У истоков вечности.

Ирина Лукьянычева

Обращение автора: Этот роман написан от лица разных персонажей, потому что мне хотелось передать их мироощущение. Во избежание путаницы, возникшей при прочтении его моими друзьями, я посчитала нужным указать в начале каждой главы, от чьего лица идёт речь.



У истоков вечности

Пути господни неисповедимы


Глава 1

Окрестности


(Размышления Руберта Лайтинга)

Я шагал по лесу. Путь от Нордстоуна до Белой скалы занимает не слишком много времени. При условии, что, знаешь конечно, куда идти. Места у нас живописные, и по-своему впечатляющие, в своей не броской и непритязательной простоте.
И самым удивительным, по праву, считается Белая скала. Она является, как бы границей между двух территорий: К северу от неё расположилось владение Рэндаллов – старинное поместье, со средневековым замком. Его остроконечные шпили видны издалека. Они служат своеобразным ориентиром посетителям Реабилитационного центра, расположенного на его территории. А с юго-запада к ней прилегает предместье Нордстоуна – небольшого аккуратного городка. Настолько небольшого, что почти все его жители являются в той или иной степени родственниками. За исключением разве тех, кто живёт здесь относительно недавно.
Когда-то вся эта территория принадлежала Вебстерам – величественному клану, отголоски влиятельности которого, время от времени встречаются в старинных преданиях, и чудом сохранившихся, рукописях. А дальние их предки по сей день живут в Нордстоуне, мечтая вернуть себе былое величие…
Я вспомнил Гаррета Вебстера: с его рыжей копной волос, беззаботной улыбкой, совершенно бесшабашным отношением к чему бы то ни было, и улыбнулся.
Изначально в местечке под названием Нордстоун жили преимущественно Лайтинги и дальние их родственники. Потом что-то невероятное произошло в клане Вебстеров. Ходят слухи, что на их род пало проклятие Эйннов – духов хранителей этого места. Поговаривают, что их наследник Джерольд Вебстер тронулся умом. И в припадке безумия изничтожил весь свой род. И что его неприкаянный дух, до сих пор, бродит где-то в округе…
Трудно определить, где же заканчивается вымысел и начинается подлинная история. Если легенды к таковой, в принципе имеют какое-либо отношение…
Как бы там ни было, но замок долгое время пустовал. Остатки Вебстеров перебрались в Нордстоун, и породнились с Лайтингами. А незадолго до известных событий у замка появились новые владельцы, Рэндаллы.
И вряд ли теперь возможно достоверно определить: То ли появление Рэндаллов вызвало необратимые изменения в структуре психофизического состояния жителей Нордстоуна. То ли изначальная специфика Вебстеров и Лайтингов притянула столь мало желательное соседство. То ли сама природа этого места, по одной ей известным причинам, витиевато переплела узоры наших судеб…
Можно долго рассказывать о том: кто, когда и как впервые обнаружил, что Рэндаллы, по сути своей, являются как бы не совсем людьми. Многие до сих пор оспаривают это почётное право, размахивая фолиантами семейных летописей и хронологий…
Конечно, обычный человек, вряд ли заметит разницу. С виду они ничем не отличаются от большинства из нас. К тому же, положение обязывает их не выделяться на общем фоне, и приспосабливаться к окружающей действительности. В чём они немало, к слову сказать, преуспели.
Так вот, если суммировать все существующие слухи, то это существа, реакции и возможности которых, несколько отличаются от общечеловеческих. Говорят, что всё дело в структуре их крови, которая по тем же слухам, течёт у них гораздо медленнее. Может, именно поэтому, они так медленно стареют, если стареют вообще. Но это только слухи. Мы избегаем непосредственных контактов с нашими соседями, и предпочитаем раздельное сосуществование.
И если не углубляться в дебри, основные события развернулись тогда, когда жители Нордстоуна, к своему немалому удивлению, обнаружили, что могут физически ощущать их присутствие. Более того, тех, у кого это качество было наиболее ярко выражено, эти существа всячески избегают.
Справедливости ради стоит отметить, что Рэндаллы, в принципе никогда не отличались особой агрессивностью. И обитатели Нордстоуна, по счастью, не могут похвастаться душераздирающими историями своего неординарного соседства.
Поскольку в поместье жили не только Рэндаллы, а их появление притягивало им подобных, поползли слухи, что это как-то связано с «давними событиями». И ко всем его обитателям так и приклеилось нелицеприятное «Д’эйнн» - сокращение от «Damnation of the Einns» (Проклятье Эйннов). А позже ещё более удобное в обиходе, Дэйн. Так их называют, и по сей день.
Кульминацией же всей этой метафизической лихорадки было нападение, подпавшей под эйфорию, молодняка Нордстоуна на усадьбу Рэндаллов.
Никто теперь уже точно не скажет, кому первому пришла в голову эта «умопомрачительная идея» и после, какой кружки и, чего конкретно выпитого. Только 24 августа 1854 года Чарльз Лайтинг заключил договор с Уильямом Рэндаллом, вернувшим в «целости и сохранности» незадачливых экзорцистов их, не на шутку перепугавшимся, родителям.
Маленькие городки тем и хороши, что они надёжно хранят свои удивительные истории. Человек ко всему привыкает. И как выяснилось, довольно-таки быстро.
Однако кое-что с тех пор всё же изменилось: Появился специальный «Свод правил». И каждый хоть мало-мальски обладающий способностями учит его раньше, чем азбуку…
Одно из них гласит: «Белая скала – является нейтральной территорией». И по древней традиции местом для переговоров и разрешения всевозможных конфликтов и недоразумений. Возможно именно поэтому, моему отцу Патрику Лайтингу так и не нравится, когда я, как он изволил выразиться, «ошиваюсь» где-то возле неё.
Можно было бы, конечно, ещё долго рассуждать: об этимологическом происхождении этого слова и о его смысловой нагрузке; о предвзятом отношении Патрика Лайтинга и о причинах его породивших…
Только цель моего путешествия была почти достигнута и раскинулась во всей своей первозданной красоте и природном великолепии, стирая неприятный осадок недавнего разговора с отцом.




