вечером пришли друзья, семья Мишалкиных, Анатолий и Елена. И пришли не просто так, а по поводу: определиться с общим подарком на день рождения Володькиной соседке, Татьяне.
- Давайте решать, пока она не приехала: электричка через полчаса, - Анатолий нервно надкусывал яблоки то с одной, то с другой яблони, морщился, отплёвывался. – Она завтра хочет праздновать здесь, в саду. А мы сейчас как раз в город катим, купим попутно.
- Может, из золота что-нибудь? – задумчиво спросила Ленка.
- Нет, только не это! – Надежда была категорична, как гильотина. – Мы ей три года подряд дарили – и где это всё? Дочке отдала!
- И что ж дарить тогда? Чтоб не отдала? Может, вшить что-нибудь дорогое? Пирсингом, а?
Ленка дурака-мужа не слушала и размышляла дальше:
- …Или парфюмерию. Сейчас вполне приличная дорогая парфюмерия есть. Крем какой-нибудь для увядающей кожи…
- Ну, для очень увядающей! – встрял в разговор Владимир, которому не нравилась идея с парфюмом.
- Ага, струпьями отваливается, - поддакнул Толя.
- Да я серьёзно! Вы же ни черта не понимаете! – обиделась Ленка. – Красивый качественный набор! Сами-то чего предложили? Сидят здесь…
- Может, статую какую-нибудь шикарную ей на клумбу? – Вовка старался казаться серьёзным.
- Во-от! Точно! – опять поддержал друга Анатолий. – «Писающую девочку!
- Или «Блюющего мальчика»!
- Мужики, прекратите!
Похихикали немного, закурили. Взгляд Вовкин нечаянно задержался на Рике.
- Нет, - вздохнул он про себя. – Не успеет. Не видать Танюхе щенка на день рождения.
- Можно машину навоза заказать. Или дров, - произнёс он вслух.
- Ещё уборную вычистить и вскопать всё… Дурак, - резюмировала Надежда и повернулась к Ленке. – А что, ты говорила, за набор?..
И они заговорили на своём, на «птичьем» языке: Льореаль, Нивеа, Виши, Гарниер…
Мужики откровенно заскучали.
Комары вели свою гнусную песню. Кукушка уныло отсчитывала чьи-то оставшиеся годы. Брехал спросонья пёс у сторожей.
Природа замерла. А жены всё щебетали и щебетали.
- Ну, вот, дождались… - раздраженно произнёс Толя: у калитки маячила Татьяна. Позади – дочка Аня с мужем Юрием. – И чего делать будем? – перешел он на шепот. – Чего покупаем? – Улыбнулся приветливо пришедшим, помахал рукой: - Привет!
- Сейчас придём! Переоденемся только…
Прибывшие зашли в соседний дом.
- Девоньки! Рожайте быстрее! Они через десять минут придут!
Но уже минут через пять из домика выскочила Анна.
- Пожар! Горим! – как РГДэшка разорвала она криком садовое безмолвие.
Все через грядки ломанулись к Татьяне. Но когда заскочили на крыльцо, навстречу им уже несся Юрий. С размаху вышиб дверь ногой, снеся всех рюхами на клумбы, и, закопченный, нервно понесся к колодцу, шепча под нос: - Воды! Воды!!!
Толпа, отлежавшись в цветнике, снова ринулась сквозь дымовую завесу в домик.
Анна, ломая ногти, пробовала поднять шпингалеты на прибитых к косякам рамах. Дым клубами разносился по всем комнатам, но просачивался почему-то не из топки, а из духовки. И огня почему-то не было.
Галдёж, шум, беготня… Заскочил Юрий с водой, распахнул духовку и плеснул в нее из ведра. Пахнуло запаренными вениками и печеной картошкой.
- Ты что делаешь?!
- Он, ненормальный, печку в духовке растопил, - чуть не плача от дыма ответила Анна, сползая с подоконника. Двухсотмиллиметровые гвозди так и не поддались.
- Как: «в духовке»?! Ты что, пьяный?
Юра моргал слезящимися глазами.
- Я перепутал.
- Как перепутал?..
- Юра, ты же неделю назад диплом защитил!
- Да при чем здесь диплом? – обиделся тот. – Диплом, диплом…
Все потянулись к выходу.
- Слава богу, что дрова сырые…
- Тань, а может, тебе огнетушитель подарить? И багор?
- Танюш, ты спички то подальше прячь от молодых…
- И острые предметы…
Похохотали на крыльце, покурили и разошлись. И о подарке на день рождения больше не говорили.



ГЛАВА 3


А в Японии- Корее , к несчастью, начался чемпионат мира по футболу.
Напруга на даче стояла страшная!!!
Во-первых: телевизор. Ни один из стационарных ничего не ловил. Знакомые вошли в положение, дали автомобильный, черно-белый. 15 сантиметров по диагонали.
Во-вторых: антенна. Короткая автомобильная ловила только помехи. Сообща нашли антенный кабель, протянули его на крышу. По Первому проявилась верхняя половина экрана, по второму – нижняя. Остальные каналы перестали показывать даже помехи. Так и смотрели: удар головой – го-о-ол!!! А, может, и нет.. Хотя, комментатор тоже кричит: «Го-о-ол!» Впрочем, и эти боги эфира порой ошибались. Вспоминалось сразу: «Гол! …, штанга!» Мигом переключали на второй канал. Но повтор уже кончился. Психовали. Матерились про себя. Но матч продолжался, и народ вновь оттаивал, начинал спорить – чьи ноги ведут мяч? Наши? Японские? Делали ставки на «соса-солу» и лениво жевали викторию. И периодически гнали Надежду, снующую с улицы в дом и обратно. По закону подлости, при её появлении «наши» постоянно отбивались. И даже до голов доходило. В такие минуты народ злобно и молчаливо устремлял взгляд на Надежду. Даже у Рики в глазах появлялся какой-то нездоровый животный блеск. Надежда нервно отругивалась и спешила уйти.
В пятнадцатиминутные перерывы все дружно принимались за работу: копку, прополку, посадки…

Когда 14 июля, согласно народным приметам, до следующего года заткнулась кукушка – Володька с Дашкой начали мастерить скворечник. Тот получился каким-то скособоченным, весёленьким, как избушка Наф-Нафа. Дарья вывела на нём зеленой краской «Вход в …», Владимир залез на крышу бани и водрузил шест со скворечником.
Отошли в сторону, полюбовались.
- Вов, - после некоторого молчания сказала жена. – А, ведь, у него склон крыши в обратную сторону.
И опять всеобщее молчание.
- Я намертво приколотил шест, двухсотками! Переделывать не буду! Пошли все на фиг! – вдруг решительно проговорил Владимир. – Захотят – будут жить!
Все молча разошлись.
По весне скворцы в скворечнике все же поселились. И даже птенцов вывели. Но частенько во время дождя Владимир, проходя мимо бани, слышал, как дворец, сидя на приступке скворечника и стряхивая с себя дождевые капли, что-то матерно и нелицеприятно чирикал ему в спину.
- Сам такой, - бурчал в ответ Володька и бежал в дом: греться.

