Сборник стихотворений Юрия Хрущева. Избранное

ДАЙ, ГОСПОДИ, ТЕРПЕНЬЯ

Ещё ракита почки не набила.
Виновны в том холодные ветра.
А у меня вдруг появилась сила,
Как у шального рьяного костра.

По улицам хозяйкой бродит полночь.
Младой апрель вступил в свои права,
Как будто лакмус поместила в щёлочь –
Ночная тёмно-синяя весна.

Порывом в даль отживший март уносит. –
Меняют расстановку небеса.
Меня опять, как в юности, заносит. –
Меня с рассудка сводит бирюза.

Бросаю всё и ухожу к восходу,
Вдыхаю первое дыхание зари.
И берегу природную свободу,
Что мне апрель на счастье подарил.

Так день за днём, сменяя настроенье,
Проходят дни, рождённые Землёй.
И я прошу: «Дай, Господи, терпенья,
Пожить ещё – под Солнцем и Луной!»





























СПАСИБО ВАМ

Ну, вот и всё, пришла пора прощаться.
Спасибо Вам за прошлую любовь.
Кто ж виноват, что годы тройкой мчатся? –
Босые ноги, разбивая в кровь.

Моя ль вина, что мы теперь чужие?
Повинна ль ты, что спишь сейчас одна?
Черёмухи цветенье распушили
На зореньке у нашего окна.

В глаза, любя, мы не глядим друг другу.
Не пьём за счастье сладкое вино.
Как будто дьявол насвистел нам вьюгу
И бурю отчужденья – заодно.

…Но не забыть того, что сердцу свято.
Черёмухи к окну склонили цвет.
День догорает в зареве заката.
Спасибо Вам за радость прошлых лет.





































ИВУШКА

Ветер сорвал молодую листву –
Скверный характер дождливого мая.
Свесила ивушка в воду косу:
«Что же ты плачешь, моя дорогая?»

Память нальёт золотое вино,
Время пойдёт, спотыкаясь по кругу.
Видно, за нас было всё решено.
Глупо в упрек что-то ставить друг другу.

Пенье дождей над весенней Землёй,
Слёзы любви на щеках у девчонок.
Ветра весёлого тёплый прибой –
Треплет палитру моих зарисовок.

Спрячу стихи от непрошенных глаз.
Вытру скупую слезу полотенцем:
«Милая, ивушка, кто же из нас,
Глубже страдает душою и сердцем?»

Лунные блики по вешней воде –
Вдаль уплывают к морям, океанам.
Так же, как люди, плывут по судьбе –
Курсом небесным к смертельным капканам.

Прожитой жизни душевный костёр.
Стоит ли думать о часе заката?
Стелет земля бирюзовый ковёр.
Духом полынным округа объята.

Ветер поднял за ночь воду в реке. –
Степь затопило от края до края.
Свесила ивушка косу к руке:
«Что же ты плачешь, моя дорогая?»


















* * *

На розовых волнах игриво качался закат.
Весёлая чайка кричала в прожжённое небо.
Июнь примерял ежедневный вечерний наряд
И вдаль уплывал по волнам – наслаждаяся негой.

Я видел, как ночь опускала запястья к реке
И, черпая воду в ладони, – себя умывала.
Большая Луна, обвалявшись как будто в муке
К излучине яблоком белым качаясь, свисала.

Я шёл в тишине по земле от рожденья – родной,
Внимая вечерние звуки любимого края,
Как будто бы кто-то невидимой, лёгкой рукой –
Меня провожал, безграничного счастья желая.

И вспыхнул рассвет. – Над рекой засияла заря.
Пришедшее утро дохнуло на воду прохладой,
А я, как юнец, обрубивший вдруг все якоря –
Влюблённый в себя – упоённый земною отрадой!


































* * *

На лице обветренного дня –
Зарево пурпурного заката.
Не смотри печально на меня,
Ты ни в чём, мой друг, не виновата.

Просто я, наполненный тоской,
Улетаю птицей в поднебесье,
Чтоб вдохнуть страдающей душой
Голубую – сказочную песню.

Это значит – я совсем один,
Как зависший за окошком вечер.
Что ж, давай, всю ночь проговорим,
Прожигая глянцевые свечи.

Пусть искрится красное вино
В дорогих пурпуровых бокалах,
Что случится – то и суждено –
Для больших раздумий, и для малых.

И найдя душевную волну,
Я тебе прочту стихи с подтекстом,
Доставая жёлтую луну, –
Озорным – полушутливым жестом.

И не нужно нам сейчас гадать
На кофейно-шоколадной гуще.
Видно, чувства в праве увядать,
Но с любовью жить – намного лучше!




























* * *

Под ногами путается ночь,
Сумрак утопает в поднебесье.
Вот бы горечь в ступе истолочь,
Да увязнуть в непролазной песне.

Я один, что тополь на ветру,
Как сложилось – так оно и вышло.
Время тихо движется к утру
И уже восход как будто слышно.

На востоке зажигает свет –
Красное, огромное светило.
Не прожил я и пол сотни лет,
А душа уж от забот заныла.

Угостить бы водочкой себя,
Да забыться в думах одиноко.
И остаться на пороге дня,
Как челнок у мёрзлого истока.

Пусть зима летит в окно пургой –
Мне давно знакома эта песня.
Не избалован я был судьбой –
Потому что шёл по жизни – честно.

И пускай темнеют небеса.
Час холодный заедает сердце,
И слеза – душевная роса –
Капает в ладони, чтоб согреться.

Ничего, живя, я не нашёл.
Да и жизни смысл познал, едва ли.
Просто: жил, любил, писал и шёл –
Словно белый снег – искрящий дали.



















ЗИМА

Что случилось? Земля под наркозом?
Ветви клёнов охвачены льдом.
По стихам моим да по прозам –
Стужа хлещет нещадно кнутом.

