Реквием

Смерть пришла в начале зимы. Хлопья снега падали и падали, окутывая город белым маревом. Засыпали крыши домов, дороги, свежие могилы. Страшная чума, неведомая и неизлечимая, хищным Зверем проникла за крепостные стены, убивая без жалости. За неделю город словно вымер: закрылись двери церквей и больниц, опустели улицы. Люди боялись выходить из домов, опасаясь друг друга, страшась подхватить смертоносную заразу. Бешеный ветер сбивал с ног тех, кто все же выходил на заснеженные улицы, обжигал лица своим ледяным дыханием, бился в закрытые двери, пытаясь проникнуть в теплые, освещенные каминами комнаты.

Но Изабель не пугали вьюга и ночь за окном - гораздо страшнее была тишина, царящая в спальне брата, который вот уже третьи сутки метался в лихорадке. Хриплое дыхание мальчика, его мутные глаза, запекшиеся губы и запах смерти гнали девушку прочь из дома, в старинный храм, где её ждал орган и святые лики. Музыка и молитва спасали Бель от охвативших душу страха и отчаяния.

Усталые церкви засыпаны снегом,
Петляют следы одинокого Зверя.
А ветер-язычник бьется с разбега
В закрытые наглухо двери.

Торжественные звуки органа наполняли покрытые инеем стены храма, эхом разливались под высокими сводами, заглушая вой ветра. Отблески свечей во мраке трепетали на лике Мадонны, оживляя его. И Изабель верила – Госпожа слышит её молитвы, и малыш Сандро будет спасен. Бледный свет луны проникал в высокие стрельчатые окна, играл на рыжих локонах девушки, освещая залитое слезами лицо, уподобляя его мраморным ликам, украшающим алтарь.

Бель и не догадывалась, что у неё есть слушатель. Две ночи назад, когда она впервые оказалась здесь, раздавленная пришедшей в дом бедой, звуки органа разбудили создание, дремавшее в пристроенном к храму склепе. Музыка нарушила покой древнего вампира, не первый десяток лет скрывавшегося там от солнечного света.

Сто лет назад он был молод, и кровь его была горячей. Сто лет назад он звался Тино и был музыкантом, из тех, что не имели крыши над головой, но мелодии, рождавшиеся под их пальцами, покоряли сердца. Став бессмертным, дон Валентин потерял свой талант. Холодные белые руки не слушались, каменные святые сурово взирали на дьявольское отродье, посмевшее войти в храм и коснуться инструмента, созданного восхвалять Господа.

Игра Изабель восхитила Валентина. Впервые любопытство пересилило голод – вампир не только не убил девушку в первую же ночь, но и с нетерпением ждал её прихода следующим вечером.

Несыгранный Реквием в окна стучится,
Душой неприкаянной молит о звуке -
Но у каменной стражи суровые лица
И клавиш не знают холодные руки.

Величественные, будто льющиеся из вечности звуки то грохотали под сводами, потрясая изголодавшегося по музыке вампира, то опадали до едва ощутимого трепетного пианиссимо, лаская слух, возрождая так тщательно вытравленные из сердца воспоминания о прошлой жизни.

Вампир наблюдал за Бель из-за колонн бокового нефа, видел её слезы, слышал проникновенные слова молитв. Ночью дон Валентин вышел в город и незаметно проник в дом девушки. Вампир, получивший взамен своего таланта недоступное людям знание, легко понял, что Сандро был обречен. На пылающем лбу красивого мальчика лежала печать смерти. Грядущая ночь должна была стать для него последней.

Тем же вечером Изабель вновь ушла в храм. Оставаться под одной крышей с поседевшими от горя родителями не было сил. Любимый брат умирал – ни молитвы, ни тинктуры старого доктора не могли победить чуму. Уже послали за монахом Себастианом – духовником мальчика, чтобы тот подготовил Сандро к встрече с Богом.

Слез у Бель уже не было. Душа, опустошенная горем, не давала боли пролиться очищающим дождем музыки. Орган молчал. Девушка, преклонив колени, стояла на ледяном полу перед статуей Богоматери и, простирая дрожащие ладони, в последней надежде просила Мадонну спасти брата.