Свояк же его, Николай Слухач, зациклился на туалете.
Они с женой, Валентиной Слухач, сестрой Надежды, уже лет как десять перебрались из Братска к ним, в столицу Южного Урала. Прижились, прискрипелись, пустили корни в виде внучки. И стабильно возделывали вместе с Топтыгиными сад.
Так вот, Никола принялся за туалет. До сего времени пользовались Татьяниным, но пора было и честь знать, свой возводить. Тем более, что ожидался приезд в гости сына Дмитрия и Сергея, младшего брата наших сестер. Негоже гостей встречать с соседским туалетом.
Копошился Николай с любовью, не спеша. Тщательно выбрал доски. Выкопал яму куба на два. Подобрал красивые ручки и защелки. Когда настил был готов, посадил на него Мишалкину Ленку, обвёл карандашом заднюю часть и лобзиком по этому трафарету вырезал «очко», смахивающее на сердечко.
Дашка расписала стены ромашками и бабочками, похожими на колорадских жуков.
Натянули красную ленточку. И стали ждать приезда сибиряков.


Владимир же к их приезду, раздобыв в гараже банки с прошлогодним вареньем, втихаря забодяжил на чердаке вино в двадцатилитровых бутылях. И по нескольку раз на дню тайно! поднимался наверх – следил, не поднялись ли резиновые перчатки на горлышках в фашистком приветствии?.. Перчатки не поднимались. Владимир добавил дрожжей. Через день перчатки улетели к чертовой бабушке. Бурая, вонючая жидкость поперла наружу.
Первой всполошилась Рика. Нарезая круги вокруг дома, она неожиданно садилась и злобно лаяла на крышу.
Почуяв неладное, Владимир пробрался на чердак и чуть не заплакал: в бутылях осталось по трети. Матерясь, нашел застрявшие в паутине перчатки, вновь натянул их на горлышки, не надеясь, впрочем, уже на успех.
И тут на чердаке появилась Татьяна.
Оба испуганно уставились друг на друга.
-Вов, ты что делаешь?
И тут Владимира прорвало.
-Что тебе надо?! Я у себя дома!!! Что ты здесь командуешь?! Ты еще Надежде расскажи!!!
Вообщем, убежавшее вино на психику воздействовало сильно. Татьяна, надув губы, сползла вниз.
Володька сел на приступок, закурил. Мелко подрагивали пальцы. Солнце сквозь щели золотило пылинки. Вкусно пахло вениками, пылью и стружкой. И невкусно - пролитой бурдой. Владимир потихоньку успокоился и тоже полез вниз – мириться с Татьяной. Сорвал по пути ромашку.
-Тань, Тань.- Он подошел к Косолаповой, копающей грядки, встал на колени. –Тань! Ну, прости меня, дурака!
Спина у Татьяны напряглась, но она не обернулась.
-Тань, ну, прости!?
-Да ну тебя, - отозвалась та сквозь слезы. – Что я тебе сделала? Что ты кричишь на меня? И Рика твоя у меня в малине гадит…
-Тань, Тань, ну, что ты?.. Не плачь. – Володька поднялся с колен, обнял ее. –Ну не плачь… Сдуру ляпнул… не плачь… Вот тебе ромашка в подарок. А Рику в угол поставлю. Не будет больше гадить.
-Не будет… Все- равно будет. И кости еще у меня под яблоней закапывает. Все корни оголила.
-Да это она о тебе заботится! На черный день…
-Топтыгин, иди отсюда. Дай успокоиться.- Татьяна смахнула остатки слез.
-Все, Таня, ухожу. Приходи чаевничать. Я чайник поставил.





ГЛАВА 4

«Запись де… запись делали мы в ЗАГСе
Оба с ра… оба с раннего утра.
Палец в же… палец в желтеньком колечке
Запер де… запер девку на века»
Песня звонко неслась над вечерними субботними дачами. Праздновали день рождения Татьяны Косолаповой.
Все уже были навеселе, довольные, счастливые, потные от душных безветренных сумерек. Молодежь у бани жарила шашлыки и барбекю, что-то тихонько напевала под гитару. Старшие сидели за столом под деревьями и тянули свою любимую застольную.
«А мне де… а мне девоньки сказали:
Неман ди… Неман дивная река.
Как я бу… как я буду с ним купаться,
С толстым ху… с толстым худенька така?»
Рика, объевшись под столом подачками, нервно пряла ушами во сне и подрагивала передними лапами. У крыльца в мешке из-под мусора по-хозяйски копошился крупный ежик, фырча из сумерек на каждого проходящего мимо. Проходящие не обращали на него никакого внимания: в садах к ежикам привыкли.
Здесь же стоял Мишалкинский подарок Татьяне: ручная кубовая бетономешалка, украшенная цветами, ленточками и надписью по борту «Суковыжималка». (Эту бесполезность лишь через три года с превеликими муками и матами тот же Анатолий по просьбе Татьяны вывез на свалку).
Именинница восседала в центре стола, красивая, в веночке, в праздничном садовом халате, запачканном лишь по подолу и с дорогим браслетом из белого золота на левой руке. Гости же были кто в чем, но обязательно с каким-нибудь выкрутасом: цветком за ухом, галстуком на голое тело, накладными грязными ногтями и т.д., и т.п.
-Вовка!- кричал через весь стол Анатолий. – Ты видел, какие огурцы именинница вырастила? Ни в одном порнофильме не увидишь!..
-Это что!..- орал в ответ Владимир. – Она сейчас на баклажаны перешла! Цвет кожи ей, видите ли, не нравится!
Их никто не слушал. Все громко гомонили, не слушая друг друга, пытаясь высказать что- то свое, видимо, наболевшее.
Потом потихоньку все притихли, слушая Толин рассказ о краже провода с завода.
-Главное - днем! Через вахту! Эти электрики ещё за углом начали его прибивать, к турникету вышли… Вахтер спрашивает: «Что делаете?» «Да вот, дополнительный кабель тянем … для наружного освещения, для розеток». А он: «Ребята, вы и нам конец пустите под розетку! А то даже чайник разогреть не на чем!» Они и к нему протянули. Потом прошли через двери, на наружное освещение немного отмотали, зашли за угол, обрезали провод и метров 150 в машину к себе загрузили.
Тут Николай, не привыкший быть в центре внимания, перебил его.
-А, помнишь, у вас там кто-то тиски на спор выносил?! Килограммов двадцать тянули, говорил! На шею себе повесил, фуфайку застегнул, а на вахте у него спрашивают: «Что у тебя там?» «Ничего» «Расстегивайся!» Он расстегнулся, недоуменный такой: «О, блин, опять мужики подсунули!»
Посмеялись, выпили, опять затянули песню.
Смеркалось. Звезды подмигивали в фиолетовом небе. Исчезли мухи. Появились комары. Малиновое солнце зацепилось за черный контур леса и все никак не могло перевалить за горизонт.
Ребятишки притащили пережаренные шашлыки, посидели, с неадекватными взрослыми и ушли с гитарой в дом.
День рождения заканчивался. Подарки давно уже вручены, поздравления сказаны, бутылки опустели… Разбредались по дачам уже в полной темноте, вразнобой напевая захмелевшими голосами:
«Нога в но… нога в ногу шли солдаты
Прямо с ра… прямо с раннего утра…»


