ДРУЖИТЬ, ЛЮБИТЬ, НЕНАВИДЕТЬ?

Известно, что от любви до ненависти – один шаг, а от дружбы (имеется в виду дружба между мужчиной и женщиной)?..
Дружить с женщиной – это если не бесперспективно, уж точно опрометчиво.
Один мудрец изрек: “Дружба с женщиной возможна лишь в постели”…

Наш герой находился в том возрасте, когда неопровержимых истин не существует…

История его дружбы с женщиной началась с совместной работы. Им (в числе других) довелось собирать настраивать и передавать в серию сложное изделие, устанавливаемое на самолеты – многолетняя кропотливая работа большого коллектива…

Длительное вынужденное нахождение рядом не оставило им выхода…
Сошлись они, как водится, на книгах – оба были книгочеями. Прочитала она гораздо больше его, но лишь по одной причине – была много старше.
Началось все с принесенного ею зачитанного до дыр седьмого тома Бунина – “Темных аллей”. Проглотил за ночь.
Всей ее библиотеки (полного собрания сочинений Бунина, Тургенева, Чехова, Паустовского, Стейнбека, Ремарка, Стефана Цвейга, Хемингуэя и пр…) хватило ему на два года…
Как ни странно это слышать сегодня, они выписывали много журналов, что тогда было совсем непросто, да и накладно – обменивались журналами и впечатлениями: Аксенов, Пастернак, Солженицын, Шаламов, Кобо Абе, Гессе, Маркес…
И конечно же Булгаков, которого она любила, но не могла простить ему предательства по отношению к жене, вытащившей его из наркотиков, и тут же с легкостью оставленной…
А “Искусство-кино”, а “Советский экран”? Она первая обратила его внимание на ставшее в те годы популярным (кроме французского и итальянского) польское кино – Ежи Гофман, Анжей Вайда…
Ходили они и по музейным, и по выставочным залам – через год он без труда отличал импрессионизм от кубизма и сюрреализма, Ренуара не путал с Пикассо, и уж тем более с Сальвадором Дали…
А вот классическую музыку принял не сразу – увлекался бардовской песней…

Самое же главное – им было комфортно находиться рядом. Домой после работы нередко уходили вместе, намеренно шли к метро долгим путем – очень уж не хотелось расставаться…
На них давно и понимающе косились, но не было тогда между ними ничего такого, не было!..

…Шло время (годы), а они вопреки всем наветам оставались друзьями.
За это время она успела сходить замуж, родить ребенка, благополучно развестись. И у него были девушки, потом женщины, но это было там – в другой жизни, а здесь? Здесь было полное взаимопонимание и дружба, крепнувшая день ото дня…
Крепнувшая?..

…Весной он с группой туристов поехал на неделю в Крым. В то время она жила сама с ребенком и о поездке ее не могло быть и речи.
Неожиданно присоединилась, оставив дочку на сестру, но не подготовилась к походным условиям – пришлось делить с ней и палатку, и спальник, и теплые вещи, что для него было более чем естественно…

На стоянках вечерами он бегал на свидания со своей девушкой. Уединившись с ней, увлеченно мял распиравшую одежды дразнящую плоть, она останавливала его в самый-самый момент, доверчиво обещая углубление отношений, но после соблюденных формальностей…

Среди ночи, терзаясь болезненной неудовлетворенностью, он возвращался в свою палатку, и, стараясь не разбудить подругу, втискивался в общий спальник.
Долго не мог заснуть, переживая незавершенную любовь, а когда, наконец, засыпал, ему снились эротические сны…

В одну из таких ночей, вернувшись в совершенно разобранном состоянии, он улегся спать, долго вертелся, вздыхал, и уже сквозь сон вдруг почувствовал на себе умело ласкающие как бы успокаивающие его женские руки. Притворился спящим, погибая от блаженства. Ничего подобного он раньше не испытывал, а что такое чувственность не знал и вовсе. И какого же труда ему стоило сдержать себя – не припасть к женщине, не пролиться наслаждением! Но ведь это его подруга! Что будет утром, и как он посмотрит в глаза своей девушке? К рассвету его все же сморил сон. Во сне он уже не управлял собой и любил ее, точнее очень на нее похожую. А может, это не был сон?..