Страшная, небывалой силы метель поднялась за стенами, и тоскливый вой беснующихся снежных вихрей заглушил голос Изабель. Милосердная Мария не вняла мольбе. Зато её услышал дон Валентин, напрасно ждавший во мраке пресвитерия, когда пальцы девушки коснутся клавиш, и неземная музыка снова заполнит своды храма и его сердце. Бесшумной тенью вампир выскользнул из собора и растворился в белой непроглядной мгле, саваном накрывшей город.

Погрузившись в молитву, Бель и не заметила, как наступила полночь. Девушка двинулась было к двери, чтобы поспешить домой, но вдруг замерла пораженная. Где-то высоко, невидимая во мраке готического свода, запела птица - пронзительно, тревожно. Голос её поднялся до самых невероятных высот и - резко оборвался щемящей душу нотой. Изабель обернулась на глухой звук за спиной – у её ног лежал, распластав белоснежные крылья, мертвый дрозд с окровавленным клювом.

Гонимая страшным предчувствием, девушка побежала домой, не замечая, что ужасная вьюга стихла, оставив в память о себе высокие снежные барханы и сломанные ветви деревьев. Бель ворвалась в спальню брата и застыла – постель мальчика была пуста, а сквозняк колыхал тяжелые портьеры распахнутого настежь окна. Комната была засыпана мерцающим под лунным светом снегом, но нигде не было видно ни следа.

Сандро искали два дня. Всюду, но совершенно безрезультатно. Какая сила могла забрать с собой умирающего мальчика в ту жуткую вьюжную ночь, не знал никто.

Страшное оцепенение воцарилось в доме Изабель. В мерзлую землю кладбища лег пустой гроб. Родители, не имея возможности даже попрощаться с сыном как подобает, превратились в собственные тени, согбенные и безучастные ко всему.

Девушка вновь сбежала в пронизанный серебряными нитями лунного света храм. Бездумно касаясь мерцающих от инея лиц святых мучеников, Бель приблизилась к статуе Мадонны, у ног которой лежали разбитые кем-то песочные часы. Пол вокруг был закапан кровью, а на ближайшей скамье лежала тряпичная кукла – любимая игрушка малыша Сандро.

Песочных часов опустевшее тело
Подброшено кем-то Марии с младенцем.
Под сводом готическим птица запела,
Чтоб в зиму упасть с разорвавшимся сердцем.

Дон Валентин в ту ночь забрал мальчика с собой и унес в собор. И спас его ради Изабель. Спас по-своему. Стоящий на пороге смерти Сандро даже не сопротивлялся, когда клыки вампира коснулись его тонкой шеи. Истерзанный болезнью, он ждал смерти, неважно, в чьем обличии. Мальчик с радостью упал в черную бездну, обещающую вечный покой и избавление от мук. Но смерть изменила своим правилам – Александр вновь открыл глаза, той же ночью, в стенах столь любимого сестрой храма. Мальчик с небьющимся сердцем, жаждущий крови.

Бель не закричала и не лишилась чувств, когда из тени алтарной капеллы к ней вышел пропавший брат, бледный, с запавшими глазами, но живой и как будто здоровый. Лишь когда он обнял её холодными, словно лед, руками, и огни свечей отразились в его багровых глазах, девушка поняла, что это не чудо Господне.

Но велика была любовь Бель к брату – и она приняла его в обличье вампира. В надежде спасти проклятую отныне душу Александра девушка ушла послушницей в монастырь. Днем она работала и молилась, а по ночам тайком возвращалась в тот самый собор. Скорбь поселилась в её сердце, болели натруженные руки, но брат умолял играть. И вновь звучал орган, оплакивая падшие души, взывая к Богу о прощении.

В ночь, когда дон Валентин обратил Александра, чума, насытившись, покинула город. Больше никто не заболел. Близилось Рождество. Люди вновь вошли в храмы, готовясь славить и благодарить Господа за избавление от мора в день Его появления на свет.

***


То утро было ненастным. Восход медлил, и солнечные лучи ещё не разорвали белесую завесу туч. Предрассветный сумрак пока не рассеялся, поэтому Александр не спешил укрыться в склепе храма, как ни торопила его Изабель. А когда, наконец, брат с сестрой расстались, подгоняемые колокольным звоном, свидетелем их прощания стал старый монах. Он проследил за мальчиком, заподозрив в нем вора, и увидел, как тот, избегая золотых солнечных лучей, врывающихся в храм, спустился в подземелье. Прокравшись туда мгновением позже, старик подсмотрел, как Александр лег в одну из гробниц и без труда задвинул над собой кажущуюся неподъемной гранитную плиту.