Глава 2

Встреча



Я рассматривал рисунок на скале. Она была абсолютно белая. Вернее та её часть, что арочным сводом упиралась в землю. Издали, создавалось впечатление, что она покрыта мелом. Однако вблизи становилось заметно, что она вся усеяна мелкими кристалликами. И под определённым углом на этой белизне проступали едва заметно светящиеся контуры. Они были похожи на грациозно парящие фигуры.
– Это Эйнны – услышал я незнакомый голос и обернулся.
Передо мной стоял молодой человек лет двадцати пяти. У него были светлые коротко остриженные волосы, внимательные голубые глаза и спокойная приятная улыбка. Он наблюдал за мной, сунув руки в карманы серой замшевой куртки, прислонившись спиной к выступу на скале.
– Что? – удивился я.
И на данный момент мне было трудно определить, что удивило меня больше: Неожиданное появление незнакомца на границе двух территорий – месте, далеко расположенном от автострады. Или его осведомлённость по поводу Эйннов – существ, предания, о существовании которых уходят корнями в прошлое, на столько древнее, что древнее его может быть, разве что само место.
– Уильям Рэндалл – представился он, продолжая улыбаться но, не двигаясь с места.
– Уильям Рэндалл? – переспросил я.
Он выпрямился и медленно утвердительно кивнул.
– Владелец Реабилитационного центра? – продолжил я с напускной серьёзностью.
Он снова кивнул.
– Почетный член Благотворительного Фонда Медицинских исследований? – не унимался я, торжественно растягивая каждое слово.
– Ладно, так достаточно убедительно? – выдохнул он, превращаясь на моих глазах в крепкого телосложения мужчину лет шестидесяти, с изрядно поседевшими волосами и проницательным взглядом.
– Это мистификация – разновидность гипноза – рассмеялся он, наблюдая за сменой этапов ступора на моём растерянном лице.
– А-а-а-а? – только и смог я произнести.
– Расстояние – пояснил он, снова, откинувшись на камень, и продолжил: – У меня есть собственная теория по этому поводу. Вот, решил провести эксперемент…
Он принял прежний облик. Сделал пару шагов и замер.
Знакомое покалывание в ступнях и ладонях вернуло меня к реальности. Его лицо выглядело напряжённым.
– Не приближайся – предупредил я, чувствуя, как электрические импульсы медленно циркулируя по телу, постепенно уплотняют поле.
– Бытует мнение, – он осёкся, словно переводил дыхание – что чем больше сила, тем больше вероятность… – он снова замолчал, словно пытался отдышаться.
Мне не нравилось чувствовать себя садистом, и я немного ослабил напряжение.
– Спасибо – продолжил он. – Однако. Я уверен, что суть не столько в силе. – У него на лбу от напряжения выступил пот. – Потому как, нас уничтожает не стороннее воздействие, а собственная резонирующая суть… – Он замер и после небольшой паузы, снова отступил назад – Ну, во всяком случае, некоторый эмпирический опыт… – Рассмеялся он, помотав головой. – Во мне взывает великий исследователь…
– Довольно опасный опыт – предупредил его я.
Он изогнул в удивлении бровь:
– Я не совершаю ничего запрещённого договором. И мои действия никому не причиняют вреда – констатировал он, пожав плечами.
– Чего не скажешь о их возможных последствиях, – заметил я.
– При условии, что ты действительно этого бы захотел…
Он беспечно разглядывал небо.
– Вы уверенны?
– Ну-у-у… ни в чем нельзя быть уверенным абсолютно – он хитро улыбнулся – Хотя с другой стороны: не попробуешь – не узнаешь.
Меня несколько обескураживала его непосредственная манера поведения.
– Ах, да Руберт Лайтинг – запоздало представился я.
– Я знаю – И мягкая улыбка снова озарила его лицо. – Мне тоже нравится это место. Вот, решил познакомиться … «Грамотно простроенные личные связи – залог плодотворных партнёрских отношений» – произнёс он тоном преподавателя по маркетингу – И мы оба рассмеялись.
– Вряд ли из подобного знакомства можно будет извлечь практическую пользу – усомнился я.
– Как знать, как знать – Он снова с грустью посмотрел на белый камень. – Они стали частью скалы – и по этому она побелела?…
У него зазвонил телефон.
– О, настоящее диктует прошлому – пошутил он, сбрасывая вызов. – Продолжим разговор в следующий раз.
– В следующий раз? – удивился я. – Ну, если ты, ничего не имеешь не против.
Он снова улыбнулся, махнул рукой на прощание и скрылся из виду. Я стоял в растерянности посреди поляны. Собственно, это был мой первый непосредственный контакт.
– Никогда бы не подумал, что он так молод. – Промелькнула мысль. – Мистификация. Может, мой интерес, тоже как-то с ней связан?.. – Осторожно заметила вторая. – Вот, никогда не думал – и впредь не стоит. – Без обиняков заявила третья… – Все мои мысли кружились вокруг Уильяма Рэндалла. – Может, чего-то подобного и опасался мой отец?.. Как бы там не было, поскольку наши пути вряд ли пересекутся снова, то и ломать голову по этому поводу особо не стоит. – Решил в итоге я. У меня и без того было о чём поразмышлять.
Я пробыл там ещё какое-то время и отправился домой. Отец очень не любит, когда я подолгу отсутствую. Особенно, если он не в курсе моего местонахождения. И в данном случае, ему лучше оставаться в неведении. Поскольку при каких-либо упоминаниях о Белой скале его буквально начинает подтрясовать. А при упоминании этого места рядом с моим именем, он просто приходит в ярость.
Ярость пятидесятипятилетнего главы нашего небольшого семейства обычно дурно сказывается на настроении его членов. А их терпение, я полагаю то же не безгранично. Так что разумней будет не усугублять ситуацию и не рассказывать о этой неожиданной встрече.
А по сему, я быстро шагал к дому, прикидывая правдоподобную версию своего длительного отсутствия:
Вернее всего, будет заскочить к Гаррету. Я же, выгораживаю его, когда очередное увлечение пьянит и дурманит его косматую голову, выдёргивая из повседневной реальности этого мира…
Странно всё-таки. Вот, взять хотя бы Гаррета: Ни разу не слышал, чтобы его отец, хотя бы намёком выразил своё неудовольствие его поведением. А уж чего-чего, а поводов к этому у него, более чем предостаточно…
Или, для сравнения, того же Рэндалла: Уж сколько о нём говорено-переговорено. Как его имя только не склоняли. Тем не менее, никто не может похвастать, чтобы хоть раз видел его, потерявшим контроль над собой, или просто повысившим голос. По крайней мере, из людей мне знакомых. Я улыбнулся. Поскольку незнакомые получается – они как-то и не совсем люди…
А мой всеми уважаемый отец: правая рука Хубберта Вебстера, почётный член Попечительного совета Нордстоуна буквально «выходит из берегов» при малейшей моей оплошности, или поступке, каковой он таковым посчитает. Удивительно, что мне дышать ещё можно, как я сам посчитаю это возможным…
Иногда я завидую Полу. Моему брату было уже за тридцать. Он любит свою работу, жену Лиз и очаровательную дочку Кэйт. И никто его не поучает, как ему это делать…
– Руберт, дружище! Я знал, где тебя искать. – Окликнул меня Гаррет, пересекая грунтовую дорогу, ведущую к нашему дому.
Смотреть на Гаррета было забавно: рубашка расстёгнута, брюки помяты, в волосах торчала солома, он улыбался.
– Слушай, если мой отец тебя спросит, – заметил он, завязывая шнурок – то весь вчерашний вечер и сегодняшнее утро – он выдержал многозначительную паузу – мы провёли с тобой. Он хитро подмигнул мне и с удовольствием потянулся
– Да! – тут же подхватил я. – Мы тренировались… в лесу.
– Точно! – обрадовался он, хлопнув меня по плечу. – Тренировались…
Словно в подтверждение к уже сказанному, мы обменялись парой проворных выпадов и двинулись дальше. Вскоре из-за поворота показался наш дом – крепкое трёхэтажное деревянное здание. Оно чем-то напоминало своего хозяина: такое же основательное, практичное и без архитектурных излишеств. Построенное ещё моим дедом, оно впитало в себя его неповторимый колорит и жизнестойкость. С него, в общем-то, и начинался город.
Во дворе Пол и Лиз возились с очередным, с позволения сказать, авто. Стоит особо отметить, что Элизабет Лайтинг, сестра моего приятеля Гаррета Вебстера, сильно отличалась от остальных представителей этого семейства. И дело даже не в том, что она коротко стригла, вытягивала, а чаще просто прятала, под очередной одетой, задом наперёд бейсболкой, свою рыжую кудрявую шевелюру. И не в том, что на фоне её интереса к технике меркло всё, за исключением разве что её любви к близким. А скорее в том, что в ней, напрочь, отсутствовало ощущение той собственной грандиозной исключительности, так утомляющее меня в общении с Гарретом и его сестрой Бетси.
Но эта отдельная история. А сейчас Лиз вскинула голову, улыбнулась нам и помахала перепачканной в мазуте рукой.
– Где отец? – Осторожно поинтересовался я
– Чихвостит Рэндаллов. – Она махнула рукой в сторону дома.
Я застыл в недоумении. В подтверждении слов Лиз из окна донеслось:
– И откуда это интересно у него очередной племянник? В инкубаторе они, что ли их разводят?
– В гости заглянешь? – поинтересовалась она у Гаррета.
– В другой раз – ответил он уклончиво.
– И верно – подхватил, её ухмыляющийся муж. Угоститься всё равно нечем. –Его карие глаза, озорно сверкнули.
В отличие от меня, Пол был точная копия мамы. У него были: её глаза, её каштановые волосы и её задорная улыбка, – совсем как на фотографии. После смерти матери отец так и не женился. Так что всё хозяйство легло на плечи Лиз. Ни то чтобы Лиз была плохой хозяйкой. Просто копаться в железе она любила больше, чем стоять у плиты с поварёшкой. А учитывая, что Сэлли, её помощница по хозяйству, взяла очередной отпуск, чтобы навестить родных, рассчитывать на кулинарные изыски особо не приходилось.
Пол был влюблён в неё с самого детства. Она была старше его на три года. И кроме своих железяк мало, на что вообще обращала внимание. Тогда-то он и наладился к ней в подмастерья. Но сути дела это не изменяло. Пока однажды, на день её рождения, он ни подарил ей движок от «Порше», истратив все свои, с таким трудом заработанные, сбережения…
Теперь он один из лучших автомехаников в Нордстоуне. И можно часто видеть их вместе, копошащимися в очередном раритете. Новое в Нордстоуне приживается с большим трудом. Так как, его жители очень трепетно относятся к тому, что уже имеют.
Я попрощался с Гарретом и вошёл в дом. В холле работал телевизор. Молоденькая журналистка, как раз задавала очередной вопрос:
– Вас назвали в честь дяди?
– Дяди, как же! – голос Патрика перекрывал звук телевизора.
– Деда, какие у него голубые глаза – это Кэйт, расположившаяся у него на коленях, подала свой чудесный голосок.
– Он же Дэйн! – возмутился дед
– Да, ответила она, невинно улыбнувшись – и у него голубые глаза.
Не знаю, как Кэйт это удавалось, но отец просто физически не мог на неё сердиться.
– Ой, деда, а это кто? – восторженно поинтересовалась она.
– Ещё один Дэйн – раздражённо ответил Патрик, переключая канал. – Опять они там чего-то мутят…
Я тихонько проскользнул на кухню, пользуясь случаем, что почётное право быть объектом для раздражения моего отца, сейчас принадлежит не мне. Я закинул в микроволновку кусок пиццы и задумался:
– Так ли однозначно то, что говорит он о Дэйнах? И что нам вообще о них доподлинно известно? Наверное, стоит обсудить это с Хуббертом. Хотя, с другой стороны, как же мне объяснить свой интерес, не затрагивая сегодняшней встречи?
Врать Хубберту Вебстеру – занятие бесполезное, да и не достойное по свое сути. А рассказывать правду я как-то пока не был готов. И говорить в общем-то особо не о чем. Замкнутый круг получается…