Утром ничего не указывало на необычность прошедшей ночи. Вышел из палатки. Его подруга загорала на берегу моря, улыбнулась ему спокойной приветливой улыбкой, мол, приснилось, а нет – считай это дружеской услугой. Он же впервые посмотрел на свою старшую подругу глазами мужчины, оценивая, и был нимало удивлен – она (в купальнике) ничуть не уступала своей юной сопернице…

Весь следующий день девушка не отпускала его от себя ни на шаг, была с ним мила и нежна – заподозрила не иначе…
Вечером, привычно атакуя девичью плоть, он вдруг поймал себя на том, что в мыслях он не с девушкой, а в своей палатке, где опытные женские руки обещали все блаженства мира…
Его милая сама уже провоцировала активность. Он же напротив был сдержан, и не воспользовался моментом, не потому, что расхотел, а оттого что видел себя совсем в ином месте, где все было по-настоящему, по-взрослому, где роли (он и она) словно ошиблись местами. Девушка оскорбилась его ранним уходом, затаила обиду…

А он, нет, не отправился в палатку, а пошел к морю. До утра просидел на берегу в раздумье под вздохи свои и моря. Ему хотелось разобраться во всем этом, а главное в себе самом. Его плоть, душа и разум впервые вступили в противоречие…
Слава богу, утром они покидали Крым.
Их же дружба пустила первую трещину…

…Уже после (больной и одинокий) он вспомнит эти времена, свою юность, молодость, это странное раздвоение – удивительные дни, возможно и самые счастливые в его жизни, по крайней мере, самые необыкновенные. С расстояния лет все виделось иначе…

Вернулись домой…
Спустя несколько месяцев с любимой девушкой он таки расстался. Не обошлось здесь и без его опытной подруги, как бы вскользь высказавшейся:
– Невероятно соблазнительная оболочка – не более того…
В отношениях же с подругой никаких изменений как бы не произошло, все, казалось, было забыто: и Крым, и необыкновенная ночь…

…Прошло лето, осень укрыла землю опавшими листьями, близилась зима…

Они часто и много гуляли, изредка ходили в кафе, а тут оказия – завершение очередного этапа работ. Пошли в ресторан. К вечеру сотрудники разошлись, а они почему-то задержались. Много выпили, слишком много…
На остановке троллейбуса как всегда попрощались поцелуем, что неожиданно продлилось дольше обычного, его руки сами по себе съехали на ее бедра. В нем пробудилось желание – Крым не был забыт…
Почему-то оказался в троллейбусе. Она сидела рядом на сидении, опустив голову, отчужденно молчала, мотая головой, словно отговаривая себя от чего-то…
У ее парадного целоваться не рискнул, развернулся уходить, она придержала его:
– Поздно, метро не работает, постелю на диване, не беспокойся не трону…
Зачем он согласился?..
Раньше он ночевал у нее без проблем, но не сегодня!..

Дальше все было как в тумане, в памяти остались лишь обрывки воспоминаний – уходила нянька, осуждающе глядя на них… плакала дочка… он под душем… она в дверях с полотенцем… почему она без одежд?..

Впервые увидел ее обнаженной. Великолепное тело – совершенной формы грудь с небольшими девичьими сосками, узкий торс с абсолютно плоским животом (а ведь далеко не юная, да и рожала), и лишь раздавшиеся тяжелые бедра как-то выдавали ее годы…

Обладая не слишком большим опытом в обращении с женщинами, он впал в ступор. А ее прорвало! Давно без мужчины она захлебнулась желанием, снесшим все преграды, все, что связывало их многолетнюю дружбу.

Господи, что она вытворяла!..
Ошалел от ее безумств, от ее горячих рук и губ – дикое, запредельное состояние…
Когда же пришло успокоение, он познал нечто такое, о существовании чего не мог даже подозревать – чувственный беспредел, где скромность и стыд – пустые бессмысленные слова, а блаженство, нирвана, медленное сладостное умирание – лишь слабая попытка представить его состояние…
Слова бессильны!