… На следующее утро, с трудом разлепив глаза и опохмелившись – кто чаем, кто аспирином – толпой поехали на озеро: освежиться.
Опережая всех, в озеро с размаху бухнулась Рика. Если считать, что это было первое её знакомство с водой (не считая ванны и садовой лейки), то можно себе представить её шоковое состояние: твердь земная разверзлась и поглотила её с головой. С диким щенячьим визгом она выскочила из воды и припустилась сквозь камыши вдоль берега. Её не было минут пять. Все степенно разделись и принялись купаться.
И тут появилась Рика. Долго и тревожно всматривалась в купающихся, а затем, превозмогая страх, бросилась в воду: спасать Надежду.
Та, как эсминец от торпеды, пыталась увеличить ход и галсами уйти в камыши, но не тут-то было! Ох уж, эта женская наивность…
С беспощадностью киллера Рика настигла Надежду и лапами забарабанила по её оголенной спине. И прикончила бы, спасая, если б не Дарья. Та сразу сообразила схватить Рику за ошейник. И случилось чудо! Собака развернулась и потянула Дашку за собой.
Что-то кричали выскочившие на берег ребята. Володька, накинув зачем-то куртку, бежал жене навстречу.
Рика догребла до берега и вернулась за Надеждой. Та, будто в «Полосатом рейсе», заскользила вслед за ней. Лишь судороги в пальцах на собачьем ошейнике мешали наслаждаться негой.
Исполнив долг, овчарка отряхнулась на разосланные одеяла и вновь вперила взгляд в озеро, разыскивая новых несчастных. Но озеро опустело. Все как-то разом решили позагорать, хотя небо плотно обложило облаками.
- Да-а, покупались, - ехидно заметила Ленка, обрабатывая йодом Надеждину спину. – Вырастили Баскервильку…
- А вы не заплывайте за буйки, - хмуро огрызнулся Владимир, выжимая куртку. – У неё инстинкт спасения дефективных в генах заложен. Толь, достань пиво. Башка трещит, спасу нет!
- На дачу доедите – и опохмелитесь! – категорично отрезала Ленка.
Володька обиженно отвернулся, закурил и улегся на спину. И уснул.
И увидел сон. И был тот сон эротическим. И появился в том сне Толя Мишалкин. И, щелкая секатором в огромной руке, сказал Толя: «А вот я тебе сейчас!..» И проснулся Владимир с пересохшим горлом. И тек по его телу холодный пот. А рядом стояла Рика и лизала его по щеке.
-Ну тебя к свиньям собачьим! – отпихнул он ее, вытер испарину .
У машины сидели ребята и пили пиво. Володька на четвереньках добрался до них и присоединился.
Пока тянули пиво, рядом притормозила машина. Вышли три небритых мужика в рыбацкой одежде, о чем- то посовещались, открыли багажник и вытащили пару ведер. Двое понесли их к берегу, третий подошел к ребятам.
-Сигарета есть?
Доставая пачку, Владимир кивнул на тех, двоих: - За грязью?..
-Нет. Местные мы… В Бреды к друзьям ездили… Раков мелких наловили, решили попробовать у нас развести. Раньше- то и здесь водились. То ли мор прошел…то ли выловили… - Он махнул рукой.
Все с любопытством потянулись к берегу, встали у кромки воды, наклонились.
Владимир, сидящий у машины, ради интереса попробовал пересчитать «пятые точки», сбился и полез за видеокамерой. Как по заказу, из- за облаков выглянуло солнышко. Радостное, рыжее, счастливое, словно немецкий солдат летом в русской оккупированной деревне.
Владимир снял и общий, и ближний план замерших у озера ребят и произнес в камеру, глядя на знакомые и родные «тылы»: «А назовем ка этот эпизод «Прощание с раками». Хучь вместе… хучь раздельно…»
Сам же захихикал своей шутке и поспешил к берегу: страсть как хотелось посмотреть маленьких раков.



ГЛАВА 5



Ласка шуршала где-то за стенкой. Володька время от времени перговаривался с ней, подбрасывал печенюшки в уголок. Рика дремотно поднимала морду, принюхивалась, но недовольства не высказывала.
Шел первый час ночи. Тихо плакал по приемнику Руссос. Сизый сигаретный дым слоился под потолком. Отгадывался последний кроссворд.
Владимир отложил ручку, зевнул ущербным ртом, натянул куртку на голое тело и вышел из домика. Следом, пересиливая себя, спящую, поплелась Рика. Встали в темноту под дерево. Володька расстегнулся, Рика присела… Подняли глаза вверх, да так и застыли, позабыв про нужду: звезды упали вниз, зацепились за листья, груши, яблоки, замерцали новогодними блестками! Тишина стояла обалденная!
И тут Рика со стоном зевнула.
- Тьфу на тебя! – чертыхнулся Топтыгин и поплелся назад. Разделся на кухне и охлажденный забрался под одеяло к Надежде.
- Спишь? – спросил вкрадчиво.
- Уже нет. Ты что так долго?
- Представляешь, сейчас с Рикой вышли в сад – мужик в плащ- палатке стоит на улице, а земли как будто не касается, ног не видно. Рика ко мне жмется, дрожит, скулит. Я к воротам подошел, а мужика уже нет, как сгинул! Слушай, может, это и есть «Черный дачник»?
- Вовка, кончай пугать! Я сейчас до утра не засну!
- Все, больше не буду! Просто интересно: жара такая, а он в капюшоне, будто лицо прячет. Говорят, у «Черного дачника» нет кожи…
Он слетел с дивана, разбудив бряканьем костей остальных.
- Что такое?! – испуганно, с соседнего дивана спросила Валя.
- Ничего, ничего…- успокоительно пробормотал Владимир, карабкаясь на диван. – Топор из рук выскользнул…
- Какой топор? – перепугалась еще больше Валентина.
- Младенческой кровью омытый… - вновь попробовал пошутить тот.
Надежда, поворачиваясь на бок, нечаянно пихнула мужа коленом в пах. Тот охнул и потерял на секунду сознание.
- Пап, а кто такой «Черный дачник»?- подала голос Дарья. – Как «Черный турист»? Или «Бабка Синильга»?
- Ага, - сдавленным тоненьким голоском ответил отец, суча ногами под одеялом. – Как Синильга…
- А что он делает?
Володька покосился на освещенное луной напряженное лицо жены.
- Подарки разносит, - скучно, со вздохом ответил он. – Яблоки, груши… ягоду крыжовник…погоду хорошую…
- А- а, - сонно отозвалась Дашка, засыпая.
Топтыгин настороженно прислушался к организму. Кажется, ничего больше не болело.
- Спокойной ночи всем, - пожелал он в темноту.
Ему не ответил. Никола, свояк, уже вовсю храпел.