Глава 3

Авария



(Переживания Миорри Шелтон)

Мы неслись с бешеной скоростью. Стрелка на спидометре беспомощно подёргивалась в безуспешной попытке выйти за собственные пределы. Тенор мотора местами переходил в фальцет, и было непонятно, как он вообще до сих пор не сорвался. Туман за окном, словно ватная взвесь. И если бы не визг шин на поворотах, можно было бы подумать, что мы окончательно зависли в этой непроглядной липкой мгле.
Руки отца вцепились в руль, словно он пытался помочь машине, отчаянно толкая её вперёд. Его, уже начавшие седеть волосы, обладающие собственным характером, торчали, как им заблагорассудится. В его серых глазах застыло напряжение. Лоб прорезали морщины. Но даже сейчас, оно излучало какое-то умиротворение.
– Странно, почему я на него так не похожа? – подумала я. – Маму, я совсем не помню. Правда, иногда я слышу во сне её голос. Она что-то напевает и от этого становится теплее на душе…
Перехватив мой рассеянный взгляд, он попытался улыбнуться. За окном мелькнула патрульная машина, и я с надеждой посмотрела на отца.
– Нам лучше не останавливаться – прошептал он.
– Что происходит – робко спросила я?
– Мне трудно это объяснить… – грустно начал он,– Немного осталось. Всё будет хорошо Миорри – пытался убедить меня отец. – Но что бы не случилось…. Возможно – он запнулся, – я был не самым заботливым отцом, но я всегда любил тебя.
– Я знаю папа…. – начала я, но страшный удар по крыше нашего авто не позволил закончить фразу.
Звон разбивающегося стекла, резкий толчок, ещё удар и какая-то непреодолимая сила вытолкнула меня вперёд. Я чувствовала себя пушечным ядром, бесцельно выпущенным в бесконечность…
Краски, звуки, ощущения – всё смешалось и угрожало разорвать мою черепную коробку…
Очнувшись на влажном мху, и убедившись, что всё ещё жива, я огляделась. Я приземлилась в молодом подлеске. Недалеко от меня была, остановленная ударом в крупное дерево машина.
– Папа?! Боже! – готова была я закричать. Но неприятный шорох пригвоздил меня обратно к земле.
Из-за её раскуроченной крыши показался хрупкий, высокий юноша. Он словно вспорхнул, заглянул внутрь, и всплеск его досады разрезал тишину леса. Он стукнул кулаком, сминая уцелевшую часть капота, выругался и замер, поворачивая голову в разные стороны.
Что-то до боли знакомое шевельнулось у меня внутри. Что-то неуловимо жуткое было в его зачёсанных в длинный хвост тёмных волосах, его бледной коже, его легких, даже можно сказать грациозных движениях. И только, когда он повернул голову в мою сторону, крик отчаянья застрял в моём пересохшем от ужаса горле.
Это красивое лицо я не перепутаю ни с кем. Это беспечное его выражение, и этот капризный требовательный взгляд ничем не вытравить из моей памяти. В темноте его глаза казались чёрными, но я готова поклясться, что у них должен быть тёплый коричневый оттенок…
– Миорри выходи – тихо позвал он. И искренняя улыбка озарила его лицо – Я всё равно тебя найду – продолжил ворковать он, словно поддразнивая ребёнка.
Ужас сковал моё тело. Я боялась даже вздохнуть не то, что пошевелится.
– Ты хочешь поиграть, милая? – поинтересовался он, глядя в мою стону. И улыбка его стала ещё лучезарнее.
Сердце замерло и провалилось в бездну.
– Это конец, – подумала я.
Тихий шорох поодаль отвлёк моё внимание.
В следующую секунду выражение его лица резко изменилось. Он словно весь сжался, и с досадой буркнув что-то непонятное исчез, словно растворился в тумане.
Я перевела взгляд. Из леса вынырнул молодой человек. Он осмотрелся, присвистнул и двинулся в сторону изуродованной машины. Его движения было легки и уверенны. Казалось, что покой и свет исходил из самой его сути. Хотя может это моё, издёрганное последними событиями, воображение приписывало обладателю каскада тёмных всклоченных волос и крепкого телосложения то, чего мне в данный момент больше всего недоставало.
Картинка дёрнулась, точно по её поверхности побежали круги, утратила резкость и замерцала. Неясные силуэты, размытые пятна, гулкий шум в ушах – казалось, что сознание тщетно пыталось ухватиться хоть за что-нибудь, но медленно и неизбежно сползало в темноту….
Сначала в темноте появился звук. Кто-то определённо звал меня. Затем сквозь рассеивающуюся тьму я увидела его улыбку…
Я немного смутилась. Даже скорей растерялась. Столько искренности и сострадания излучали его серые глаза…
– Слава Богу, очнулась – облегчённо вздохнул он.
Машина… Авария… Память резким рывком отбросила меня обратно.
– Папа! – Вопль, вырвавшийся у меня из груди, отразился эхом от сосен, и замер в пустоте. В пустоте моего нескончаемого одиночества. – Я даже не успела сказать, как я люблю его!..
Слёзы душили меня но не находили выхода. Я попыталась встать на ноги, но они не слушались. Сильные руки подхватили меня бережно, усаживая обратно.
– Папа, папа – повторяла я, словно эхо этих слов могло, хоть как-то заглушить боль утраты….
Темноту прорезал свет мигалок полицейской машины. И уже через пару минут к нам подошёл мужчина средних лет, одетый в форму.
– Есть, кто живой? – спросил он. Несколько озадаченно осматривая сначала машину, затем нас.
– Добрый вечер Сэм – ответил ему обладатель открытого взгляда, всё ещё не выпуская меня из рук. – Водитель в тумане не справился с управлением. Есть пострадавшие…
Слёзы таки нащупали проход, и я уткнулась ему в плечо.
– Папа, боже мой, папа – причитала я раскачиваясь в ломанном ритме собственных слов.
– Руберт? – удивился полицейский, направив на нас фонарь.
Почувствовав неловкость, я попыталась освободиться.
– Так до Нордстоуна всего пара километров…. Спокойно ответил Он. – С развлечениями там – ну, сами понимаете. Вот я и вышел прогуляться. А тут такой шум….
– Угу, – ответил Сэм, глядя куда-то в сторону. Потом задумался, взмахнул руками, словно разговаривая сам с собой., посмотрел ещё раз на машину, потом снова на мня.
– Шеф местной полиции Самуэль Бриг – представился он. С кем имею честь? – Было заметно, что он пытается придать своему голосу больше участия.
– Она вылетела через лобовое стекло. И ей нужна медицинская помощь – вместо меня ответил Руберт.
– Миорри Шелтон. Меня зовут Миорри Шелтон. – ответила я и не узнала собственный голос. – А там…. я пыталась махнуть в сторону разбитой машины. И мой голос снова предательски задрожал – Стивен Шелтон – Мой отец….
И волна невосполнимой утраты снова захлестнула меня. Приступ рыданий сотрясал всё моё тело.
– Наверное, ты прав её действительно стоит отвести к доктору – предположил Самуэль Бриг.
– Я не хочу к доктору – испуганно запротестовала я. – Мне нужно в Нордстоун.
– В Нордстоун? – переспросили они хором
– В Нордстоун – ответила я. – Папа – и мой голос снова дрогнул – говорил, что у нас там есть родственник. – Я сделала глубокий вздох и добавила – Его зовут Патрик Лайтинг.
– Лайтинг? – недоумённо переспросил полицейский, переводя удивленный взгляд с меня на того, кого он назвал Рубертом.
Тот, ничего не понимая, пожал плечами.
– А Патрик в курсе… – тут Сэм запнулся, – что вы направлялись к нему?
– Нет. Папа хотел …
Слёзы снова застали меня врасплох.
– Ну, полно, полно – похлопал он меня по плечу – время позднее. Я довезу вас до Нордстоуна. Патрик Лайтинг – мой старинный приятель. Вы сможете идти самостоятельно?
Я утвердительно кивнула.
– А завтра, если что не так, Лайтинги сами отвезут вас к доктору – А я тут, пожалуй… – он смущённо махнул в сторону искореженной машины.
Руберт, усадил меня в машину Сэма и перенёс спортивную сумку, из нашего покореженного авто.




