Не вам решать зачем живу я! Не вам стихи слагать о том, что я НИЧТО ! А я вам говорю, что захочу и БУДУ Звездой иль чьей-то пламенной мечтой Взываемой в молитвах к небу !

Волчья кровь

| | Категория: Проза
Снег падал большими хлопьями, наклоняя неуклюжие лапы елей своей тяжестью все ближе к земле. Ночь нехотя уступала рассвету, и где-то вдалеке сквозь мохнатые елки, пробиваясь через снежную серую пелену, розовела заря наступающего дня.
Молодая волчица умирала. Она попала в капкан еще ночью и все это время пыталась освободиться из железных тисков, намертво сковавших ее заднюю лапу. Всю ночь она яростно сопротивлялась в надежде вырваться, и ее молодое и сильное тело металось из стороны в сторону, но холодная сталь не поддавалась, безжалостно впиваясь в распухшую лапу. Снег вокруг был забрызган ее кровью, и кровь продолжала идти, лишая ее последних сил. Но она, превозмогая боль, грызла и грызла свою лапу.
Волчица тяжело дышала, а в помутневших от боли глазах вдруг отразились два темных силуэта: это были люди. Шерсть в одно мгновенье встала дыбом, и она, злобно зарычав, забыв на миг о боли, прыгнула в их сторону.
От громкого винтовочного выстрела осыпался снег с ближайших елей, и стайка птиц поднялась в воздух, громко захлопав озябшими крыльями.
- Смотри, Сашка, вот она, отбегалась теперь. Вышла таки моя овца тебе боком!
Перед убитой волчицей стояли двое – отец и сын. Оба в теплых овчинных тулупах и лисьих шапках.
- Ну что, шкуру сам снимешь или мне? – спросил старший.
- Я сам, батя, чай не впервой.
В его руке блестнул охотничий нож. Он деловито со знанием дела снимал с волчицы шкуру, стараясь не смотреть в ее остекленевшие глаза…

Деревня Глуховка, затерявшаяся в уральских лесах, утопала в снегу: намело его в этом году предостаточно. Федор Сивков расчищал лопатой снег перед избой. С нарочито суровым выражением лица изредка посматривал на рубившего дрова сына, и тихая радость наполняла его огрубевшую душу. Всем хорош сын Сашка: рослый, статный, да и силенкой Бог не обидел. Правда, нелюдим и неразговорчив, но это ли беда. Зато хозяин будет справный: одно слово – мужик.
- Отдохни, Сашка! – крикнул он сыну.
Но тот то ли не услышал, то ли не хотел отдыхать и продолжал махать топором, с глухим уханьем вгоняя его в поленья.
Федор смахнул снег с лавки и, опустившись на нее, закурил. И снова Настена, как живая, появилась в его воспоминании… «Федор, Сашка, ну где же вы, идите уже вечерить!». В избе пахнет живицей и еще какими-то травами. На новом, совсем недавно сделанном им столе, приготовлен ужин: в чугунке рассыпчатая, пустившая от жара слезу, картошка, рядом другая нехитрая снедь. А в окно золотисто-красным светом вползает закат…
Настена умерла, когда Сашке было десять. Простудилась на сенокосе, попав под ливень, и через несколько дней ее не стало. Запил тогда Федор, запил тяжело. И, глядя на его звериное – тогда – запойное лицо, Сашка, тяжело переживавший смерть матери, перестал плакать. Взгляд его потяжелел, а душа очерствела.
Нелегко им стало без Настасьи, но как-то справлялись.
Сашка рос замкнутым и молчаливым, да к тому же еще и драчливым. Переколотив всех ребят в деревне, а потом и в школе, однажды лет в семнадцать влепил и Федору, когда тот спьяну стал его ругать за что-то, а потом дал подзатыльник. Рука у Сашки оказалась тяжелой, и в ответ он так заехал отцу в челюсть, что Федор – здоровенный мужик – рухнул, как подкошенный. А придя в себя через несколько минут, понял, что Сашка вырос, и такой метод воспитания больше не пройдет. Потирая болевшую челюсть, Федор, к своему удивлению, не без удовлетворения проговорил: «Ух, волчонок!». Ну а в деревне Сашку уже давно звали «волчонком», а иногда и просто «волком»…

