Невыдуманная история, из выдуманных.

Грустно было жить хорьку Грише в живом уголке и не от того, что тесной была ему клетка. Хотя нет, не тесной она была, а уютной. Просто ему было грустно. Хотя не просто, а причина была. И была она очень важной для него. Пусть юннаты, приходившие ко всем животным в их уголке, любили его, но всё же не хватало ему ни любви, ни дружбы. Настоящей любви и дружбы, бескорыстной, какая бывает только среди зверей и птиц.
Он бы со всеми дружил. Но жаль, его будто не замечали. Да и дружить в их живом уголке будто бы и не с кем. К хомячкам, в пустой аквариум, приспособленный для их жилья, кто ж его пустит. Не было доверия хорьку Грише, а оно ему и не зачем. Он и без доверия относился хорошо к хомячкам. С ежиком, ушастым Гошей, особенно не подружишь. Он все особняком держался, а чуть что иголки выставит и фырчит. Никакого интереса. А таким друзья особенно и не нужны.
Морские свинки игнорировали его и даже та, рыжая с белым пятнышком, словно звездочкой, на лбу, на которую, он иногда заглядывался. Видишь ли, запах у него не благородный. А того не понимают, что он и есть из самых благородных хорьков - фреток. Но не пара видно он им. А ворона, так та вообще важно проходила мимо, не замечая его. Видимо, считала себя избранной и красавицей. Ну, конечно, ей было ниже своего достоинства раскланиваться с ним. А он и не против – Пускай она красавица!
Но так же не честно, к себе относится как к барыне, а к другим иметь завышенные требования. Ладно, он признает - у него грубоватые манеры. Не обучен он с детства хорошим манерам. А откуда, ему их набраться, он же сирота. Совсем не помнит своих родителей. Он воспитанник живого уголка и сам до всего доходил своим умом. Но он же добрый, безобидный и готов всегда прийти на помощь. Как всем доказать свою любовь и дружбу он не знал.
Смотрел, когда оставался один, сквозь решетку своей клетки на мир живого уголка и грустил. И только лишь иногда вздрагивал от диких вскриков попугаев, украшенных, как модники, ожерельем на груди. Те тоже его не замечали. А ведь он не такой уж безобразный, как они его себе представляют и местами даже красивый. Какая у него шерстка, приятная на ощупь, ну просто как бархотка. Переливается, поблескивает, когда попадают в клетку теплые лучи солнца и, кажется, он сам светится. А гладкая она от того, что выглажена десятками детских рук, и особенно ласковыми руками курносенькой Маши. У этой девочки такие теплые, мягкие руки, что он бы с ней никогда бы не расставался. Если б она была поменьше, он бы с удовольствием пригласил бы ее в гости к себе и им, вдвоем в клетке, было бы так хорошо. Но приходило время, и она уходила, запирая дверку его клетки на щеколду.
И ему становилось скучно. Глаза его лишь теплели, когда он наблюдал за возней маленьких пушистых хомячков. Но те, наигравшись, вскорости разбегались по своим маленьким домикам, построенных им ребятами, из картона и бумаги.
Но ему иногда везло. Бывало, в спешке ребята неплотно закрывали щеколду, и он выходил на волю и гулял по живому уголку, туда, куда глаза глядят. А глядели они на сухой аквариум с рыженькой морской свинкой, и он с интересом, подолгу, наблюдал за ней. Утром, если он сам не успевал войти в клетку, его опять загонял уборщик, и до прихода юннатов, ему приходилось, скучая сидеть взаперти.
Задумавшись, он вдруг почувствовал, что кто-то на него смотрит. И он увидел, как рыжая с пятнышком морская свинка, через стекло, аквариума, смотрит на него с нескрываемым любопытством. Сердце забилось внутри. Неужели она обратила на него внимание. Рыженькая, постояв немного, ушла, но даже не оглянувшись. И Гриша вновь опечалился. Нет счастья в этом живом уголке. Но все же…
Гриша был наблюдательным хорьком, и он заметил, что в последнее время юннаты стали класть на аквариумы, где жили хомячки и обитали морские свинки, с его любимой рыженькой, большие куски фанеры, придавливая их грузом. К чему бы это? - озадаченно подумал он.
И неожиданно, в одну из лунных ночей, он услышал неприятный, раздражающий его звук, как - будто, кто-то упорно грызет что-то твердое, и вскоре увидел, как бежит к аквариумам, старая облезлая крыса. Бежит, и словно что-то вынюхивает. Голый противный хвост, тащился за нею, как веревка. И вот она влезла на стол, и начала кружить вокруг аквариума с хомячками, а потом перешла и к морским свинкам. Остановилась у аквариума и своим рылом тычется в него, будто пытается достать морских свинок. А не получается. Но крыса оказалась не глупой. Влезла на аквариум и фанера заходила ходуном под ней, но груз, надежно лежал на своем месте. Она попыталась зубами прогрызть фанеру, но и из этого ничего не получилось. Попыталась зацепить фанеру, чтоб ее сдвинуть с места, но не тут- то было, все надежно грузом придавлено.
Хорек заметался по клетке, зашипел, ударяясь о прутья, шумом так отвлекая крысу от аквариумов. Крыса вначале было вздрогнула, от неожиданного шума, но быстро сообразив, что никакой опасности ей не угрожает, тупо посмотрев в его сторону, продолжила свое злое дело.