…Утром Володька проснулся от хохота.
Все давно уже встали и завтракали на веранде. Надежда вслух зачитывала отрывки из книги В.А.Абросимова «Работы в поле и в саду», С.-П., 1889г., переизд. в 1986г.
«При посадке картофеля первая работница идет по заданному направлению и отбрасывает лежащие на пути камни. Вторая работница палкой выдавливает лунки. Следующая садит клубни, присыпает их землей. Четвертая работница поливает, причем не менее ушата воды на 3-4 клубня…»
- Дураки, - дремотно подумал Владимир. – Чего смеются… Блаженные времена для мужиков были! Лафа!
В комнату осторожно, оглядываясь, вошла Рика. Потянула носом.
- Что тебе надо? Иди отсюда.
Рика подошла, лизнула его в лицо, затем плюхнулась на пол и громко зевнула.
«…Для разлыхления почвы используются камни, зола , битый кирпич. В последнем случае очень удобно, если участок находится неподалеку от кирпичного заводика…»

Хохот. Потом еще что- то невнятное. Опять хохот.
- Вставайте, сэр, - сказал себе Топтыгин. – Пора пахать…

… Сережка, брат наших сестрёнок, и Димка, сын Слухачей приехали в пятницу, под вечер.
Шум, гам, поцелуи, объятья… Кое-как разместили машины у ворот. Затопили баньку, запалили дрова в мангале. Девчонки крошили салаты. Мужики, остограммившись, мариновали мясо и кур. Затем всей толпой под прицелом Вовкиной видеокамеры с криками и аплодисментами торжественно перерезали красную ленточку у нового туалета. Маэстро скромно стоял в стороне и смущенно улыбался.
- Ну, Никола, тебе и первая честь! – подтолкнул его Сергей Братский. – Как автору.
- Да ладно вы, - тот засмущался ещё больше. – Валь, ну, когда жрать-то будем?
- Всё! За стол, за стол!..
Сели, забыв про новоселье. С устатку ли, от длинной дороги ли, от жары ли, но захмелели быстро. Никола всё осаживал мужиков: «Баня ещё… не торопитесь… успеем…». Куда там! У всех был такой переизбыток «чувств –с «, так хотелось рассказать всё-всё-всё, что рюмочки опрокидывались как-то незаметно и в охотку.





Часа через два все-таки удалось отправить мужиков в баню.
Пока Димка с Володькой, переговариваясь, неспешно резали огурчики и открывали водку и пиво в раздевалке, пока разнагешались, пока добивали сигаретки - остальные уже вовсю хлестались вениками. Слышались охи, приглушенный мат, шипение воды.
-Айда, Димка, а то зальют все к чертовой бабушке…
Двое уселись на нижнем полке, трое наверху. Пар стоял отменный, градусник показывал восемьдесят пять с плюсом.
Никола наверху продолжал спор со свояком Сергеем Братским.
-А я тебе говорю - есть дырки! – с напором настаивал Сергей.
-Тьфу ты! Канальцы есть, конечно… Ведь… это… специально же объединили: ЛОР! Понял? ЛО-ОР!!! Ухо, горло, нос! Ой, блин! Димка, кончай плескать! – крикнул он сыну, пригнулся, спасаясь от раскаленного пара. – Понял? ЛОР! Ухо, горло, нос! Но дым не пройдет! Канальчики…
- Да иди ты на хрен со своими каналами! – перебил его Сергей, уже пьяненько размахивая руками. – Вовка! Притащи сигарету! Прикури! Щас я тебе, Никола, докажу! Каналы!.. Тоже мне доктор!..
Володька сбегал в предбанник, тяпнул рюмочку, прикурил сигарету и вернулся в парилку. Там уже и Николай, и его сын Димка пытались отговорить Сергея Братского от эксперимента. Анатолий же, напротив, настаивал на его проведении.
Сережка Братский взял сигарету, облизнул губы, несколько раз прокашлялся и глубоко затянулся при общем молчании, зажал пальцами нос.
Блестевшее от пота лицо покраснело, глаза выпучились, как у карася на суше. Зрители, стоя рядом, тоже, как клоны, непроизвольно завыпучивались.
-Вон дым пошел! Из левого!..
-Да это пар…
-Серега! Держи нос крепче! Это пар… Тужься! Тужься!
-Тужься… Да его сейчас Кондрат хватит! Или через задницу весь дым выйдет!
-Там канальцы…
-Пошел ты!..
Лицо у Сережки приобрело свекольный цвет. В тишине раздался еле слышный писк. Из левого Сережкиного уха появилась тонюсенькая струйка дыма. Сергей разжал пятерню, глубоко вздохнул, обвел всех олигофренным взглядом и повалился набок.
Разом загомонили, подхватили гуттаперчивое тело и, прижигая филейные части о каменку, матерясь, потащили Братского в раздевалку. В раздевалке тот очухался, остограммился, даже разулыбался. К говорящим, правда, старался поворачиваться правой стороной.
-Не слышу почти ничего левым, - громко объяснял он. – Как пукнуло что-то внутри!.. Будто граната разорвалась!..
-Так «пукнуло» или «граната»?
-Иди ты! Чуть не окочурился человек!
-Не - е, ну, дым-то был?
-Был, был… Пей давай! Завтра к врачу поедем.