Лёд сковал во мне чувства и мысли.
Усыпил – обездвижил – навек.
И они, как сосульки повисли –
Хрусталём замороженных рек.

Только я не могу без отдачи,
Без растраты себя не могу.
Мокрый ветер порывами плачет, –
Распаляя под вечер пургу.

Я трясу охладевшие ветки,
Согревая дыханьем, шарфом…
К черту: вьюги, морозы, клетки…
Воскресите житьё – теплом!

А зима, точно женщина в белом.
Вся сверкающая серебром! –
Держит память мою под прицелом –
Улыбаясь безжизненным ртом.




























ОСЕНЬ

Сумрак нянчит рождённую осень.
Сентябрем, зависая в садах,
И кружа, ветер лето уносит
На остывших, воздушных руках.

Наклонился уставший тутовник,
Перед будущей скорой зимой.
Сморщив листья, как желтый покойник
Отходя сушняком на покой.

Тишина воцарилась глухая,
Что звенит с непривычки в ушах.
Ночь безлунная – молодая! –
Вся в созвездьях, как баба в серьгах.

В хладном воздухе терпкая пряность.
Увяданьем пропахла земля.
Беспокойному сердцу осталось –
Жить сейчас. – Эту осень любя.































АХ, КАКАЯ БЫЛА ТЫ СЧАСТЛИВАЯ

Ты целуешь, а дождь – наслаждается –
Поцелуям любовным – твоим,
Потому что – он тоже – акацией –
Кружевными цветами любим!

Любишь, милая, знаю, желанная! –
Русый пепел промокших волос –
Расцветает цветение рьяное –
Средь бордовых и маковых роз.

Ах, Любовь, ты во всём дело страстное,
Оборву для любимой цветы
И в кустах под дождями вихрастыми
Заколдую мечтой высоты!

Только, ливень всё льёт чёрной тучею,
Ты ещё не видала такой?
На изгибе рябая излучина –
Отливает в закат белизной.

И откроешься всей ты красавицей,
И глаза будут в блестках – слезах…
Расстегни своё тонкое платьице –
Утони в моих серых глазах.

А утонешь, не бойся, любимая!? –
Я спасу тебя силой весны.
Ах, какая была ты счастливая!
Под душистым дождём синевы.























* * *

День глядит в окно уныло,
Блёклый луч – дугой, – как плеть. –
Значит, время наступило –
Время травам пожелтеть.

Не сидится, сидмя, дома. –
На Урал! да налегке,
Где светило, как корона –
Опускается к реке.

Упоенная отрада!
Волн чешуйчатых прибой.
Видно мне сегодня надо, –
Поболтать с самим собой.

Вспомнить давнее – былое:
Деревушки, города. –
Сердцу милое – святоё –
Всё что прожили года.

И людей умерших лица –
В памяти воскреснут вновь.
Сохнут слёзы на ресницах. –
То не слезы, а любовь.

Обложили небо тучи.
Заслонилась синева.
Под дождём, клонясь колючим –
Замирают дерева.

Что ж, и я теперь не молод.
Увядать – так увядать.
Под сюртук забрался холод –
Тот, – который – не прогнать.






















Я СЕБЯ УЗНАЛ

Подпалила осень виноградник,
Облетела каряя листва.
В этой жизни я небесный странник –
Метеор сгорающий дотла.

На дорогу лёг туман холодный.
Ничего не видно впереди.
За моей спиной рюкзак походный
И почти пол века позади.

Говорят, что к лучшему потери –
Значит, нужно многое терять.
По Писанию – стучаться в двери,
А, отжив, покорно умирать.

Я успел в потоке жизни спешной
Описать рождение зари…
И о том, как в детстве под черешней –
В трубку дул из мыла пузыри.

И не думал я, что вспыхнет осень –
Полетит сожжённая листва.
И что лет не будет больше восемь,
А черешню спилят на дрова.

Мне теперь всё чаще снится лето,
Мальчуган, что переплыл Урал,
Втягивая лозу, как сигарету.
Это я?! Да! Я себя – узнал.


























* * *

Полумесяц в небе как бердыш –
Под защитой звёздная обитель.
Что же ты мне душу бередишь,
Добавляя траурный краситель?

Сквозь прозрачный белоснежный тюль,
Льётся тьма новорожденной ночи.
Не юли ты, предо мною, Юль, –
Оправданьям верю я – не очень.

Озарилось утро синевой
Новый день присел на покрывало.
Я не знаю, Юля, что со мной,
Но тебя вдруг для меня – не стало.

Зашумел разноголосый двор –
Птичий хор воспрянул бодрой песней.
Недопитый ревностью ликёр,
Да мираж, манящий к поднебесью.

И пускай трезвонит телефон.
Я сжигаю прошлое – напалмом.
Ты была. – И мой тебе поклон. –
За всё – то, – что называлось шармом.





























ПАСХА

Твои руки пахнут ванилином.
Тесто сдобное в тазу для куличей.
Ах, Ирина, Милая Ирина!
Жизнь людская – состоит из мелочей.

Как бы время нас ни шинковало…
На стальные пики шампуров.
Наше чувство, к счастью, выживало –
Из пучины бедствий и грехов.

А сегодня на планете – Пасха! –
Сладкий запах смазанных блинов,
Творог с черносливом, яйца в красках –
Разговор до первых петухов.

Равноденствия весеннего – кончина.
И какой же праздник без вина?!
Ах, Ирина, милая, Ирина!
За Иисуса, первую – до дна!

Так позволь три раза поцелую,
Я тебя в ланиты и уста –
Под гармошку певчую, хмельную.
«Пьющую» сливянку – без тоста.

А заря на небе, как рябина! –
Ягодами вызревших лучей!
Ах, Ирина! Милая, Ирина!
Наше счастье состоит из мелочей.


























