Полудумок

Мама ушла в магазин, и вскоре погас свет. Рома, восьми лет, оставил компьютер, лёг на диван и стал следить за тем, как въезжают на потолок прямоугольники света, перестраиваются, изменяются – вот съехали по стене вправо и пропали. Рома объясняет сам себе, что это внизу на асфальте двигалась машина, а свет от её окон летел к ним на шестой этаж – вот машина уехала и увезла свет. Темно. Одиноко. Роме бы Сказку. Про Свет, который приезжает, когда темно, и светит. Или так: у Света крылья, и Он прилетает… Очень хочется Сказку. И Рома вдруг обижается на маму, что не рассказывает, что всегда у неё работа. Работа – монстр и требует всех сил. А сил нет, – говорит мама. И устала, говорит, работать на унитаз и ипотеку. Унитаз, сказочно сияющий, – в доме, а ипотека – в твёрдом бетонном банке и на пластиковой карточке. Рома про ипотеку уже понял, а про унитаз ещё не всё. А раз додумался до половины, значит, полудумок. Он сам изобрёл это слово – полудумок. Ему нравится – дум-дым, Думать как Дым. А полудурок, где дур-дыр, не нравится. Но мама не знает дум-дым, а знает только дур-дыр.
Рома встал с дивана, прошёл к двери, открыл – осторожно выглянул в коридор. Оказалось, что свет погас только на их половине дома, и кто-то из их половины, ходит по тёмноте, спрашивая, почему здесь нет, а у других есть. А те, из светлой половины, приоткрыв свои коридоры, пожимают плечами.
И Рома сбегает из квартиры – бродить по темноте. Встречает Кота. Квартира Кота на третьем этаже, в светлой половине. Весной на доске огромное объявление с кручёными угрозами Коту, что если будет орать и призывать, кого требуется, и мешать всем отдыхать от зарабатыванья, то хвост открутят и ещё что-то прочее. Но Кот сам по себе: не читает, не работает на ипотеку и унитаз, как прочие уважаемые…
Когда въезжали в новый дом, кто-то пролил краску на площадке между третьим и четвёртым этажом. Пятно разлеглось в виде огромной коричневой кляксы. Потом оттёрли, и запаха не осталось. Но Кот даже в темноте осторожно обходит, и Рома вслед за ним тоже обходит Бывшее Пятно. Наверно, – думает он, – не простое… Может быть и не Пятно вовсе, а Другой Мир. Никто не знает, только Кот…
Рома вдруг почувствовал, что появилась мама. Без лифта, поднимается пешком по темноте. Он хотел объявиться и предупредить, чтоб не заступила на Бывшее Пятно, но поздно: мама тяжело надавила каблуком в самую середину. Рома шмыгнул за мусоропроводную трубу, и она его не заметила. Прошла мимо, опахнув. Вот четвёртый этаж прошла, пятый, шестой. Вот подсветила телефоном, достала ключи и… дур-дур-дур, дур-дур-дур!
Ох, и правда! Не закрыл же Рома дверь! Распахнулась, заходи в темноте, кому не лень, выноси, что унесёшь. Дур-дур-дур!
И тут дают свет. Кот, будто не знает Рому, идёт к себе, на третий этаж: важные голова и передние лапы, важное туловище, и последний важно течёт огромный пушистый хвост! О Хвосте бы Сказку!.. Мама! Если сочинить хоть одну сказку, то монстр-работа пропадёт! А ещё одну и одну – пропадут монстр-ипотека и монстр-унитаз! Ма-ама!
Рома прыгает через две ступеньки к себе, на шестой этаж, звонит. Мама открывает, и сразу видно, что психует. И как быть? Нельзя к ней пробиться, будто заколдована. Склонив голову, идёт Рома к себе в комнату, ложится на диван и смотрит в потолок: дым-дым, дум-дум…
Вот ходить бы Сам-по-Себе, не ступая на Бывшее Пятно. И Хвост! Но нет, Рома уже точно знает, что хвоста не может быть.