ГЛАВА 6


Утром Володька, Николай с Валентиной и Сережка поехали в город – лечиться. Сережка, перегарно дыша в сторону, сходил на прием. Вышел из кабинета довольный и счастливый: ничего страшного не выявили, назначили какие-то капли.
Заехали домой к Топтыгиным. Николай с Валентиной, не заходя, сразу же пошли на рынок за продуктами на дачу, да заодно в аптеку за каплями « для дефективного брата», как выразилась Валентина.
Сергей первым делом дома полез в холодильник, достал запотевшую перцовку, налил, выпил.
- Фу - у, кое- как дотерпел!..
Морщины со щек поползли куда-то за уши. Пальцы уже твердо и уверенно держали вторую рюмку.
-Ты закусывай, закусывай! – крикнул Володька из соседней комнаты.
-А я закусываю, - Сергей понюхал корочку хлеба, налил третью и пошел к нему на голос. – Ты что там возишься? Попей чайку…
-Да люстру все никак собрать и подключить не могу. Третий месяц с «лампочкой Ильича» живем…
Топтыгин сидел на полу. Вокруг были разбросаны какие- то плафоны, хрусталики, инструменты, инструкции. Сережка оглядел все внимательным строгим взглядом, выпил, икнул.
- Ты… это… иди кормить сестренку с Николой… Я все подключу…
- Серег! Ты ж пьяный! … током - костей не соберешь!
- Сибирских мужиков вы еще не знаете… Сказали – как отрезали! Бутылку притащи! И закусить!..
Он уселся на Володькино место и принялся за дело.
…Через полчаса, когда пришли Николай с Валентиной, у Володьки была готова жареная картошечка с огурчиками и помидорчиками, а сам он что-то тиражировал на ксероксе.
- Вас за смертью посылать, - заворчал он. – Остыло, поди, все…
- Ох-х, без рук останусь с этими сумками!.. Набрали всего.. Народу – ужас!.. – Валентина разулась, прошла на кухню. –Сережка-то где?
- Люстру собирает в спальне. За стол без вас не садится…
Николай в прихожей разглядывал развешанные по стенам дипломы Рики. Прочитал вслух: «Владелец: Топтыгин В.А. Пол; сука»… Недоуменно оглянулся.
- Лапоть! Да ты выше читай! «Порода: немецкая овчарка. Кличка: Ульрика.»
Николай хмыкнул «не знаю, не знаю…», прошел за женой в спальню – и замер.
Сережка, положив кулачок под голову, мирно посапывал на полу меж двумя изящными миниатюрными люстрами. Вокруг валялись обрывки изоленты, куски проводов, болтики, шайбочки… На подоконнике тускло отсвечивала солнечными бликами порожняя бутылка из- под перцовки.
- Топтыгин! У тебя одна люстра была? – Валя точно знала, что одна. Она её и дарила.
- Одна! Двухъярусная!.. С висюльками!..
Глядя на брата, Валентина тяжело вздохнула: - Если б у него еще одна бутылка была, он бы тебе весь подъезд люстрами украсил. Пошли есть… не будите этого глухонемого…
«Левша» проснулся только через два часа. Развил бурную деятельность: подключил обе люстры, съел полкастрюли «суточных» щей, опять опохмелился, шесть раз отзвонился кому-то в Братск и, наконец, заявил: «Я готов! Поехали в сад, Топтыгин! Червей не успеем накопать! Темнеет уже…»
Тронулись. Пока ребята загружали пожитками и едой машину, Володька бегал по близстоящим домам, расклеивая на подъездах объявления.
- Мы готовы. Поехали?! – подошел Николай. – Ты что, квартиру меняешь?
- Не-е, -Володька приклеивал последнюю бумажку. –Ленка Мишалкина позавчера ногу сломала. Ты что, не слышал?! Дома сейчас по бюллетню… в гипсе… скучает… Я хотел в газету объяву дать, да времени нет… Все! Готово! Поехали! – Он засеменил к машине.
Николай, задержавшись, поправил очки, прочитал объявление.
«Дипломированный учитель бальных танцев
Набирает для занятий группу детей в возрасте
От 5 до 13 лет.
Принимаются все желающие!
Телефон для записи: 573-50-80
С 9-00 до 20-00»
Николай молчаливо уселся в машину. Что-то весело бубнил спереди Сережка. Что- то спрашивала сидящая рядом Валентина. Николай молчаливо, невпопад кивал головой, не к месту улыбался. И лишь когда выехали из Челябы на трассу, тронул Владимира за плечо.
- Слушай, Топтыгин, тебе кости когда-нибудь переломают, ей-богу! Или кирпичом сзади…
Все разом замолчали.
- Коль, да не бери ты в голову! О чем ты говоришь?! – улыбаясь до ушей обернулся на секунду к нему Топтыгин. – Представляешь, как ей сейчас одной дома скучно?! Все на дачах, балдеют, а она дома… одинокая… брошенная… Хоть какое- никакое, а развлечение!.. И кости быстрее от тренинга срастаются… От койки до телефона, от телефона до койки – скок- скок, скок- скок… А кирпич…Не-е, не боюсь… Толя все кирпичи в дорожки забетонировал…


ГЛАВА 7

Судя по акустике, Николай начинал свои опыты в зодчестве не с туалета, а с концертного зала. Любой звук – будь то шуршание бумаги, расстегивание «молнии», либо что другое – слышался в любом конце сада.
Владимира, периодически страдающего желудком, эта «публичность» коробила страшно! Первое время он вообще бегал «до ветру» в Татьянин домик. А потом приловчился! Только зашумит где-то вдали поезд или электричка – он бегом в нужник! Поезд подходит, усиливая гудение и лязганье – и у него самая кульминация! Тот затихает где-то вдали – а у него уже гармония в организме! Очень уж складно это у Володьки получалось! И людям он смотрел в лицо, не пряча стыдливо глаз!
Одного не учел: закрепления рефлекса, как у собачки Павлова. И теперь – воленс, неволенс - при звуках электропоезда в животе начиналось непроизвольное урчание, он мчался в уборную и без какого либо результата сидел, покуривая, на «толчке».
Через некоторое время люди заметили эту взаимосвязь и стали по нему сверять расписание электричек.
Но все это так… маленькое отступление…
А пока ребята готовились к рыбалке.
Николай все грузил и грузил провизию в сумки. Рядом Володька варил кашу - прикорм для карасей и психовал:
- Куда ты столько грузишь? На одну ночь едем!.. Сейчас консервы повыпадывают!
-Не повыпадывают!- Николай ладонью примял продукты, перевязал ручки тесемкой. – У нас, в Сибири, говорят: «Едешь на сутки - жратвы бери на неделю».
- Это если из машины не выходить… Сережка, что там с червями?-
Сережка Братский, копаясь в дальнем конце сада, что-то прокричал в ответ невнятно.
- Что он сказал?
- Да послал тебя! – Николай бережно обвертывал водку газетами. – Черви-то в компостной яме копать надо.-
- Тьфу! Забыл я про нее! Серега! Серега! Иди сюда!-
Сережка подошел, долго очищал о лопату обувь.
- Топтыгин, там что – туалет у Рики?
- Ну, не у меня же…А ты по запаху разве не различаешь?
- Ты еще «по вязкости» скажи…Нет у вас ни хрена червей! Вот у нас, в Сибири…
- В компосте покопайся,- перебил его Николай, пакуя водку в сумки. – Фу-у, я готов! Вы-то когда-нибудь разродитесь?
- Поедем, поедем скоро… до трех успеем…
Так и получилось: в шестнадцать ноль-ноль они уже были на озере.
Зауральские озера – это что- то из фантазий пришибленного безнадегой и безденежьем художника: серо- коричневая полувыжженная степь с белыми проплешинами солончаков, стального цвета блюдце озера, которое обнаруживаешь лишь метров за двести до него, зеленовато- желтый камыш по периметру да острый запах болота.
Три свояка стояли у кромки предозерной грязевой няши и щурились на малиновое предзакатное солнце.
- Да-а, Топтыгин, - тоскливо проговорил кто- то. – Да-а, Топтыгин…
- А что – «да, Топтыгин»?! Я вам красоты обещал или рыбалку? – Володька закашлялся, проглотив мошку. – За красотами на Юрюзань поедем… через неделю…
- У меня все готово!- крикнул от машин Димка. – Водка выдыхается! Идите сюда!
От капотов, изысканно заставленных одноразовой посудой и кружками, тянуло колбасой и вареными яйцами. Свояки шустро засеменили «к столу».
…На рыбалку выплывали так: впереди Анатолий с Володькой, за ними Николай с Братским Сережкой, последним выгребал Димка, один, на какой- то махонькой игрушечной лодке, дольше похожей на гигантскую больничную «утку».
- Никола, вот в этой заводи вставай… Димка, рядом еще одна, - командовал Владимир. – У края камыша вставайте, другой край подкармливайте. Должно клевать… Я в этих «окнах» всегда рыбачу.
Сам же с Кемеровским поплыл дальше.
- Куда они? – по-рыбацки ревниво спросил Димка.
- Сети ставить. Сейчас приплывут, - ответил отец, выгребая сквозь камыш к третьей заводи, которую Топтыгин оставил для себя. – Родственник, привязывайся, - толкнул он ногой кемарившего на днище лодки Сережку. –Приехали.
Подкормили, забросили удочки, закурили. Камышовая мошка, вившаяся над ними столбом, куда- то исчезла. Ветерок стих, перестав качать камыш. Мир замер вместе с поплавками и вновь заснувшим Сережкой.
Минут через двадцать приплыли «сетевики».
- Коль, я ж показал, где рыбачить! – недовольно забубнил Топтыгин.
Никола скромно промолчал, затем буркнул в ответ:
- Какая, …, разница. Колодец – он и в Африке колодец…
- Дядь Володь, а лодка-то травит, - подал голос Димка, подкачивая баллоны.
- Знаю. Димка, у тебя лодка однобаллонная, поддувай постоянно! А у вас что, правда, ни одной поклевки не было?
Ребята угрюмо молчали. Только - «пшик- пшик» - работала Димкина «лягушка».
- Но карась-то плещется!
- Не, это не карась плещется,- сказал Братский, разливая по кружкам себе и Николаю. – Это я!
- Может, и мы?.. – Володька вопросительно посмотрел на Мишалкина.
- Я не против, - по-простецки ответил тот. - Давай! За удачу! Я пока удочки разберу.
Николай налил в кружку, передал ее вместе с яблоком на весле через камыш.
- Взял? Ну, давайте!
Володька выпил, закурил, забросил удочку. Поплавок замер у кромки камыша, секунд пять постоял и улегся на бок. Владимир подсек. Удилище согнулось дугой, леску повело в сторону. Толя от неожиданности вскочил с сиденья.
- Сиди! – крикнул придушенно Вовка и вытянул карася на поверхность. Тот, глотнув воздуха, обмяк и до лодки уже не сопротивлялся. Лишь ударившись о Володькину ладонь, встрепенулся, освободился от крючка и шлепнулся на днище.
- Есть один!!!
Над камышом медленно поднялись головы соседей.
- Ну?! Съели?! «Колодец»! Грамм четыреста!.. Только забросил!..
Головы также медленно исчезли.
Пока Топтыгин насаживал нового червяка, Анатолий перебросил удочку на его место. Поплавок, как пуля, ушел под воду.
-Есть! Есть! Вовка, не вытащу! Уйдет!
-Не боись, Толян! Внатяг его! Воздуха дай глотнуть! Во-о, пошел, родной!
Выудили и эту рыбину.
- За это дело давай еще по одной! С почином, ребята!
- Вы на что ловите? – раздался из- за стены камыша сумрачный голос Николы.
- Я – на червя, Толя – на кашу… Говорил тебе, Никола, садись сюда…Ну, ничего, и к вам подойдет!
В ответ только – «пшик- пшик».