Глава 4

Замок Рэндаллов



(Рассуждения Уильяма Рэндалла)

Я любил это место. Возможно, потому что тут не было не одной случайной вещи. И каждая хранила свою удивительную историю. Возможно, потому что оно напоминало мне о той поре, когда всё казалось мне таким живым и настоящим, когда время казалось категорией относительной и беззаботно струилось между пальцев золотистой пыльцой бытия. Теперь, в центре зала, сохранившего былое великолепие, создавалось впечатление, что время споткнулось и замерло, поражённое в самую его суть. Бесконечность, разворачиваясь лентой Мёбиуса, очерчивала свои причудливые спирали…
Мог ли я, молодой учёный, умирающий от нищеты и лихорадки в постели, доставшегося мне от дяди обветшалого поместья, предположить, что у неё есть вполне конкретное имя.
– Джеральд Вебстер – представился прилично одетый молодой человек, которого я принял за одного из своих кредиторов.
– Денег нет. – Устало кинул в ответ я.
– Я знаю. – Констатировал он. – И жить вам осталось – он помолчал, что-то прикидывая в уме – не более суток…
– Какого чёрта?.. – я не закончил фразы. Он опустился на стул возле моей пастели, небрежно смахивая с него мои рукописи.
– Самообладание – является ключом для познания собственной сути – таинственно произнёс он.
– И?! – Меня уже порядком раздражала его невозмутимая наглость.
– Я решил заключить с вами сделку. – Он вздохнул – Если не вдаваться в подробности. А у нас ещё на это будет время – он странно улыбнулся – Я предлагаю Вам Ульям Рэндалл:
Возможность до самозабвения заниматься своими научными изысканиями, – он загнул палец в изящной белой перчатке, – вернуть долги и восстановить ваше честное имя…
Мой тихий смех, переходящий в кашель прервал его помпезную речь.
– Жизнь вечную, в которой нет места болезням и страданиям. – Почти шепотом произнёс он, склонившись к самому моему уху. – В обмен…
Будучи увлечённым естественными науками, я мало верил в существование чего-либо за их приделами. Но его взгляд…
– Я не торгую собственной душой – отшатнулся я в ужасе.
– На возможность вернуть фамильный герб и титул – проигнорировал он мой теософский выпад, тоном человека утомлённого человеческой глупостью.
Я замер. Что-то смутное мерещилось в моём, измученном болезнью, состоянии. Его надменный профиль медленно расплывался на фоне старинного портрета, висевшего на противоположной стене. Его удивительное сходство окончательно парализовало жалкие попытки здравого смысла хоть как-то восстановить объективную реальность. Странная улыбка озарила его лицо, когда он перехватил мой недоумевающий взгляд.
– Время на раздумье у вас всё равно нет. Так, что соглашайтесь – не прогадаете…
Он извлёк из кармана листок бумаги, украшенный моим фамильным гербом и торжественно зачитал:
– Я, Уильям Рэндалл, заключая этот договор, с моим двоюродным братом Джерольдом Рэндаллом – Он элегантно склонил голову – оставляю за собой право на управление поместьем, которое отныне в равных долях принадлежит нам обоим. Дата. Подпись. Подпись, – повторил он, протягивая мне перо. – Мы ведь и так с вами в какой-то степени родственники. Так что вам совершенно не о чем беспокоиться…
Возможно, близкое дыхание смерти помутило мой рассудок. Возможно, мне казалось, что терять, собственно говоря, уже абсолютно нечего. Однако я и предположить не мог, к каким непоправимым последствиям может привести, мною небрежно поставленный росчерк.
– Надеюсь, кровью скреплять не будем? – хмуро пошутил я, глядя на точную копию его прекрасного лица, взирающую на меня из глубины таинственного прошлого.
– А как же – произнёс он, странно улыбаясь, извлекая, словно фокусник из рукава старинный кинжал. И не успел я опомниться, как он уже скрепил рукопожатием наши окровавленные ладони. Резкая боль, темнота и дыхание пламени…
Я отогнал неприятное воспоминание, поглаживая шрам на ладони – свидетельство недальновидности моего опрометчивого поступка.
Жизнь вечная. Задумывался ли кто-либо, из мечтавших о ней: каково это?
Вечность струящаяся, в своём неповторимом непостоянстве, обтекает тебя, словно застывший фрагмент чего-то чужеродного, лишённого возможности ощутить себя частью этого бесконечного, живого, трепещущего потока …
Однако, как любил говаривать мой дядя: «То чего в принципе нельзя изменить – можно попытаться усовершенствовать».
Эта мысль скрашивала моё существование и помогала в самые трудные периоды моей жизни:
Я, как и обещал Джеральд, остался жить. Если, конечно это можно назвать жизнью. Безусловно, показательные сожжения на костре и другие прелести изобретательности средневековой инквизиции остались атрибутами далёкого прошлого. В то время как, возможность быть забитым камнями, остаётся вполне реальной, и по сей день. Людей очень пугает то, чего они не в состоянии понять…
Не говоря уже, об умопомрачительной перспективе стать подопытной свинкой на заклании неутомимых изыскателей секретов «вечной молодости»…
Я действительно вернул долги. Мне даже удалось сохранить поместье. Мои исследования в области медицины позволили разобраться в свойствах изменившей меня природы. Но к моему великому сожалению, я до сих пор не способен, трансформировать её суть.
Тем не менее, мои труды нашли себе практическое применение. Многие наработки и по сей день успешно применяются в нашем Реабилитационном центре. Это моё детище – убежище для «подобных» нам. Никогда не предугадаешь, чем отзовётся самовыражение непредсказуемой натуры Джерольда Рэндалла. И сколько по белому свету рассеяно необратимых последствий его беспечного опыта. К тому же генетика – наука тонкая, способная долгим эхом откликаться на дела давно минувших дней. Человек может жить и не подозревать, что где-то в его недрах дремлет, подавленный его пращуром чужеродный отголосок его сомнительного прошлого. А вот его ребёнку представится возможность столкнуться с последствиями этого давно позабытого опыта…
Реабилитация – процесс затяжной и довольно болезненный, требующий специфической подготовки и определённой степени сострадания. Это целое, не имеющие себе аналогов, направление. Правда, мы курируем и другие медицинские проекты…
С жителями Нордстоуна у нас по счастью бессрочный договор. Надеюсь, следующий Лидер Попечительного совета окажется достойным приемником Хубберта Вебстера…
И всё-таки интересен сам принцип их «феномена». На мой взгляд, он имеет электромагнитное происхождение. У меня, конечно, имеется пара гипотез…
Неожиданно, моё внимание привлёк нехарактерный звук: Фрагмент каменной мозаики на стене утопился в глубь. И в образовавшемся проёме появилась юноша в мотоциклетной экипировке.
– Пыль веков – произнёс он звонким голосом, отряхиваясь – Как у вас тут ещё всё
плесенью не заросло? – наигранно возмутился он.
Его чёрные волосы, гладко зачёсанные в длинный хвост, раскачивались в такт его грациозным движениям. Его хрупкая вытянутая фигура, в современной одежде, никак не вписывалась в средневековый интерьер. Его неожиданное появление и эпатажная манера поведения…
– Уильям! – воскликнул он, направляясь в мою сторону, раскинув дружески объятия.
– Джеральд, – пронеслось электрическим разрядом в моей голове.
Наши отношения, за последнее время, сводились к регулярной оплате его счетов, приходивших со всех уголков мира. Он любил путешествовать, что в принципе устраивало нас обоих…
– Скучаешь? – Его точёное лицо изобразило удивление. – Бытие до сих пор не в силах изменить сознание? – Он рассмеялся.
Его звонкий смех рассыпался эхом, приводя в движение оцепеневшее пространство. За моей спиной, подобно тени появился Олафф.
Я когда-то подобрал его: измождённого, затравленного, безнадёжно призывающего смерть. Более преданного человека мне до сих пор не доводилось встречать.
Его карие миндалевидные глаза, сосредоточенный взгляд, способность бесшумно передвигаться, его немногословность, длинная одежда, перехваченные широкой лентой длинные тёмные волосы – составляли неповторимый восточный колорит его на удивление самодостаточного образа.
– Всё в порядке Олафф. – Заверил его я. – Попроси зайти Стэйси. У нас Гость. – Он кивнул и бесшумно выскользнул за дверь.
– Хотя, если бы ты соблаговолил появиться более традиционным образом...
– Ах, Ульям! Если бы я соблюдал традиции … – перебил меня Джеральд и снова рассмеялся – Вот что меня в тебе всегда восхищало, так это твоя способность вызывать уважение. Нет, – он замер, прикрыв лицо рукой, – я бы даже сказал благоговение, в глазах людей тебя окружающих, да и не только людей – улыбнулся он собственной шутке. – До сих пор не могу понять. Как у тебя это получается? – изумился он, лихо примостившись на поверхности антикварного столика.
– Попробуй о ком-нибудь проявить заботу – посоветовал я, предложив ему стул, опасаясь, что хрупкая конструкция не выдержит столь безапелляционного к себе отношения.
– О, как раз. Уильям – он выдержал многозначительную паузу. – Я женюсь. – Закончил он сияя.
Новость меня насторожила. Опыт общение с Джерольдом, в принципе к этому располагало.
– Я её знаю? – уточнил я, в надежде, что ожидание Стэйси привели-таки к закономерным результатам
– Вряд ли – рассмеялся он. – Но я вас обязательно познакомлю. Ах, Ульям – он мечтательно откинулся на инкрустированной поверхности, проигнорировав предложенный ему стул – Безупречная фигура, светлые локоны, зелёные глаза… Я даже и не ожидал, что бывают подобные совпадения…
– И она согласилась? – осторожно решил уточнить я.
– Ты можешь представить себе женщину, способную мне отказать?! – Смесь удивления и негодования отразилась на его безупречном лице. – Да, кстати мне понадобятся твоя помощь: адаптационный период, правдоподобная версия для родственников и всё такое. Я ведь могу на тебя рассчитывать? – Его слова звучали скорее как утверждение, нежели как вопрос.
Ножки столика неприятно скрипнули.
Джеральд есть Джеральд. И, вряд ли я, могу здесь что-либо изменить. Его появление в поместье, подобно стихийному бедствию, переворачивало с ног на голову давно сложившиеся устои. И мне, каждый раз, стоило нечеловеческих усилий, чтобы сохранить, хотя бы подобие установленного порядка…
– В таком случае считаю своим долгом тебе напомнить, что пока ты находишься в поместье…
– Помню, помню: – перебил меня он, – слуг не обижать, в округе не забавляться, мебель не портить, – он с демонстративной заботой смахнул не существующую пыль с поверхности, наконец-то покинутого им стола, – в дела не лезть, в Нордстоун не соваться. Я ничего не упустил? Кстати, о Нордстоуне. Что за?.. – он пытался подобрать слово, и похоже испытывал серьёзное затруднение…
– Ты столкнулся с кем-то из жителей? – улыбнулся я.
– Столкнулся?! – Еле ноги унёс. У меня было такое чувство, что Ад разверзнулся прямо посреди меня. А сгорать заживо, как-то не входило в мои планы. – Передёрнув плечами, возмутился он.
– Единство противоположностей… – грустно заметил я.
– Что?.. – Удивлённо переспросил Джеральд
– По всей видимости, сила заключённая в нашей природе, как-то компенсируется этим «феноменом».
– А –а -а… – протянул он с кислым выражением лица. – Что-то о: действии, противодействии, силе и направлении…
– А так же: мере, ответственности, образе и подобии – подчеркнул я
– Зануда ты, Уильям, – констатировал он. – Но, поскольку я намерен держаться подальше от подобных – он скорчил гримасу – «феноменов». Тебе совершенно не о чем беспокоиться.
– Где-то я уже это слышал…
– Стэйси, – твоя красота не подвластна времени – Джеральд уже рассыпался в комплиментах, вошедшей в дверь, маленькой хозяйке древнего замка.
– Ты тоже не меняешься – парировала она – Что на этот раз приковало твой взор к родам пенатам?
– Я женюсь – торжественно заявил тот.
– Бедная девушка – грустно заметила Стэйси. Её самообладание не переставало меня изумлять.
– Уильям! И ты ещё смеешь утверждать, что это я не вежлив? – Возмутился он.
– Всё, как обычно? – уточнила она у меня, не удостоив комментариев его уязвлённого самолюбия.
Завёрнутый в шелка, её точёный силуэт казался экзотическим цветком на фоне величественного средневековья. Шелка её слабость…
Она всё ещё ждала ответа. Спохватившись, я коротко кивнул.
– А ещё я бы хотел… – завёл свою привычную «волынку» Джерольд, галантно распахивая перед ней дверь.
Чего в этот момент могла хотеть Стэйси Паркер, догадаться было не сложно. Но, она медленно наклонила голову, вежливо предлагая гостю пройти первым, и так же аккуратно притворила за собой дверь.
– Всё-таки удивительная женщина. Жаль, что её ожидания не оправдались…
Звонкий тенор Джерольда ещё долго отзывался эхом в гулких сводах старинного замка, пугая призраков и бередя память прошлого…