* * *

Какая, право, красота! –
Младой весной залито поле.
Куда то делась суета –
Сознанье – беспробудной боли.

Орёл – Могильник надо мной, –
Кружит, взмывая в поднебесье,
И тишина над головой,
Как перламутровая песня.

Природный девственный покой.
В нём голос мой, – что грохот грома.
И я иду с самим собой,
А в сердце, – нежность и истома.

И воздух будто бы цветной –
Льёт переливы гамм душистых.
Какая степь! Какой покой! –
Голубизна раздолий чистых.

Белеет первая звезда
На потускневшем небосклоне.
В лад блеяньем «поют» стада
В овечьем проволочном загоне.

И в Марь душистую упав –
В объятья несказанной ласки,
Всю красоту в себя вобрав –
Лежу, дыша тюльпанной краской.


























ВИШНЁВЫЙ ЦВЕТ

Расцвела раскидистая вишня.
Разлилась весна кругом – рекой.
Чей-то голос бархатистый слышно –
Это май беседует с листвой.

От цветов садовых пряный запах.
Бьётся пульс внутри бутонов роз.
И вся жизнь теперь уж в тёплых лапах –
Жить в которых, хочется – до слез!

Сладко цвет пиона брызнул мёдом.
Ночь сошла от запахов с ума.
И пошла природа хороводом,
А весна, любя, возбуждена!

Вот и я погиб в её желаньях –
В красоте разливов и ветров.
Утопая в чувственных страданьях,
Я, сейчас на подвиги готов.

Ничего, что отцветут пионы,
Розы сбросят цвета лепестки,
Те сюжеты мне, уже, знакомы,
Как теченье – бурное – реки.

Загадав заветное желанье,
Говоря с душою – тет-а-тет.
Я живу – любя воспоминанья –
Безмятежным счастьем вешних лет!
























* * *

Над Землёй зелёно-жёлтой льдинкой
Полумесяц сказочно плывет.
Я нашел тебя – такую пылкую!
И ушёл в безудержный полёт. –

Чтоб гореть в порыве сладострастья –
Как цветок на солнечном ветру. –
Брать тебя, беспечную от счастья –
Кисеей, прикрывши наготу.

Наслаждаться вздохами и стонами,
Утопая в чреве теплоты.
Жать к себе руками возбужденными –
Не губя природной красоты.

А когда заря забрезжит медная,
Яблони пером распустят цвет! –
Ты в дурман шафранный выйдешь первая –
Обращаясь в розовый букет.

За тобою в утро опьянелое,
Я неслышной поступью войду.
Ах, весна! – цветёт сиренью белою,
Золотыми розами в саду!

Я нашел тебя такую пылкую! –
И ушел в безудержный полёт…
Что ж лгала мне, что была несмелая?
Вновь шафран за окнами цветёт.




















ЧИСТЫЕ ПРУДЫ

Этот день мне напомнил тебя.
Льются талые струи рассвета,
И ласкает зарю голубя –
Придыханье – весеннего цвета.

…Наши встречи у Чистых прудов.
Как в обнимку к Кремлю с суетой…
Под сыпучим дождём – без зонтов –
Уносились бурлящей Москвой.

Жестом белые розы в фонтан,
Ты бросала задорно смеясь.
И творили мы полный «бедлам»
Ничего, никого не стыдясь.

И всю ночь в «поплавке» – до зари –
Веселились, забыв обо всём.
Саксофон изливал попурри –
Для тебя – перед «нашим» столом.

Элегантный кофейный мулат,
Пастернака читал наизусть –
Обращая пронзительный взгляд
На твою накатившую грусть.

И под властью лирических слов
Бородатый трубач – на заказ
В атмосфере французских духов –
Виртуозно сыграл парафраз!

А потом у Петровских ворот,
Целовались, не зная стыда.
Расставаясь всего лишь на год,
А расстались, увы, – навсегда.






















ПРЕДВЕСТЬЕ

Вопрос решен. – Родился стих… –
Забравши день, отнявши вечер.
Февраль разнузданный затих,
Пред мартом, зажигая свечи.

В зиме зачатая весна
Живёт пока что эмбрионом.
Как перед бурей – тишина –
Висит обличьем отрешённым.

Ещё рождается мороз
В бессилье, выводя узоры,
Но мучит небо токсикоз –
Нести весну, теперь уж – скоро!

И я в предвестие – без сна. –
Мне пропустить нельзя рожденье! –
Как одержимый у окна –
Пишу в тиши стихотворенье.

Я это время, без прикрас –
Люблю – до умопомраченья.
Разбужен предрассветный час –
Непревзойдённое творенье!

В ладонь упала синева
И расплескалась на обои,
Где взять красивые слова,
Чтоб описать её прибои?!

Как уберечь рассвета час, –
Чтобы всецело в нём остаться?!
Весна! Мне не хватает Вас! –
Чтоб: жить! любить! и восхищаться.






















МЕЧТА

Мечта взяла меня в свои объятья.
Расцеловала руки и лицо.
Сняла с себя поплиновое платье,
С фаланги обручальное кольцо.

Мечта пришла ко мне своей дорогой.
Я не искал её, но, в общем, ждал.
Она мне показалась дамой строгой, –
Я о таком! – признаюсь, не мечтал.

Теперь она со мной и днём и ночью.
Подсказывает правила игры –
Диктует в ухо нравственную строчку,
Чтоб я писал про чувства и миры…

Я под гипнозом – под влияньем неба!
Живу всё чаще по ночам – совой.
И мне нельзя без творческого хлеба –
Всё решено под ясною луной.

Нести сей крест дано дорогой данной.
Лишь после смерти стану я иной.
И тлеет жизнь дымящею сигарой,
Ничто, мой друг, не вечно под луной.

Оставить образ, – не дана мне сила.
Мозг наделён прозорливостью «злой…»
Мечту – любя! – бросаю я с обрыва,
Чтоб унесло бурлящею рекой.

