…Через часок Димка перебрался к ним в лодку, а Володька на его «утке» отправился проверить сети. К этому времени сообща поймали штук сорок. Клевало беспрерывно, успевай только забрасывать. Свояки уже забыли и про шутки, и про сигареты, и про «наливай»… Такого крупного карася они ловили впервые, да тем более на летние удочки.
- Хапнули экзотики ребята, - думал Топтыгин, отыскивая привязку сетей. Та, наброшенная на пучок камыша, почти исчезла под водой. Он ухватился за веревку, осторожно потянул на поверхность, и, перебирая сеть, поплыл вдоль нее.
Первые несколько метров были пусты, а потом!.. А потом он пожалел, что поплыл один. В сети сидел карп! Ни разу за годы рыбалки на Акакуле он не слышал, что карп здесь водился! Рядом, на Могильном – да! На Щучьем – да! На Триустане – да!!! Но здесь?!!
Когда он освободил рыбину и засунул в мешок из-под сахара, руки дрожали мелкой тряской. Да и футболка на спине насквозь промокла. А по рывкам сети, уходящей в свинцовую непроницаемую воду, предугадывались и другие сюрпризы.
Володька, орудуя одной рукой, прикурил сигарету, несколько раз глубоко затянулся и продолжил…Карась… Еще один…Еще, еще… Он бросал их на дно лодки. Куртка и штаны заляпались слизью, чешуей, икрой.
Опять карп. Обмотался, как гусеница в коконе. Килограмма на три, не меньше… Вообще-то странно, что они попались в «четырехпалую» ячею. Видимо, удача…
Но удача удаче рознь. Через два метра- дыра, следом еще, почти во всю ширину.
Владимир, пропуская дыры, тянулся к концу сети, где маячила на поверхности привязанная пластиковая бутылка. Опять карась, карась, ротан… карась… И вот он – карп! Карпище!!!
Володька подтащил его к лодке. Тот взбрыкнулся и вместе с сетью вновь ушел ко дну. И так раз пять! А лодка травит и травит! А пальцы уже одеревенели и не держат сеть!
Топтыгин тоскливо выматерился и, забыв про всякую осторожность, начал сваливать оставшуюся сеть в обмякшую лодку. И когда перевалил очумелого карпа через почти сдутый борт, то уже не хватало сил даже на подкачку.
Потихоньку оклемался. Нашел под сиденьем «лягушку» и накачал до звона лодку. Затем освободил карпа и засунул его в мешок к собратьям. Затем распутал сеть, зажал зубами и, работая веслами, греб, натягивая ее, пока не стало сводить челюсти. И вот только после этого закурил. Сидел, выпуская сизые струйки дыма на уходящее солнце, щурился и ладонью поглаживал мешок с карпами. Карпы активно шевелились и флюидно грели душу. Когда душа согрелась окончательно, поплыл на бераг.



ГЛАВА 7(продолжение)


Стемнело разом, как в Конго. Негромко играла кассета с Сухановым. Котелок с ухой грелся у небольшого костерка.
Володька сидел на походном стульчике, покуривал трубочку и смотрел на спокойную светлую, в отличие от степи, гладь озера: ждал ребят.
В звенящей от мошкары тишине было слышно, как те, матерясь, путаются в протоках и все никак не могут выплыть в заливчик у костра.
Он выбил трубочку, глотнул горячего чая и, чавкая сапогами в жидком иле, подошел к воде. Посветил фонариком.
- Сюда, ребята! Сюда! Садки привяжите к камышам!
Сибирякам, видимо, надоело плутать, и последние метры они ломанулись напрямую, через камыши.
- Эй, Топтыгин, жрать приготовил?
- У нас водка кончилась!
- Блин, завез в какое-то болото!
Все были говорливы и довольны. Перетащили лодки со всем содержимым к машинам, перевернули их, ополоснули обветренные рожицы и уселись к накрытой клеенке у костра.
- Уха! Ну, ты, Топтыгин, настоящий сибиряк!
- Еще бы ловить научился…
- Наливай!
Поймали сибиряки почти два полных садка. Хвастались друг перед другом безудержно.
- Нет, ты видел? Последний-то?.. Как дал!!! Я думал: … удочке!
- А ты-то, Димка, чего испугался? Ротана ни разу не видел?
- Не-е, Топтыгин, рыба здесь качественная! У нас, на Ангаре, карась тоже появился, но какой-то мелкий…
- Молоток, Вовка! И палатку поставил, и жрать приготовил!..
Ребята чокались кружками, хлебали с жадностью уху, закусывая все зеленым луком и укропом, снова наливали.
Плескалась время от времени рыба на мелководье. Шебуршилась утка в камыше. Полыхали где-то далеко - далеко за озером зарницы. Благодать! Счастливые рыбацкие минуты: в с ё получилось! В с ё есть! Ничего более не надо! «Продлись, мгновенье…»!
Заснули они около часа ночи…