Глава 5

Миорри



(Наблюдения Лиз Лайтинг)

Дождь барабанил по стеклу. Казалось, что туман, провисевший весь день рваными клочьями, окончательно промок и затопил собой темноту приближающейся полуночи.
– Где же носит Руберта? – Я бросила взгляд на стрелки часов. Они давно уже миновали все мыслимые и немыслимые пределы, и медленно, но уверенно приближались к порогу моего терпения. Патрик «метал громы и молнии». Если честно, я как-то уже подустала быть громоотводом между этими двумя. И слабо представляю, что же должно произойти. Чтобы они, хотя бы попытались услышать друг друга.
В дверь постучали.
– Лиз, открой – обратился ко мне отец Пола. Я нехотя, направилась к двери. Она была не заперта, и я просто слегка толкнула её наружу. На крыльце стоял Самуэль Бриг – шеф местной полиции и старинный приятель Патрика. Вода струйками стекала с его шляпы. Он кашлянул и легонько подтолкнул вперёд хрупкую, перепачканную в глине девушку. С её длинных светлых волос сочилась вода. В её огромных зелёных глазах отражалась смесь испуга, смятения и глубокой печали. На щеке отпечаталась свежая ссадина. Из-за её спины выглядывало усталое лицо Руберта.
– Вот, – произнёс Сэм и смутился. – Это Патрик Лайтинг – указал он в сторону отца семейства, которое почти в полном составе собралось в просторном холле нашего дома.
– Ну, вы тут сами, полагаю. А у меня дела – добавил он немного сконфуженно и повернулся к выходу. – Рад был повидаться. Доброй всем ночи – и вышел под дождь.
– Это Миорри – загадочно произнёс Руберт…
– Спасибо, я сама – тихо запротестовала девушка. – Я Миорри Шелтон – Дочь Стивена Лайтинга…
В холе повисла гнетущая тишина. Взгляд Патрика словно остекленел. И судя по выражению его лица, сейчас его было лучше не трогать…
– Вау! – Это моя шестилетняя дочь Кэйт, прыгая через ступеньку, присоединилась к нашей, застывшей в ожидании, компании.
– Вау! – Повторила она, переводя взгляд с нашей гостьи на своего деда – А она теперь мне кем будет? – поинтересовалась Кэйт, дёргая его за рукав – Ты, что? Не рад, что ли? – И не дождавшись ответа, обратилась к девушке:
– Вообще-то он добрый. Я Кэйт – и она смахнула рукой выбившуюся рыжую прядь. – Это моя мама Элизабет. Руберта ты уже знаешь – он мой дядя. Папа на работе. Его зовут Пол. Гаррет брат мамы – тоже мой дядя. Но он у нас не живёт…
Только Кэйт была позволена подобная непосредственность. Её обезоруживающая улыбка заставляла плавиться, даже такое упрямое сердце, как у Патрика Лайтинга.
– Деда, Ну, чего ты молчишь?
На побелевшем лице Патрика Лайтинга начали проступать красные пятна. Его и без того резкие черты лица ежё больше заострились. Он выпрямился, наклонил вперёд голову и сиплым голосом произнёс:
– Что же сам Стивен?.. – и в его серых глазах сверкнул недобрый огонь.
– Он … он … – губы девушки задрожали – он хотел…
Рыдания сокрушили последние остатки её решимости. И она медленно опустилась на пол, обхватив колени руками.
Руберт опустился возле неё, обнял за плечи и, усталым голосом произнёс:
– Стивен Шел… Лайтинг погиб около часа назад. – Он беспомощно посмотрел на Миорри, затем снова на нас, затем снова на Миорри. – Сэм обещал помочь….
– Руберт? – Патрик сдвинул брови.
– Я случайно оказался там – пожал плечами брат моего мужа.
Тишина в воздухе казалась осязаемой. Одного упоминания имени Стивена Лайтинга в этом доме, было вполне достаточно, чтобы вызвать бурю.
Всё, что мне известно так это то, что около двадцати лет назад сын Патрика Лайтинга Стивен Лайтинг исчез из дома. Разбив, так лелеемую его отцом мечту, о продолжении династии Лайтингов. Говорят, что ему прочили звание самого молодого Лидера за всю историю Нордстоуна. Такой всеобщей любовью пользовался разве, что его прадед Чарльз Лайтинг…
Наверное, Полу сказочно повезло, что его отец мало, когда им интересовался и не возлагал на него особых надежд. Потому как, наблюдая сейчас отношения отца с Рубертом, я совершенно не удивлюсь. Если в один прекрасный день исчезнет и он. Патрик, безусловно, по-своему любит сына, и даже местами гордиться. Но, упаси меня Боже, от такого проявления любви и заботы.
– Погиб? – прошептал тот
– Врезался в дерево в паре километров отсюда – подтвердил Руберт.
Лицо Патрика стало серым, плечи опустились, взгляд потух.
– Надо сообщить Полу, договориться о похоронах…. – его блуждающий взгляд снова остановился на Миорри.
– Лиз, покажи ей комнату Стива и помоги там…
Он замолчал, не зная, что ещё можно добавить, покачал головой и медленно, словно в тумане вышел. Хорошо изучив его характер, я понимала, что до утра его лучше не беспокоить.
Первым оживился Гаррет:
– Я помогу отнести вещи – подскочил он к Миорри, нагибаясь к спортивной сумке, демонстрируя свой крепкий торс и одну из своих самых неотразимых улыбок.
– «Горбатого – могила исправит». – Проворчала про себя я. Гаррет не пропускал ни одной юбки. При условии, что её обладательница отличалась привлекательной внешностью и соответствующим темпераментом. Как ему ещё все кости не переломали, для меня до сих пор остаётся загадкой. Возможно, немаловажную роль в этом деле сыграла наша фамилия. Возможно, его неиссякаемое обаяние как-то сглаживало эту своеобразную особенность его непредсказуемой натуры.
– Спасибо. Мы сами справимся – наткнулся он на ледяной взгляд Руберта, преградившего ему путь.
– Д-а-а-а? – растерялся Гаррет, не ожидавший подобного соперничества с его стороны. Потом сделал понимающее лицо и начал прощаться, пару раз хихикнув, возле самой двери.
Возможно, у меня разыгралось воображение. Но складывалось такое ощущение, что Руберту стоило определённых усилий, чтобы не попытаться помочь лучшему другу найти эту самую дверь.
Больше всех радовалась Кэйт. Она ухватила Миорри за руку:
– Пойдём. Я тебе всё покажу: Там у нас гостиная, – она описала дугу рукой в воздухе, – там кухня, веранду ты увидишь завтра. Там сейчас темно. Идём, идём…
Она поднималась по лестнице, увлекая за собой девушку. Та растерянно оглядывалась на меня. Руберт, подхвативший спортивную сумку, тоже отправился вслед за ними.