ЛЮБОВЬ ЮНЦА

Люблю окно, смотрящее на юг –
Его тепло – дар солнечного света.
И даже в холод – завыванье вьюг –
Приятно созерцать в окошке этом.

В нём жизнь моя – тот дом и твой балкон,
Где детство пронеслось, играя в прятки.
Любовь юнца ранимая как сон,
И время, что летело без оглядки.

Цветы, гитары, песни по ночам,
Которые мы пели – до рассвета.
И нежность рук скользнувших по плечам,
И красота любимого сонета!

Наивно-робкий первый поцелуй,
Что нам тогда казался сущим смыслом.
И радуга закатных майских струй –
Цветное над рекою коромысло.

Всё отшумело, стихло, отжило.
И только память воскрешает чувство.
Я вглядываюсь в южное окно,
А там другая жизнь – то тишь – то буйство.

Но тот же двор, подъезд, и твой балкон.
Лишь нет тебя. – Закрыло шторы детство.
Любовь моя была счастливым сном! –
Оставив в сердце память и блаженство.

























НОЧЬ

Голова судьбы на плахе.
Над душой дамоклов меч.
Ночь в «обугленной» рубахе,
Жаждет рядышком прилечь.

До чего ж она красива,
Стан Мадонны – Неба стать!
И «беспутно» шаловлива…
Грех рукою – не принять!

Завлекла словами, телом,
Вербным запахом весны! –
Оказаться б неумелым –
Сжиться с комплексом вины.

Полюбить всем сердцем – значит –
Исстрадаться в пух и прах,
А она вниманье клянчит,
Лижет похоть на губах.

Шепчет ласково признанье,
Каясь Ангелу в грехах.
Нежность, стоны, содроганье –
В сердце, в теле и в губах.

Испытав под утро близость –
Погрузившись в сладкий транс, –
Потеряла ночь невинность
И сбежала в тот же час.

























ОСЕННИЙ ЛИВЕНЬ

Я хочу тебе во всем признаться –
По ухабам памяти пройтись.
Кружит вечер в суматошном танце,
Сырость листьев, поднимая ввысь.

Но нужны ль тебе мои признанья,
И готова ль ты всерьёз принять –
Странника скупые покаянья, –
Жизни прошлой – личную печать?

Пыжась, небо – хлещет дождь осенний.
Дерева продрогли во дворе.
Тишина моих стихотворений –
Разразится громом на заре! –

Этот гром и есть мои признанья –
Череда разнообразных дней.
Дует север – ветер с придыханьем –
Разгоняя стаи голубей.

Все же жизнь свою любя лелею –
Принимая всю её – как дар.
И опять от осени хмелею –
Поглощая листьев перегар.

Я любим, и ты любима мною.
Грех огульно нам винить судьбу.
Ну и что ж, что тучи над рекою,
Заслонили неба синеву?

Утром взглянет солнышко в окошко. –
Не спеши оплакивать лучи.
Просто подожди ещё немножко.
Под осенний ливень помолчи.




















ЛИСТОПАД

Ты прости меня за всё, листопад. –
За слова, что я сказал – невпопад. –
За хождение по листьям, прости,
Понимаешь, нет иного пути.

Видно я рождён был небом – писать.
Запах осени, любя, целовать.
Наземь падать красно-бурой листвой, –
Обретая неподдельный покой.

Захлестнуло осень хладной волной.
Мой удел остаться с павшей листвой.
Листопад, меня ты сможешь понять! –
Потому что нам – вдвоём – умирать.

Зашумят над голым садом дожди.
Кто-то крикнет – тишиной: «Подожди!»
И уйдёт уныло, в думах бродить. –
Как когда-то я – себя находить.



































МУЛАТКА

Разлюбил я твои ресницы. –
За измену себя корю.
Тишина перепуганной птицей,
Под подушку забилась мою.

С кем сейчас ты, моя смуглянка?!
Кто ласкает в ночи тебя?
Предсказала судьбу цыганка,
За бесценок – за три рубля.

Всё сбылось, – что она нагадала.
Я остался, – как перст – один.
Если б видела ты, если б знала,
Как боюсь я своих седин…

Как в сырую промозглую полночь
Ухожу от себя в туман.
И глотаю сердечную горечь –
Что вино – за стаканом стакан.

И в липучей как глина – дрёме –
Утопают мои глаза.
Потекла по червлёной иконе
Пряным маслом – Мадонны слеза.

Желтогрудая птица, зарянка,
И зачем же ты будишь меня?!
Предсказала судьбу цыганка. –
За бесценок – за три рубля.

























* * *

Замерла моя жизнь, залегла
Как медведица спячкой в берлогу.
Я бегу из холодного сна
На залитую солнцем дорогу.

Стал похож я на серый туман,
На согнувшийся к заводи тополь.
Потому и разнузданно пьян.
Если хочешь, спляшу! Ты похлопай.

Знаешь, раньше я жил – наугад.
В окружении мыслей счастливых
И влюблялся в морковный закат,
Да в девчонок – цветеньем смазливых.

Бесшабашный – младой и хмельной
Целовался с горячей зазнобой,
Выпивая любовный настой,
Объедался девической сдобой.

Уж, какая там к чёрту мораль?! –
Когда телом страдало желанье! –
Когда лунная ночь как фонарь –
Освещала любви содроганье! –

Когда нравилось жизнью дышать
В звёздном млеке, блуждая глазами.
И весну на груди утешать.
Неуклюжими, в общем, словами.

А по полю тянулся рассвет,
Майским мёдом от сладкой истомы.
Хохотал я над бренностью лет –
Бесшабашный, младой, и влюбленный.





















* * *

Золотится листва за окном.
Тщетно вечер дарует мечты.
Я с тобой до сих пор не знаком.
Я не знаю, что есть, где-то – Ты!