…А уже в три часа какой-то идиот ударил молотком по листу жести над Володькиной головой. Тот испуганно вскочил на четвереньки, не соображая с бодуна, что происходит? Через секунду яркая вспышка ударила по похмельным осоловевшим глазам, заставив Володьку зажмуриться. И еще через секунду – опять грохот, будто небо раскололось и рухнуло вниз! Рядом куда-то полз Димка, запутавшись ногами в спальнике.
- Стой, Димка! Что это?
- Гроза! Сматываемся, дядь Володь!
Тропический ливень упал сверху без всяких прелюдий и увертюр.
- Бегом! Димка, к отцу давай! Я – в машину!
Ребята ринулись из палатки.
Братский Сережка сидел на водительском кресле, завернувшись в одеяло, и тоскливо смотрел на сверкавшие одновременно со всех сторон молнии.
- А я, вот, сижу и гадаю: в кого сначала долбанет – в машины или палатку?.. Ты хоть бы одежду выжал, промочишь сидушки, - повернулся он к заскочившему в «Ниву» Володьке.
- Пошел ты… Спи давай… Завтра в четыре разбужу.
- Во-первых: не завтра, а сегодня, - поправил его Сергей. – А во-вторых: хрен ты кого разбудишь. Ну, и ливень, японский городовой! Не проедем завтра… А водки мало…
- Спи, говорю… Много у нас водки, много…
- А что молчишь? Давай по чуть-чуть за погоду…

…Утром же (прав был Серега!) Володька ни до кого не добудился. Видимо, ночью и в «семерке» тоже приняли «на грудь» за погоду.
Он порылся в заболоченной палатке и выудил бутылку минералки. Прихлебывая из горлышка между вздохами, похожими на стон, пялился на сереющий восток и пытался думать. Дума не думалась.
Тогда он перевернул лодку, загрузился и играючи потащил ее по мокрой траве к озеру.
В одиннадцать часов приплыл Николай.
- Фиг ли сидишь? Домой поехали! На хрена удочки разобрал? Тебя все ждут!
- А ты что, крикнуть не мог, сюда приплыл?..
- За тобой… И садки заберу… Клюет хоть?
Топтыгин приподнял два набитых под завязку садка – вчерашний и сегодняшний уловы. Николай хмуро поглядел на них.
- Куда столько? Колодцы зарыблять?..
- Сибиряков кормить… Им фосфора не хватает.
Володька начал сматываться. Вытащил из воды привязанный мешок с карпами.
- А это что?
- Прикорм. Запах – на километр!.. Опускаешь в воду – вся рыба твоя!
- Не свисти.
- Ей- богу! Видишь, два садка в одиночку набил!
- Ты, поди, нашу рыбу спер!
Никола, частя веслами, погреб к своим садкам.
Топтыгин похихикивал ему вслед, замечая, что вдали от поездов ни разу за сутки не сходил в туалет.
-Запора бы не было! – с тревогой подумал он.




ГЛАВА 8








В семействе друзей - садовников случилась беда: у Толи украли машину, годичную «Ниву - Шевроле»
Весть мигом облетела знакомых, стукнула по головам, и все, не сговариваясь, потянулись к Мишалкиным на участок.
Там, на веранде, уныло повесив нос, Толя скорбно рассказывал о случившемся. Окружающие его с интересом слушали, сочувственно кивали головами. А случилось это так…
Заехав в обеденный перерыв домой, Анатолий поставил машину у подъезда, поднялся в квартиру, пообедал, прихватил два ящика с рассадой и спустился вниз. Машины уже не было. Консьержка с камерой наружного наблюдения ничего не видела. Охранник на выезде со двора – тоже!
В машине остались документы, энная сумма денег, продукты для сада и семена цветов. Особенно почему-то обидно Толе было, что «с пятнадцатого этажа рассаду волок – лифт не работал! Стою на крыльце, как дурак – машины нет! А ящики обратно тащить надо!»
Толя рассказывал эту историю уже, наверное, раз в десятый, поэтому боль от утраты отошла куда-то на второй план, хотя голос оставался таким же скорбным, и нос всё также уныло свешивался книзу. Но глаза периодически посматривали на слушателей, как бы изучая их степень сочувствия. Ежели реакция, по мнению Толи, была неадекватной рассказанному, он обиженно оттопыривал нижнюю губу и намеренно сгущал краски, приводя новые жуткие подробности.
Сумма случайно оставленных в машине конторских денег с тридцати тысяч возросла к обеду до двухсот восьмидесяти девяти.
Семена цветов оказались какими-то суперэлитными.
Документы в барсетке были на: машину, гараж, сад, квартиру и т.д., и т.п. Всем показалось, что не хватало только оплаченных квитанций за свет за май 1996 года.
В ассортимент садовых продуктов через некоторое время вошли черная икра, полтора килограмма стерляди, вальдшнепы, две бутылки «Камю» и плод манго.
Кто-то предложил залить это горе. Сорвали с грядки зелень. Толя притащил жареной рыбы. Чинно расселись за стол. Лена принесла клюкву на спирту.
- Что думаете делать?- спросила Валентина.
- Ну, что делать… ссуду, наверное, будем брать…
- Опять «Шевроле»?
- Нет, мы с Леной решили – РАФ – 4.
Дарья подергала отца за рукав:
- Пап, пап, а когда нашу «ниву» украдут, ты тоже РАФ купишь?
Вовка, поперхнувшись наливкой, изменился в лице.
- Да типун тебе!.. Что ты такое плетешь?.. Иди к матери! Такой-то…– и сразу же замахнул вторую рюмку.
- Одно только радует,- скорбно промолвил Анатолий. – Туалет успел сделать. А то бы и профнастил спёрли.
Все оглянулись. Действительно: новый «толчок» блестел профнастильной гофрированостью.
-Толь, ну, ты, умелец! – восхищенно и льстиво начали хвалить хозяина, рассчитывая на «посошковые» рюмки.
- Да чего там, - смущался тот. – Помнят рученьки, помнят родимые…
- Да и тылы помнят… родимые…
- Толь, иди, опробуй!
Анатолий «купился», ушел опробовать.
И в это время дунул резкий порыв ветра с гроздью дождевых горошин. Повалило рюмки.
- Ничего, ничего, у меня ещё есть, - успокоила всех Ленка. – Оповещали же: штормовое предупреждение…
И тут, не дослушав её, налетел шквал. Сверкающий серебром туалет как-то странно завибрировал, застонал в потугах, накренился и рухнул набок!
На помосте, в позе орла (но намного крупнее того!) гордо сидел первосиделец-Анатолий с толстым журналом в руках и, блестя очками, затравленно озирался.
- Обосратушки-перепрятушки, - удрученно выдавил из себя Никола, придерживая рвущуюся с головы детскую панаму. – Хреново закрепил. Парусность большая. Надо бы окна с двух сторон вырезать. Заодно и вентилировало бы… Но как он красиво завалился! Как «Титаник»!
- Не - е! Обмыть просто не успели! – сквозь новый порыв ветра прокричал ему Топтыгин. И – Толе: - Прикройся! Не травмируй Рику!