Федор был еще в силе: только-только стукнуло пятьдесят. Выше среднего роста, широк в кости, с сильными мускулистыми руками. Да и седина ему шла, придавая его внешности более мужественный вид.
Сашка был больше похож на мать: среднего роста шатен с серыми умными глазами, а нос с небольшой горбинкой делал лицо старше, дополняя его каким-то хищным выражением.
Вот уже месяц как к их дому повадился ходить волк, и Федор просыпался ночью от надсадного лая их маленькой собаченки Феньки. Какое-то время это отпугивало серого. Но однажды утром, выйдя по нужде, Федор увидел лежащую на снегу Феньку с перерезанным горлом, а чуть поодаль – наполовину съеденную овцу.
Федор вскоре выследил серого хищника: это оказалась молодая волчица с приплодом из двух волчат. Вдвоем с Сашкой они поставили неподалеку от логова капкан. Когда же с волчицей все было кончено, Сашка сам расстрелял из дробовика маленьких волчат.
Глядя на Сашкину расправу с волчатами, Федор вдруг увидел в глазах сына жалость к этим маленьким хищникам. Длилось это лишь мгновенье, а потом глаза Сашки приняли обычное выражение, и он расстрелял волчат…

…Александр Ромашин снова был дома и радовался как ребенок, что вновь видит свой маленький белорусский городок. Где-то далеко-далеко как в страшном сне остался Афганистан, остался весь ужас войны. И не важно, что по ночам они снятся ему, снятся его товарищи, он снова идет с ними в бой, чтобы проснувшись утром, ужаснуться в очередной раз от сознания того, что их больше нет.
- Оксанка, ты представляешь, он действительно заговоренный – этот мой оберег, - говорил он молодой жене, показывая маленькую монетку, висящую у него на шее вместе с военным жетоном. – Цыганка не обманула, и он спас меня. А завтра мне присваивают звание прапорщика, и у нас все будет окей.
- Дурачок, - смеялась Оксана, - ты веришь в эти цыганские сказки? Это наша любовь и моя верность спасли тебя, и цыганка здесь совсем не причем.
Вечером того же дня Оксана и Александр устроили небольшой праздник: звание прапорщика хоть и не ахти какое, но все же это звездочки на погонах.
Из открытого окна их скромного домика звучала музыка, и старенькая радиола с трудом выдерживала такую нагрузку. Пришли их старые друзья – Сергей и Лена.
- Мы так рады за тебя, Сашок, - говорил Сергей, разливая водку по рюмкам. – Ну, во-первых, ты остался жив-здоров, я так думаю, - подмигнул он Оксане, - А во-вторых, прапор – это почти офицер, правильно я говорю?
Все засмеялись…
Из комнаты доносились звуки убираемой со стола посуды. Оксана и Лена о чем-то негромко говорили, и их силуэты мелькали за шторами ярко освещенной гостиной.
- Я никогда не верил во все эти обереги и прочую чепуху, - говорил Александр.
Они с Сергеем сидели на крыльце и курили.
- Но когда под Кандагаром мы попали под перекрестный огонь душманов, и от взвода остались только капитан Некрасов да я…
Он нервно скомкал окурок и щелчком запустил его в глубину сада. Маленькой трассирующей пулей мелькнул его огонек. Они помолчали, прислушиваясь в темноте к чуть слышному пению сверчка…

В начале октября почтальон Кузьмич на своем стареньком велосипеде привез Федору повестку: Сашку забирали в армию.
Сборы были недолги, а проводы – коротки. Просидели они с отцом всю ночь, почти не притронувшись к водке. Просто сидели и смотрели друг на друга.
А через несколько дней началась Сашкина служба в одной из частей маленького белорусского городка. К тяготам и лишениям солдатской службы Сашка привык сразу. Да и крепок он был, а кулаками работал так, что все вопросы у «дедов» к Сашке скоро пропали, и его оставили в покое.
Так и пролетела бы Сашкина служба без особых приключений, если бы не пришел в их караульное подразделение новый командир – прапорщик Николай Пеньков.
Николай Пеньков – тридцати лет от роду – службой особо не тяготился. Был хитроват и злопамятен, в горячих точках не служил, да и делать этого не собирался. Все вопросы и проблемы, возникающие в подразделении, решал просто: через «дедов».
Сашку он не взлюбил сразу: не понравился ему его открытый и сильный взгляд. Попробовал было сломать его с помощью все тех же «дедов», да вот проблема – отказались они с ним разбираться, вспоминая его тяжелые кулаки. И зачастил Сашка по нарядам, но терпел, лишь взглянет своими волчьими глазами так, что мурашки по телу: «Есть, товарищ прапорщик!» - и пойдет исполнять…

