Присяжные заседатели будут после...

(литературно-мистический инсайт)

В романах «12 стульев» и «Золотой телёнок» И. Ильфа и Е. Петрова имеется мистическая аллюзия — указание на тайную духовную жизнь главного героя. Великий комбинатор О. Бендер периодически разговаривает с некими «господами присяжными заседателями», и в этом есть какой-то, если угодно, шаманизм... Товарищ Бендер питает тайную озабоченность предстоящим судом — судом которого ожидает уже не в этой жизни. Будучи человеком предусмотрительным, он готовится к общению с теми, кто будут выносить ему вердикт, — как бы «репетирует» понемногу свою оправдательную речь. А может быть, даже незримо выходит на связь этими строгими духами, пытаясь задобрить их.

Тонкий намёк на это мистическое обстоятельство почти невидим на фоне ярких «земных» перипетий с героем и его спутниками. Но внимательный читатель его видит. Намёк этот не столько усматривается умственно, сколько ощущается интуитивно — читается между строк.

Само обращение «господа присяжные заседатели» намекает на каких-то необычных участников необычного суда — обычный уже обходится без присяжных, а господа упразднены... Оказаться перед таким земным судом ловкий и чтящий уголовный кодекс комбинатор не особенно планирует: глубокомысленный и дальновидный герой смотрит, видимо, дальше и глубже.

Во многих случаях он называет присяжными заседателями своих собеседников или слушателей. Но персоны эти, похоже, играют здесь роль больше символическую, чем практически значимую. Реплики или патетические монологи комбинатора просто излучают более широкие интенции, чем горизонты интересов конкретных бесед с конкретными присутствующими лицами. Он как будто обращается к присутствующим лишь внешне, символически, а сам, пребывая в некоем «ударе», выходит на сакральную связь с незримыми объектами из незримого мира. От этого товарищи командора часто его не понимают и досадуют на него за это.

Есть ощущение, что Бендер как бы комментирует события своей жизни перед лицом невидимо присутствующих духов и стремится, по возможности, вложить в эти комментарии некоторое оправдание своим действиям... «И, как видите, господа присяжные заседатели... Подзащитный пытался меня убить.» (здесь он иронично изображает «адвоката» шантажируемого им миллионера, но при этом явно намекает на то, что и его, шантажиста, действия в отношении этого миллионера заслуживают какого-то оправдания — ведь тот чуть не убил его только что).

Такая сакральная грань личности героя явно не ускользнула и от творческого взгляда постановщиков известных художественных фильмов по романам. В них от Бендера исходит мистическая харизма. А в написанной к одному из фильмов песне — «Белеет мой парус» — эта грань показана даже чуть более чем откровенно... «Замрите, ангелы, смотрите, я играю»... Оправдательные аргументы перед «заседателями» здесь носят не юридический характер, а, скорее, взывают к «человеческому» пониманию, а где-то даже — восхищению... «Вы оцените красоту игры...».

Остаются загадкой истоки этого «спиритуализма» великого комбинатора. С уверенностью тут можно сказать лишь то, что это не тайные спиритические рецепты, почерпнутые из общения с какими-нибудь выживающими из ума старорежимными дамочками. Личности высокого полёта, к каковым, конечно же, относится наш герой, находят такие источники сами. И загадкой, вероятно, они остаются даже для них самих. Потому, видимо, Бендер не проявлял в своём поведении никакой осознанной религиозности. Здесь напрашивается дерзкая гипотеза о том, что тайная религиозность может быть присуща даже атеистам (религиозность, не осознаваемая даже самим её носителем).