ЖУК (продолжение; А-4, стр. 7)

В руке осталась горловина с острыми краями, что и требовалось доказать. Сейчас или никогда! Я всем докажу, что во мне ещё остался мужчина. И сегодня он вырос до космических размеров. Мне мало места на земле. Я задыхаюсь от её объятий…

«Будь смелее–эээ, иди ко мне-эээ…» - требовала Женщина и придвигалась к пареньку всё ближе и ближе, словно хотела завладеть всем его обрубком телесного мира, не оставляя ни пяди истерзанного тела.

Змеистая беломраморная рука со шприцем становилась всё ближе. Яд капал с конца иглы, падал на грудь паренька и с шипеньем прожигал глубокие кровавые раны, и грудь полыхала огнём. Мальчишка сгорал тихо и медленно, как свеча…

И он же дрожал от страха и абсолютного холода – ведь надо быть мужчиной! – и плакал.

Как глупо всё… Как глупо устроен этот мир… Я не хочу! Не хочу! Не хочу-ууу!!! Не хочу я так рано умирать. - Но так надо, парниша, если ты – мужчина. - Да, я – мужчина, и я сделаю это…

Мальчишка вздрогнул невольно, будто ему отрезали голову, положили в его же протянутые руки, и безглазая голова стала таращиться на обезглавленное тело. Мальчишка внутренним зрением увидел бездну, которая открылась перед ним – бездна кишела, как разложившийся труп кишит червями, мириадами призраков, и первым среди них он увидел себя…

«Иди же ко мне-эээ…» - зашептала Женщина и навалилась на мальчишку всей красотой, всей тяжестью, всей бесконечностью смертельного существа.

Тело у Смерти было холодным, как кусок беломраморного льда, но нежным – да, она умеет быть ласковой и нежной. Нежным, но не живым, будто в нём воплотились погасшие огни всех сгоревших свечей.

Всё, баста, - я решился. Я решил! «…шил, шил, шил – не жил!!!» - долгим незатухающим эхом зазвучало в его голове.

Тут в полумраке палаты кошачьим глазом сверкнул занесённый над постелью, над обожжённой судьбой грязный осколок стекла.

«Ну же, ну же... – торопила Женщина, - и ты станешь моим, а я – твое-эээй, наве-эээшно. До конца вселенной я буду любить лишь тебя-ааа, а ты – меня-ааа…»

Ещё мгновение падающей звезды, погаснувшего луча и он полоснёт себе по венам грязным осколком. Вены вздулись, набухли от тягостного напряжения и слишком долгого ожидания конца.

Сейчас я сделаю это! Я не испугаюсь! Я не промажу! Я сделаю вслепую! Без сожаления! Я так решил! Ведь я – мужчина! Я – мужчина-ааа!!!

А настоящий мужчина не отказывается от своих слов и решений. - Пора, парниша… Пошли, выпьем по стаканчику твоей крови!

«Иди ко мне, иди-иии, мой ма-ааа-альчик, я жду тебя-ааа…» - жадно зашептала Женщина, а из её рта, из нутра её густой рекой потёк обволакивающий парализующий холод небытия. Но осталось самое малое. Осталось полоснуть осколком по венам.

Женщина дрожащими от нетерпения руками расстегнула ворот больничной пижамы, раскрыла грудь паренька и впилась в неё своими острыми клыками. Смерть разорвала грудь мальчишки, и в её величественных и мёртвых руках оказался красный трепыхающийся птенец человеческого сердца первых и последних двадцати лет.


(ПРОДОЛЖЕНИЕ СЛЕДУЕТ)