В тускло освещенной каптерке висела пелена дыма. Прапорщик Пеньков сидел за столом в расстегнутом кителе. Он был пьян. Его красное одутловатое лицо выражало крайнее недовольство.
- Дневальный! – заорал он.
- Товарищ прапорщик, дневальный Николаев по ва…
- Молчать!!! Сорокина ко мне, живо!.. Садись Сорокин. Тебе, Сорокин, скоро на «дембель», я правильно помню?
Сорокин утвердительно кивнул.
- Ты мне не кивай, а отвечай по- форме! – заорал Пеньков. – И воротничок застегни, Сорокин!
На его побагровевшем лице заходили желваки, а синие прожилки на лбу стали еще ярче.
- Так вот, Сорокин, я знаю, что ты и Демидов недавно были в самоволке, в город ходили за водкой.
-Това…
- Не перебивай, я это знаю точно. Вас четверо - «дембелей»: ты, Демидов, Прибытков и Тюрин.
Он замолчал и, покачиваясь, стал ходить по каптерке. Остановившись, посмотрел мутными глазами на Сорокина.
- Или вы разберетесь с Сашкой Сивковым и научите его уму-разуму, или..
Голос его стал громче.
-…или уйдете на «дембель» тридцать первого декабря в ноль-ноль часов. Да ты садись, Сорокин, - вдруг подобрел он, - водочки выпей…

… «Снова зима» - думал Федор, - «закрутило, замело, ничего не видать». Он подошел к окну и одернул занавеску, но ничего кроме бешено кружащих снежных хлопьев не увидел. «А ночь-то какая темная» - сказал он вслух. Тупо заныло вдруг где-то в подреберьи, и Федор присел к столу.
Письмо от Сашки он получил лишь одно. Писал Сашка, что доехал нормально, а служба – как служба.
«Вот уже и ноябрь, а снегу – как в январе» - подумалось снова, - «а служить тебе, Сашка, еще ой как долго!»
Федор смахнул хлебные крошки со стола и хотел было включить свой старенький телевизор, но вдруг услышал какой-то звук. Подошел к окну и прислушался: где-то неподалеку в лесу выл волк. Тишина. Но вот – снова и снова. «Нехорошо как-то воет, - надсадно проговорил Федор, - надо бы капкан поставить, а то ведь и последнюю овцу сожрет»…

Сашка вернулся из караула и, сдав автомат сержанту, пошел в умывальник: нужно было привести себя в порядок, ну и побриться заодно. Раздевшись до пояса, стал мыться. Холодная вода приятно освежала и снимала усталость.
Услышав, что заскрипела дверь, он обернулся: все четверо «дедов» стояли перед ним.
- Извини, Сашка, ничего личного, это Пень приказал, - сказал Сорокин.
…Били его долго, а он яростно сопротивлялся. И неизвестно, чья бы взяла, не поскользнись он на мокром полу. Тут уже все навалились, и стало темно…
Сашка очнулся, когда его облили холодной водой. Это Колька – его одногодок – приводил его в чувство. Кровь текла изо рта и носа, и даже из ушей. С трудом поднявшись, Сашка доковылял до кровати и забылся тяжелым сном.
Утром его вызвал к себе Пеньков.
- Что за вид, товарищ рядовой?! Почему вы устроили драку в умывальной комнате?!
Молчал Сашка, только смотрел упрямо на Пенькова, а в глазах у Сашки метались молнии.
Не по себе стало Пенькову, понял он, что не сломать ему Сашку. И никому не сломать.
И заорал Пеньков, брызгая слюной:
- Два наряда вне очереди!!! А сегодня заступаешь в караул!
Ничего не сказал Сашка, повернулся и молча вышел.
- Я задавлю тебя!!! – заорал прапорщик.
И как только за Сашкой закрылась дверь, в нее полетел и с треском разбился стакан…

День близился к исходу, и солнце уже коснулось линии горизонта, когда Федор решил поставить капкан. В лесу было сумрачно и тихо, только где-то вдалеке забарабанил вдруг сбившийся во времени дятел.
Капкан Федор решил поставить, не заходя далеко в лес, а с краю у опушки, откуда был виден его дом. Наклонившись над капканом, не сразу заметил «серого», притаившегося за елкой. А когда заметил, было уже поздно.
Волк молнией вылетел из-за дерева и ударил грудью. Федор не удержался и упал в снег, вскрикнув от боли: правая рука попала в капкан. Волк сидел напротив и угрожающе рычал. А когда Федор, теряя сознание от боли, попытался левой рукой дотянуться до ружья, волк прыгнул и вцепился Федору в горло…