На пруду мелким бисером дождь
Вышивает узорами грусть.
Если ты никогда не придёшь,
Прошепчу я себе: «Ну и пусть».

Как же мне эту боль описать,
И нужны ли признанья дождю?
Хором листья летят умирать.
Так, за что же я осень люблю?!

Неужели мне смерть по душе?
Или ветра страданье – моё?
Самому себе лгу я уже.
Да пугаю хлопком вороньё.

Я пытался стихи убивать –
То – родное, – что жаждало жить!
Ты меня не сумеешь понять,
За любовь не захочешь простить.

Не заглянешь сиренью в мой дом.
Я, увы, отмотал свою нить.
Ах, останусь в тебе тихим сном,
Чтоб в ночах твои веки любить.
























* * *

На черешнях кипень – белый цвет,
У дороги бархатом трава.
Говорят, что счастья в жизни нет,
Отчего ж, кружится голова?!

Может оттого, что по утру,
Ландыши звонят в колокола?!
Или оттого, что по нутру,
Все эти цветущие дела?! –

Весь лилово-синий небосвод –
Чашею накрывший шар земной.
И смешной, напыщенный удод –
Арлекин довольный сам собой.

Тишина, жужжание пчелы,
Аромат пунцовых майских роз,
Едкий запах дыма и золы…
Естество! – что по душе мороз!

Видеть жизнь, неоспоримый дар!
Оттого и хочется мне жить! –
Уходить в цветной зари – «пожар» –
Восторгаться жизнью и любить!




























ТВОЯ ЛЮБОВЬ

Обнимала в ночи до боли,
Мочку уха, целуя мою.
И как будто актриса в роли,
Повторяла: «Люблю, люблю…»

Исходя в сладострастном оргазме,
Золотую цепочку рвала.
Вопрошая, вздыхала: «Разве,
Эта ночка уже прошла?!»

С воспалённых небес на рассвете
Разразился раскатами гром,
И любили мы всё на свете –
Даже утренний дождь за окном.

И играло в бокалах счастье –
Виноградным шампанским вином.
«Насмехались» мы над ненастьем,
Умиляясь промокшим днём.

Для поэта, как воздух нужно, –
Ощущение силы любви,
Чтобы плыли стихи воздушно –
Точно белые корабли!

Как же ты меня понимала! –
Благодарно смотря в глаза,
А над городом туча стонала,
И гремела весь день гроза.

Позабыли мы всё на свете,
Отдавая любви себя.
Хорошо, что на этой планете,
Есть дожди и любовь твоя!





















КАТЕРИНА

Под порывами гнулась рябина
На закате осеннего дня.
Расцветала в любви Катерина –
Восхищаясь красой октября.

Нежно осень листву шевелила
Заострённым как посох лучом.
И игриво над нами шутила,
Пожимая лукаво плечом.

И бросал ветер кисти рябины
Как влюблённый букеты в окно.
Хорошо было мне с Катериной –
Безмятежно и очень легко!

Но сильней меня осень пленила
Обагрённой своей красотой,
Бессловесно ветвями манила,
Уводя ото всех за собой.

Уходил я в дождливость печали,
Где кувшинкой всплывает заря,
Чтоб рябины меня целовали,
Всё сильнее влюбляя в себя.

И влюблялся я в красные кисти –
В горьковатый рябиновый вкус,
А ещё в стихотворные мысли
И манящее пение муз.

Под порывами гнулась рябина
На исходе осеннего дня.
Расцветала в любви Катерина, –
Восхищаясь красой октября.



















БЕЛАЯ АКАЦИЯ

От цветов акации обезумел май,
Слышится у берега – ароматов рай.

Но, диктует правила хлесткий бой дождя.
Ты, меня оставила, я зову тебя!

Под дождём соцветьями пенится сирень.
Озорные голуби прячутся под сень.

Догорает тусклая над рекой заря,
Льётся заунывная ария дождя.

Солнышко не выдалось в этот хмурый день.
Обвивает жимолость – ливня канитель.

От весенней нежности – кругом голова.
В чувственной безбрежности лирики слова.

Догорела мутная над землёй заря.
Ты меня оставила, я зову тебя!

Под дождём осыпалась белая сирень.
Обвивает жимолость ливня канитель.





























В СЕНТЯБРЕ

Вот и всё, сентябрьский дождь,
Застучал в окно уныло.
На губах от скорби дрожь.
Разлюбила? – Разлюбила.
Стройный тополь на бугре, –
Шелестит листвою мокрой.
Я остался в сентябре
С безнадёжной поволокой.
Ты сказала: «Не грусти,
Не скорби, забудь обиды,
Да, пожалуйста, прости,
За слова и перегибы…»
И ушла. А в доме ночь,
Обнажила вдруг изнанку. –
Колотил по нервам дождь –
Кулаками спозаранку.
Может, я сошёл с ума,
От разлившегося горя?
Засыпает тишина –
Под аккорды «Мумий Тролля».
Что ж ты сделала со мной,
По какой ушла причине?
Покатил слезой запой,
По изломанной морщине.
Пляшут черти на столе
Под дуду – до изможденья.
И шатается в петле –
Суицид стихотворенья.
Стройный тополь на бугре,
Рухнул навзничь на дорогу.
Я остался в сентябре –
Без тебя. И, слава Богу.
…В небесах продрогший свет.
День не хочет развиваться.
И висит в окне рассвет –
Кисло-горьким померанцем.




















НОГОТКИ

На жилистых лапах, сквозь шторы вползает рассвет.
Понурое утро спросонок глядит свысока.
От пройденной жизни остался завядший букет,
Да полная тишь старожила дверного звонка. –

Рождённые памятью чувства, тревог маета.
Софа, на которой когда-то кипела любовь,
Да липкие капли разлитого лавой стыда.
И самая первая – самая важная кровь!