А Гриша, не успокаивался, бился о решетчатую дверь, пытаясь вырваться из клетки и спасти морских свинок и особенно рыженькую с белым пятнышком. Она же на него сегодня посмотрела, с таким любопытством, что ему стало так хорошо. Морские свинки, почувствовав опасность, заметались по аквариуму, а рыжая, словно поняв, откуда можно ждать спасения, подбежала к стеклу и умоляюще посмотрела на него своими красивыми круглыми глазками. Сквозь бледную от луны темень, слабо и тускло освещаемую контрольной, маломощной лампочкой, было видно, что крыса не успокаивается. А Гриша, как он не бился о дверку клетки, не смог ее открыть. Она не поддалась ему, видимо, хорошо закрыла сегодня его Маша. И все же его старания были не напрасны. Поднятый им шум, все же заставил крысу убраться восвояси.
Днем он был вялый и на ласки юннатов неохотно откликался. Все его мысли были поглощены, как спасти рыженькую. Он бы всё ребятам рассказал, если б мог, и они обязательно бы ему помогли. Но как им рассказать, если они его не понимают. Он, вырываясь из рук, бежал и показывал то место, где крыса скрылась. Но они ничего не понимали. Ловили его, думая, что он с ними так играется, и нянчились, как с ребенком.
А ему нужна была помощь. Он с ужасом ждал ночи и повторения страшного вчерашнего прихода злодейки крысы. А если она отодвинет фанеру, тогда беды не миновать.
Маша с ним возилась дольше всех. Ребята уже оставили его в покое, а она все гладила, игралась с ним, и расстроенная, что он вяло, отзывался на ее внимание, всё спрашивала - Не заболел ли ты Гриша. Скажи, пожалуйста, что у тебя болит?
Все юннаты уже пошли домой и с порога, стали ее звать, а она все заглядывала в его, умные и тревожные глазки, словно ждала ответа и не дождавшись, быстро закрыв его на щеколду, убежала с ребятами.
Наступала ночь. И он вдруг такое увидел, что ужаснулся и еще сильнее забеспокоился – ребята в спешке, груз придавливающий фанеру на аквариуме морских свинок, положили небрежно, почти на самый край. И он был так там неустойчив, что становилось страшно за морских свинок.
-Эх, недотепы. Что они из-за своей торопливости наделали - с горечью подумал Гриша. Если б мог - он бы поправил. Сердце, как колотушка, билось в груди. Он с тревогой ждал злобную и коварную крысу. И крыса пришла
Она не стала, как вчера, мыкаться вокруг аквариума, а деловито влезла на него и пошла сверху, прогибая фанеру. Груз на конце аквариума заходил ходуном. Глазки ее зло сверкали, и выражение морды было страшным и решительным. Просто так, сегодня она не уйдет - понял Гриша. Пройдя до груза, неустойчиво лежащего на краю аквариума, крыса, словно поняла что ей надо делать. А Гриша, бился опять о клетку, но то, что он бился, для крысы ничего не значило. Она лишь один раз удостоила его злым, пристальным взглядом, и ей видно показалось, что этого с него достаточно - Бейся, мол, бейся. Хоть совсем разбейся. Дуракам закон не писан.
Крыса примерилась и начала толкать груз. Фанера под ней гнулась. И груз постепенно начал поддаваться ее толчкам, двигаясь все ближе и ближе к краю.
Гриша, вдруг увидел умоляющие глаза рыженькой, прильнувшей к стеклу, и он, с удесятеренной силой, ударил дверку, и о счастье, спасибо Маше, что она неплотно прикрыла щеколду. Дверка поддалась, распахнулась, и он выскочил из клетки, превозмогая боль в груди. И вовремя, с грохотом упал груз, но он уже в следующее мгновение был возле крысы. Крыса не ожидала такого резкого броска от Гриши, и они, сцепившись, свалились на пол, и там закружились в смертельной схватке. Крыса была опытной, и злобной, и отчаянно кусалась, пытаясь, вцепится в горло, но Гриша опередил ее и намертво сомкнул, свои челюсти. Крыса захрипела, дернулась несколько раз и затихла. Но Гриша не сразу ее отпустил, зная, какими живучими могут быть эти твари. Морские свинки в тревоге за него прижались к стеклу. В воцарившейся тишине, только слышно было тяжелое дыхание Гриши, взъерошено стоящего у лежащей рядом мертвой, серой злодейки.
И что тут вдруг разразилось. Попугаи закричали в полный голос. Завопила, раскаркалась ворона - Так ей и надо злодейке. Да так важно, будто это она повергла хищницу. Ежик зафыркал - Поделом ей - подскочив к поверженной крысе, с таким видом, будто и он приложил здесь свои силы в неравной борьбе.
Но морские свинки попискивая, возразили, и хомячки поддержали - Один здесь герой - это Гриша! И не примазывайтесь к его победе трусливые и кичливые твари.
Но для Гриши самым важным было, то, что на него с благодарностью и любовью смотрела, с белым пятнышком, словно звездочкой, на лбу, рыженькая морская свинка.
Утром юннаты обнаружили в живом уголке дохлую, облезлую крысу и, конечно, то, что дверца у Гриши не закрыта, а у морских свинок, аквариум открыт, и фанера валяется на полу, рядом с грузом. Поворчали друг на друга немного, о том, что так небрежны были вчера и принялись, как всегда, кормить и ласкать своих питомцев. Гриша живо приподнялся, при виде Маши, радостно бросился, на руки своей курносенькой любимицы, и ему так много хотелось рассказать ей, и обязательно про рыженькую морскую свинку …

Но Маша не слушала его счастливого урчания, а обрадовано прижала его к себе и воскликнула – Ребята, Гриша выздоровел. Ура!