Сибиряки, уезжающие домой завтра поутру, чувствовали себя как-то скованно, неловко, будто они явились причиной кражи и урагана. Для приличия посидели еще немного. Но словами делу не помочь, поэтому все потихоньку засобирались и разошлись по дачам. Всю дорогу не могли успокоиться, обсуждая кражу.
На веранде Николай отыскал листы чистой бумаги, карандаш и, усевшись у бани, начал что- то чертить-писать.
Сибирячки паковали вещи, стаскивали к машинам.
Челябинки сортировали банки с грибами, вареньем, компотами : «Сергею… Димке… Сергею … Димке…»
Володька, с сожаленьем посмотрев на ржавую пудовую гирю (нет, слишком большие габариты) запихал на дно Димкиной сумки две трехкилограммовые гантели. И старый порванный Рикин ошейник.
В это время во дворе сильно загомонили, кто-то даже испуганно вскрикнул. Володька выбежал из комнаты.
На крыльце сидел Николай. Правая сторона лица была перепачкана кровью. Девчата суетились вокруг, пытаясь обработать рану. Николай не давался, посылал всех куда подальше и просил дать ему зеркало. Принесли зеркало. Николай обтер лицо мокрой ватой. На мочке уха капельками крови обозначился порез.
- Фу ты, а крови, как с порося! – в сердцах плюнула Валентина. – На пластырь! Подожди, йодом обработаю… Как тебя угораздило?..
- Карандаш точил…
- Так ты что, как шашкой махал?..
- Дураки… У меня ухо зачесалось… А лезвие в руке было. Тише ты, жжет!
- Сиди давай, Чапаев! Всю шею йодом измазала!
- Хорошо, хоть не т а м зачесалось, а то бы никакая Анна Осеменович не помогла.
Николай шипел от боли. Сережка Братский поднес ему «анестезию». Николай выпил. Кровь свернулась.
- Налей еще! Может, зарубцуется!
- Я тебя сейчас сковородкой так «зарубцую» - все швы рассосутся!
- Ой, ой, страшно-то как… Неси, Серега! – и опять шипение: Валентина приклеила пластырь.

Ночью лишь Димка, Володька да Рика дрыхли на втором этаже.
Остальные же сидели до утра на нагретой за день веранде и говорили, говорили, будто и не переговорено было все за прошедшие две недели.
…В четыре утра гости уехали.









ГЛАВА 9






Все-таки цифра 9 обладает загадочной мистикой. Ведь именно на главе под номером «девять» я понял: чего-то не хватает у меня в описании садово-дачной жизни, какой-то малости, какого-то штриха, нюанса! И понял: нет полновесного отражения дачных работ. Фрагментарность – да, есть : сборка туалета, скворечника, копание червей, ловля рыбы, кормление собаки… Но вот объемности этих работ…Пусть они занимают малую незначительную часть садового периода, но ведь занимают!?
Итак, приступаем.
Весна. Середина марта. Топтыгин с Рикой впервые приезжают на участок.
Отбрасывание снега с тропинок под деревья и кусты. Рика носится вдоль забора, мешая снег с землей – готовит «мертвую» зону для посева, а себе – беговую дорожку на лето. Топтыгин растапливает печи в доме и в бане. Воздуховоды «не тянут». Дымом затянуты оба помещения. Топтыгин по-пластунски выбирается наружу, глубокими вздохами прочищает легкие и лезет обратно. Мудрая Рика, развалившись на подстилке, наблюдает за происходящим. Наконец, все налаживается. Володька очищает от снега пару клочков земли под редиску и закрывает их полиэтиленовой пленкой. Затем разогревает на печи еду для себя и Рики. Подмерзшие батарейки еле выдают звук из транзистора. Топтыгин, сидя у печки, курит свою маленькую трубочку, по-идиотски улыбается, сам не замечая этого. Изо рта вырывается комнатный морозный воздух. На обоях проступают капли конденсата: иней потихоньку тает.
-Ну, что, родная, чавкать будем? – спрашивает Топтыгин напарницу, и они начинают «чавкать». Затем выходят в сад. Володька выискивает перевязанные еще с осени больные и ненужные ветви и щелкает секатором. Рика, помогая ему, яростно дерет нижние ярусы. Он пробует отогнать ее ногой, но сапог соскальзывает с ноги и шмякается в лужу. Топтыгин матерится и одноногим зайчиком прыгает к сапогу. Рика на четырех лапах добирается до сапога быстрее и с добычей в зубах начинает носиться по саду. Топтыгин, уже молча, прыгает к дому.

Начало апреля. На даче все. Владимир копает отопревшую под пленкой землю. Лопата входит на пол-штыка и упирается в мерзлоту. Топтыгин ровняет грядки граблями. Через два часа в подсушенную ветром землю женщины сажают редиску. В конце грядки натыкаются на втоптанные в грязь вешки.
-Надь, мы же здесь по осени морковь озимую садили! Топтыгин!!!
-Чего орете? Говорили: «Копай, где удобней», а? Палки надо было ставить, а не спички!
Николай рубит дрова. Рика дремлет в нагретой тропиночной луже. Скворец зазывает самок. Летает первый комар.

Середина мая. Женщины чистят ведро карасей. Рой мух столбом нависает над рыбьей требухой. Все вскопано и почти все посажено. Горланят скворчата. Сорняки, как цыгане, лезут изо всех мест. Припекает.

Середина июня. Редкие прополочные работы. Жарит солнце. Или льет беспрестанно дождь. В любую погоду народ упорно играет в карты, лото, ездит на рыбалку, на пляж и – уже! – за грибами.

Конец июня. Попёр, попёр урожай! О рыбалке и грибах временно забывают. Идет мощная переработка и консервирование. И прополка. Сорняк, собака, бьет по темпам роста любой бамбук! Полив, полив, полив…

Конец июля. Второй слой грибов. И, почему-то, опять бешеный клев карася. Не до работ. Сбором, прополкой, копкой, поливом, заготовками занимаются те, кто свободен.

Август. То же самое плюс масса дней рождений. Не до работы.

Сентябрь. Дурацкий месяц. Целых пять или даже шесть дней приходится вкалывать по-настоящему: помечать веревочками ветви под весеннюю вырезку, вспахивать мотоблоком п о ч т и в е с ь у ч а с т о к, заготавливать дрова, разбрасывать силосные ямы.

Октябрь. Опять балдеж. Ежедневные шашлыки с сопутствующими ингредиентами.

Потом ноябрь. Потом снега, снега…

Вот, вкратце, неполная правдивая история нашего любимого садоводческого товарищества. Даже далеко неполная. В этот маленький опус не вошли и тушение весенних пожаров, и ссоры между соседями, и высказывания садоводок-блондинок, и борьба с фитофторой, и периодическая борьба женщин с «зеленым змеем»… Многое не вошло…
Но хочется верить, что то, что вошло, надолго засядет светлой мечтой об Эдеме Челябинской области в головах читателей.
Если они, конечно, будут.


Конец

июнь 2007 – февраль 2008 гг.