Откуда ж ты знала, что кончатся наши мечты,
Что небо озлобится – тучами, будет гроза?
Я рвал в круглых клумбах оранжевым светом цветы,
Под утренний ливень, смотря тебе прямо в глаза.

Меня ты хвалила, ругала, смеялась – до слёз!
С любовью к красивым губам прислонив лепестки.
И было всё это, конечно, смешно и всерьёз:
И жизнь, и любовь, и вспорхнувшие с клумб мотыльки.

Ты всё предсказала. – Сверкнув, разразилась гроза.
И град ледяной поломал в цветнике ноготки.
С печальной улыбкой вздымаю я в небо глаза,
А в нём только молнии, грохот, да ветра зевки.



























ДВА СЕРДЦА

Нас зимний день привлёк в свои объятья.
Ну что ж, давай немного помолчим.
Идёт тебе шифоновое платье!
В подсвечнике две жизни – две свечи.

Два сердца догорят сегодня разом,
А может быть, я первым прогорю? –
Горящим в исступлении экстазом –
В дымящийся огарок на корню.

Наивная смешная, недотрога,
Мне верится, я полюбил тебя!
Ну что ж ты исподлобья смотришь строго?!
Мне ни к чему обманывать себя.

А хочешь, я всю ночь тебе – до зорьки
Под старую гитару буду петь
И голосом протяжным и негромким
Читать стихи про снежную картечь?

…На тумбочке шифоновое платье.
В подсвечнике две жизни – две свечи.
И топят воск – горячие объятья
В горниле просьб: «Молчи, молчи, молчи!»
































ЭТО НАША БЕДА

Мы бежим от себя, торопясь приютиться
В праздных лицах людских, – где участия – нет.
В этой жизни земной так легко ошибиться –
Превратившись в ненужный ходячий скелет.

В дефиците добра – разрушается разум.
В дефиците любви – набухает слеза.
Наслаждается тело сладострастным оргазмом,
И стыдятся насмешек хмельные глаза. –

Оттого не в ладах со своими мозгами,
Начиная себя изнутри поедать,
Мы сбегаем в дожди, закрываясь зонтами… –
Заставляя кого-то в раздумьях страдать.

Это наша беда, мы пред нею бессильны.
Мы смыкаем глаза, чтоб дождаться тепла,
А за тёмным окном – только дождь заунывный
И дороги сжимают в петлях города.

Мы безумно страдаем в предчувствии сложном –
В бездне дум и страстей, утонув с головой.
В этой жизни земной, нужно быть осторожным!
Со своей обнаженной – ранимой душой.































НАКАЗАНИЕ

Разгулялся январь, распоясался.
Не хочу никого, ничего.
И зачем я, любимая, хвастался,
Что любовь очарую теплом?

В этом снежном плену – я в изгнании.
Правит балом трескучий мороз.
Ты права, – я твоё наказание,
Потому что, так рано замёрз.

И за что в меня стужа влюбилась?
Ох, зачем я её утешал?
Как же мне из беды этой вылезть –
Изо льда, что в цепях заковал?

Нет. – Меня из проклятого холода,
Не захочет зима отпускать,
Чтоб ночами от плотского голода
На груди моей – вьюгой рыдать. –

Чтоб впотьмах я мужицкими ласками. –
Возбуждал в ней неведомый зной,
А она похотливыми масками. –
Мне б дарила любовный запой.

Странник ветер морозным дыханием,
Вновь на окнах рисует тебя.
Ты права, я твоё наказание –
В снежный саван убравший себя.























МУЗЫКА

Я хочу, чтобы ты была музыкой. –
Той гармонией при луне.
Облюбованной, но неузнанной –
Светлым шармом в моей судьбе! –

Чтобы ночи звучали нотами,
Переливами медных струн –
Разливаясь в тиши аккордами, –
Сочетаясь с желаньем дум.

Буду слушать тебя без устали –
День и ночь напролет – всегда!
Наполняясь: поэзией, чувствами… –
Потому что – ты, Лада! – Да! –

Ощущать эти звуки нежности,
Мелодичность твою храня.
Забываясь в мечтах безбрежности,
Все напевы её любя.

Так прожить мне лирично хочется
До конца своего пути.
Знать такое небес пророчество –
В сердце музыку обрести!

Предначертано всё, предугадано,
Было – Свыше! – без всяких слов.
И тобою одной – разгадано –
В партитуре моих стихов.

И пленён я твоей гармонией –
Той мелодией при луне! –
Задушевной, любимой, подлинной. –
Светлым шармом в моей судьбе!

























БЕЛЫЕ НОЧИ

В спальной комнате запах герани.
Тускло светит узорный ночник.
Всё смешалось, и чувства, и грани –
Записавшись стихами в дневник.

Ты дарила мне белые ночи,
Над Невой блеск ночного дождя,
И любили мы ночи те – очень! –
Забавляя мечтами себя.

Над рекою разводами небо,
Предвещало рожденье зари.
Толи быль эта жизнь, толи небыль?!
Где ж – вы – страстные ночи любви?!

Для кого догорали закаты,
Над землёй желтокрылым костром?!
Наши ночи, что были когда-то,
Мы, теперь, днём с огнем – не найдём.

Что ж вы сделали, белые ночи,
Над Невою дождями звеня?! –
Утекая водою проточной –
Унесли – молодого – меня.





























* * *

Снова лик твой я видел во сне.
Он всю ночь не давал мне покоя.
В парках осень на жёлтой волне, –
Брызжет огненной пеной прибоя.

Я хотел этот пыл погасить –
Заливал его водкой и брагой…,
Но мне нечего больше любить, –
Кроме рьяной осенней забавы! –

Кроме слёз моросящих в окно,
Кроме громов звенящих по стёклам…
Может осень со мной заодно,
Загуляла по улицам мокрым?!

Разгулялась до вздохов ветров,
Без стесненья листвой опадая.
И летят в окна краски с кустов,
Рваным золотом день облепляя.