Я стояла внизу и улыбалась. Если бы кто-нибудь спросил, что именно меня так обрадовало я, вряд ли бы смогла ответить что-то внятное. Я просто улыбалась. И не так уж и важно, явилась ли этому причиной: безудержная радость Кэйт, или выражение лица, с которым Руберт остановил Гаррета, или беспомощная трогательность новоиспечённой родственницы, или всё выше перечисленное в купе…
Я стояла посреди опустевшего холла и улыбалась. И что-то мне подсказывало, что впереди нас ожидают серьёзные перемены. Надеюсь, что к лучшему. Ощущение призрачной надежды наполнило каждую клеточку моего тела, вызывая улыбку на моём усталом лице.








Глава 6

Новое место.



(Переживания Миорри )

Никогда не любила похорон. Тяжело осознавать, что близкий человек навсегда покинул этот мир. Наблюдая как то, что составляло саму опору всей моей жизни, чужие люди засыпают землёй…
– Бррррррр…
И соболезнования, соболезнования, соболезнования, каждое слово которых гулким ударом отдавалось по моей израненной душе. Весь день меня не покидало ощущение, что это ни закончиться никогда…
Я ошибалась. И этот день, миновав закатную черту, медленно растворялся в вечерних сумерках. Я стояла посреди, теперь уже моей, комнаты. Её скромное убранство состояло из: кровати, письменного стола, небольшого шкафа, книжных полок, и пары стульев, что, впрочем, вполне меня устраивало. Ещё Лиз принесла новые занавески. Прежние ей показались слишком мрачными…
Так хотелось побыть одной. И теперь, когда моё желание наконец-то исполнилось, я просто не знала, куда себя девать.
Всё смешалось: Смерть отца, похороны, новые родственники, новое место, другие люди. Другое. Всё совсем другое…
Раньше с отцом мы часто переезжали. Но это было больше похоже на то, что мы просто переносили с собой свой маленький уютный мир в другое место. А теперь, было такое ощущение, словно мир перевернулся. И я никак не могу поймать равновесие.
– Равновесие – есть основополагающий принцип любого рационального действия – отчётливо прозвучало у меня в голове.
И это сводит меня с ума. Конечно, со мной и раньше происходило что-то подобное, но это место… Оно словно источник всего…
– Стоп. Хватит! У меня всё хо-ро-шо. Стыдно жаловаться. Все, тут так внимательны ко мне: и Лиз, и Пол, и Кэйт, и Руберт. Неужели, я просто не способна даже на элементарную благодарность… Господи, как всё запуталось. Папа, папа. – Как мне тебя не хватает…
Я подошла к окну, с надеждой окинув взглядом горные вершины. Их величественный вид меня успокаивал. Глядя на них, я забывала обо всём или, почти обо всём…
Солнце уже зашло. Небо, переливаясь иссиня-зелеными оттенками, завораживало своей глубиной. На нём уже появились первые звёзды.
– Как же тут красиво…
Я опустилась на кровать. Есть совсем не хотелось. По счастью Лайтинги и не настаивали. Мне никак не удавалось почувствовать себя частью этой семьи. Возможно, Лиз была права – должно пройти какое-то время…
Время. Оно тянулось, словно бесконечная паутина, опутывая меня своей тягучей терпкой печалью. И чем активней я сопротивлялась, тем сильнее запутывалась в ней…
– Нужно просто успокоиться. Подумать и успокоиться. Патрик почти не смотрит на меня. Да, оно и к лучшему. Он напоминает мне отца: те же русые волосы, те же серые глаза. Только папа был спокойнее что ли…
Опять я об отце. Надо подумать о чём-нибудь другом. Хотя бы о Кэйт.
– Какая милая девочка. Она похожа на солнечный лучик. И мама у неё замечательная. Удивительно, как Лиз удавалось столько лет управляться в этом доме одной? И она ведь, даже, ни разу не пожаловалась и ни о чем не попросила...
– Ну, хватит уже пребывать в печальном образе. Смотреть противно – снова отчётливо прозвучало внутри.
Я посмотрела на себя в зеркало и рассмеялась. Смотреть было не так уж и противно. Круги легли под глазами, а в остальном … Похоже, Гаррет тоже так считает. У него было такое выражение лица…
Я прыснула со смеху.
– Подобная нестабильность…
Я снова рассмеялась. У меня возникло странное ощущение, что эти мысли, возникали как бы отдельно от меня…
– Ничего смешного, между прочим. – Услышала я снова.
Я сделала три глубоких вдоха. Прислушалась. Только шум ветра за окном. Он раскачивал деревья, которые подступали к дому так близко, что создавалось впечатление, что мы живём прямо посреди леса. К этому тоже нужно привыкнуть. Не то, чтобы мне это не нравилось, просто, когда большую часть жизни ты провела в огромном городе…
– Ничего. Всё наладиться… Интересно, почему нигде не видно Руберта?
Я попыталась определить, почему это меня так волнует. И волнует ли?
– Тоже мне повод для волнения – я инстинктивно вздёрнула подбородок – пусть пропадает, где хочет – и снова рассмеялась
На самом деле, он славный. И очень мне помог. Просто по какой-то причине он не любит бывать дома. И может, ко мне это, вовсе не имеет ни какого отношения. Кто знает, какие тайны хранит его почти осязаемая настороженность. Да и с отцом они не очень-то ладят.
Я снова улыбнулась. Похоже, ладить с Патриком в этом доме способна, разве что малышка Кэйт.
– Какая милая девочка… По-моему, я повторяюсь. В целом, всё не так уж и плохо. Нужно только найти себе занятие.
– Хоть одна достойная мысль…
– Слушай ты! Как там тебя? Если мне потребуется твоё авторитетное мнение, я тебя непременно уведомлю. – Возмутилась я и снова рассмеялась. – Этот странный диалог похоже всё-таки развеял мою грусть.
Лиз вскользь упоминала о маленькой оранжерее своей двоюродной сестры Кларисс. Возможно, у неё найдётся для меня работа. Я всегда хотела работать с растениями. Они мне кажутся такими живыми, разве что говорить не умеют…
Я улыбнулась, откинувшись на подушки. Спать не хотелось. В комнате пахло деревом. Ночная прохлада гостеприимно раскинула свои объятья. Сквозь окно на крыше были видны звёзды. Отец, безусловно, был романтиком.
– Интересно, это окно всегда существовало, или он сам его смастерил?.. И о чём думал он, любуясь этой мерцающей бесконечностью…
Глядя на сияющие за окном звёзды, мне хотелось верить, что и у него теперь всё будет хорошо. Насколько это в принципе возможно. Я не знаю, что ожидает человека после смерти. Если честно, я как-то серьёзно раньше не задумывалась об этом. Но если там действительно существует что-либо стоящее, то он этого определённо достоин…