Если мужчина не испытал нежностей, подаренных любящей женщиной старше его, о любви он не понимает ничего!!!
В чем разница?
Утонченность – да! Изыск – конечно!
Но не в этом дело! Важно не что, а как!
Естественность и открытость, радость отдачи и счастье дарения, отсутствие зажатости и женских хитростей, восторг постижения, предвосхищение самых немыслимых, самых фантастических желаний…

Его жизнь круто изменилась…
Теперь после работы она ждала его, вместе шли домой, по дороге забирали из садика ее дочку.
Ему было замечательно с ней, он познавал еще одну науку – невыносимо сладкую…
Но к семейной жизни совершенно не был готов.

Он увлекался спортом: летом – альпинизм, скалолазание, водные лыжи, футбол; зимой – горные лыжи. Длительные поездки на Кавказ и в Карпаты. Для нее это превратилось в ад, в нестерпимую муку. Она исходила, истекала ревностью, изводя себя и его – не для того она столько вложила в него, чтобы воспользовалась какая-то…
Куда девались театр и концерты, книги и журналы, разговоры и споры!
Главная же их потеря – утрата простоты, ясности и открытости отношений…
…………………………………
…Прошел год.
Ее притязания на него, на его время и свободу превысили все мыслимые пределы. Он стал неотъемлемой частью ее жизни, ее собственностью. Ссоры, разрывы, примирения, вновь ссоры, скандалы, мучительные разборки…
Так дальше продолжаться не могло!..

…Они сидели на кухне. Все было сказано. Ясно, что сохранять отношения – бессмысленно.
Что их ждало?
Его – полная потеря собственного “я”, что было недопустимо.
Ее? Она упускала время, а ведь вполне еще могла выйти замуж. Следует отдать ей должное – она никогда не настаивала на оформлении отношений…

Приняли окончательное решение, но как больно!
Они с кровью отдирали себя друг от друга, прощались с дружбой, потесненной любовью, прощались и с любовью. Она не плакала, не просила, бездумно уставилась в недопитую рюмку…
Пошел в комнату собирать вещи…
Удрученно присел на тахту. И зачем это им было нужно? Все разрушили собственными руками. Неужели между мужчиной и женщиной не существует ничего иного, кроме неравенства любовных отношений?..

…Дверь отворилась. Его меньше поразила бы появившаяся в дверях лошадь!
На пороге стояла она, слепя глаза сверкающей белизной наготы! Казалось, она светится изнутри.
Изумленно таращился на нее…
Задумчиво прошла мимо, что-то решая, постояла, развернулась, вышла.
Вновь зашла, бессмысленно переставляя вещи, как бы не замечая его, пошла в конец комнаты, раздражая плоть намеренной небрежностью бедер.
Подняла руки к полке, выгнулась, груди потянулись за руками.
Глаза непроизвольно следили за ней, разум из последних сил боролся с желанием – но не железный же он!..

Она уже почувствовала слабину:
– Не уходи… хотя бы сегодня, мне от тебя ничего не надо, просто не уходи!..
Он еще сопротивлялся. Но она знала, знала!..
Приблизилась, стала на колени, боже, укрепи волю, сохрани силу духа! Увы, одежды беспечно покидали тело, предательски оставив его один на один с разнузданностью вожделения…
Какие изощренные в своем бесстыдстве, непредсказуемости и неуемной фантазии ласки – праздник чувственности, гимн наслаждению. Его плоть плавилась, растекаясь, члены теряли плотность, объем, упругость, не все…

Где тело, где душа?..
Время исчезло, реальность утеряна, граница между бытием и небытием – зыбка и незрима!..
Лишь бесконечное блаженство и мучительно-сладкий путь в никуда…

Как слаб человек!
Он вновь повержен!..

После будут и боль, и мучения, и опрокинутая с ног на голову жизнь.
Но это будет уже потом…