Часом позже Бель разбудили глухие удары набата, вибрирующие в плотном тумане, окутавшем монастырь. Послышались громкие голоса, топот – и спустя мгновение в комнату девушки ворвалась мать-настоятельница с серебряным распятием в руке и фанатичным огнем в глазах. За её спиной виднелись остервенелые лица десятка молодых доминиканцев. Изабель связали, натянули на голову грубый мешок и, жестоко избивая, отвезли к фра Аугустино, который нес бремя забот Святой Инквизиции в этом городе.

Бель долго пытали, желая узнать в подробностях историю превращения её брата в демона, пьющего кровь людей. Потом чуть живую девушку отвезли на городскую площадь, полную народа. В самом её центре возвышалась огромная куча дров, щедро политых маслом. Рядом, на деревянном помосте, в железной клетке лежал Александр, скованный по рукам и ногам серебряной цепью. Огромный бронзовый крест висел на его шее, не давая поднять голову, чтобы на прощание улыбнуться окровавленной Изабель. Солнца не было, густой туман так и не рассеялся, словно защищая мальчика-вампира от смертоносных лучей света. Поэтому фра Аугустино решил сжечь Александра на костре, на глазах ожесточенной толпы и полумертвой от всего пережитого сестры.

Сандро молчал, когда пламя набросилось на него, как изголодавшийся после суровой зимы зверь. Лишь густые кровавые капли текли из огромных детских глаз, оставляя алые дорожки на снежно-белых щеках. Бель кричала, рвалась к брату из рук мучителей, но те держали крепко. Она стояла на коленях, придавленная к земле тяжелыми ладонями Инквизиторов, и чуть слышно выла, пытаясь сжать в кулаки сломанные пальцы. Языки огня окончательно завладели телом Александра, полностью скрыв его от взглядов. В последний раз мелькнуло в просвете дыма почерневшее лицо, безумные от боли глаза, несколько мгновений – и черный силуэт, объятый пламенем, осыпался тяжелым вязким пеплом на грязный снег, на головы и плечи наблюдавших за казнью. Изабель вскрикнула и потеряла сознание.

Ночью в келью девушки пришел дон Валентин. Он привел Бель в чувство и признался ей в том, как стал невольным убийцей Сандро. Луна бросала скупые блики света на бледное лицо вампира, за стенами монастыря стояла тишина. Все происходящее казалось сном, который должен развеяться поутру. Истерзанный рассудок Изабель метался на грани безумия. Не было страха, не было боли – чувства сгорели на страшном костре вместе с братом. Умерла и музыка – покалеченные пальцы не повиновались ей больше. Оставалось одно – месть.

***

Мрак ночи отступал перед взлетавшим к небу пламенем, охватившим монастырь. Пожар полыхал всюду. Разбуженные запахом дыма и криками люди вскакивали из постелей, стремясь вырваться из огненного плена, но путь им преграждали наглухо заколоченные двери и запертые снаружи ворота монастыря. Никто не вышел живым из этого пекла.

Восток уже светлел. Внезапно среди гаснущих звезд ослепительным огнем вспыхнул Сатурн. Семь раз сверкнул он над землей, предваряя восход, знаменуя начало эпохи великих бед. Как две бесшумные тени поднялись на заснеженную вершину холма Бель и Валентин. Мертвенно-бледные лица их были спокойны, алые глаза смотрели туда, где ещё вчера стоял монастырь святой Изабеллы, а ныне тлели угли ужасного пожарища. Взявшись за руки, они бросились вниз, в расщелину, на дне которой спала под ледяным панцирем река. Через мгновение в алеющее небо взмыли две черные летучие мыши и, стремительно удаляясь, растаяли в рассветной дымке.

Золотой, Серебряный,
Бронзовый, Железный,
Золотой, Серебряный,
Бронзовый, Железный…
Цифру «Семь»
Огнем Сатурн
Прочертил над бездной...