Но груб злой ветер октября

Ещё мгновенье – ты… нагая,
В ткань драпировки - и Даная:
Точёной линии рука,
И носик, вздёрнутый слегка,
Дитя не ведавшая грудь,
Волшебный завиток…

…Но груб
Злой ветер октября, смахнул
Со стоп край простыни на стул.
Он обнажил крестьянки тело.
И вдруг душа моя запела…
Её узнал…
Как? Мне дано?
Я о тебе читал… давно…

Санкт-Петербург. Жандармы. Длани…
Его читатели… Сплошь дамы…
…Казнь. Шпага вдрызг…
И Чернышевский…
Бесправен… Это видел Свет…
Но, неужели -
Один я помню -
Он поэт
Красот сословных, ножек женских,
Стоп узеньких, великосветских,

Дворянки, уксус по утрам,
Примочки к шее и перстам,
Вселявших бледность…
В пенье сольном
На танцах обмороки в Смольном…
А в щёчках - чувственный румянец…

Но почему-то иностранец
Крестьянских девок выкупал,
Любить… любил…
Кончался бал
Тем, что в конце решал жениться,
И уезжал с ней заграницу,
Поняв, что вспашет и посеет,
Стопа широкая, и сено
На вилах держит целый стог…

… Наверно, помогал мне Бог!
Всё городское отсекая,
Я в стопах чувствовал её
Луг поймы,
Озеро, жнивьё,
И струйки чернозёма в пальцах…
Уже не мог я с ней расстаться,
Бегу…
И точно ставлю в след
Стопу свою…
И гаснет свет,
И только, просыпаясь, утром
Я разворачиваю круто
Её вдоль юдоли кровати…
Что ж, эти стопы – как у матери…
Я счастлив днём тем по весне,
Когда… разулась ты… при мне…