Ох, не снись ты мне больше во снах,
Понапрасну себя беспокоя.
Я запутался в рваных сетях –
Под осеннею пеной прибоя.




























* * *

Поделись со мной, небо, стихами.
Расскажи мне про участь Земли.
Мне б обнять твою бледность руками
И всю жизнь бы писать о любви! –

О ветрах, о снегах и дорогах…
Да о грёзах, что видятся мне,
О певучих серебряных звонах, –
Что слезами скользят по весне!

Что ж ты, туча, насупила брови? –
Потемнело – должно быть к дождю. –
Знать моей поэтической доле
Небо жертвует «серость» свою?!

А иного мне капли не надо –
Я прощаюсь, по жизни пройдя,
И ложится на лист, как награда –
Недопетая песня дождя.

По душе мне такая волынка
И чем горче она, – тем милей!
Видно небо меня ещё в зыбке –
Окрестило – «поэтом дождей».

И несу я, сей крест покоряясь
Уготовленной Богом судьбе. –
И дышу, и страдаю, и каюсь –
Дождевой поклоняясь воде!


























ЛЮБОВНЫЙ ОКЕАН

В неистовом страдании грешном! –
Лежала ты, вздыхая на диване
И было мне безумно хорошо –
Топить себя в любовном океане.

Волос твоих шикарный перламутр –
Моей нелепой ревности беда.
Той сладости Божественных минут
Мне не забыть, мой Ангел, – никогда!

И вздрагивала, млея, тишина –
Биением взволнованных сердец.
За окнами цветущая весна –
Плела тебе ромашковый венец.

И отражалась жёлтая Луна –
Лимонным светом, плавая в бокалах.
Ты без вина, свела меня с ума! –
И я погиб в твоих бездонных чарах.

Ах, было нам и сладко, и грешно,
И ясно было всё, и непонятно.
Я утонул. Печально иль смешно?! –
В любовном океане – безвозвратно.































Я ЛЮБЛЮ КАК В ЮНОСТИ ТЕБЯ

Первый снег – что новое свиданье.
По степи - «крахмалом простыня».
Говорю я в небо, с замираньем,
Что люблю, как в юности тебя.

Бродит вечер в валенках по снегу,
Тянет вдаль морозную меня.
Если хочешь, я к тебе приеду –
Привезу, заблудшего себя.

Мы как раньше, выйдем на дорогу,
Что уводит в меловую даль,
И ты скажешь: «Знаешь, слава Богу,
Что ты жив, но мне тебя – не жаль».

Будут хлопья падать нам на плечи,
Красотой сводить – январь с ума.
Только ты не лги, что время лечит,
Это всё – древесная кора.

Я не смог забыть объятий, ласки.
Дивный снег и месяцем луну.
Чистоту небесной белой краски,
Что ложилась хлопьями на мглу.

Так, пускай, всю ночь метут метели! –
Стелется крахмалом простыня.
И шепчу я снегу: «Неужели,
Я люблю, как в юности тебя!?»






















ПРОЩЕНИЕ ГРЕХОВ

Нет уж силы, глушить себя сном.
Я подавлен. Поверь, дорогая.
И всю ночь бьёт в набат кулаком –
Беспокойство дождливого мая.

Брошу всё, да уеду к чертям! –
На край света – в таёжные чащи –
К ненаписанным – чёрным стихам,
А возможно, уеду и дальше…

Будет мне тишина диктовать
Сумасбродные письма и рифмы,
И скрипеть у окошка кровать –
За дырявой матерчатой ширмой.

Мне ж её не любить, не терять. –
Проститутку с большими грудями,
Что захочет меня забавлять –
Безнадежными в прах вечерами.

А на утро я стану просить
У тебя, как когда-то прощенье
И в сердцах себя брагой поить
С бесконечного, в общем, похмелья.

Видно жизнь – безнадёжность дорог,
Что связались морскими узлами.
Я надменно душой пренебрёг –
И сегодня рыдаю стихами.

Не томи же, прошу, не молчи,
Прокляни меня злыми словами.
Я молюсь у потухшей свечи,
Утирая грехи рукавами.

И всю ночь напролет за окном –
Брызжет пена взбешённого мая.
Нет уж силы, глушить себя сном.
Я раздавлен, прощай, дорогая.

















НЕ ЛЮБИ ОТЖИВШЕГО МЕНЯ

Умоляешь ты, чтоб я остался –
В ночь читать лиричные стихи?!
Милая, я видно исписался –
В строфах сплошь огарки, угольки.

Да и ты теперь совсем другая.
В чувствах нет бесовского огня
И болит – как рана ножевая –
Песня покаянная моя.

Невозможно удержать рассветы,
Всем нам в этом мире прогорать.
Выкурила полночь сигареты –
Облетая пеплом на кровать.

И восхода нового – звучанье –
Для меня сейчас обычный звук.
Вот и всё. – Осталось причитанье,
А ещё волненье и испуг.

Жизнь внимать – бесценная награда!
С неба льётся музыкой заря.
Милая, прошу тебя, – не надо –
Не люби – отжившего меня.

Я теперь и сам себе обуза. –
На бумаге чахлая строка.
Вот и всё. Мне изменила Муза, –
Полюбив другого чудака.

























ПОЭТОВ И ХУДОЖНИКОВ ПОРА

С ветвистых груш опавшая листва –
Багряным цветом в сердце источалась.
И кругом шла от счастья голова,
Когда дождями осень возвращалась!

Мы ждали эту слякоть, этот дождь,
Чтоб мыслями проникнуться в ненастье.
Я целовал твоих предплечий дрожь –
Дрожа в ночи от чувства и от счастья.

Поэтов и художников – пора. –
«Разгул»: поэм, холстов и упований!
Призналась ты, что в осень влюблена, –
Даря любви – «распущенность» желаний.