Этот день был необычно долгим, и, казалось, ночь не наступит уже никогда. А когда все же усталое солнце скрылось за горизонтом и стало темно, по опустевшему городу шел солдат с автоматом за плечами. И редкие прохожие удивленно оглядывались: куда же идет вооруженный солдат?
Сашка знал, где живет прапорщик Пеньков. Ведь тот не один раз заставлял солдат работать на него: то крышу чинить, то картошку выкапывать – да мало ли чего еще.
Совсем недалеко оставалось пройти Сашке до дома прапорщика Пенькова; вот уже и новая крыша отсвечивает блеском свежего в свете уличных фонарей.
Сашка снял автомат и передернул затвор.
А улицу, по которой шел солдат с автоматом, постепенно брали в кольцо милицейские машины с мигалками и завывающими сиренами и БТРы с десантниками из соседнего полка.

И зачем же понадобилось Оксанке за несколько минут до этого послать Александра – молодого прапорщика и участника афганской войны – к их соседу прапорщику Пенькову, живущему на другой стороне улицы в доме напротив, мы уже не узнаем никогда. Только вышел Александр от Пенькова в отличном настроении в новенькой шинели с блестящими звездочками прапорщика на погонах. Вышел на улицу и замер, увидев стоящего недалеко от него солдата с автоматом наизготовку.
А Сашка увидел прапорщика и нажал на спусковой крючок. Автоматная очередь прозвучала неправдоподобно громко, заглушив звуки милицейских сирен. Она пробила грудь Александра в нескольких местах, а одна из пуль раскрошила цыганский оберег и вонзилась в позвоночник.

… Сашка шел по улице, опустив автомат, не понимая, что эти люди в камуфляжной форме с оружием в руках бегут к нему. А когда понял, то поднял автомат и направил себе в грудь.





27.06.2012 г.




Дмитрий Савельев (Беляков)

Своё Спасибо, еще не выражали.
Новость отредактировал Полина Кузнецова, 14 июля 2012 по причине не дублируйте название
Уважаемый посетитель, Вы зашли на сайт как незарегистрированный пользователь. Мы рекомендуем Вам зарегистрироваться либо зайти на сайт под своим именем.
    • 100
     (голосов: 3)
  •  Просмотров: 1081 | Напечатать | Комментарии: 5
       
18 июля 2012 11:05 ivushka
\avatar
Группа: Авторы
Регистрация: 18.04.2012
Публикаций: 74
Комментариев: 139
Отблагодарили:71
Зацепило, спасибо.
Не понятна, правда вставка абзаца про Александра Ромашина - как-то не связана с остальным повествованием.
Хороший, жесткий рубленный язык. Соответствует фабуле.
yes flowers1
       
15 июля 2012 21:38 syrr
avatar
Группа: Авторы
Регистрация: 16.02.2012
Публикаций: 1568
Комментариев: 8301
Отблагодарили:4821
Спасибо flowers1

Как умею Jan van Eyck.

       
14 июля 2012 21:17 Анна Читари
avatar
Группа: Дебютанты
Регистрация: 10.11.2010
Публикаций: 150
Комментариев: 8787
Отблагодарили:97
Прочла с удовольствием. Драма в драме. sad

Эрудит - это человек, который всегда найдет синоним, если не знает,как пишется слово.

       
14 июля 2012 19:59 soba_88
avatar
Группа: Дебютанты
Регистрация: 23.02.2011
Публикаций: 0
Комментариев: 122
Отблагодарили:0
Да рассказ действительно очень хороший. Честно говоря, мне такие рассказы нравятся. так что я тоже ставлю пять баллов.
       
14 июля 2012 19:18 Камиль
avatar
Группа: Дебютанты
Регистрация: 9.06.2012
Публикаций: 3
Комментариев: 1336
Отблагодарили:8
Затронул Ваш рассказ, мне он понравился. sad - 5 бал.

Если жизнь это игра, то интернет в ней, как в детстве прятки!

Информация
alert
Посетители, находящиеся в группе Гости, не могут оставлять комментарии в данной новости.
Наш литературный журнал Лучшее место для размещения своих произведений молодыми авторами, поэтами; для реализации своих творческих идей и для того, чтобы ваши произведения стали популярными и читаемыми. Если вы, неизвестный современный поэт или заинтересованный читатель - Вас ждёт наш литературный журнал.