Глава 7

Утро


(Откровения Руберта Лайтинга)

Что-то меня разбудило. Было ещё слишком рано. Зарево теплилось над горизонтом. Я прислушался. Топот босых ног по полу…
– Интересно кому не спиться в такую рань?
Я выглянул в коридор. Мимо меня прошлёпала жизнерадостная Кейт. Её рыжие кудряшки топорщились спросонья. Поверх желтой фланелевой пижамы она натянула папин свитер.
– Доброе утро Руберт – почти пропела она.
– А ты что, в такую рань? – удивился я.
Ответа я так и не дождался. Потому, как она завернула в свою комнату и начала там активно шурудить.
Я снова прислушался. Снизу послышались ещё звуки. Похоже это на веранде. Я начал спускаться вниз и замер посреди лестничного пролёта: Из голубого цветочного горшка торчало два листа: ярко зелёных, плотных, глянцевых. Я дотронулся – живые.
– Да выбрось ты это зёрнышко – всплыло в моей памяти – всё одно из него ничего вырасти, уже не сможет – уговаривала Кэйт её мама.
– А вот и сможет – возражала та, в очередной раз, запихивая многострадальное манговое зёрнышко в цветочный горшок.
Она привезла его в прошлом году. С тех самых пор безуспешно пыталась что-нибудь из него вырастить…
– Миорри, – мелькнула у меня догадка. – Точно Миорри. Она стояла здесь вчера, склонившись. Я ещё, подумал: «Что она делает с этим горшком?». Невероятно…
Дверь на веранду была открыта.
Она сидела на полу, скрестив ноги. Её рассыпавшиеся волосы, золотились на фоне восходящего солнца…
Всё пространство веранды было заполнено солнечным светом. Он струился сквозь огромные окна, рассыпаясь зайчиками, отражаясь от тёплой поверхности деревянного пола.
– Ты к нам присоединишься?
Кэйт, волочившая что-то по полу, прошлёпала мимо меня на веранду.
Миорри не шевелилась. Её прямой неподвижный силуэт, был подобен графическому очертанию гор, величественно возвышающихся за окнами. Кэйт накрыла её пледом, всё ещё вопросительно на меня глядя. Не получив утвердительного ответа, она завернулась в такой же плед, села рядом и замерла…
Я осторожно притворил за собой дверь и вернулся в свою комнату.
Мысли теснились в моей голове. Они словно малые дети толпились и перебивали друг друга:
– Она необычная – подпрыгнула первая.
– Как она это сделала?.. – перебивала её вторая.
– Была ли девушка, величественно восседавшая на полу веранды, тем самым перепуганным, измученным рыдающим у меня на плече подростком?.. – вопрошала третья
– Не слишком ли много вопросов о девушке?… – возмутилась последняя. Она заставила меня встряхнуть головой и задуматься о вещах более насущных:
– Похоже, отец, во что бы то ни стало, намерен пробудить во мне «дух соперничества». Будь этому духу неладно. Ещё этот турнир… Ну, почему, я обязательно должен хотеть?! Я не понимаю…
То ли дело Гаррет. Вот, кого хлебом не корми, дай побыть в центре всеобщего внимания. Так вот пусть он и будет. Так ведь нет же:
– Руберт – это безответственно… Ты один из немногих, кто может претендовать на это почётное право, и ты не смеешь пренебрегать им. Когда ты уже, наконец, повзрослеешь Руберт?!...
Так и хотелось крикнуть:
– Да, тогда, когда ты, наконец, позволишь мне хотя бы попытаться… Скверно. Так, разговора не получится. Нужно что-то придумать…
Я лежал на кровати, бесцельно разглядывая потолок в надежде, что идеи сами о себе заявят. Идеи не торопились. Зато я отчётливо уловил запах пекущегося теста. В животе заурчало. Я глянул на часы. Половина восьмого. Странно у Сэлли ещё неделя отпуска. А от Лиз такого ожидать, как «снега в июле». Запах щекотал ноздри. В конце концов, чувство голода пересилило, и я поплёлся на кухню.
Посреди кухонного стола стояло огромное блюдо с большими кусками дымящегося пирога. Рядом хлопотала перепачканная в муке Кэйт. Вместо папиного свитера поверх пижамы теперь красовался огромный Фартук Сэлли. Косынка сбилась на бок. Она благополучно опрокинула кусок пирога на тарелку, и гордая собой, подавала его отцу.
– Присоединяйся Руберт – приветствовал он меня, продолжая активно жевать – вкуснотища – добавил он, прихлёбывая из своей любимой кружки.
– Тебе положить – деловито поинтересовалась Кэйт – я сама заворачивала краешки – гордо добавила она.
– Пожалуй. – Растерянно согласился я.
В дверях показался отец. Вид у него был не менее озадаченный.
– Деда – бросилась к нему Кэйт – Садись. Я угощу тебя пирогом. Мы с Миорри сами его испекли.
– Доброе утро – Миорри выглядела смущённо. На ней теперь было нежно зелёное ситцевое платье, длинное с забавными воланами. Возможно, и не такими забавными. Просто я больше привык к спортивной одежде Лиз и вычурным нарядам Бетси. – Я рано встаю. Мы тут с Кейт немного похозяйничали…
– Ой, и в следующий раз ни в чём себе не отказывайте – жующий голос Пола напоминал урчание кота.
– Деда, ну ты что? Остынет же. – Теребила Патрика за штанину Кэйт – Я сама заворачивала краешек. – Заговорщицки шепнула ему она. – Правда, вкусно?!
Он утвердительно кивнул, чмокнув её в лоб. Я тоже попробовал. Оказалось действительно вкусно…
В дверь позвонили.
– Я открою. – Я выбежал из кухни, избегая нежелательного разговора с отцом.
– Ну?! Она и вправду так неотразима? – Бетси Вебстер собственной персоной, решила украсить собою порог нашего скромного жилища.
– Кто? – не понял я
– Ваша новая родственница. Гаррет вчера все уши прожужжал. – Она нервно крутила свой каштановый локон.
Бетси Вебстер – сестра Гаррета, являлась не только обладательницей эффектно уложенных каштановых волос, изысканных нарядов, всевозможного гламурного антуража, но и потока неиссякаемой энергии, которую она тратила на две очень важные для неё вещи: Совершенствование собственного и без того незабываемого образа. И поиски подтверждения, своей исключительной неотразимости. Возможно, именно нехваткой времени на всё остальное, можно было объяснить её несносный характер.
– Так ты встала в такую рань?.. – я захлебнулся смехом.
– Ничего подобного – оттолкнула меня она, проходя на кухню – Я решила навестить свою сестру. И её очаровательную дочурку. – Потрепала она по щеке, удивлённую подобным проявлением внимания, Кэйт.
Лиз, отдававшей должное пирогу, сидя рядом со своим мужем, её заявление тоже показалось довольно необычным. Тем не мене Бетси пригласили за стол. И она грациозно расположилась возле меня. Это несколько настораживало. Наши родители, одно время, вынашивали планы на наше так сказать «воссоединение». Хвала небесам, Бетси Вебстер посчитала, что заслуживает чего-то большего…