Я ревновал тебя – до слёз к дождям,
К кружащему по саду листопаду,
И лились поцелуи по грудям –
Стекая в неприкрытую усладу.

На голых ветках капель серебро –
Поэзия на улицах и в парках.
Ах, этот, бес, – меня опять – в ребро –
К тебе одной толкает спозаранку.

Багрянец обрамляет небеса –
По всем приметам завтра быть морозу.
Такие вот простые чудеса –
Родят в душе поэзию и прозу!























* * *

Затянула осень небо, затуманила.
Почернела облетевшая листва.
По оконному стеклу течёт испарина
И идёт от чувства – кругом голова!

Что ж ты, осень, снежной проседью наделала?!
Обрекла меня ранимого страдать.
Пред сгорающим закатом исповедала, –
Наградив блаженной тягою – писать.

Искренняя, страстная и нежная –
Расписному образу – отдать…!
А ещё капризная, мятежная, –
Отчего охота умирать.

Заглянуло в окна утро с севера –
Расчехлив невнятную зарю.
Что ж ты, осень, ливнями наделала?!
Я ж тебя, как проклятый люблю!

На окне дождливости испарина –
До чего же грустное кино.
Охватило душу хладом, отуманило –
Осенью до дрожи проняло.

































ВСЁ ПРОЙДЁТ КОГДА-ТО

Томно шепчешь на ухо: «Люблю» –
Утопая в сладострастных чарах.
Раздувая тусклую зарю,
Гасит утро свечи в канделябрах.

На груди моей твоя рука.
Жадные, горячие лобзанья.
Всё пройдет когда-то, а пока,
Я хочу дышать – очарованьем!

И лаская искренность твою,
Я клянусь в дурманящие губы:
«Милая, желанная – люблю! –
Наплевать на бабьи пересуды».

И зачем же мы тайком от всех
По утрам – любви воруем сладость?!
Да какой же в счастье тяжкий грех?–
Если от него – полёт и радость!

И желанно я тебя пленю –
Поглощая в приворотных чарах.
Раздувая бледную зарю,
Гасит небо свечи в канделябрах.

Сквозь гардины перистым лучом –
Запорхало солнце по квартире.
Может быть, любовь была лишь сном? –
Сказочным теплом в холодном мире?!




























ОСТАВЬ МЕНЯ

Прости меня за снежные слова,
За чопорность неискренних объятий. –
Тепло души завьюжила зима –
Похоронив его под белым платьем.

И письма – моих мыслей – не в стихах –
Они в замёрзшей прозе – без движенья.
Во мне мороз – он стужей на губах,
Я признаю своё отождествленье.

Ты хочешь меня ласками согреть,
Но мне не внять горячего дыханья.
Ох, как досадно в зеркало глядеть
На хладные черты и очертанья.

И вспоминать те вешние года,
Когда в цветущем парке на аллее,
Я хохотал: «Морозы – ерунда…»
И был милей, проворней и сильнее.

Оставь меня. – Мне нечего сказать. –
Паденье солнца близится к закату.
И хочется над жизнью – хохотать!
И умереть. – Согласно постулату.























НЕ БЕДА

Серебром окутало Луну.
На рябине снежные соцветья.
Поглощают думы тишину
Выдыхая в небо междометья.

На асфальте белые следы –
В переулке злобно бродит стужа.
Зимний вечер, медный свет звезды –
Видно впрямь кому-то – это – нужно.

В данном мире стоило пожить. –
Чудо! – видеть Солнце и затменье.
Научившись жизнью дорожить –
Понимаешь гнилостность и тленье.

Ах, растрогай душу мне опять
Чехарда вихрящейся позёмки.
Чему быть, – того не миновать.
Хорошейте, девы, да девчонки!

И свети далёкая звезда
Неподдельным красномедным цветом.
Ширь мирская, друг мой, навсегда –
Для людей останется секретом.

И летите синие снега –
Серебрясь, кружась под лунным светом.
Не беда, что жизнь всего одна. –
Главное, пожить в творенье этом!



























МЫ ПРОСТИЛИСЬ

Ничего такого не случилось,
Просто на дворе дождит январь.
Развела зима погодой сырость –
Наведя на улицы печаль.

Мы идём дорогою знакомой,
Как «сто» лет назад – рука в руке!
И зову Елену я – Алёной –
Уводя к красавице реке.

Вереницей годы пролетели
И былое счастье не вернуть.
Потеряв друг друга в канители –
Мы хотим найти хоть что-нибудь.

И забыв про всё под лунным светом,
Я Елену нежно целовал,
А она смущённая – при этом –
Улыбалась, глядя на Урал.

Содрогались сонные деревья
От шального взлёта воронья.
И скользило чудное мгновенье –
Ускользая жизнью от меня.

Ветерком заря засеребрилась,
Ночь шепнула утру: «Очень жаль».
Развела зима погодой сырость –
Мы простились. Ох, январь, январь.

























ТИШИНА

В тишине кромешной – нет ни слова.
В думах ты и я по горло в них.
Заржавела конская подкова –
Уличное «счастье» для двоих.

Вновь цветут сиреневые ночи!
Громыхает майская гроза.
Что же, ты, лгала, божась, что очень,
Нравятся тебе мои глаза?

Долго будут эхом отдаваться
Сладостные вздохи при свечах.
Ты меня учила целоваться
С чувственным волненьем на губах.

А сегодня, вдруг, – почти чужие.
Месяцем – лимонная Луна.
Что ж сиреней кисти меловые
Вспенила бурлящая весна?!

Мы молчим всю ночь, скрывая слёзы,
Слушая глухую тишину.
На земле теплынь. В сердцах морозы –
Заковали горестью весну.

Тишина очнулась на рассвете,
Прошептав невнятные слова.
Ах, сирень, душистые соцветья,
Будто вьюга снегом замела.