Чем-то большим оказался Уинстон Уивер – единственный наследник умопомрачительного, по здешним меркам, состояния Уиверов, перебравшихся в Нордстоун относительно недавно.
Уинстон – в общем-то, славный малый, известной слабостью которого была его всепоглощающая привязанность к Бетси Вебстер. Коей она частенько злоупотребляла.
В дверь снова позвонили.
– Кэйт откроет – с обворожительной улыбкой, Бетси Вебстер вцепилась в мой локоть. Кейт метнулась к двери.
– В вашем доме пахнет пирогами? – громоподобный голос Мэги Вебстер опережал появление его великолепной во многих отношениях хозяйки.
Не каждая женщина может похвастаться такой силой самообладания, чтобы компенсировать воистину легендарную мощь Хубберта Вебстера, её мужа. И с сообразительностью и предприимчивостью этой крупной, в прямом и переносном смыслах, женщины мог бы состязаться далеко не каждый мужчина. К тому же, широта её безмерной души откровенно завораживала, делая не столь существенной её излишнюю прямолинейность.
– Патрик! В вашем доме, наконец-то появилась настоящая женщина?
– Две – парировала, привыкшая к своеобразному юмору своей матери, Лиз.
– Я тоже помогала. – Вертевшаяся возле её ног Кэйт, казалась совершенно крохотной.
– Ах, ты моя, хозяюшка – Мэги сгребла её в свои бескрайние объятия. – А Гаррет разве не у вас? – огляделась она.
– Нет – ответил довольный жующий Пол. И боюсь, ему уже ничего не достанется – добавил он, придвигая к себе следующий кусок.
– Ничего. – Бетси продемонстрировала свою безукоризненную улыбку. – Я полагаю, что Мири припрячет для него кусочек, промурлыкала она.
– Её зовут Миорри – поправил её я, выскальзывая из её цепких объятий.
– Ой, извините – театрально пропела она, пытаясь снова ухватить меня за руку.
В дверь опять позвонили. И я кинулся к ней, как утопающий бросается к спасательному кругу.
В дверях стоял Уинстон Уивер, упакованный в дорогой костюм. Концы накрахмаленной рубашки аристократично топорщились. Он немного щурился, из-за чего трудно было разглядеть выражение его почти выцветших глаз.
– А Бетси к вам случайно не заходила? – озадаченно осведомился он, поправляя очки, приглаживая свой и без того безукоризненный пробор.
– Она ждёт тебя на кухне – просиял я в ответ.
– Уивер! Я уже думала ты никогда не появишься – она капризно надула губки.
– А разве мы не договаривались….
– Ох, уж эти мужчины – перебила его она, беря под руку. – Мы идём в гости. Гаррету привет – многозначительно добавила она, обращаясь к Миорри.
– Вот, наверное, и он – откликнулась Мэги на очередной звонок в дверь
– Мы его впустим – промурлыкала напоследок Бетси и они с Уинстоном удалились.
Я облегчённо вздохнул. Это оказался не Гаррет. Это был его отец Хубберт Вебстер, не нашедший никого в своём доме, и решивший что-то обсудить с Патриком.
Хубберт Вебстер – пятидесятилетний мужчина крепкого телосложения, с рыжей, не уступающей места седине шевелюрой и такой же аккуратной бородой. Бессменный Лидер Попечительного совета городка Нордстоун, на протяжении вот уже двадцати пяти с лишним лет, всегда поражал моё воображение своей непоколебимой выдержкой и способностью сохранять здравый смысл среди всего своеобразия и непредсказуемости поведения его обитателей.
– Так, вот вы где. – Он улыбнулся – А где же Гаррет?
Это начинало меня раздражать:
– Почему они все ищут его здесь? Что такого он им наговорил?
– Мои соболезнования. – Он обратился к Миорри
Она грустно улыбнулась ему в ответ. Создавалось впечатление, что её абсолютно не касалась вся эта эмоциональная чехарда, творившаяся в нашем доме. Она будто бы мягко пропускала её сквозь себя, заполняя взъерошенное пространство собственным теплом...
– Нам нужно кое-что обсудить – обратился он к Патрику и они с отцом удалились. Кэйт, Лиз, Пол и Мэги живо обсуждали, предстоящий турнир.
Дверь оказалась не заперта. И сияющий Гаррет, разодетый и уложенный не хуже своей сестрицы, размахивая букетом роз, словно бейсбольной битой предстал во всей своей неописуемой красе.
Все, не сговариваясь, прыснули от смеха. Мэги смеялась громче всех.
– Гаррет, ты похож на индюка – приговаривала она – Нет на праздничную индейку – её грудной хохот затопил собой всё пространство нашей кухни.
– Это всё Бетси! – Обиженно взмахнул руками Гаррет – Я же говорил ей, что буду, похож на идиота – расстроился он, привычно всклочивая, свои прилизанные патлы. – В общем, это тебе – он протянул букет Миорри.
Спасибо – улыбнулась ему она – Это очень мило с твоей стороны.
Гаррет оживился:
– Ну, раз уж я такой… милый. – Он приосанился. – Может, составишь мне компанию вечером? Я знаю одно очень хорошее место. – Он склонился в сторону Миорри, гипнотизируя её своей самой неотразимой улыбкой. – Там подают такую телятину – пальчики оближешь.
Мне почему-то очень не нравилось предложение Гаррета. Понятно, что оно было адресовано не мне но…
– Спасибо, я не могу – тихо ответила девушка, смущённо опустив глаза.
Я почувствовал необъяснимое облегчение.
– Тебе не обязательно сидеть всё время дома – отозвалась Лиз.
Миорри смутилась еще больше:
– Я, правда, не могу. У меня аллергия на белок животного происхождения – тихо произнесла она – так, что из меня не важная компания для подобного выхода…
Я не знаю, что за странный вид недуга поразил Миорри, но я был благодарен, что его наличие не позволило Гаррету реализовать его планы. Однако радоваться мне пришлось не долго.
– Руберт! Руберт! Иди сюда! – крик отца, сотрясающий стены кухни, напомнил мне о неотвратимом приближении отложенного разговора…






Глава 8

Происшествие.




(Повествование Миорри)

Жизнь потихоньку налаживается. Я теперь помогаю в оранжерее Кларисс. Она оказалась, на редкость добродушной и очень весёлой женщиной. Кларисс абсолютно уверена, что все мои беды произрастают от моей чрезмерной худобы, и всячески пытается меня подкормить.
Я улыбнулась, вспоминая розовощёкую фактурную Кларисс, ловко лавирующую между аккуратными грядками и бесчисленными террасами. Хозяйка этого удивительного цветуще-плодоносящего царства сама была олицетворением пышущего здоровья. Её весёлый нрав и неутомимый темперамент сразу же покорили моё сердце…
Лиз с энтузиазмом откликнулась на моё предложение помочь ей готовить. Пол тоже был в абсолютном во